Бездна. Часть 3

***
Я небрежно озираюсь по сторонам. Я сижу на диване. В огромном помещении, по которому слоняются тела, похожие на призраков. Рядом со мной сидит девушка, кажется, медсестра. Она смотрит на мои руки каким-то испуганным взглядом. Когда она замечает, что я откровенно пялюсь, она смотрит куда-то в сторону, на старика, увешенного капельницами, говорящего со стеной.
"Что я делаю здесь?" -  думаю я и разглядываю её профиль. Хрупкое, почти невесомое тело замирает струной. Девушка выглядит почти прозрачной, словно она часть этой немой картины. Сумасшествие замирает в её очерченном профиле. Медленно, словно игрушечная фарфоровая кукла она поворачивает свою голову и заглядывает в мои глаза. Она смотрит прямо в меня -  я смотрю прямо в неё. Я чувствую, как дрожь, мучившая меня какое-то время перестаёт меня беспокоить. Я заглядываю в её огромные серые глаза. Мне кажется, что вот-вот смог развеется и я увижу дождливый Лондон или холодный Петербург, а может вовсе - начало самой Вселенной.
Я глубоко вдыхаю через нос и ощущаю аромат её духов, перебитый отвратительным запахом медикаментов.
Её серые волосы похожи на пряжу, мне хочется расчесать их, хочется запустить в них свои пальцы и с наслаждением упиваться её запахом, припав к её тонкой шее.
Но я заворожён. Я смотрю прямо в неё, и чувствую, как что-то прекрасное, казалось, давно убитое во мне временем и пребыванием в пустоте, ищет выход из меня самого. Я облизываю свои пересохшие губы и обращаюсь к медсестре, прерывая это сладостное мгновение:
- Вы прекрасны.
Мой шёпот кажется слишком громким. Мне кажется, что каждый в этой комнате оглушён моим возгласом и вот-вот они накинуться на меня и разорвут в клочья моё жалкое, никчёмное тело. Я борюсь с желанием сорваться и сбежать, спрятаться в своей тюрьме. Я перебарываю себя, дабы находиться с единственным светом в этом мрачном и унылом месте.
- А Вы больны, - коротко отвечает девушка. Её голос, словно стекло падает куда-то вглубь моего сознания и рассыпается вдребезги. Я даже слыжу звук бьющегося на тысячи мелких осколков стекла. Но я стараюсь держаться. Я борюсь с самим собой.
Девушка смотрит на меня почти с жалостью. На меня мгновенно накатывает волна злости, сменяющаяся жалостью к самому себе. Я кажусь себе маленьким ребёнком, заблудившимся в магазине. Я брожу, неопределённо слоняясь между полками забитыми разными продуктами, но ищу маму, потерявшую меня ещё у входа в магазин.
Мне становится жаль себя и я обнимаю свои колени и утыкаюсь в них лбом. Мои глаза начинают стекать по моему лицу - это повергает меня в панику и я жмусь ещё крепче, и к своему огорчению понимаю, что не могу сжаться в точку и избежать своего позора. Я начинаю рыдать. Слёзы, настоящие слёзы стекают по моему лицу и я чувствую, как промокла ткань на моих коленях. Ко всему прочему сидящая рядом медсестра даже не пошевелилась. Она лишь с интересом наблюдает за мной, за моей истерикой, за моей невыносимой пыткой.
На её фарфоровом лице застыла грамаса изображающая испуг и сочувствие, и ту же, унизительную жалость.
Не проходит и минуты, как мои слёзы высыхают и я напряжённо затаиваю дыхание, прежде чем поднять голову и посмотреть вокруг. У меня складывается ощущение, что каждый из находящихся здесь прозрел и все они стоят вокруг меня, ожидая того, момента, как я открою глаза. Каждый хочет заглянуть в мои скованные ужасом зрачки и засмеяться прямо мне в лицо. На меня начинает давить тяжесть моих мыслей и руки снова начинаются трястись сами собой.
Но не успеваю я впасть в абсолютно бессознательное состояние, как к моей голове прикасается чья-то рука. Я  плотнее смыкаю глаза и теснее прижимаюсь к коленям, замечая, что мои руки снова возвращаются под моё руководство.
- Тише, тише, - шепчет девушка, склоняясь к моему уху так близко, что я чувствую тёплый воздух скользящий по её губам. - Всё хорошо...
Пару минут спустя моя любимая фарфоровая кукла играет в гляделки к главврачом, лицо которого различимо через зарешёченное окошко в двери. Он коротко кивает и удаляется в пелене белых стен, а девушка встаёт с дивана и направляется к выходу из этого зала уныния. У выхода она обменивается взглядами к санитаром и исчезает в дверном проеме так быстро, что мне кажется, что она прошла сквозь дверь.
Я поджимаю ноги под себя и смотрю на силуэта перемещающиеся передо мной. Худые, измученные тела. На лицах этих существ, которых и людьми-то назвать нельзя  я вижу лишь безучастие во всём, что происходит вокруг. Я задумываюсь, когда я стану таким, как они.

***
Я не помню ничего, что было после приёма таблеток. Мне кажется, что некоторое время я обхожусь без приступов, врач больше не заходил ко мне, он словно избегает меня, как избегают старых и ущербных попрошаек на улице. Я думаю, что он не хочет видеть меня в своём придуманном, красивом и готовом к изменениям мире. Я - изъян в нём. Я безнадёжен. На моих губах проскальзывает улыбка. Меня радует та власть, что оставлена мне моей жизнью - разочаровывать людей.
Все мы - все сумасшедшие, запертые по психиатрическим клиникам(тире)колониям, все мы протест белым, чистым и опрятным людям, которые знают, как правильно питаться, чтобы дожить до семидесяти. Эти люди точно знают какие наркотики нельзя смешивать, и с чем лучше сочетать бирюзовый жакет. Мои мысли уплывают от меня, я теряюсь в них. Но меня всё больше забавляет моё положение в этом мире. Статус этакой тупиковой ветви эволюции, статус лишнего элемента в идеальной системе этого грязного и вонючего мира. Я не вписываюсь никуда. И к счатью я скоро умру.
"И поэтому я скоро умру", - проскальзывает в моей голове.
Смерть, я был так близко, но я живой. Меня спасли, непонятно только зачем. Мне даже не вериться, что всё то, что я вижу вокруг: свою палату в тусклом свете фонаря, пробивающемся с улицы в мою камеру, исчезнет, как только меня не станет. Этот мир есть лишь в нашем мозгу, и этот мир я придумал сам.
- Чёртов извращенец, - думаю я и мне становится так смешно, что я валюсь на свою кровать прихлопывая и хохоча. Мой смех разрывает мои лёгкие, мне становится нечем дышать, но я продолжаю, и чувствую себя абсолютно счастливым десятилетним пацаном.
Когда я успокаиваюсь я некоторое время смотрю в потолок исполосованный трещинками. Мне кажется, что некоторые переплетения похожи на чьё-то лицо, другое сплетение трещин напоминает мне сердечко, которое держится на ниточке, как воздушный шарик. Я долго разглядываю этот образ, а потом решаю, что это полная чушь и расстроенный отворачиваюсь к стене, плотно сомкнув глаза.

***
Меня будит скрип двери - не приняв таблетки перед сном,я спал очень плохо. Я щурюсь, приглядываясь к своему посетителю и даже медленно поднимаюсь в сидячее положение. В мою келью входит та самая медсестра, с едой и таблетками на подносе.
Я смотрю на неё, а сам вспоминаю одну европейскую сказку о девушке, пославшей влюблённого юношу за сердцем царя Орлов. Сказал он: "Я люблю Вас и сделаю всё, чего вы пожелаете" и ушёл. Стояла девушка день у окна, два, и начала уже плакать, думая о гибели своего возлюбленного, как старая мать, вышедшая на крыльцо увидела его, возвращающегося по дороге. Выбежала девушка навстречу своему возлюбленному и хотела уже обнять, но сначала спросила: "Принёс ли ты сердце царя Орлов?", а потом обомлела, увидев дыру вместо сердца своего кавалера.
Мне показалось, что девушка видящая своего возлюбленного с дырой в груди выглядит так же, как и медсестра, ставящая мой поднос на тумбочку. Я некоторое время слежу за её плавными движениями и когда она собирается выйти я произношу в пол голоса:
- О чём бы Вы попросили своего возлюбленного?
Девушка ничуть не смущённая вопросом пожимает плечами:
- Я бы попросила его, не потерять своё сердце.
Она скрывается за дверью, скрип которой я даже не замечаю под всеми своими мыслями. Я остаюсь наедине со своими домыслами и догадками. Я сражён.

***
Я начинаю есть. По чуть-чуть, чтобы не вызвать обратный эффект, но я всё же прикасаюсь к своей еде, которая после столь продолжительного голода не кажется мне отвратительной. С медсестрой мы обмениваемся короткими репликами, я явно не интересен ей.
Меня начинает смущать вторая пустая кровать в моей комнате. Мне одиноко, доктор не говорит со мной, призраки скитяющиеся в общей комнате накачаны до такой степени, что даже не осознают чьего-то присутствия рядом. Санитары называют меня шизиком и параноиком, почему-то все реже во мне это пробуждает какие-то чувства. Мне кажется, что вот-вот и я начну скитаться по комнате туда-обратно, а потом вовсе - пройду сквозь дверь и растворюсь в стенах этого мистического здания.
Приступов не было уже пару дней, я знаю, что обречён и надежда лишь отягощает меня. Обязательствами. Теперь я должен пытаться выжить, иначе я не достоин этого шанса.

***
Однажды днём ко мне, на мой диван подсаживается медсестра и кротко, что в её духе произносит:
- Меня зовут Мелисса.
Она протягивает мне свою руку и я робко поживаю её, слегка улыбнувшись. Мне кажется, что одно неверное движение и она рассыпется. Исчезнет и станет пылью.
- Макс..им, - задумчиво произношу я, про себя отмечая, что это имя мне явно не подходит.
Девушка бросает мне что-то вроде "Приятно познакомиться" и упархивает к другим сумасшедшим. Меня это даже задевает, я расстраиваюсь и прошу отвести меня в свою камеру, намеренно сказав своему тюремщику именно это слово. Меня почти за шиворот забрасывают в этот холодный параллелепипед и я придавшись к ножке кровати, закрываю глаза и представляю, как расстроиться моя "сиделка", не обнаружив меня на моём диване. Это меня отчасти утешает и я ложусь на пол, стаскиваю одеяло с кровати и чувствую, как дрёма овладевает мной.
Во сне ко мне приходит Лис. Мы пьём чай, я таскаю её на руках и дарю ей шоколад. Я просыпаюсь в холодном поту, меня страшно лихорадит. Я пытаюсь звать на помощь, но быстро ослабеваю и падаю на пол возле двери, как стокилограммовый мешок.