Жлоб

            Странные звуки невольно отрывают меня от компьютера. Я смотрю в угол комнаты. Там за шкафом, сидя на стуле и согнувшись в три погибели чтобы никто не видел, прячется коллега. Торчит только спина. Он пыхтит и беспокойно ёрзает тучным телом, заставляя стул жалобно скрипеть. Шелест купюр сопровождается шёпотом:
             – Одна тысяча двести тридцать, одна тысяча двести сорок….
                Вот чудак! Опять двадцать пять. Спрятал голову, как страус и думает, что мы ни о чём не догадываемся. Уже все давно знают: мучается, сердешный, переживает, зарплату от жены ныкает.
            Эта картину мы наблюдаем часто, поэтому не удивляемся. Вот сейчас пересчитает в который раз своё «богатство», тяжко вздохнёт и «опустится на грешную землю». Раньше ему было труднее. Всю зарплату выдавали в кассе на руки. Поэтому приходилось её где-то прятать. На поясе брюк с внутренней стороны он пришил потайной карман для хранения наличности. Сейчас стало легче. В банкомате по карточке можно снять любую сумму. Жена не знает, сколько получает он. Он не знает её зарплаты. Так и живут «любимые» в догадках.
             Наконец закончив, с чувством исполненного долга, он протяжно выдыхает и поворачивается в мою сторону:
           – Слышишь, а сколько нужно сахару на варенье?
           – Ты что, варенье решил варить?
            – Не, не я. Жена. Так сколько?
           – Точно не знаю, я в таких делах не спец. У меня жена в этом разбирается, а я только банки кручу. Ну, думаю, что один к одному: сколько ягод, столько и сахара.
            – Нифига себе! А чё так много? Не-а, должно быть меньше.
             – Ты то чего колотишься? Предоставь это дело жене, ей лучше знать. Пускай сыплет, сколько нужно.
            – Тоже мне скажешь: сколько нужно. Ей дай волю, так она сдуру все деньги на сахар спустит. Странно, и зачем она столько сахару купила? Что-то тут не то. А, может, ещё что задумала, а мне не сказала?
             – Делать больше нечего? Лишний сахар не пропадёт, всегда в хозяйстве сгодится.
                – Ага, сгодится, – скривил он кислую гримасу. – Особенно у меня. Жене с дочкой всё денег мало. Ещё зять на моей шее сидит, никак на работу не устроится. Внук канючит подарочки. Трескают еду на пару, аж слюни летят, пока я здесь на работе парюсь, ждут, когда я чего-нибудь вкусненькое домой принесу. Да вечно голодные собака с кошкой на кухне у холодильника дежурят, куски из рук выхватывают.
              – Ну, зарплаты у нас, слава Богу, терпимые. На еду должно хватать. На еде экономить – это, знаешь ли, самое гиблое дело. Плюс у тебя ещё жена с дочкой свою долю приносят. А насчёт»парюсь» – это ты загнул. Только вот не пойму, зачем вам в двухкомнатной квартире собака с кошкой. Не тесновато?
                – Кошка была ещё до внука. А когда он появился и на ноги стал, жена решила ему подарок сделать. Я, конечно, был против. Мне лишний рот в доме ни к чему. Так нет же: «Купи, купи…». Решил сэкономить. На рынке приглядел самого маленького, размером с хомячка. Чтобы места мало занимал, и почти ничего не ел. Продавец, гад, уверял, что таким маленьким будет и дальше. А через год вымахала зверюга с телёнка. Теперь этот проглот выше кухонного стола. – Он провёл рукой у пояса для пущей убедительности. – Одним махом слизывает всё, что не успеешь съесть или спрятать. Если зазевался, то всё – хана, пиши «пропало».
            – Кобель?
             – Не-а, сука.
              – Что за порода?
            – А фиг его знает. «Сука-редкая» у неё порода. Недавно тёща, чтоб ей пусто было, заявилась внучка проведать. И тоже на халяву пожрать решила. Ладно, думаю, прогнусь перед ней один раз в жизни – намажу бутербродики с маслом и икрой. Пока мазал, икру предусмотрительно съел, но для неё несколько зернинок в банке оставил. Пускай знает доброту зятя. Только пошёл в зал, где они с женой болтали, чтобы позвать на чай, а эта кабаниха все бутерброды в одно мгновение схавала и уже пустой банкой по полу тарахтит, остатки икры вылизывает. Так что мой прогиб тёща не засчитала. Если бы не жена с внучком, я бы эту суку давно выгнал бы.
             – Слышишь, насколько я знаю, если собака большая, её же и кормить нужно соответственно. Корма там разнообразные, каши варить, кости свежие. Опять же витамины требуются, и выгуливать регулярно на свежем воздухе. Её объедками со стола не накормишь.
              – Делать мне больше нечего: витамины, каши… Хрен ей на постном масле, а не косточки. Пускай жена и дочка с ней мучаются. Хотели собачку – кормите.
Жалобно трещит мобильник. Он нехотя лезет в карман. Разглядывая номер, недовольно бурчит себе под нос: «Жена. Легка на помине». Долго не решается ответить. Но жена настойчива в своём желании поговорить.
                – Ну, чё тебе? Какое масло? Не ел я его. Смотри лучше. Валяется где-нибудь в холодильнике. Как пусто? Вчера ещё был полный, а сегодня пусто?! Ну, вы даёте! Сами слопали масло, а на меня наезжаете. А я говорю: «Сами…». Короче, разбирайтесь между собой, а меня не трогайте. У меня работы полно.
             Нажатием кнопки он обрывает женский визг. Тяжело вздыхает и, словно в оправдание, принимается пояснять:
                – Вот опять. Кто-то схавал пачку масла, а все шишки на меня. Стоит только прикоснуться, а скажут, что всю пачку умял. Не отрицаю – я вкусно пожрать люблю. А кто не любит?! Но это ещё не значит, что это моих рук дело. А, может, это зятёк-бездельник поздно ночью вернулся с гулек или собака научилась мордой холодильник открывать? Надо проверить. Она, когда на улицу выходит, по всем мусорным бакам шарится. Жрёт всё подряд, что найдёт. А я и не запрещаю. Пускай! Дома меньше просить будет. У них с кошкой борьба за выживание. Кто у кого быстрее кусок выхватит. Так сказать естественный отбор, ха-ха-ха! – Ехидно смеётся, краснея лицом и тряся пивным животом. – Однажды её на улицу не вывели, так она с голодухи, представляешь, мыло проглотила и губную помаду с кремом у жены подмутила. Точно – это собака масло сожрала.
                – А если не собака?
             – Тогда надо наблюдения вести и после каждого проверять, кто сколько ест.
              – Как это?
                – А так: взял линейку и померил масло с колбасой. И пусть потом не говорят, что я больше всех ем. А что делать, за ними постоянный контроль нужен.
               – Разве вы не все вместе кушаете? Ну, хотя бы вечером, собравшись, так сказать, за семейным столом.
               – Да ты чё! У нас такой принцип: кто когда захотел пожрать, тот тогда и ест, а если надо и готовит себе. Я, например, могу среди ночи захотеть. Пока все спят, достану из холодильника батон колбасы, намажу пол булки хлеба маслом или майонезом и лопаю. А на десерт пивком всё это отполирую. Два часа ночи, все спят, никто над душой не стоит, в рот не заглядывает. Красота! А потом дальше спать. И сон после такого ещё лучше.
                В довершение сказанного, он, закрыв глаза, гладит себя холёной ладошкой по упитанному животу и расплывается в самодовольной улыбке. Словно заново переживает сладостные минуты поглощения продуктов в одиночестве и тишине.
                Через некоторое время он притихает и начинает сосредоточенно сопеть. Склонив голову, внимательно изучает разложенные на столе кассовые чеки. Их много. Из супермаркетов, продуктовых лавочек, шопов, киосков и рядовых забегаловок. В них отражается всё, что покупалось сегодня, вчера, месяц назад, год, пять лет. Отдельной кучкой лежат те, что принесли члены его семьи.
                Он часто проводит эдакий сравнительный анализ с целью вычислить, кто больше всех тратит. А, если потом какой «шум по поводу», то вот, пожалуйста, все ходы записаны, все чеки подшиты и, как говорится, не надо «лохматить бабушку». Этим магазинным мусором у него все ящики в столе заложены. По ним можно диссертацию написать, что-то на тему: «Изменение динамики инфляционных процессов при формировании потребительской корзины рядового украинца за последние 10-15 лет незалежности». Смешно? И я о том же. А для чего тогда скажите такой хлам в столе десятилетиями держать. Но для него это – как бальзам на душу. Достанет выцветший чек ещё конца прошлого века и вздыхает. Вон, мол, сколько моя любимая колбаса и водка тогда стоили, а теперь вот сколько. И жалеет себя: «Эх, житие мое…».
               Кроме этого мусора его ящики до верху наполнены всякой ерундой, порой просто неподдающейся никакой логике и разуму. Куски ниток, мотки проволоки, сломанные иголки, пустые стержни от авторучек, пуговицы, отработавшие свой ресурс пальчиковые батарейки, перетёртые шнурки от ботинок, этикетки и пробки от пивных бутылок, сгоревшие спички и ещё много-много такого, что, согласно нормальной человеческой логике, должно давно оказаться на свалке. И всё это вперемешку, слоями до самого верха. По сравнению с ним, Плюшкин просто нервно курит за углом. Где что лежит он естественно не помнит, поэтому иногда начинает рыться в этом скопище мусора долго и упорно, словно хомяк, и, по большей части, только для того, чтобы в очередной раз посмотреть на своё «богатство» и порадоваться за себя.
                Вот опять он чем-то обеспокоился. Нервно вздыхает, кряхтит, ёрзает на стуле. По опыту знаю, готовит очередной мучительный для него вопрос. Так и есть:
             – Слышишь, а сколько ты порошку тратишь на стирку?
               – Хм! Что за шутки?
               – Не, я серьёзно. Для стиралки.
              – Сколько нужно по инструкции. А ты что раньше не стирал на машинке?
              – Да вот только недавно жена уболтала купить ей автомат.
              – А как же до этого вы жили-были?
              – Да как-то обходились, не умерли. Да и что там стирать?! Одна - две бабские тряпки. Так нет же: «Купи!».
           Да-а-а-а! Случай тяжёлый. Жить лет двадцать в квартире с центральным водопроводом и не иметь до сих пор машинки-автомата – это что-то! Так вот почему от него всё время так неприлично пахнет. Надеюсь, теперь это амбре немного поутихнет.
             – А какую марку купили?
            – Да какая была подешевле, по акции. Маленькая по размерам, на три кило белья, чтобы меньше воды ела и порошка. Только вот нестыковка какая-то получается: жена целыми днями её крутит, и порошок просто улетает. Вот я и спрашиваю, сколько у тебя порошка на стирку уходит. Моя меня забодала – одни расходы от этой стирки. Раньше проблем не было, а сейчас и порошок, и электроэнергия, и вода в расход пошли. А это всё в круглую копеечку выливается. Я ей уже сказал, чтобы мои вещи не стирала, они у меня чистые, а ей нужно быть аккуратнее, меньше вымазываться.
             Начинаю тактично объяснять, что в том то и беда, что нужно было брать небольшую машинку, но помощнее, и не на три кило, а на пять. Всё же семья большая. Тогда и стирка быстрее проходит и результат, как говорится, на лицо, и экономия времени соответственно. А насчёт экономии воды и порошка, тут ничего уже не поделаешь. Программой заложено определённое количество порошка и воды на одну стирку, вот и будь добр выполнять. Иначе не отстирает, как следует.
             Судя по кислому виду, мой пространный ответ его явно не устраивает. Он уверен, что порошка должно идти меньше, и жена его обманывает, прося в очередной раз купить новую пачку. Только вот куда порошок девает – это ещё проверить нужно.
               – Хотя, – пытаюсь его немного обнадёжить, – всё приходит с опытом, и некоторые хозяйки иногда уже сами чувствуют, для какой ткани можно меньше дать порошку. Тот же результат с наименьшими потерями.
              Он жадно ловит каждоё моё слово, усердно почёсывая бок, как вшивая собачонка:
                – Вот-вот! И я про то же! Балуется этим порошком, как ребёнок в песочнице. «Тайд» ей, видите ли, подавай или «Ариэль» там какой-нибудь. Пусть самым дешёвым стирает. Сегодня ей так и скажу.
              Да, зря я ему про экономию рассказал. Теперь он жене все мозги проест. Бедная женщина!
                Звонок на городской телефон. Поднимаю трубку. Сквозь страшный треск чем-то ужасно расстроенный старческий голос просит его. Ой, как он не любит, когда его чем-то напрягают, а тут ситуация безвыходная: старушка-мать долго рассказывает о своей проблеме. Он нервничает, с каждой минутой краснея и покрываясь испариной. Недовольно фыркает:
             – Ну, вот что ты мне сейчас мозги пудришь. Я же просил тебя внимательно слушать, когда я рассказывал…. Ничего он не поломан, нужно только правильно пользоваться. Я тебе как говорил: сначала нажимаешь красную кнопку, затем левую нижнюю, а чтобы загорелся экран надо несколько раз его потрясти или слегка постучать. Только слегка. Слышишь? А когда всё загорится, можно звонить. И не трогай изоленту, которой я его обмотал, там корпус немного отходит. А ты как делаешь?.... Ну, и что, не работает? Тогда нажми цифру восемь – он когда-то после такого обязательно включался…… Не получается? Значит, не то нажимаешь. Это же всё очень просто и легко запомнить. Как тебе ещё объяснить?!.... Ну и что с того, что он несколько раз в унитаз падал. Я же его просушил, он ещё сто лет может работать. Между прочим, это твоя внучка его окунала, а мне голову ломать приходится. Ладно, пока звони по городскому. А я в выходные приеду и ещё раз покажу, как пользоваться мобильником. Всё, мне некогда.
               Тут, словно «попадая в тему», к нам в комнату входит местный «Кулибин» –  электрик Толик и тянет за шнуры целую кипу стационарных телефонных аппаратов. Они очень древние, ещё дисковые с треснутыми поцарапанными грязными корпусами. Толик кидает всю связку на его стол и рассержено добавляет:
                – Где ты этот хлам нашёл? Ему место на свалке или в музее. По ним, наверное, ещё Ленин в революцию Дзержинскому звонил. У тебя что, телефона дома нет?
              Мой герой хмурит брови:
             – У меня дома есть телефон. Это для матери. У неё совсем домашний развалился. Вот сейчас только что звонила. Треск стоит и еле слышно. Думал, ты, как настоящий мастер, сможешь из нескольких хоть один склепать, а ты видишь…
               Прямолинейный, как провод, Толик не даёт договорить:
                – Ты хочешь, чтобы я на халяву из говна конфетку слепил? Ты сколько получаешь?
                – Да причём тут это!
                – А притом! Пойди на радиорынок, не жмись и купи матери нормальный кнопочный, и не морочь голову. – И, подняв многозначительно вверх палец, укоризненно добавляет: – Это же мама! Она тебе жизнь дала, а ты ей новый телефон жалеешь купить. Понимать надо!
             Толик уходит, а мой коллега начинает зло тыкать телефонную рухлядь в стол. Лекция о любви к ближнему ему явно не по душе. Естественно, спрятать такую кучу не получается. В столе, как известно, все полки давно заняты. В конце концов, аппараты занимают место на шкафу. Это надолго, если не навсегда. Там уже лежат с незапамятных времён неработающий будильник, разбитый плафон от люстры, разломанная детская машинка, рваная перчатка, треснувшая мыльница, раздавленный пульт от телевизора и прочее его барахло, попавшее сюда примерно таким же образом.
              Ближе к обеду звонит его жена. Просит прикупить что-то на ужин по дороге домой. Он тяжело вздыхает, отбрыкивается всеми фибрами души, сглаживая недовольство тихими смешками, придавая словам шутливую форму:
             – Ну, ты что! Откуда у меня деньги! Я в прошлый раз вон сколько потратил. Купи за свои. Да и работы у меня полно, буду поздно…. Ты бы лучше борща к вечеру приготовила…. Как из чего? Ну, вот опять начинается: мясо, капуста. А без этого нельзя? Придумай сама что-нибудь. Ну ладно, мне некогда.
            Он обожает всеобщие пьянки, именуемые в народе корпоративами, и чужие дни рождения. Вот это халява, вот где раздолье! Большая масса позволяет пить и есть безмерно. Никто толком не знает, сколько нужно еды и алкоголя, что бы он мог, наконец, насытиться. А его подарок имениннику – это не проблема. По этому поводу есть магазины с интригующим названием «Всё по 5 гривен», где продаётся одноразовый китайский хлам. Они для него, как палочка-выручалочка. Купит, например, пробку для бутылки или пластмассовый штопор и потом за столом долго будет «вешать лапшу на уши», рассказывая, как необходим и дорог для именинника именно такой подарок, как он выручит его в трудную минуту, поможет, чуть ли не спасёт и т.д., и т.п. Потратился на копейку, а дармовщины вон сколько. До самого вечера ешь, пей, гуляй! 
             Когда-то коллеги по работе пили пиво. Обсосанные рыбные плавники, хвост и голова не ушли в мусор, а были заботливо завёрнуты им в газету и спрятаны в шкафу за книгами. Вот сейчас он, как хомяк, достал из запасника свёрток. Развернул и задумчиво рассматривает. Перекладывает с места на место засохшую до состояния трухи рыбью голову. Наконец придумал – звонит знакомому:
             – Привет. Как дела? Давай сегодня после работы пивка попьём. Предупреждаю сразу – у меня есть классная рыба, за тобой пиво. Всё, договорились.
             Пытаюсь его образумить и надавить на совесть:
            – Ты что, смеёшься! Эту рыбу ещё с прошлого раза нужно было выкинуть. Её даже наши комнатные тараканы уже не едят. Сколько можно одни и те же объедки обсасывать?
              – Ха!  Ты посмотри, сколько тут ещё можно литров выпить. Ты, как не пьющий, ничего в этом не смыслишь. Рыба классная. Да и вообще мы с ним уже договорились.
            Сказал, ни капли не краснея и не моргнув глазом. Ах, да. Я забыл. Он – халявщик и живёт по принципу «Обмани ближнего, пока дальний не обманул тебя и не возрадовался».
               Как-то пришёл утром на работу радостный и удивляется:
             – Представляешь, вернулся вчера вечером домой, поел, лёг спать, а утром жена меня спрашивает: «Ты ничего не замечаешь?». Смотрю вокруг, вроде ничего особенного. А она мне: «Я же ремонт на кухне сделала!». Присмотрелся – точно. Вот баба даёт, и когда она только успела. Оказывается, пока я на работе был, она подруг пригласила, и они хором новые обои поклеили. А то всё меня напрягала этим ремонтом. Хорошо, что я особо не торопился. В таком деле главное – выдержать паузу. Ха-ха-ха! Вот и здорово, как всё чудненько получилось.
                Как вы думаете, что делает нормальный семьянин, когда заканчивается работа? Правильно – спешит домой, забежав, если возникает такая необходимость, по пути в магазин. Этот никогда не торопится. Дома придётся обязательно что-то делать, и его жена всегда найдёт что. А он этого не любит. Вот  почему так тяжелы для него праздники и выходные, когда приходится быть дома. Под любым предлогом остаётся на работе, но не работать, а проводить время в своё удовольствие, устраивая праздник для себя любимого.
             Поиграет в настольный теннис, покатает шары на бильярде (благо есть у нас такое развлечение). Затем поднимется к себе в комнату, где уплетёт с аппетитом заранее купленный провиант с водочкой и пивом. Посидит за интернетом. А часам к десяти-одиннадцати он, наконец, доберётся домой двумя троллейбусами с пересадкой (на маршрутке «жаба душит»). Кондуктору покажет чужое пенсионное удостоверение, найденное им случайно, куда вклеил своё незамысловатое фото. Грузное тело, безобразная небритость, красный нос, грязный бомжеватый вид. Она пройдёт мимо по салону, а он будет безмерно счастлив, что сумел «нагреть» кондуктора на целую гривну, которую потратит потом на себя. Как мало ему нужно для счастья!
              В столь поздний час собака уже выгуляна, а родня спит. Только горячей воды в кране уже нет. Ну, и ладно, всё равно завтра опять на работу. Да и нафига так часто мыться. Он и бороду отпустил с тройной выгодой: чтобы не тратиться на всякие там лезвия-кремы, быть похожим на пенсионера и одновременно для солидности. Опять же экономия: горячая вода нынче дорогая. Да и не нравится ему, когда от мужика различными парфумами несёт. Он любит естественные запахи. Главное, чтобы было что пожевать. Его любимая поговорка в обеденный перерыв: «Вот поел и всё! Больше сегодня ничего интересного уже не будет». 
                Он тихонько лезет в холодильник, осторожно, чтобы никого не разбудить достаёт кастрюлю. Им и так хватит. Небось, до его прихода всё мясо из борща выловили. И наступает момент истины и счастья – батон колбасы, пол булки хлеба с маслом, кастрюля борща, а на десерт пиво. Можно с водкой и в одну посуду. Все спят, никто над душой не стоит, в рот не заглядывает. Красота! А потом спать. И сон после такого ой, как хорош.


18 января 2012 г.