По ту сторону фронтира глава седьмая

Глава VII

Весь вечер старик пропьянствовал со старым другом. И лишь глубокой ночью отправился спать под свою повозку, как всегда, закутавшись в медвежью шкуру.
Лунный диск в ореоле звездного неба медленно плыл по небосводу, оповещая о глубокой ночи. Фактория замерла, лишь из лагеря переселенцев кое-где доносился плач грудного ребенка.
– Эй, приятель, – послышался негромкий, но отчетливый и резкий     голос, – подводи лошадей. Только тихо.
Двое мужчин осторожно подвели лошадей к повозке Лелюша, так, чтобы не разбудить храпящего под ней старика. Зацепили ее и медленно откатили за ограду фактории. Не мешкая, затянули подпруги и быстро двинулись, оглядывая узкую тропу, тонущую в лунном свете.
Осторожный путешественник обязательно подумал бы о пяти многозначительных обстоятельствах. Первое – местность, по которой уходила повозка Лелюша, набитая шкурами, была отчасти пустынной и дикой, в стороне от обычного пути погонщиков и караванов. Второе – эти двое превосходно знали дорогу, доказательством чему служил тот факт, что тропа была неизвестна заурядному путешественнику. Третье – они были хорошо вооружены и экипированы. Четвертое – их лошади были намного лучше кляч и мулов Лелюша. Пятое – любое подозрение или робость, являющиеся результатом размышления над вышеупомянутыми фактами лучше держать при себе. Все это пронеслось в голове Уэйда, пока его и Йохансона на рассвете       не остановила девушка, стоящая прямо на их пути.
– Табак есть? – спросила она.
Табак у них был, и, вместо ответа, Уэйд показал ей кисет. Некоторое время он удивительно смотрел на нее.
– Я-то считал, что мы с вами никогда уже не встретимся, мисс, – удивленно сказал Уэйд, узнав в девушке Герту, недоумевая о ее появлении здесь, в это время и в этой глуши. – Смотри, Йохансон. Узнаешь? А может, это призрак?
– Сейчас проверим, – сказал хладнокровный скандинав, взводя курок пистолета.
– Брось! – послышался голос мужчины из кустарника. – Ляжешь первым.
Скандинав, осекся, бросил пистолет на землю и опустил руки.
Убедившись, что противник неопасен, из кустарника вышел Лелюш и стал рядом с Гертой.
– Далеко ли собрались, джентльмены? Не заплатили. Не попрощались.  Невежливо и нехорошо, – ерничал старик.
– Папаша? – многозначительно, с удивлением произнес Уэйд. – Ты откуда? Ты же там…
– Там, под повозкой не я. Я, как видишь, здесь, со вчерашнего вечера тебя поджидаю. Ты просчитался, парень.
– Надо было ее тогда пулей кончить, капитан, – с ненавистью выдавил из себя скандинав относительно Герты. – А вы, как всегда, оригинальничаете.
– Слезайте, парни, с моей повозки, будем вас вязать, – досадно произнес Лелюш. – А что прикажете делать? Придется вас направить в форт к майору Гарриоту. Два дня пути. Потом вас казнят.
Старик передал ружье Герте, а сам направился к обидчикам, доставая связку ремней. Сблизившись с Лелюшем, Уэйд якобы протянул ему руки, старик расслабился и не заметил, как колено Уэйда с треском вошло в его ребра. Потом Уэйд быстро шагнул в сторону Герты и попытался отнять у нее ружье.
– Мари! – последовал сигнал Лелюша.
Выстрел из-за кустарника и Уэйд упал замертво. Скандинав мгновенно из рукава куртки достал маленький пистолет и выстрелил в сторону кустарника. Герта вскинула было ружье и навела его на Йохансона, как в эту же секунду последовал другой выстрел, и скандинав, схватившись за живот, присел на колени, а потом рухнул, закатив глаза. Пуля следопыта де Брюсака сразила его.
– Ты как, Лелюш? – спросил де Брюсак, выскочив из укрытия.
– Кажется, ребро сломано, – кряхтя, ответил Лелюш, поднимаясь            на ноги. – Мадмуазель Герта, вы в порядке?
– Кажется, да, а где Мари?
– Мари! – позвал внучку старик.
– Мари! – крикнула Герта.
Де Брюсак все понял и быстро метнулся в кустарник, через несколько секунд он вынес оттуда окровавленную Мари. Пуля застряла в ее груди, она тяжело дышала, изо рта струилась кровь. 
– Плохо дело, – сухо произнес де Брюсак.
– Мари, милая! Что же ты так, а? Как же я так, а? Старый, неуклюжий. О Господи! Всемогущий, зачем?! – причитал Лелюш.
– Мари, – плакала Герта. Положив ее голову себе на колени.
– Что такое дом? – спросила умирающая девчонка. Но никто ей               не ответил.
Солнце взошло и посылало свои улыбки вершинам холмов, поросшим овсюгом и маком, когда Мари испустила дух. Над телом в истерике бился Лелюш и стенала Герта. Де Брюсак стоял молча, опираясь на ружье, и по его щеке текла скупая слеза.
Весть о гибели внучки уважаемого в долине траппера быстро облетела всю округу. Этот неожиданный удар на несколько дней, казалось, вобрал воедино разрозненных обитателей долины. Трапперы, переселенцы, торговцы, фермеры, солдаты форта – все выражали свои сочувствия, утешения и предложения о помощи старику Лелюшу. Но он встречал их холодно. Покладистый старик, проказник и балагур преобразился. Те, кто ожидал увидеть его сокрушенным горем, безутешно рыдающим, в ужасе попятились, встретив его суровый, холодный взгляд и услышав грозный голос, приказывающий «удалиться и оставить его наедине с покойницей». Даже самые близкие друзья не смогли тронуть его своими соболезнованиями, им пришлось довольствоваться сдержанным ответом Лелюша, что он против показной пышности и не станет принимать всякие услуги. Отказ от предложенной помощи! Это было так не похоже на дядюшку Лелюша, что причина могла быть только одна: внезапно обрушившееся несчастье помрачило его разум! И все же решительность дядюшки Лелюша произвела такое впечатление на соболезнующих, что даже Сара позволила ему самому обрядить покойницу, и лишь несколько избранных из числа его друзей трапперов помогли отнести простой сосновый гроб на уединенное кладбище на вершине холма. Когда неглубокая яма была засыпана землей и доставленный фермерами из Танцующего Стола пастор Мэзер начал было читать погребальные молитвы, старик и тут попросил всех удалиться и сам провел на холме более четырех дней.
Спустившись, он быстро засобирался.
– Миссис Ван Лейба, – удрученно обратился он к Саре, – вы не могли бы позаботиться о моем «ковчеге», который, я надеюсь, еще на берегу. Может, понадобится кому-нибудь для спуска. Продайте его за меня. О деньгах             не беспокойтесь, оставьте их себе.
– Ну что вы, месье Лелюш, я немедленно же заплачу вам. – И Сара достала из верхней части корсета два шиллинга. – Этого хватит?
– Много, – равнодушно сказал старик и взял всего один лишь шиллинг.
– Сэр, – обратился Лелюш к Симановичу, – берите шкуры за тридцать.
– Нет, месье, сорок, и не уговаривайте. Сорок. Прекрасные шкуры, – и Симанович отсчитал сорок монет.
Потом он подошел к Герте и стоявшему с ней рядом де Брюсаку.
– Дитя мое, будьте счастливы. Да хранит вас Бог, – обращаясь к следопыту, сказал он. – Дружище, спасибо тебе за все. Позаботься об этой леди. Надеюсь, она отправиться в путь с твоим караваном.
Поцеловав Герту и обнявшись со следопытом, он взял под уздцы своих мулов и медленно двинулся по направлению к долине.
– Стойте, дядюшка Лелюш! – окликнула его Герта. Старик остановился и обернулся. Герта подбежала к нему и сказала:
– Я обязана вам и Мари жизнью. Примите вот это от меня на память, – и она протянула ему пригоршню ярчайших самородков золота.
– Спасибо, дитя мое, – равнодушно произнес Лелюш. – Не всякое золото делает человека счастливым. Мне оно ни к чему. Вам оно, возможно, пригодится. – Возьмите вот еще что, – и он снял с пояса нож отца Герты. Он по праву ваш, дитя мое. Давно собирался вам его вернуть.
Старик еще раз одарил Герту поцелуем, цокнул на мулов и, обернувшись на секунду, спросил:
– Это то, из-за чего все началось?
–Да, из-за сундучка, – ответила Герта.
Лелюш, ничего не ответив и не оглядываясь, двинулся дальше. Все долго глядели ему вслед, но он этого уже не видел, исчезнув в зарослях орешника.