Служба ждать не будет!

Если бежать по джунглям быстро, да еще в полной выкладке, то долго не протянешь. Особенно после трехчасовой заварушки с гуками. Привал нужен.
Взвод запыхавшихся Джи-Ай выскочил на поляну и сходу налетел на остатки какой-то древней рухляди с расставленными вокруг статуями. Что-то вроде храма, которых тут – как шлюх в сайгонском борделе.
- Взвооод, привал! Двадцать минут. – Прохрипел лейтенант, рухнув на землю, достал из-под маскировочной сетки на каске мятую пачку сигарет и блаженно закурил. – Мексиканец – в караул!
Тощий жилистый солдат в бандане, торчащей из-под каски, яростно сверкнул на лейтенанта белками глаз, но спорить не стал. Презрительно сплюнув себе под ноги, он оперся спиной о потемневшую колонну и замер, не глядя на разлегшихся на траве товарищей.
Через несколько минут солдаты отдышались и  затеяли обычный треп про то, кто что будет делать, когда вернутся домой. Кто-то сострил, что Мекс, как приедет - хлопнет текилы, закусит бурритос и может смело идти на призывной пункт. И знаете, почему? Потому что такого живореза даже из тюрьмы попрут за плохое поведение! Так что по любому, ему одна дорога – обратно к гукам, в Нам!
Солдаты заржали, Мексиканец сдержанно улыбнулся – такие шутки не задевали его самолюбие, а даже льстили. Живорез – это звучит гордо!
Внезапно одна из статуй легонько шевельнулась. Мекс издал негромкий гортанный крик и повел в сторону ожившей фигуры стволом винтовки, сам отойдя за колонну. Солдаты враз заткнулись и стремительно попрыгали с мест за камни – смерть в джунглях быстрая, хочешь выжить – будь еще быстрее!
В самом дальнем конце храма с прямоугольной плиты медленно поднялся старик, такой древний, что даже кожа его, когда-то темная, как у всех местных, теперь покрылась седоватым налетом, сделав его неотличимым от мраморных статуй по соседству.
- Не стрелять! – Негромко скомандовал лейтенант. Дед выглядел каким угодно, только не опасным.
Солдаты слегка расслабились, не спуская, однако, глаз со старика. Тот, казалось, совершенно не испугался вооруженных людей, а, наоборот, с любопытством оглядывал солдат, что-то еле слышно бормоча себе под нос. Наконец, его взгляд остановился на Мексиканце, и морщинистое лицо расплылось в довольной беззубой улыбке, как будто старик увидал что-то очень для него приятное.
Мекса эта улыбка почему-то задела. Он вышел из-за столба, пристально посмотрел на старика, а потом, стремительно, как это обычно с ним бывало, взорвался: «Ты что вылупился, старая обезьяна? А ну, забирай свою траханную задницу, и вали отсюда!»
Старик совсем обрадовался и одобрительно закивал, как будто то, что он видел и слышал, полностью соответствовало его давним ожиданиям.
- Ах, ты… - Мекс стремительно рванулся к старику, как футболист Гарринча - к воротам противника, собираясь отвесить весельчаку боевого пинка, который должен был  забросить старика на самую верхушку Колеса Сансары, или на чем тут местные буддисты катаются.
Должен был, да не забросил. Ударная нога Мекса на взлете зацепилась за торчащий из трещины корень, солдат споткнулся и кубарем покатился по плитам. Остальной взвод, не исключая лейтенанта, радостно заржал – Мекса уважали за ловкость и жестокость в бою, слегка побаивались за буйный нрав, но – не любили. Не за что было.
Мексиканец вскочил на ноги, тряхнул головой и запрыгал, как на ринге, приходя в себя от удара.
- Мекс против Старого Перца, второй раунд. Старый Перец ведет один-ноль, - откомментировал сцену плотный чернокожий сержант со сломанным боксерским носом, единственный из солдат, с кем Мекс предпочитал не связываться.
Мексиканец бросил, было, на сержанта яростный взгляд, но потом передумал и опять повернулся к старику, который за все это время так и не сдвинулся с места и продолжал, как ни в чем не бывало, довольно скалиться.
- Ааатставить! – Лейтенанта неожиданно решил прекратить расправу. Не то, чтобы ему было дело до местных, но бить немощного старика, тем более, явного идиота…. Как-то не солидно. – Отстань от него, Мекс. Он сам сдохнет. А нам пора двигать. Служба ждать не будет! Взвод, в ружье!
Недовольные прерванным развлечением и досрочным окончанием привала, солдаты уныло построились в цепочку (новички в хвосте и в голове, старослужащие – в центре, вокруг начальства) и затрусили в джунгли.
Внезапно Мекс выскочил из строя и присел в сторонке на корточки завязать шнурок на ботинке.
- Мекс, догоняй! – Бросил ему через плечо лейтенант и нырнул в плотную зеленую массу.
Как только последний солдат покинул поляну, Мексиканец бросил возиться со шнурками, вытащил из разгрузки гладкую яйцеобразную гранату, задумчиво подбросил на ладони, потом вырвал чеку и легонько кинул ее в сторону старика. Граната со звоном покатилась по полу и уперлась тому в ноги, а Мекс вскочил и стремительно рванул в лес, прочь от поляны.
Старик внимательно посмотрел на гранату и легко сел рядом, не отрывая от нее глаз. Прошли положенные семь секунд, потом еще семь и еще,  а взрыва все не было. Джунгли  покрыл тропический сумрак, и граната в полутьме стала совсем похожа на крупное яйцо, крокодилье или, скажем, змеиное, уютно примостившееся у ног старика.
Мекс, успевший отбежать от поляны метров двадцать, замер: Что за дьявол? Чертова железка не сработала? И что теперь? Вернуться?
Вокруг стремительно темнело. Хруст веток под ногами удаляющихся солдат становился все тише.
- Хрен с ним! - Мекс сплюнул себе под ноги и побежал вслед за взводом. - Прав лейтенант, старая макака и сама сдохнет не сегодня-завтра!
Наверное, Мексиканец бежал слишком быстро. Или это все темнота виновата. Иначе никак не объяснить, почему он не заметил довольно толстую веревку, протянутую поперек тропы на уровне щиколотки. Как только его нога коснулась ловушки, в темноте что-то щелкнуло, и Мексу в бедро угодила короткая толстая стрела, конец которой был вымазан липкой темной дрянью.
Мексиканец успел схватился за стрелу, но потом – застыл, как парализованный. Его ловкие,  гибкие мышцы внезапно одеревенели, и он рухнул на землю, как сбитая кегля в кегельбане.
Последние слова Мексиканца были на испанском – удивительно подходящем языке для того, чтобы  коротко и ясно выразить критическое отношение Мекса к окружающему миру и всем его чудесам.
А потом он умер. И ровно в тот же момент металл на верхушке гранаты треснул, словно скорлупа, и из образовавшегося отверстия высунулась крошечная змеиная головка с затянутыми пленкой глазами. Новорожденная змейка с трудом выбралась из яйца и заползла на колени к спокойно глядящему на нее старику.
А потом, согретая теплом человеческого тела, свернулась в тугую спираль и заснула.
Заснула до утра, когда встанет солнце и наступит пора добывать себе еду, чтобы расти большой и сильной. И побыстрей расти – служба ждать не будет!