Луч света в диске луны. Барханы времени. Глава 10

Глава 10. Край бездны.

Продремал, и едва лишь посветлело, вышел на тропу. Пару раз бухнулся в сугроб, и когда стало промораживать, оделся — что стало аж жарко. Теперь можно дождаться и обеда, что греется на тлеющем огне. Есть кашу полусырой уже морально был готов — очередной шаг к деградации личности. Налет цивилизации оказывается столь тонок, когда речь заходит о голоде. Причем вроде как и поел, а переключится на что-то иное уже не получается — мысли занимают мечты о прожаренном куске мяса. Чтобы вкусить кашу можно еще долго на это не рассчитывать. Так и придется варить молодую кору мелких деревьев.

С ночлегом надо пораньше сообразить: наносить поленьев, а то этим только дым наделал. И с мясом надо что-то делать. Мясо! Ты где? Мотив «как мне хочется есть» засел где то в печенках, в исполнении симфонического оркестра без дирижера. Оленей не видно, но тут ведь главное луком научиться пользоваться, и все будет просто супер. Первый же раз объемся, чтобы меньше на себе тащить пришлось. Ну если только это будет не заяц. Заяц будет разделан на маленькие дольки, прокопчен, и посолен... Соли нет. Ну вот! Все испортил! Зайца без соли, их уже двоих надо настрелять... стоп, чувствую себя персонажем из мультфильма «Падал прошлогодний снег». Усмехнулся, и уже веселей потопал в горку с дровами наперевес.

Пока горел костер и чуть грело солнце, из плохо слипающегося снега сделал снежную бабу. Угольками начертил рожицу, чтобы можно было разглядеть силуэт в ослепляюще белом море снега. Лук оказался исправным — стрела засела в предварительно притоптанном снегу. На рубеж: стрела вновь шлепнулась возле, побеспокоив комки снега из сугроба напротив. Пришлось вытаптывать еще больший полигон, не забывая пускать слюну в сторону закипающей похлебки.
-- Есть! Чего лыбишься! На ещё! - Если б у меня в детстве были такие игрушки. Ан нет, бабушка забирала все мало-мальски интересные. «Глаз себе ей вышибешь!» — обычно поговорила, а стоило лишь отвернуться, как сама пыталась с ними разобраться. После такого поворота сюжета наступала моя очередь переживать за бабушку. Даже сейчас перекашивает, как вспомню.

Из дюжины лишь три попали в цель, остальные пришлось собирать по сугробам, в итоге на две из них каким-то образом наступил. Это еще тренировка даже не началась. С остервенением вытоптал поляну еще больше, и чтобы хоть как-то успокоиться, приступил к трапезе.

А вот так посмотреть вокруг, все не так уж и плохо. Вроде как теперь лес мне дом — не хуже родного. Вот и охотиться научусь, так вообще все будет — красота. Все таки три попали в цель. А поначалу, всего несколько минут назад, стрела и лук в моих руках должно быть смотрелись как смычок со скрипкой. Прогресс? Прогресс!

Подравнял мишень, налепив заплаток из снега с золой. Теперь то вот отойдя вниз к тропе, мишень стало гораздо лучше видно. Выпустил одну стрелу, та ушла, обломав бок непропорциональной фигуре. Выбрал следующую стрелу с более менее ровным оперением, вложил в тетиву...

Снеговик хороший противник: мерзко улыбался мне в ответ, протягивая загребущие клети — подыгрывает моему маневру с увеличением дистанции до него. И тут я снова не растерялся: выпятив нижнюю губу, засадил стрелу по оперение, между нижним и вышестоящим снежным комком. Показалось, что голова подпрыгнула на месте.
Как то так! - Тоже неплохо, хотя уже не так зрелищно.

Ровно, одна к другой, притирались оперения каждой последующей стрелы. Тремор рук — основной виновник осечек, мог отключиться сознанием лишь на миг. По моему, если б я проходил медкомиссию для военкомата, меня бы списали в глубокий запас только по одной этой причине. Ну разве еще потому, что я видел ходящие тела умерших людей. В остальном я абсолютно нормален, и мой здоровый аппетит тому свидетель.

Собрал десяток стрел, посмотрел насколько они прочно засели в снежный покров — снеговик не перенес моей второй разминки. Оперения тоже кое-где пострадали. Дальше продолжать не стоит. Так. Принцип освоил, и ладно. Оказалось не так уж и сложно. Как будто руки вспоминали давно забытый навык. Вопрос: был ли этот навык из того прошлого, в котором у стрелы наконечником служила присоска, на этот раз лучше оставить без ответа.

Несколько раз прокрутил в уме все тонкости, и сложности с которыми столкнулся в процессе. Перепаковал вещи, так, чтобы лук со стрелами находились все время в доступности: лук в левой руке, колчан за правым плечом. Котомка поочередно перемещается то за правое плечо, то за левое — почему-то этому уделяешь большее внимание, поскольку кажется, что если придется погнаться за кем-то вкусным, то надо будет сбросить её так, чтобы другие звери не разорвали, да и самому чтобы можно было потом найти в снегу — почти взаимоисключающие условия.

Путешествие шло своим чередом. Чем дальше было от водопоя возле болота, тем хуже были утоптаны тропы. Теперь я вышагивал в снегу по пояс, по настоящему опасаясь лишь провалиться в берлогу.

Говоря об охоте, надо сказать что она складывалась не ахти. Лес казалось, что вымер. Никакой дичи. Следы вокруг, конечно, свидетельствуют, что её должно быть более — чем достаточно, и я даже пытался пройти по одному такому следу, чуть совсем не заплутал вместо этого.

Совсем озверели. Нет, сегодня я обязательно настигну кого-нибудь. Попадись мне даже волчья стая, а я сегодня котлет впрок понаделаю.

Выбранный мой путь, я так думаю, ведет к югу. Я не искал жильё, зная, что его мне не найти. Приучался рассматривать следы, и вроде из крупных хищников здесь были лишь немногочисленные волки. Вой их даже ночью не слышал, но это была безлунная ночь — может поэтому.

Охотясь, только теперь понял, зачем следопыты прикасаются к следу — подшёрсток затылка как-то начинает рассказывать — что это был за зверь, как он прошел тут, насколько давно, убегал от кого-то или шел в развалочку. Конечно, это было воображение, но картинка в подсознании была настолько красочная, что не доверять ей просто не мог. Это не было шизофренией, это было как другие навыки этого тела. Я не мог ими управлять, но и они мной не владели — было разделение на уровне внезапно вспыхивающих дежавю-образов.

Протопав дорогой, к которой сходилась холмистая местность, дошел до развилки. Не зная как дальше быть. Одна дорога вела в непонятную заснеженную даль, и видом походило на только что покинутое мной болото. Можно было пойти южнее, однако и там не понятно, как долго можно двигаться в таком направлении. Налево — это если с северными медведями захочу за лапу поздороваться, но только там оставалась видная кромка леса — и дичь, которую сегодня я так и не увидел. Хорошо еще, что дорог не больше трех. Пойду ка прямо — ведь если дорога проложена так, а не уходит две влево, или две вправо, значит сперва была она, и по ней куда-то выйду.

Иногда сходя с неё встревал в сугробе, ломая столь аккуратно проложенную лисьими лапками тропку. Ура! Лес! Значит я все еще охочусь. Тропа стала сливаться в более толстую полоску, и теперь я мог идти по метровой дороге. Тут кто-то из крупных животных ходил — не понятно только, лось это, или хряк?

Пару раз показывались зайцы у кустов и деревьев, но подойдя уже не знал, может это был обман какой? Пошел еще просто стремясь хоть как-то приблизиться к лесу. Там просто обязательно должны быть зайцы. Опять же, еда, сытость: все это лишь мерещится, но все ближе и ближе. Чую своим носом, что ждать всего этого осталось недолго. Кусты зашевелились — теперь нужно тихонечко прокрасться держа лук наготове, и если у шевелящегося куста есть тушка, то сейчас она покажется. Но в большом темном силуэте трудно угадать очертания — ведь не может быть весь куст этой тушей?

Взрезая поверхность сугроба левой ладонью, чтобы не производить сильного шума от ломающейся корочки скрепленного снега, и ненароком чтоб не наступить на припорошенный куст, шаг за шагом двигался к цели, весь превратившись в слух и взгляд совы. Руки расслаблены, с тем, чтобы быстро вскинутый лук совместно с натягиванием тетивы моментально взвился бы в меткий прыжок остроклювой стрелы.

Кусты разделились, разлетелись темным силуэтом с белым всплеском снежной глади. На меня летел упитанный клыкастый кобанчик. Стрела улетела куда-то, либо попала, либо нет, а я спешил уже уйти с пути скачущей тумбы, что рассекала катером ровный белый пласт. Подался было в одну сторону, второпях выхватывая следующую стрелу. Тумба резко сманеврировала, и я едва успел прыгнуть совершенно в другую сторону, и бок туши прошел близко к ноге.

Едва выбрался из снега как прыгнул в сторону вторично, уйдя от клыков на метр в сторону — встреча с Нр-Эн-Хан-ами в волчьем обличье меня научила ценить расстояние до угрозы. Уже хотел прыгать еще раз в сторону, но хряцская морда нашла мою суму и уже во всю её полосатила клыками. Стрела тут же засела в холке кабана развернулся всем телом и хотел было приняться за меня снова, когда отбросив подальше лук уже бежал к лесу, каждой ногой готовясь провалиться в какую нибудь расщелину, виляя немного, чтобы сбить с толку упрямо надвигающуюся тушу.

С видом — «А я что-то не понял, что это за черешня такая?» полез на елку. Как раз вовремя. Секач выбежал на проложенную тропу и в пару секунд уже кружил под деревом, протаптывая дорогу. В холке у него торчало обломанное древко стрелы. Теперь, когда подслеповато щурясь тот, высматривал, куда это я подевался, я его уже хорошо разглядел — подстреленный саблезубый поросенок. И вдалеке виднелся также разорванный мешок, и все его содержимое было разбросано по всему заснеженному краю поля.

Хрипящая туша тут же проделала новую просеку в густых зарослях кустарника, и затаилась где-то среди. Монстр из «Спокойной ночи, малыши» в животном исполнении больше походил на самокантующуюся резвую тумбу, с бивнями, чиста мамонт. И все-таки морозец оставил меня хладнокровным к его появлению. Думаю, что уже ничего не может пронять того, за кем гонялся полуразложившийся мертвяк.

Осторожно спустился по лапам веток, готовясь залезть обратно с непримятой стороны. Шел вперед, выставив перед собой меч в чуть согнутых руках. Туша в кустах еще дергалась, испуская тонкие жаркие фонтанчики крови. Это мой честно заработанный обед, завтрак и ужин. Эту гору мяса надо как следует обжарить, так что я тут надолго. Спать придется на ветках, и туда же подвязать тушу на ночь, а она больше ста будет.

Пока учился свежевать, весь извелся. Чтобы не тащить лишнего, выкопав в снегу ямку под тушей, слил кровь. Видимо жарить придется в другом месте, поскольку сейчас явятся хищники — настолько терпкий запах распространялся вокруг. Прикопал, но все равно надо быстрей заканчивать. Сложил куски мяса в шкуру свернутую в виде торбы. Отдельный большой кусок хотел было повесить высоко на дереве, уже несколько раз пытался влезть на него, но лишь обломал нижние сучья. Придется искать другое.

Волоча за ногу половину тушки прошелся вдоль леса. Тут раздался оклик:
-- Эй! Кто ты есть? - Я обернулся на крик пытаясь увидеть звавшего.
-- А ты — кто?
-- Ты живой?
-- Не мертвый — это точно. Может покажешь и ты себя?

Из-за деревьев показался парень, с луком наготове. В зимней шапке, в обшитых шкурами голенищах. Вот так же сделаю, вместо того, что нарвал и набивал изнутри: так я и впрямь наверно на лешего похож.
-- Ты кто, и чего тут делаешь?
-- Это ты, чужак — откуда?
-- Оттуда. - Неопределенно махнул в сторону, откуда пришел. - Так может лук уберешь пока?
-- В той стороне не живет никто.
-- Зачем мне врать? Вообще я мимоходом здесь — сейчас мясо повешу и пойду дальше.
-- Кабан этот мой. Я шел по его следам.
-- Ну уж нет. Это я его подстрелил, а тебя или другого кабана в этот момент даже рядом не видел.
-- Других следов я тоже не видел, так что кабан — мой.
-- Найди себе другого. Этот выпрыгнул на меня, вещи им до сих пор там разбросаны — не собирал пока. Убери лук, мы так ни к чему не придем.
-- Кабан мой! - Упрямым голосом пробормотал паренек, опустив лук. - Я так долго шел по следу. Это мой кабан.
-- Ладно. Эту часть забирай. - Толкнул в его сторону ту половину, что собирался повесить на дереве. - Только шкуру и остальное не получишь. Да, вот что: как отсюда добраться в Чейндра?
-- Чейндра? Это город? Отсюда дорога если и есть, то очень опасная — через Черные Топи и через Черный Лес.
-- А где тут нет Черных Топей?
-- Они тут везде. Это еще светлый лес, но вот туда и туда — если немного пройти, там уже лес, где никакая дичь не водится.
-- Хотя бы тропу можешь указать?
-- Тропы здесь заманивают в пропасть. Тут нельзя не зная куда ведет, сворачивать. Так старцы говорят.
-- Ты сам тут впервые?
-- Нет, бывал я тут.
-- Так тогда может скажешь хотя бы направление.
-- Среди Черной Топи и в Черном Лесу нет направлений и троп — это мир мертвых. Если забредешь далеко, или отобьешься от дороги, то обратно путь будет трудно сыскать. Навечно заплутать можно.
-- Значит не знаешь?
-- Старцы могут сказать, я то не ведаю.
-- Проведешь меня к ним?
-- Только не сказывай им, что это ты кабана завалил.
-- Если подскажут как добраться, то хоть всего забирай. Возьму только, чтобы хватило на дорогу. Тем более как ты один дотащишь?
-- У меня сани вон там. Без них пропасть можно в болотах то. - Посмотрел на его лапти развесистые. Такие же захотелось.
-- Я пойду соберу вещи пока.

Ткань оказалась крепкой, и я не сильно связывал, так же собрал вещи все в один тюк. Тут подбежал мой новый знакомый.
-- Тебя как зовут?
-- Хагич, а тебя?
-- Самуэл. Так ты скажешь, что это я кабана завалил?
-- Я ничего говорить не буду. Давай — грузим и поехали.
-- Ты пришел из-за Черной Топи?
-- По мне казалось, что эта топь где-то в одном месте.
-- Не-е-ет! Не так. Она тут чередуется с обычными полями, со светлыми и черными лесами. Но там, где Черный властелин оставил свой след, живое перестает расти. Там появляются болота, болота обрастают землей, на той земле произрастает Черный Лес. И все это происходит очень быстро, как будто не столетиям нужно пройти, чтобы лес вырос до небес, а всего трех лет достаточно.
-- Как удивительно. - Воздух этой долины, видимо.
-- И тот, кто ступит на темную сторону, тот пропадает. Мы часто видели, как люди уходили искать счастья, и если возвращались, то уже будучи без души.
-- Мертвяком ходячим, что ли?
-- Ты их видел? Не прикасался к ним? - Мой новый друг остановился как вкопанный.
-- Хотел. Но его кот сожрал.
-- Ты видел кота? И он не тронул тебя? - Опять остановились, да что же ты будешь делать.
-- Все, пошли — поговорим позже. - Конечно, мне самому не по себе, когда вспомню, как лежал с ним чуть ли не в обнимку, а тот тем временем ходящие трупы людей хрумкал по ночам. Не сболтнуть бы теперь чего лишнего.