Глава 4

4.

За рынком было две помойки. Одна - городская, с тремя огромными баками под мусор и шатким заборчиком, чуть ближе к оврагу — другая, стихийная и на, первый взгляд, бесхозная. Но только - на первый. Если внимательно присмотреться, за большим кустом сирени кто-то соорудил из подручных средств небольшой домик, чуть больше шалаша.

Неподалеку — еще один.

Некоторые предметы быта (веревка, на которой сушились драные джинсы и женский лифчик, большая кастрюля с дождевой водой, а рядом баночка с куском мыла) указывали на то, что здесь живут люди.

Только теперь они называются бомжами.

На сегодняшний день возле оврага обитали двое мужчин лет тридцати - тридцати пяти и одна дама неопределенного возраста, но бойкая и не лишенная чувства прекрасного. Ее лицо, легкого синеватого оттенка, неплохо гармонировало с джинсовым сарафаном чуть большего размера. И все это было украшено кокетливой летней шляпкой из китайской соломки.

Звали красоту Наташка. 

Она вместе со своим дружком Толиком появилась здесь ранней весной и сразу занялась обустройством семейного гнездышка. Натащила всяких нужных предметов с обеих помоек сразу и чувствовала себя  совершенно счастливой. Мужик есть, выпивка не переводится, да и крыша над головой, какая - никакая, а имеется. А до зимы еще далеко.

Чуть позже к ним прибился Серега, крепко сбитый невысокий мужичок с глумливой улыбочкой кота Бегемота. Он ловко соорудил себе жилище неподалеку и закатил такой  шикарный ужин своим новым соседям, что на огонек подтянулись местные алкаши, считающие овраг своей собственностью.

Понятно, что без драки не обошлось.

Но Серега как-то очень быстро мир восстановил, предложив аборигенам присоединиться к их скромному ужину. Те, немного подумав, от еды и выпивки отказываться не стали, но время от времени отчего-то вспоминали о своих претензиях. Короче, ужин закончился примерно к раннему завтраку и не без помощи посторонних сил.

Встревоженные шумом жители ближайших домов вызвали милицию, то есть полицию. Стражи порядка, не желая утруждать себя написанием протокола, лениво накостыляли всем, кто не смог сбежать, по шеям. После чего возмутителям спокойствия  была выдана жесткая рекомендация рассредоточиться по местности и больше не беспокоить их по пустякам.

А то…

Следующий вечер прошел тихо, можно сказать, по-семейному.
Толик, развалившись на старом одеяле, равнодушно смотрел в небо, в ожидании заката и изредка постанывал, трогая разбитой рукой шишку на затылке. Серега, на лице которого, на удивление, не оказалось никаких следов от недавней вечеринки, разжег костер и варил картошку. Украшенная новыми синяками (она ж не могла остаться в стороне), Наташка, выпив вместе со всеми водки, бросила свои постирушки, потому что захотела общения.

Душевный разговор нужен каждой женщине.

Она, безрезультатно покрутившись возле своего дружка, пересела ближе к Сереге и завела светскую беседу, периодически обращаясь к Толику за подтверждением ее слов. Оба детдомовские, пару лет назад они нашли друг друга возле вокзала и с тех пор не расстаются. У них любовь. Но жутко трагичная. Из-за Толика. Падучая  у него. Ужас. Просто кошмар. Судороги, пена изо рта. И пить ему нельзя. А он пьет. Но она его не бросит. Никогда. Потому что - любовь.

От этих нервов она тоже пьет. А куда деваться?! Судьба.

— Серег, — вдоволь наговорившись про свою жизнь, спросила Наташка, — а ты как в бомжи-то попал?!

Тот неопределенно пожал плечами:

— А я - не бомж. Я просто бродяга.

Тут к разговорам подключился Толик, заинтересовавшись разными названиями одного состояния.

— И в чем тут фишка?

Серега, как мог, разъяснил, что бомжами становятся в силу каких - то трагических обстоятельств, а в бродяги идут по зову души. Потому что так хочется. Ну, если честно, бывает и по обстоятельствам. Иногда.