Дорога из Цветов Плоти. Две Тысячи Огней... 25

ДВЕ ТЫСЯЧИ ОГНЕЙ В ТЕМНОТУ 25


(КАРАМЕЛЬ)

Вот так. Я привыкла к тому, что в последние годы мужчины считали меня королевой, поклонялись мне. А за последние несколько дней я убедилась, что все это было лишь иллюзией. Ощущение, что моя никчемная жизнь, наконец, наладилась. Ничего не наладилось. Все осталось по-старому. Это я дура. Доверчивая дура.

Даже Валерий теперь меня ненавидел. Да и все, кто это слышит тоже. Вы меня ненавидите. Скажете, наверное, что у вас была надежда. Надеялись, что я не такой гнилой человек в душе, как может показаться, но теперь вы убеждены, что я самая настоящая тварь. И нет мне места в этом мире. Я вас понимаю. Все же я убила своего ребенка. Любая мать меня бы разорвала на части. Понимаю.

В те ужасные минуты, когда даже Валера отвернулся от меня, я вспоминала Минорского. Мне его не хватало. Очень не хватало. Он бы меня понял. Смог бы понять.

Бартенев. Гнусный сукин сын. Я и подумать не могла, что тем преследователем окажется он. Я никогда раньше не видела Бартенева и не думала, что он в прошлом один из людей Решетникова. Но меня это уже не удивляло. Больше ничего не удивляло. Через пару лет после того злополучного изнасилования, когда мне было четырнадцать, я попала к Решетникову. Он стал кем-то вроде моего покровителя. Я забеременела от него, она заставил меня. Собирался снимать в каком-то порно с беременными девками. Как шавку последнюю.

Но я сбежала. Избавилась от ребенка и сбежала. Честно, не знаю, что руководило мною в те ужасные минуты. Роды прошли в каком-то трансе, я не воспринимала реальность. Когда младенец закричал, я инстинктивно схватила первое, что попало под руку. Это оказался тяжелый камень. Я испугалась, испугалась, что меня обнаружат. Мне пришлось убить ребенка. Пришлось сделать это.

И дальше началась моя новая свободная жизнь. Я больше ни от кого не зависела. Перебралась в другой город. Сменила имя. Сменила официально, даже в паспорте я теперь Карамель. Вам смешно? Да пошли вы! Срала я на ваше мнение. Главным для меня тогда было то, что я обрела свободу. Наталья осталась в прошлом. Да, так меня звали раньше. Я была ей восемнадцать лет. И вот уже семь лет, как избавилась от прошлого. От всего прошлого. Решетникова я больше никогда не видела и надеюсь, что эта сволочь подохла. Искренне на это надеюсь.

Валерий же ни о чем не знал. Ни о том, что меня изнасиловали в четырнадцать лет, ни о моей беременности, не знал и моего настоящего имени. Я бы никогда ему не рассказала о своем прошлом. Сама не хотела вспоминать.

И вот, какие бывают совпадения. Я встретила своего преследователя. Все возвращается, как в кошмаре. Все это сон. Все это ****ский сон. А ведь я получается должна быть обязана Бартеневу жизнью? Он ведь дал мне уйти. Почему? Я не знаю. Да пошел он к черту! Выродок!

Встали на сторону Бартенева? Этого пидора? Понимаю. Думаете, вломит он ей еще или нет? Да? Вот бы вломил по первое число. Вот бы убил эту мразь.

* * *

«Ты видел, что она сделала?! Меня чуть грузовик не переехал из-за этой сучьей манды!» – яростно закричал Бартенев.

«Прошу, успокойся», – сказал Валера, в очередной раз, пытаясь угомонить Бартенева. Но в его голосе звучало безразличие. По большому счету ему было плевать на меня.

«Не собираюсь я успокаиваться! Пусти, я ей вмажу сейчас! – продолжал орать Бартенев. – Ни одна шлюха не имеет права так со мной обращаться! И я никогда не умру от руки шлюхи. Запомни мои слова!»

Предположу, что у Валерия самого руки чесались убить меня или хотя бы врезать мне. Но он же у нас человек высоких моральных правил. Ему нормы приличия не позволяли сделать подобное.

Удержать Бартенева Валере так и не удалось, да он и не особо старался. Я стояла на обочине немного дальше от них, разглядывая поломанные ногти на руках, когда услышала приближающиеся шаги. Бартенев грубо (а как еще он мог это сделать?) схватил меня за волосы и потянул на себя. Я даже не вскрикнула, молча повалилась на землю. Увидела боковым зрением Валерия. Он стоял, глядя на нас, но уже и вовсе ничего не предпринимал, чтобы остановить Бартенева.

«Пусть делает, что хочет. Я не заплачу, не заплачу», – мысленно говорила я самой себе, но в это мгновение меня разрывал дикий страх. В последние часы он практически не отпускал меня.

А кто не боится грядущей боли или смерти?

Бартенев, встав передо мной, несколько секунд смотрел в мои глаза, держа меня за волосы правой рукой, а потом размахнулся левой и ударил кулаком в лицо. Он был левшой, чертовым левшой. Ударил в самую переносицу. У него на пальце еще такой массивный перстень был надет. Перед глазами моими запрыгали яркие звездочки, фокус картинки пропал. Бартенев, который стоял рядом, отдалился от меня метров на десять, а Валера резко приблизился. Они как-то поменялись местами.

Я сидела, погруженная в транс, и ждала, что Бартенев снова меня ударит. Была готова к этому. Но он развернулся ко мне спиной. Казалось, прошла пара часов, не меньше. А я все сидела и сидела. Не могла встать. Мне было страшно.

«Видите, я даже не плачу. И мне не больно, уже не больно», – думала я, а сама не чувствовала лица. Когда моргала, дышала, двигала губами. Дышала я ртом, даже не осознавая этого. Носом не могла. Все онемело. Просто неимоверно онемело. Возникло ощущение, что мой нос раскололся на куски. И не было его вовсе. Я боялась поднести руку к лицу и пощупать нос. Боялась сделать это. [плачет]

Зрение постепенно нормализовалось, я опустила голову вниз, онемение на лице сразу стало каким-то другим, сменились ощущения, но легче не становилось. Посмотрела на песок. Капли крови стали падать на него вместе с каплями дождя одна за другой, одна за другой, все ускоряясь и ускоряясь.

«Я не заплачу, не заплачу. Я выдержу это, выдержу обязательно. Я смогу».

А слезы, тем временем, градом катились по моим щекам, только я их не чувствовала. Не могла почувствовать. Они текли и падали на песок. Вместе с кровью.

И вдруг я говорю, обращаясь к Бартеневу:

«Давай же, сукин сын, иди сюда. Сними с меня трусы и вставь мне еще что-нибудь. Или хочешь, чтобы я пососала твой член? Давай, я буду с наслаждением сосать его, я подарю тебе столько удовольствия».

Он приближается ко мне, а Валера все это видит. Бартенев опускается рядом со мной, смотрит на меня, заводит руку под мое платье, отводит в сторону трусики и щупает меня там. Мне противно, что хочется блевать, но я терпеливо жду. Наконец, настает кульминация. Он встает, расстегивает ширинку и вынимает из штанов возбужденный член. Подходит ко мне ближе, касается членом моих губ, обхватывает сзади затылок и наклоняет мою голову вперед.

«Давай, шлюха, соси», – шепчет он в своей фирменной манере.

Головка его члена касается моего горла и… я резко сжимаю челюсти. Так, что языком ощущаю вкус крови. А Бартенев с криком и глазами, полными ужаса, резко отстраняется назад…

* * *

Это все, конечно, очень занятно.

Но дальше началось такое, что оно могло бы стать очень смешным, если бы не явилось столь кошмарным. Встреча с Викторией и все, что последовало за ней.