Луч света в диске луны. Барханы времени. Глава 11

Глава 11. Размен воли.

Шли цепочкой. Свои вещи также положил на сани, и опирался на них иногда, что позволяло идти практически не отставая. След оставался как от медведя.

Мне уже не так одиноко. Правда разговаривать самому с собой по прежнему тянет, ведь другого такого собеседника мне не сыскать и за миллион верст вокруг. Приходится сдерживаться.
-- Ты из какого поселения, Самуэл?
-- Наше село Лобное место называют, потому как неподалеку от леса с озерами. Скоро мы по ним пойдем, я покажу.
-- Долго еще?
-- Мы будем идти и ночью, но недолго. Мы далеко не ходим охотиться.
-- Так ты мне наврал, что за кабаном долго бегал?
-- Я его три дня выслеживал. Они хуже волков, если доберутся до склада с припасами. К тому же я в него попал однажды — точно видел. Даже след в виде полоски крови осталась.
-- А волки часты в этих местах?
-- Волки боятся черных топей и черного леса, иногда только стая забежит. Но они чуют себя подавленными в этих краях, что даже не нападают на нас. Зато мы на них охотимся. Вон, силки расставляем, что кабан все порвал. - Показал на пути и отбросил в сторону поломанную ветку с веревкой.
-- Но ведь кто-то торгует с пришлыми?
-- Иногда, да. Но зачем, если у нас всё своё. Бывает, правда, заходят к нам гости, имена которых староста ото всех держит в тайне. Через них если что-то нужно, заказываем — случается. Соль, например. - Это и у нас прежде всего: соль, чай, спички.
-- Долго еще идти? Ведь по темени сейчас пойдем совсем.
-- Луна и звезды сегодня покажутся. Найдем дорогу. Мы ж не через черный лес идем.
-- Да это и не лес совсем.
-- Да, не лес. Сейчас вот зайдем. Но там я все тропы знаю с детства.

Как и пообещал, мы зашли в непроходимую чащу. Тропы — название несколько условное. Скорей — направления. Интересно, как бы он один с ношей своей справился бы? Возможно, как и я, часть оставил на дереве каком-то. Веревки у него с собой было несколько мотков, вот что значит — подготовился к походу. Лель-Еран вероятно потому мне ничего с собой не оставил, что не хотел, чтоб я сбежал. Хм-м-м... Паранойя?... Если не добавлять эмоций в этот компот, то есть над чем подумать... Кстати, даже соли не оставил — думал уморить с голоду?... Что за бред?.. Зачем тогда меня спасал?... Он что хотел, чтобы я стал тем ходячим мертвецом?... Зачем?... Тогда должен был бы уже появиться?... Что происходит?... К черту вообще всё!

Мысли не стремились покидать мою голову, я отмахивался от них тем же жестом, как правой рукой поправляют волосы на левую сторону. Если меня предали опять, то прям как-то жить не хочется. Но выяснять это сейчас, то это раздувать лишь своё самомнение. Кому вообще я нужен? Ведь не было бы меня, всё само собой разрешилось бы. Я не могу никак повлиять на этот мир, да мне и не хочется. Мне тут нравится так, как сейчас есть. Вот выбраться отсюда только бы.

Долго мы взбирались на пригорок, проваливаясь чуть ли не по горло в снегу, вместе с санями. Он явно входил в лес не этой дорогой. Остановились не надолго — я втоптал дорожку сразу после легких шагов снегоступов моего попутчика. И уже по ней сани въехали в гору. Слабо нисходящий слой был более прочен, и мы тут не мучались — вышли на край озера. Тут присели отдохнуть.
-- Когда я зайду, ты за ограду не входи. На входе дадут отведать хлеб и соли...
-- Слышал про обычай: отломить кусочек хлеба и окунув в соль, съесть. - Немного разомлел, что спохватился... вдруг здесь не так.
-- Раз знаешь, то и я спокоен теперь.

Вот показался частокол — деревня не пряталась, очень хорошо просматривались крыши домов у занесенной ограды. Дошли до ворот: игравшая ребятня возле них, мгновенно скрылась с глаз. Дозорные. Ворота закрывались на ночь, превращаясь в монолитные укрепления: круглый след створок на земле указывал именно на это.

Самуэл дал знак остановиться у ворот, оставив со мной и сани. Когда ж этот обычай вкусный, уж я готов. Не пойму, чего так тянут? Тут сложно будет устоять, и не съесть весь хлеб. Но я попробую. Насколько помню, надо маленький кусочек отломить. Это нужно было тогда спросить, теперь то что. Еще решил знатока из себя покорчить. Надо думать прежде, чем говорить! Сколько раз себе это повторяю! Ой, предчувствую, что опять умудрю чего то. Или еще: буду действовать, как будто ни о чем таком не знаю. Хорошие люди — поймут, а злые — устраивают весь этот цирк для того чтобы посмеяться, и они своего добьются в любом случае.

У завалинки стал собираться народ: деды и старухи. Ага. Все ясно теперь. Значит все таки цирк. Ну ну. Да мне ж здесь только переночевать и позавтракать. Вот еще пара парней с оружием присоединились к Самуэлю, который тоже зачем то держал меч — типа почетный караул. Прям как царя принимают. Что ж, все серьезные. Я встал тоже. Меч поправил, там и тут отдернул одежду — не думал, что прибытие путника столь официально в здешних местах. Наверняка не красавец, надо было причесаться петярней. Время потеряно, хоть сниму капюшон, и ладно будет. Мне ведь не перед старухами заигрывать.

Пока пытался расслышать, и понять по губам о чем парни шепчутся, не заметил, как ко мне подошла девушка. Держа в руках раскошный хлеб. На хлебе была выемка, в коей насыпано немного соли. Вот. Дождался таки. Кто там говорил, что кусочек должен быть маленьким — пусть катится куда подальше. Такой хлеб, я думал, что учуял его от пришедших. Нет, по запаху, хлеб, что надо. Только за него я полюбил все это место, будь оно не ладно за все остальное.

Весь кусище немного обмакнул в солонку. Набил весь рот, только теперь понял, как давно не ел.
-- Дочурка. Ты руки все обмотала скатерьтю? Нигде не накрытого места не оставила?
-- Все как ты сказала, мама.

Оглянулся на обладательницу такого приятного голоса и у меня хлеб застрял в горле. В таких захолустных местах произрастал такой цветок!? Вместо жевания пытался проморгаться, чтобы рассеялось наваждение. Красавица, или у меня жар?

«Галитань» — всплыло имя в памяти. Я заставил себя отвести взгляд, прожевал, потом прокашлялся от першения.
-- Нет, дочка — он женат, или невеста у него есть. - Женщина, стоявшая неподалеку испытующим взглядом смотрела в мою сторону. - Заходи, гостем будешь. А мы сватов других ждать будем.

Пытаясь больше не пересекаться с обжигающим взглядом невинных глаз, отошел в сторону.
-- Ну что, я ж говорил, что он не затронут нечистью.
-- Тс-с-с. Он идет.
-- Я чуть не подавился. - Подошел к группе охотников.
-- Не ты первый. - Самуэл рассмеялся. - Это потому, что надо маленькими кусочками хлеб брать. А те, кто поражен черной хворью, они иногда так и помирают. А иные бросаются — тут Веленк-е надо быстро было бы скатерть ему на голову накинуть, мы бы его связали — главное заткнуть его брызжущий рот, оттащили к собранному костру и тут же порубили бы и сожгли. Это такая мера предосторожности, и здесь по другому никак нельзя, пойми сам. Теперь ты, считай наш брат. Староста прибудет, скажет где остановиться тебе. Он сейчас в соседнее село ушел.
-- Вы тут не одни?
-- Тут десяток сел. Здесь, и восточней. А дальше идет полоса — великая черная топь. Там никто не живет. Там мертвый город — Город Темной Башни. - Какая еще черная башня? Если есть белая, значит что, должна быть обязательно и черная башня? Меня эта дуальность бытия в словах добивает. Вероятно, что из серого камня сложена.
-- Значит мне не туда. Мне староста покажет путь к городу живых?
-- А ты спроси у наших старейшин, может они чего знают про путь в южные города.

Старики уже расходились собрались расходиться по домам, как подошел к ним:
-- Уважаемые, говорят из ваших мест ведет дорога в южные города. В города живых. Кто нибудь знает, как пробраться туда?
-- Э-э-э. Тут тебе староста нужен. Он всю торговлю держит в руках.
-- А что, никто не пробирался оттуда?
-- Все стараются из этих краев бежать, а сюда никто не стремится. Не знаю, что должна быть за нужда, чтобы кому-то захотелось бы сюда попасть. Правда ведь говорю, достопочтенные?
-- Верно, Ляхов-Стойкий. Если другой вопрос, все что угодно — заходи. Мы помочь гостям всегда рады. Тем более иноземным. Только расскажи историю какую-нибудь. Ты ведь много ходил по свету.
-- Да, судя по тому, что я здесь — не мало. А староста где? Может мне легче было бы отправиться в другую деревню, чем вас тут объедать.
-- Ты нас не объешь — Самуэл на неделю все село снабдил едой. Ты, говорит, ему помог. Сам бы он вряд ли бы управился — ноша, говорит, очень тяжелая. Так что не стеснишь нас ни в коем случае.

Посмотрел в сторону Самуэл-я, тот показывал себя как будто это не первый им подстреленный хряк. Я так понимаю, это я должен бы так гордиться собой. Неужто это настолько сложно? Хотя то, что случилось, я еще до конца не смог оценить произошедшего. В конце концов первый подстреленный трофей, но мне очень кушать хотелось все это время. Так кажется, что меч или рогач лучше подошел бы. А так, это было везение, что вещмешок был принят за меня. Не будь этого, я убежал бы голодным.
-- Самуэл, тот хлеб только разогрел мой аппетит. Если б доел всю краюху, то подождал бы, пока мясо поспеет.
-- Сейчас мясо взвешивают и делят между семьями. Мне дадут большую долю из всех, как добытчику. Я поделюсь.
-- Мне нужно еще в дорогу чего то взять с собой. Так никуда не годится — мы с тобой так не договаривались.
-- У нас сейчас сложные времена. Вся дичь ушла. Мы можем подождать, и добыть ещё, но на это потребуется время. Лучше всего под весну выйти.
-- Мне нужно сейчас.
-- Ты хочешь обделить кого то из здешних? Мы тут на голодном положении.
-- И что, ты отобрал бы добычу, если бы я отказался следовать за тобой?
-- Так было бы. Но ты оказался умным человеком. Оставайся у нас. Веленк-а ведь тебе нравится? Она тоже на тебя глаз положила. Считай, что посватался к ней.
-- Веленк-а то тут при чем? Ладно, староста хоть не под весну объявится?
-- Староста появится завтра. А что, Веленк-а тебе, скажешь, не приглянулась?
-- Меня дома невеста заждалась. А Веленк-а хорошая девчонка — найдет кого нибудь из соседнего села.
-- В тех селах, что ближе к мертвому городу, больше старики и старухи. Даже тут посмотри сколько их.
-- Так мы будем есть?
-- Погоди, мы пойдем к дому старосты чуть погодя. Там готовят общий стол.

За общим столом меня посадили напротив Веленк-и. Как неудобно. Решили не замечать мои слова — им главное, что мы друг другу понравились. Но больше я обратил внимание на другое: что молодых тут действительно было немного. Вымирают, и ясно это сознают. Вот как сватовство объединили с обрядом определения зараженных, все, чтобы ускорить составление новых семей. Мальчишки с девчонками, бегающие во дворе, играющие в догонялки, также учатся увертываться от зомби. И здесь — это не только веселая игра, здесь это — вопрос выживания.

Девчушка оказалась понятливой, и не пыталась заигрывать, грустно шевеля ложкой в своей тарелке. Вместо праздничного настроения было невыносимое давление безысходности. Тот спектакль перед входом был тем, что отвлекает от тяжелых мыслей. И то, что здесь день за днем лишь резче проявляет это чувство потери чего-то важного, лишь дополняет мрачность картины.

Резко расхотелось есть. Хочется сбежать. Или это их напряжение передалось ко мне. Именно не уйти, а сбежать, как чувствуют звери перевозимые в трюме гибнущего корабля. Мне наверно надо что-то сказать, чтобы их успокоить. А то я со своим поиском пути к городу как-то совсем забыл: то же самое ищут и они.
-- У вас тут красиво. Если б не мертвяки под боком, то другого места для дома и представить сложно.
-- Нас не только мертвяки беспокоят. Ты не представляешь, что тут происходит порой. Но ты гость наш, а гостю не пристало рассказывать о наших нелегких делах, ибо дорога у него и без того тяжёлая может выдастся. - Вот это он чертовски верно подметил. Больше я никуда не встреваю. Это у кошки девять жизней, а я и так взаймы живу.
-- Сейчас везде жить нелегко. Ничего, всё обойдется. Верьте в это. Все обернется к лучшему, и дичь вернется в ваши края.
-- Ты так говоришь, точно издеваешься. - Самуэл совершенно помрачневший, как и все остальные.
-- В смысле чего? Если дичь ушла, то заморозки могли на то повлиять — такая погода продержится недолго.
-- Ты верно не понимаешь, что говоришь. Веленк, не плачь. Мы что-нибудь придумаем.
-- Верно, я ничего не понимаю. Но вы делаете из меня того, кто сможет вам помочь. Ведь у меня нет ни малейшего понятия даже как помочь себе. Мне жаль. Но твердо верю также, что безвыходных ситуаций не бывает. Спасибо за ужин, где мне можно прилечь? - Наконец то крыша над головой. Цивилизация!

Веленк-а грустная, голову совсем свесила. Наверно, чтобы не видел её слез. Настолько юная, что невозможно быть отвергнутой, пусть даже при таких обстоятельствах — это должно быть больно. Блин, как только почувствуют себя взрослыми, сразу замужество подавай. И если такая история в каждом селе, то мне теперь и дома своего не иметь? Один раз так промахнулся, что теперь простить себе не могу. Повторения подобного еще раз допустить не могу — свихнусь.

Девчушка приготовила лежак в громадном, но пустующем доме-замке. Нет, всё село под этой крышей не разместилась бы на ночь, и за стол позвали далеко не всех. Всё же это был дом, самый огромный дом мной виденный, с несколькими комнатами-конурами — восемь как минимум. Больше были только многофункциональные, где несколько этажей, и две лестницы проходят даже в подвал — дворец или замок. Гостиница еще со всеми своими пристройками также могла соперничать. В Распутье похожий по площади сгорел, только тогда архитектурные изыски сельской глубинки меня не волновали совершенно. Я прилег к теплой стенке, и уснул без сновидений, сразу, как только свет лучины ушел за дверь.