Глава V

На первой же стоянке, состоявшейся через час с небольшим, Мелисса направилась к ближайшему ручью, разделась и с остервенением начала отдирать от тела грязь и сажу. На это ушло едва не больше времени, чем на наведение той же самой «красоты».

Убедившись, что на теле не осталось ни пятнышка грязи, а кожа наконец приобрела нормальный, молочно-белый цвет, Мелисса в последний раз с головой окунулась, вышла на берег и, сев спиной к реке прямо в снег, стала отживать волосы.

- Боги, да как же у вас так получается? – изумленно раздалось откуда-то сбоку. Мелисса обернулась и увидела Рейну. Женщина стояла чуть поодаль, зябко пряча лицо в меховой воротник плаща, и на Мелиссу смотрела с откровенным ужасом. Лесная встала и с улыбкой протянула ей ладонь.

- Потрогай.

- Горячая какая, - удивилась Рейна. – Я-то думала, что это только Ясень как печка передвижная.

- Как видишь нет. Не боишься?

Рейна расхохоталась.

- Кого, тебя? Вас? Нет. Я Ясеня с младых ногтей знаю, и что-то особых бед от него не видела… Слушай, оденься ради святого, у меня от одного твоего вида зубы начинают дробь выстукивать.

Мелисса послушно натянула рубашку, штаны, заплела ещё мокрые волосы в косу и скрутила в импровизационный узел на затылке. Брезгливо оттолкнула давешнее тряпье. От мокрого тела лесной поднимался легкий парок, капли сбегали по шее, смачивая ворот, но не заледеневая. Рейна облизнула замерзшие губы и указала подбородком в сторону лагеря.

- Пойдем?

… Первым Мелиссу заметил Марк. Впрочем, отреагировал он довольно спокойно – хмыкнул и вернулся к бумагам. Двое наемников, сидящих у костра, подняли головы от лежащего на коленях оружия и потрясенно замолчали, но довольно быстро пришли в себя и так же вернулись к прерванному занятию. Ясень не сдержался от облегченного вздоха. А вот Рейн эмоций не скрывал. Около двух десятков секунд, нужных для того, что бы дойти от края поляны до ближайшей телеги он напряженно разглядывал Мелиссу, а затем рассмеялся.

- Ну, Рейна, ну, отчудила! Не ожидал! – он подошел и дружески хлопнул Мелиссу по плечу. Лесная мысленно выдохнула – по левому, прикосновение к котором боли в заживающей ране не вызывало. – Ты тоже молодец, хорошо изобразила, я и правда решил, что ты нищенка какая-то…

Продолжая посмеиваться Рейн развернулся и направился к костру. Мелиссе снова бросилась в глаза белая полоска, перечеркнувшая герб.

- А почему герб перечеркнут? – не подумав поинтересовалась она.

Рейна при этих словах заметно помрачнела, улыбка сначала застыла на губах, но затем вовсе сбежала с лица. С напускным безразличием пожала плечами.

- Бастард. Рейн незаконнорожденный.

- Расскажи? – попросила лесная.

- Нет, - Рейна покачала головой. – Захочет – расскажет сам.

- Кушать подано, уважаемые! – раздалось от костра.

- Пойдем, - Рейна потянула Мелиссу за локоть и наконец улыбнулась. – надеюсь, сидеть с нами, бесполезными, за одни столом тебе не претит?

***

Наскоро пообедав снова двинулись в путь, и вторую стоянку сделали уже ближе к ночи, когда что бы увидеть дорогу пришлось зажигать фонари. Едущий в голове колонны Ясень спешился, сошел с дороги и приблизился к стоящей на обочине тонкой осинке. Положил на ствол ладони, прижался к нему лбом и замер.

Мелисса смотрела на него с нескрываемым особо любопытством – так рыцарь смотрит на сошедшихся в турнирном поединке. Ясеню Слияние давалось легко – всего через мгновение кожа лесного как будто мягко засветилась изнутри, становясь на вид фарфорово-хрупкой. Открытые глаза невидяще смотрели перед собой, словно читая что-то в узоре тонкой серой коры. Мелисса завистливо вздохнула. Ей, что бы начать видеть, требовалось не меньше минуты, а с открытыми глазами речь о Слиянии не шла вовсе.

Ясень моргнул, тряхнул головой и развернулся к Марку.

- Чисто.

Тот кивнул и махнул рукой.

- Сворачиваем!

Как и в крепости команда волной прокатилась по цепочке, и телеги начали она за одной съезжать с дороги. Мелисса ждала, что они выедут  к поляне, но ошиблась – за расступившимися деревьями вскоре показался низкий реденький заборчик, в воздухе запахло домом и обжитым жильем.  За забором умещались небольшая избушка, огород и конюшня с хлевом. В низких окошках дома мягко горел свет. Марк спешился,  по-хозяйски открыл калитку, подошел к избушке и заколотил в дверь.

- Линтар, дурья твоя башка! Открывай!

Свет в окошках волнообразно дрогнул, хлопнула дверь и на пороге, зябко ежась, показался довольно молодой, но уже как лунь седой мужчина. С Марком они, кажется, были ровесниками – обоим под пятьдесят, но на этом сходство заканчивалось. Марк был человеком грузным, коренастым с приятным глубоким голосом. Линтар возвышался над ним едва не на голову, был мускулист, сед, как уже упоминалось, и говорил с резким и отрывистым северным акцентом.

- Марк? Какие ветра занесли тебя сюда к середине зимы?

- До середины ещё далековато будет, - хохотнул Марк. – Октябрь, не забывай. Самая торговля…

- Действительно – самая, - невесть чему рассмеялся Линтар и зябко передернул плечами – холод умудрялся заползать даже под длинный меховой плащ. Машинально повторившая его движение Мелисса невольно поморщилась – стянувший кожу на спине рубец противно и неприятно заныл.

- Давай-ка внутрь, Марк, - снова поежился мужчина. – Молодцам свои скажи, пусть заходят на двор, за огород, телеги можно за домом оставить, а лошади… У вас их сколько?

-Тягловых – семь.

- Этих в конюшню, а остальные… Сам помнишь – коновязь слева.

***

Мелисса погладила коня по мягкой теплой морде и проверила узел на коновязи. Конь, умная животина, стоял неподвижно, только любопытно косил черным глазом. Чалый красавец с белой стрелкой на лбу принадлежал Рейну. После стоянки лесной предложили пересесть на телегу, но Мелисса отказалась – куда удобней оказалось по-прежнему идти держась за стремя, с наслаждением ощущая под ногами прохладу утоптанного снега и прислушиваться к диалогу брата с сестрой, заодно втихаря их сравнивая. Различия, хоть и с трудом, но находились.

Красота Рейны была северной – льдистые глаза, бледная кожа, блондинистые русые волосы. Лицо у Рейны было изящным, с аристократическим тонким носом и четко очерченными губами. Рейн же был «летним» - глаза скорее вызывали ассоциацию с летним небом, а волосы – со льном. Впечатление усиливал легкий, ещё не сошедший загар. На Марка он походил меньше сестры, и, скорее всего, пошел в мать. Впрочем, выражение глаз у всех троих было одинаковое – задорное, чуть вызывающее, с легким прищуром. За всю дорогу Рейн не раз пытался втянуть Мелиссу в разговор, но девушка отвечала коротко, и рыцарь скоро махнул на это рукой.

… Хлопнула дверь, выпуская наружу вышеупомянутого Рейна. Мелисса не оборачиваясь взвалила на плече снятое с чалого седло и направилась к конюшне, придерживая его за болтающуюся подпругу. Рейн встрепенулся, подошел протягивая руку:

- Давай помогу.

- Нет, спасибо, - лесная покачала головой. – Лучше сумки от коновязи заберите.

Кивнув, Рейн подбежал к чалому и вскоре вернулся, неся сумки на плече. Придержал перед Мелиссой дверь, отнял у неё седло, повесив его на торчащий из стены крюк, сумки кинул там же. Кивнул Мелиссе в сторону леса.

- Пойдем, у костра посидим? Там Рейна и ещё дети линтаровы.

- А что в доме не сидится? – поинтересовалась лесная. – Вы же господину Марку сын?

На лице Рейна промелькнула хмурая тень и тут же пропала. Юноша поспешил сменить тему.

- Отчего же это сразу – господин? Ты Ясеню наверняка не чужая кровь, а его родственники мне родня тоже. Так что ни я, ни Марк, ни Рейна тебе не господа. Давай уже что ли как люди разговаривать.

Рейн наклонился, задумчиво отряхивая колени, и Мелисса наконец заметила, что обуви на нем нет.

- Не холодно? – само сорвалось с губ.

- Что? А, нет, - Рейн махнул рукой. – Ну что, к костру?

Помедлив, Мелисса согласно кивнула. Они обошли дом, перелезли через забор и Рейн уверенно углубился в лес. Шедшая следом лесная с интересом и удивлением за ним наблюдала. В движениях рыцаря сквозили какие-то совершенно не присущие человеку грация и ловкость. Рейн словно не шел по земле, а стелился над ней, как… лесной?

«Да быть не может, - неуверенно подумала Мелисса. – Полукровок же никогда не рождалось…»

- Господин Рейн… Рейн, - торопливо поправилась лесная. – Ты… Кто учил тебя ходить?

Рейн оглянулся.

- Ясень, давно ещё. Он вообще больше Марку ровесник, чем мне, сама понимаешь, но как-то так вышло, что сначала с ним мы задружились.

- Ясно, пробормотала Мелисса, и вдруг решилась. – А что значит «бастард»?

Рейн остановился, огляделся, взял чуть левее. Ловко обогнул  притаившуюся под снегом корягу, и в ответ, не оборачиваясь, бросил через плечо:

- Значит – незаконнорожденный. Мать родила меня не от законного мужа.

-  А законным был Марк, верно? – по наитию спросила Мелисса. Рейн замедлил шаг.

- Да… - он остановился окончательно и всем корпусом развернулся к ней. – Откуда знаешь?

- Рейну спрашивала… Почему герб перечеркнут. Одинаковые-то только у родственников бывают.
Рейн хмыкнул, сел на поваленное дерево, поджимая ноги. Отряхнул ступни, полез в сумку за сапогами, стал обуваться.

- Странная ты. Даже Ясень не спрашивал. Вернее, он просто не увязывал вопрос с гербом, подозреваю, исключительно потому, что до сих пор в геральдике ни черта не смыслит. А вот ты откуда знаешь?

- Рыцари как-то обмолвились. Меня тогда уже перестали замечать, вот я и слушала, пока есть возможность… пока была.

- Рыцари? – Рейн опустил ноги на землю, удивленно нахмурился. – С рыцарями-то ты когда повстречаться успела, да ещё и так, что они при тебе говорили безбоязненно и даже не замечали?

Мелисса молчала. Рейн подпер голову рукой.

- Меняемся? Я – про герб, ты – про рыцарей.

- Ты первый, - поставила условие лесная. Рассказывать не хотелось, приглушенные недолгим временем воспоминания снова послушно всколыхнулись в сознании, приобретая ещё бОльшую четкость. Но любопытство все ещё одерживало верх над нежеланием вспоминать…

Рейн кивнул, перевел взгляд на вновь затягивающееся тучами небо, и, помедлив, начал.

- Асмик Сегрейен, в замужестве Гидаль, говорят, была необычайно красива…

***

…Асмик Сегрейен, в замужестве Гидаль, говорят, была необычайно красива. Уроженка Северного княжества, она несла в своем лице и своей фигуре лучшие черты стойкого северного народа. Не казались блеклыми ни небесно-голубые глаза, ни светлая кожа, ни шелковистые русые волосы. Дочь герцога была мечтой – вечной, недостижимой, прекрасной.

Марк фон Гидаль, бедный, чего уж греха таить, рыцарь, решил, что своей мечты добьется. Никому доподлинно неизвестно, через что Марку пришлось пройти, что бы жениться на юной северной красавице. Рассказывали о многом – о том, что первой, как ни странно, дала согласие сама Асмик, о том, что добиваясь разрешения у её родителей Марк едва ли не неделю с наемной армией осаждал родовой замок герцога… Полз даже опасливый слушок о том, что, мол, неугомонный Гидаль дошел до самого Северного князя – Янина Радвинского… И увез, спустя год увез-таки Асмик в Арну!

Два года прошли – как счастливый сон. Родилась дочь, названая Рейной.. Марк стал купцом, по долгу не появляясь дома, но и каждое возвращение было праздником – дома ждали любимая жена и дочь.

Сказка закончилась на третий год. Асмик снова забеременела и в срок родила мальчика. И стала вянуть на глазах, как цветок без полива. Маленького сына не глядя назвала Рейном и с первого дня отдала кормилицам.
Марк извелся, пытаясь понять, что происходит с женой. Забросил все дела – часами просиживал с Асмик, то бестолково утешая, то беспомощно, часами гладя по руке. Через пол года причина стала ясна.

Асмик ушла ночью – никем не замеченная выскользнула из спальни спустилась к воротам. Стражники у ворот не посмели ослушаться прямого приказа госпожи и опустили мост. Проснувшийся двумя часами позже Марк едва не сошел с ума – жены нигде не было, а на прикроватном столике лежало наспех нацарапанное письмо. Часть слов была едва видна, как будто писавший их человек макал перо в чернильницу только когда оно начинало в сухую царапать бумагу. Впрочем, содержание от этого не менялось.

Асмик писала о многом – о том, что стены замка душили её все эти годы. Что она никогда не любила Марка. Что она уходит с любимым человеком.

«Выродок, - так же значилось в письме. – рожденный вне брака мне не нужен. Делай с ним что хочешь, а я начинаю новую жизнь. Приглядывай за Рейной – взять девочку с собой я не могу, она слишком сильно к тебе привязана. Я больше не вернусь. Не пытайся меня вернуть…»

На утро были повешены все, кто в ту злосчастную ночь стоял на стенах и воротах. Высланная погоня через полторы недели нашла в придорожной канаве два трупа. Асмик опознали по шраму на запястье – над остальным на славу потрудились вода и время, делая лица неузнаваемыми…

***

Рейн на мгновение замолчал, не сводя глаз с неба. Мелиссу поражало странное спокойствие, с которым он рассказывал о своей матери. Казалось, что для него это не просто прошлая – чужая, ненужная история.

- Как ты узнал? – охрипшим от долгого молчания голосом спросила лесная.

- Марк как-то накричал на меня, уж и не помню, из-за чего… Назвал выродком северного племени. Я от него не отстал, пока не узнал, что это значит. Он жалел потом об этом, но я для себя уже все решил.

- Быть безродным? – не подумав спросила Мелисса.

Рейн перевел взгляд на неё и лесная невольно подалась назад, невольно шаря руками в поисках какой-нибудь палки. В лице рыцаря было что-то такое, что сомнений не оставалось - он может убить за эти слова голыми руками.

Но нет. Ярость мелькнула в голубых глазах и погасла.

- Думай, что говоришь, лесная, - тихо и отчетливо произнес он. – И кому говоришь.

Мелисса коротко поклонилась.

- Простите мне мою несдержанность, господин Рейн.

Юноша хмыкнул.

- Незнание – не порок. Следи за словами. И запомни, что если ещё раз взбредёт в голову ляпнуть что-то подобное, трижды подумай. Не все отреагируют так же… спокойно, как я.

Он развернулся и пошел вперед – туда, где в просвете между деревьями виднелись рыжеватые отсветы костра. Мелисса послушно нагнала его.

Вины за собой лесная не чувствовала, и про себя думала, что Рейн, нашивая белую полосу на свой герб мог бы и сам догадаться, что не раз ещё услышит подобное… оскорбление. Но вот является ли оскорблением правда, на которую человек напрашивается сам? Впрочем, для себя Мелисса отметила, что следить за словами действительно не помешает…

Когда костер уже стал отчетливо виден меж стволов Рейн вдруг остановился, обернулся, и со смешком произнес:

- Попомни мои слова, лесная. Много ещё исповедей ты на своем веку услышишь. И дай-то Боги – у тебя хватит ума никому и никогда об этом не рассказывать…

***

Мелисса неспешно седлала чалого, украдкой поглядывая по сторонам. У колодца стояла Рейна, осторожно пила студеную колодезную воду прямо из ведра. Лицо у неё было все ещё немного заспанным, но внешний вид выражал полную готовность к выходу. Наемники суетились у телег, запрягая в них коней. Возницы вольготно расположились на расчищенной от снега поленнице, поглядывая на них с легкой гримаской превосходства.

Шаги Рейна она узнала задолго до того, как он лихо перемахнул ограду и направился к коновязи. Оба они делали вид, что вчерашнего ночного разговора не было, и в общем-то им это удавалось. Правда, перед самым выходом Мелисса попыталась затесаться где-то среди телег, но Рейн мигом её нашел и привычно кивнул на стремя – мол, держись. Лесная вздохнула и со своей стороны предложила выехать раньше, не дожидаясь основного отряда.

… Что бы времени не терять …

***

Рейн снова рванулся – Мелиссе даже на миг показалось, что сейчас веревки не выдержат, и разъяренный рыцарь в лучшем случае её покалечит. Но нет, веревки держали крепко. Рейн затих, продолжая сверлить Мелиссу полным ненависти взглядом. Сплюнул кровь из прокушенной губы.

- Рейн, послушай, - почти умоляюще начала лесная. – Ну не было у меня другого выхода!

- Вр-решь! – прошипел сквозь зубы связанный рыцарь.

- Не было! – в отчаянии почти что выкрикнула лесная. – Я у всех спрашивала, и у Марка, и у Ясеня… они обещали связать и везти силком, если я хоть заикнусь о мести!

- О какой мести? – вдруг довольно спокойно поинтересовался Рейн. – Ты об этом подумала – как ты мстить-то будешь?

- Я придумаю, - сквозь зубы процедила Мелисса.

- Думаешь, я не знаю? – с легкой издевкой поинтересовался юноша. – Вы же не можете убивать. А что бы за тебя убивали наемники нужны деньги.

- Для начал мне нужен конь, - хмуро буркнула лесная.

Было тихо. Шуршала под ногами поземка.

- Почему ты просто не попросила меня? – уже совершенно спокойно спросил Рейн. Попробовал пошевелить связанными руками, ослабить узел… Нет, завязано было на славу.

- Почему? – повторил он.

- Потому что, - нервно огрызнулась Мелисса. Нервность объяснялась простой мыслью – какого лешего она все ещё сидит на этой клятой дороге с этим клятым бастрадом вместо того что бы со всех ног удирать куда угодно на краденом, просим заметить, коне?

… Рейн вдруг запрокинул голову и захохотал – громко, едко, словно через душившие горло слезы. Мелисса даже украдкой оглянулась, но нет – глаза юноши, слава Богам, оставались сухими.

- Боги всемилостивые, какой же я дурак! – он зло и горько улыбнулся. – Ты хотела… Ты хотела, но не стала просить. Испугалась того, что бастард? Испугалась просить помощи у безродного?

- Да, - вдруг тихо и спокойно ответила лесная. Привычно повела плечами – заныли рубцы. – Да, побоялась, Рейн. Мне нужен сильный покровитель.

Помолчали. Ветерок в кронах надоедливо шептал, напоминая: время… время…

- Уезжай, - вдруг произнес рыцарь. – Ты же этого хотела? Бери коня и уезжай. Вещи только оставь – ни к чему они тебе. И запомни – иногда бастард может то, чего не может и князь.

***

Далеко Мелисса не отъезжала – примерно через час неторопливой езды притаилась в густом подлеске, затерла следы и стала ждать..

Сначала из-за поворота вылетели четверо всадников. Плащи развевались на ветру как крылья и даже через тонкое мельтешение веток Мелиссе был виден знак гильдии Наемников, вышитый на них. Всадники, привстав в стременах, очертя голову неслись вперед, не глядя по сторонам, чем не мало озадачили лесную, уверенную, что Рейн прямиком ткнет преследователям на лес, где она и скрылась. Впрочем, то, что рыцарь пустил наемников по ложному следу, в глазах лесной его только возвысило…
Спустя пол часа появились и телеги. Марк с Ясенем ехали теперь порознь, не глядя друг на друга. Вскоре лесная заметила и Рейна – тот молча ехал рядом с сестрой на одной из запасных лошадей.

Кивнув каким-то своим мыслям Мелисса развернула коня и стала по широкой дуге возвращаться к крепости. Впрочем, уже минув место предыдущей стоянки обоза она повернула на лево, возвращаясь почти к самой дороге, развела костер и стала ждать.

***

Она бы не удивилась, если бы никто не пришел. Но к вечеру лес исправно нашептал о двоих всадниках, приближавшихся к костру. Как ни странно, появились они не со стороны дороги, а из леса. Спешились заранее, и к костру вышли, ведя лошадей в поводу.

Ясень и Рейна.

«Парламентеры,» со смешком подумала Мелисса.

Посидели, помолчали. Рейна не выдержала первой.

- Как ты его вообще связать умудрилась?

- Оглушила, - просто ответила лесная.

- Чем?

- Пусть это останется моей маааленькой тайной…

Рейна покачала головой и замолкла, и свою лепту наконец внес Ясень. Лесного методы оглушения не интересовали, и он решил сразу взять быка за рога. Подперев голову руками Ясень заявил:

- Возвращайся. Марк на тебя зла не держит, скорее уж на меня. Так что тебе ничего не угрожает.

- Нет, - спокойно ответила Мелисса. – Я вам все объяснила ещё на кануне.

- Я, между прочим, из-за тебя жизнью рисковал! И не только своей.

- А ты отвары по меньше вари! – в сердцах огрызнулась лесная. – Марк предлагал дать мне еду с одеждой, и, видят Боги, это, похоже, было бы действительно лучшим выходом!

Ясень поперхнулся и полуудивленно-полуобреченно произнес:

- Значит, не спала. А может, оно и к лучшему. И что теперь предлагаешь – тебя, ребенка, одну опускать? Что бы через два дня ты снова оказалась в крепости, только теперь уже навсегда? Как ты мстить-то собралась, что они тебе? Люди – да и только…

- Да и потом, - вмешалась Рейна. – За что мстить-то? Ну опоили – так жива же осталась!

Ответ на этот вопрос красноватой линией шрама пересекал Мелиссину спину, что та не преминула продемонстрировать. Рейна охнула.

- Ты не рассказывала…

Лесная пожала плечами и одернула рубаху.

- А зачем?

Они снова замолчали. Неловкую, но вполне закономерную тишину прерывал только шорох и скрип снега под ногами лошадей. Мелисса сидела, откинув голову назад и опершись на руки. Смотрела на небо. Пыталась пересчитать редкие звезды, мелькающие в разрывах туч. Для себя она решила все ещё ночью, подрезая ремешки на стременах всех, кроме рейнова, седел. В конце концов, кто сказал, что она будет мстить своими руками?
О чем думал Ясень догадаться было несложно – старательно жалел о своем мягкосердечии. Мысли Рейны оставались неясными, но конец безмолвному спору положила именно она. Отряхнув рукава от несуществующего сора женщина поднялась.

- Пойдем, Ясень.

Лесной вскинулся было – возразить – но потом махнул рукой и направился к лошадям. Рейна, опередившая его, помедлила и достала из чересседельной сумки какой-то сверток. Вернулась, протянула Мелиссе.

- Рейн просил передать.

Снова отошла, снова вернулась… И вдруг, замахнувшись, отвесила Мелиссе пощечину. Лесная от неожиданности села, выронила сверток, и тот развернулся, оказываясь какой-то скомканной тканью.

- Извини, - Рейна села в седло, развернула коня. –Это за брата…

Мелисса расправила ткань, поднимая её с земли. Красная роза, черный фон. И белая полоса, по косой перечеркнувшая герб…

«Иногда бастард может то, чего не может и князь.»

- Рейна фон Гидаль! – спокойно окликнула лесная.

Женщина обернулась. Голубые глаза человека встретились с черными глазами лесной.

- Рейна фон Гидаль, - повторила Мелисса. – Ты последний человек, которому я позволила себя ударить.

«Чего не может и князь…»