Счастье в личной жизни

Сжавшись в тесный комочек, закутавшись в плед и подтянув колени к подбородку, Лина сидела на диване и тихонько хлюпала носом. Только что уехала скорая, напичкав ее очередной порцией уколов – опять свалил жестокий сердечный приступ.  Обычно Лиина умела справляться со своим недугом, но сегодня что-то было особенно плохо, отказывались помогать даже самые сильные таблетки … После уколов кружилась голова, внутри сидела какая-то сосущая тошнота, а кроме того,  Лина никак не могла согреться. Часы показывали два часа ночи. Спать не хотелось, ничего не хотелось. Можно было позвонить маме и мама, любимая, заботливая, примчалась бы моментально, благо жили они в соседнем доме. Она бы бегала бы, хлопотала около дочки, придумала бы, как ее согреть, накормить, о чем поговорить, чем развлечь. Но беспокоить маму ночью Лине не хотелось. Хотелось плакать и было ужасно себя жалко. Как всегда, ночью приходило осознание никчемности собственной жизни.
Днем Лина была серьезная деловая женщина, уверенная, сильная, решительная - руководитель крупного рекламного холдинга - ее холдинга. Она начала бизнес когда-то с нуля, день за днем, кирпичик за кирпичиком выстраивая здание своего успеха. И у нее получилось. Сейчас она имела известность в рекламных кругах, хорошо зарабатывала, бизнес был налаженный и стабильный. А получилось все это, как говорится, «не благодаря, а вопреки». Не зря кто-то когда-то сказал, что за каждой успешной женской карьерой стоит предательство мужчины. И Лина не была исключением... Все было банально. Как в дешевом романе. Как в мыльной опере. Они друг друга любили, она оказалась беременна, он ее бросил, она решила ему доказать, что он об этом пожалеет и она чего-то стоит в этой жизни. Правда, обычно в этот набор входил еще ребенок, но вот здесь было самое печальное – у Лины случился выкидыш на почве нервного срыва. И именно это ее всегда больше всего мучило.
Потом в ее жизни были другие мужчины - умные, сильные, красивые, богатые, романтичные. Но они все приходили и уходили, не задевая ее сердца, она получала удовольствие от общения с ними, но полюбить кого-то так и не смогла. Слишком сильно сидела в ней боль прошлых лет, слишком сильно…
И сейчас, когда стало особенно плохо, Лина вдруг подумала – а для чего она живет? Через месяц с хвостиком ей должно исполниться 36 лет… А что в ее жизни происходит такого, ради чего стоит жить? Да, у нее есть любящие родители, она помогает им и заботится о них. Есть многочисленные родственники, которые тоже не обижены ее заботой и вниманием. Есть друзья, хорошие подруги. Есть любимая работа, ее детище, которому она отдает все свои силы без остатка. Есть фитнес-клуб, вечеринки, показы модной одежды, шопинг в Италии. Есть мужчина, который ее любит и к которому она очень нежно относится.  Это все хорошо – но у нее нет того стержня, ради которого нужно работать и жить. Нет любви. А ведь без любви все не имеет смысла. Все. Не имеет. Смысла.
Лина вдруг подумала - а когда она последний раз писала стихи? И никак не могла вспомнить. А ведь когда-то, в юности, на бумагу так складно ложились строчки, она даже мечтала, что будет поэтессой, как ее любимая Ахматова.

«Мне очень стало не хватать твоих надежных рук,
Ах, не должна я отпускать была тебя, мой друг…»

Сколько было сказано, написано – а теперь эти  тетрадки, лежат, пылятся, спрятанные с глаз долой. И чем теперь заполнена ее жизнь, кроме работы? Да, надо быть честной перед собой – кроме работы, у нее ничего нет.
Дышать стало немного легче, боль начала уходить, сердце стало биться ровнее и Лина вылезла из постели, отправилась на кухню. Сделав себе стакан горячего чаю с медом, она включила телевизор, нашла музыкальный канал. «Что-то надо делать, - думала Лина, - так дальше продолжаться не может. Я должна что-то придумать, я умная, я сильная, я сумею. Нужно срочно изменить что-то в жизни, заполнить ее, иначе скоро я превращусь в стерву-начальницу, завидующую молодым и красивым девчонкам, начну отравлять жизнь окружающим… - в дальнейшие ужасы Лина не стала углубляться - Надо думать позитивно». С этой мыслью, уже практически полностью придя в себя, Лина раскрыла ноут-бук и как грамотный менеджер первым делом решила составить план выхода из личного кризиса.
Пункт первый, записала она и остановилась. Немного подумала. Пусть это будет здоровье. Так никуда не годится, нельзя постоянно сидеть на таблетках и пользоваться услугами скорой помощи. Настанет момент, когда она просто не успеет эту помощь вызвать. «Лечь на обследование», - записала Лина под номером один и осталась очень собой довольна. «Молодец», - мысленно похвалила она себя и стала думать дальше.
Теперь работа. Работа занимает в ее жизни девяносто процентов времени. Так тоже нельзя. Наверное, пора подумать о том, чтобы отойти от непосредственного управления бизнесом и найти грамотного  директора, оставив себе только функции контроля.
- Ладно, менять кардинально, так менять, - сказала вслух Лина и записала второй пункт плана. «А отказаться от этой мысли я всегда успею», - малодушно подумал кто-то у нее внутри.
Над третьим пунктом она думала довольно долго, потом осмотрелась по сторонам, вышла в прихожую, нашла стоящую в углу стремянку и полезла на антресоли. Пытаясь сообразить, где что там лежит, она потянула на себя ящик, стоящий с самого краю, он оказался тяжелым и неловко полетел вниз. Следом на нее с грохотом посыпались коробки, пакеты, журналы и прочая ерунда, которая обычно годами хранится во всяком  уважающем себя доме. Лина чертыхнулась и, потирая ушибленную голову, подумала – надеюсь, я не всех соседей разбудила. Она достала остальные вещи и, наконец, дотянулась до старого чемодана, перетянутого шпагатом и стоящего у самой стенки.
Чемодан был желтый, фанерный, наверное, еще довоенный.  Лина помнила его с самого детства. На крышке внутри были наклеены старые фотографии актеров, которые когда-то Лина ужасно любила рассматривать. Ей жалко было его выбрасывать и она именно в нем хранила разные милые сердцу радости – старые письма, открытки, записки от мальчиков с первыми признаниями в любви, школьные грамоты, конспекты самых любимых университетских предметов, свои юношеские дневники, тетрадки со стихами. Там же лежали разные газетные вырезки, небольшая коллекция значков, альбомы с марками, ее детские рисунки и поделки. Лине снова захотелось плакать… Как давно все это было, какими ценными тогда для нее были эти вещи, и вот теперь они лежат в старом чемодане, совершенно заброшенные и много-много лет она о них не вспоминала. Счастливые детские годы пролетели быстро, а долгожданная взрослая жизнь оказалась суровой. И вот теперь она сидит здесь, как старуха над разбитым корытом, проливает слезы над пожелтевшими свидетелями своей прекрасной юности и не знает, как ей жить дальше.
Лина сердито тряхнула волосами, еще раз потерла ушибленную голову и принялась запихивать обратно на антресоли все выпавшее оттуда барахло. Кроме чемодана. Вытерев пыль – Лина была девочкой аккуратной, она подтащила чемодан к дивану, и принялась выкладывать из него свои сокровища. Вот любимый детский рисунок, на котором нарисовано море, пляж, расстеленное полотенце и отпечаток босой ноги. Один. Лина улыбнулась. А вот школьный дневник за первый класс, с первыми пятерками. Пионерский галстук, на котором оставили автографы ее одноклассники, когда их всех приняли в комсомол. Перевязанные разноцветными ленточками пачки писем. Самая большая от Инны, самой первой и самой близкой подруги Лины. Они дружили уже почти тридцать лет, двадцать из которых прожили в разных городах и большую часть этого времени переписывались. По этим листочкам в клеточку можно проследить всю ее тогдашнюю жизнь, все ее успехи и падения, надежды и разочарования. Много, много воспоминаний хранилось в этой лавке древних сокровищ, но сейчас Лина искала другое.
Она вспомнила, что когда-то, когда еще училась в университете, она очень много времени занималась со своей племянницей, Юленькой, дочерью ее старшей сестры. Юля была ребенком любознательным и очень любила сказки. И вот, по вечерам, когда приходилось укладывать девочку спать, Лина рассказывала ей все, что только знала – и русские, и украинские, и невесть откуда помнившиеся карельские сказки, читала на память Пушкина и Ершова. Но в один прекрасный момент сказки закончились и чтобы не лишать ребенка удовольствия, Лина начала придумывать истории сама. Фантазия у нее была бурная, речь богатая и сказки получались такие залихватские, с такими удивительными героями и приключениями, что Лина сама получала удовольствие от процесса. Не говоря уже о ребенке. Позже, во время каникул, она решила записать эти сказки, так, на всякий случай. Авось когда пригодится.
Кажется, решила она, сейчас это время настало. Лине пришло в голову попробовать издать эти смешные детские истории. Ведь сейчас практически нет детских авторов, перепечатываются снова и снова старые, признанные классики. Они замечательные, не одно поколение детей выросло на этих прекрасных стихах и сказках. Но ведь иногда хочется и чего-нибудь новенького, правильно? «Правильно», - подумала Лина, найдя толстую тетрадь в клетчатом переплете и счастливо улыбаясь. Полистала страницы – «Сказка о принцессе-почемучке», «Сказка о двух зайцах и воробьишке», «Сказка о дырявом башмаке».
- А здорово у меня тогда получалось, - похвалила сама себя Лина, - вот что значит талант! С этими словами она записала в свой генеральный план третий пункт: «Заняться изданием книжки детских сказок».
Дальше к мозговому штурму подключился профессионал. Так, издание, авторские права, продвижение, рекламная кампания, распространение. Надо предложить Наташе, жене двоюродного брата, сделать иллюстрации для книжки, у нее хорошо получится, она очень здорово рисует, особенно для своих детей. Да и заработать сможет, а это никогда не помешает.
У Лины поднялось настроение, жизнь не казалась ей уже такой беспросветной. Заваривая себе очередную чашку чая, Лина вдруг почувствовала, что у нее в голове крутится какая-то мысль, что-то очень-очень важное, только она никак не может сосредоточиться и понять, что именно. Это детские сказки подняли в душе что-то такое, что волновало, но никак не хотело даваться в руки. Лина подошла к окну – с высоты 19 этажа было видно, как из-за горизонта медленно поднимаются розовые облака. Лина очень любила рассвет – с приходом солнца всегда исчезали депрессивные мысли, проходила ночная тоска. Обычно, прокрутившись без сна или пролежав с книжкой всю ночь, с приходом рассвета Лина спокойно засыпала.
Сейчас, глядя в окно на расцветающие праздничные, утренние краски, Лина вдруг замерла. Она наконец поймала эту мысль и поразилась ее простоте. «Господи, - подумала она, - Господи, почему я только сейчас это поняла. Какая я дура, почему я никогда раньше не думала об этом. Все куда-то бежала, чего-то искала, а главное, настоящее, оно все время было рядом. А теперь столько времени потеряно. Ну, ничего. Зато теперь я точно знаю, что мне нужно делать». Лина бегом подбежала к столу, включила Интернет и набрала в строке поиска два слова – «Детский дом».

Утром Лина быстро дописывала список первоочередных задач:
1. Юрист. Полная информация о процедуре усыновления. Сроки, документы, возможности для ускорения процесса.
2. Клиника «Радуга». Экспресс-диагностика, курс лечения.
3. Казакова Светлана. Рекрутинговое агентство. Заказ. Сроки. Стоимость.
4. Ремонтная бригада. Тендер. Цены. Сроки.
5. ул. Яблоневая, 47. Детский дом № 1.

Дописав последнюю строчку, Лина задумалась, посмотрела на клетчатую тетрадку, виновато улыбнулась. «Извини, давай потом я тобой займусь, ладно? Сейчас мне совсем некогда будет, если все получится». Хотела убрать тетрадь обратно в чемодан, но потом вернулась к столу. Если бы не это, кто знает, когда бы на  нее снизошло озарение. «Ладно, уговорили», - сказала Лина и записала следующие пункты:
     6. Виктор Пастухов. Книга.
     7. Наташа Горбовская. Рисунки.
Пастухов был ее старый приятель, они вместе учились на факультете журналистики, а последние несколько лет он работал коммерческим директором в крупном издательстве. К кому же, как не к нему идти с таким делом.
- Вот посмеется Витька, когда увидит, что я ему принесла. Скажет, совсем из ума выжила на старости лет.
Лина вышла из подъезда и, счастливая, улыбнулась новому дню. Следов бессонной ночи не было видно, глаза блестели, ей хотелось обнять весь мир. Водитель Сергей с удивлением посмотрел на босса – совершенно на себя не похожа, сияет, как будто наследство получила. «Влюбилась, наверное, - подумал он. - Видать, только от мужика вышла. Даже на работу опаздываем. Ну, да ладно, пусть себе, мое дело сторона». 

Прошло полтора месяца. Лина могла собой гордиться. Конечно, она за это время похудела килограмм на пять, но все, что задумала, сделала. Хотя, это была бы не она, если отступила бы от намеченной цели.
Ремонт в квартире был окончен. Светлые комнаты наполнились новой жизнью, появилось много оранжевого и розового цвета, ушли безликие бежевые и серебристые тона. Старые антресоли были сломаны, хлам из них вывезен на дачу, а бесценный желтый чемодан был отреставрирован и занял почетное антикварное место в ее спальне.
Новый директор холдинга входил в должность, она передавала ему дела и проводила необходимые организационные изменения в компании. Для ее команды было большой неожиданностью, когда она заявила, что уходит из непосредственного управления бизнесом. Все шумно негодовали и возмущались, говорили, что все развалится, что все держится на ее имени и ее идеях. И только старый друг семьи, когда-то помогавший ей исправлять ляпы, которые она допускала по молодости и неопытности, сказал – «Ты молодец, детка, теперь я вижу, что ты действительно повзрослела».
Подойдя к процессу со всей основательностью, Лина действительно серьезно отнеслась к вопросу собственного здоровья – ребенку нужна здоровая мать, это и ежу понятно. Лежа в больнице и проходя курс терапии, Лина отредактировала свою книжку. И этот процесс доставил ей истинное, давно забытое наслаждение – наслаждение творчества. А в издательстве сказки понравились, их приняли к изданию и уже отправили на допечатную подготовку.
Но самое главное, она с трепетом ожидала главного события своей жизни - скоро она должна была стать счастливой мамой двух славных крошечных близнецов, девочки и мальчика, годовалых Лизы и Станислава.
Она увидела их в самый первый день, когда приехала в детский дом.
Тогда она сразу пошла к заведующей, вернее к заведующему, который оказался здоровенным дядькой, с совершенно немодными, какими-то буденовскими усами, в круглых очках и с коротким седым ежиком на голове. У него были невероятно добрые и немного лукавые глаза. Они долго разговаривали, и Лина, неожиданно для себя выложила ему все свои проблемы, надежды и сомнения. Он повел ее в комнату к детям, когда наступил тихий час – чтобы лишний раз не тревожить детей и не возбуждать в них напрасные надежды – ведь она выберет кого-то одного, а остальные останутся здесь…
Лина смотрела на спящих малышей, а сердце сжималось от жалости и от собственного бессилия. Сколько несчастных, брошенных детей, непонятно за что наказанных жизнью, лишенных родительской любви и заботы. Как хотелось всех их обнять, защитить, помочь, сделать хоть чуточку счастливыми. Нет, конечно, она и раньше занималась благотворительностью, регулярно перечисляя в детские дома крупные денежные суммы, но это, скорее, было чувство долга, а не крик души. Она понимала, что так нужно и поэтому делала, и, между прочим, это не так уж и мало. Сколько богатых и преуспевающих бизнесменов совершенно не спешат поделиться своим богатством, хотя бы из чувства долга, не говоря уж о сострадании…
 Лина не задумывалась, кого она хочет - мальчика или девочку, какого возраста и с каким цветом волос, глаз. Просто тогда, утром она поняла, почувствовала, что хочет ребенка. И приехала. И шла между кроватками и смотрела, чувствуя, как внутри у нее все нарастает протест против такой несправедливой жизни. Над одной кроваткой она наклонилась, чтобы  поправить сползшее на пол одеяло и вдруг на нее глянул глаз, прозрачный и синий и такой лукавый, что Лина невольно улыбнулась. От подушки оторвалась взлохмаченная голова и уже в оба глаза на нее смотрела смешная детская мордашка. Лина замерла, глядя на нее и поняла – вот оно, счастье, ее счастье! Она оглянулась на заведующего, но он почему-то не улыбался. Лина погладила малыша по голове, укрыла поплотнее одеялом и прижала палец к губам. Глаза закрылись, но через секунду снова распахнулись и посмотрели на Лину. В них она прочитала такую рвушююся наружу, такую недетсую  надежду, что у нее в глазах закипели слезы. Она быстро развернулась и пошла к выходу.
Закрыв дверь, Лина, задыхаясь, как после долгого бега, сказала заведующему:
– Я хочу усыновить этого ребенка.
Заведующий покачал головой – Я боюсь, что это будет сложно сделать.
У Лины заныло под ложечкой.  – Почему? – спросила она.
- Видите ли, в чем дело, - заведующий помедлил с ответом. - Это не просто ребенок. Их двое. Это близнецы – мальчик и девочка. Вы видели мальчика, а есть еще сестричка. Лизавета и Стасик.
Лина облегченно вздохнула, засмеялась. – Господи, как вы меня напугали. Ну разве ж это проблема. Я усыновлю обоих. Нельзя родную кровь разлучать. Зато у меня будет сразу двое детей. Это же замечательно.
Заведующий сказал, что не видит здесь ничего замечательного и принялся рассказывать Лине всякие страсти про то, как тяжело ей будет сразу с двумя детьми. Но Лина недаром была опытным руководителем и имела за спиной целый арсенал самых современных переговорных методик. Через десять минут заведующий был положен на обе лопатки и диктовал ей список документов, необходимых для усыновления. Из детдома Лина вышла окрыленная и счастливая.
И вот теперь, скоро все формальности должны быть улажены и она с нетерпением ждет, когда сможет забрать малышей домой.
В самом радостном состоянии духа она буквально влетела в кабинет заведующего и, весело поздоровавшись, вдруг осеклась – вид у Евгения Семеновича был далеко не веселый. Он выглядел растерянным, огорченным и угрюмым.
- У меня плохие новости, Ангелина Сергеевна, - с ходу сказал заведующий. Присядьте. В общем, у ваших детей объявился отец. Родной.
Лине показалось, что она ослышалась. Вернее, она сразу даже не поняла смысла сказанного. – Кто объявился? – шепотом спросила она. Оглянулась по сторонам, словно ища поддержки, потом бессильно опустилась в кресло. Евгений Семенович с жалостью смотрел на нее и молчал. Потом покрутил головой и повторил:
- Отец.  Видите ли, детей к нам перевели сразу после роддома, мать от них отказалась еще там. Да вы это знаете. И отец в документах не фигурировал. Мамаша указала, что она мать - одиночка. А теперь, вроде как получилось, что они где-то недавно встретились и она рассказала ему, что у них есть дети. А он взял и разыскал их. И теперь хочет усыновить. Восстановить отцовство. По закону мы не имеем право ему отказать и поэтому вынуждены приостановить процедуру усыновления. До полного разрешения ситуации.
Все это заведующий выложил Лине на одном дыхании. Она сидела, устремив взгляд в одну точку, с силой сжимая и разжимая тонкими пальцами подлокотники. Подняла мокрые от слез глаза и Евгений Семенович поежился – такая бездна отчаяния была в них.
- Ну, Ангелина Сергеевна, голубушка, подождите горевать. Еще надо сделать экспертизу ДНК, проверить этого отца, - заведующий посмотрел в ежедневник, - Карасева В.И., кто он там такой, может, ему детей-то еще и не отдадут, кто знает.
- А где он? – почему-то шепотом спросила Лина.
Заведующий опять сник.
- Здесь, в соседней комнате, переписывает перечень документов.
Лина решительно поднялась. Она уже любила этих детей всем сердцем и мысленно они уже были ее родными детьми, поэтому сейчас в ней проснулось совсем новое чувство – инстинкт самки, у которой отбирают детенышей. Она будет бороться. И пусть попробуют отнять их у нее.
Лина зашла в соседний кабинет. За столом, спиной к двери, сидел мужчина, хорошо одетый, широкоплечий, с коротко, по-военному подстриженными волосами. Услышав что кто-то вошел, он обернулся и Лина ощутила исходящую от него уверенность и силу.
- Здравствуйте, - спокойно, даже слишком спокойно сказала она.
- Здравствуйте, - приветливо отозвала мужчина. – Я жду юрисконсульта, это вы?
- Нет, я Ангелина Фомичева.
- А, - пауза, - вы Фомичева... Я понял. Так это вы хотели усыновить моих детей? Это очень хороший поступок с вашей стороны, очень благородно быть забрать их обоих, но теперь в этом нет необходимости, я забираю их сам. Спасибо вам.
Говоря эту тираду, мужчина внимательно смотрел на Лину. Она же, еще не выработав собственную линию поведения и будучи слишком оглушенной  всем происходящим, ринулась в наступление.
- А с чего вы решили, что их забираете вы? Их практически усыновила я, документы оформлены и ваше появление – это только временная отсрочка. Это мои дети и я их никому, в том числе и вам, не отдам! Вы прекрасно жили без них, проживете и дальше. И вообще, это еще надо доказать, что вы отец.
- Дамочка, вы тут истерики-то не устраивайте. Это мои дети. Я разговаривать с вами не собираюсь. А документы можете выбросить, они вам больше не понадобятся. Понятно? И советую вам убираться отсюда поскорее. Или идите, выбирайте себе других приемных детей, если своих родить не в состоянии.
А вот это он сказал уже напрасно. Лина побелела от бешенства и охрипшим голосом произнесла, растягивая слова:
- Вы хотите войны? Будет вам война. Я на вас в суд…
Она резко развернулась, вышла в коридор, с силой хлопнув дверью и, пройдя несколько метров, потеряла сознание.
Очнулась Лина в машине скорой помощи.
- Ну вот и славно, - сказал молодой симпатичный доктор, - молодец!
Лина узнала его, эта бригада уже приезжала к ней несколько месяцев назад.
- Куда мы едем? – спросила она.
- В больницу, девушка, в больницу. Что ж вы так себя не бережете? Так и до инфаркта можно довести.
Доктор еще что-то говорил, но Лина уже его не слушала. Она отвернулась, закрыла глаза и заплакала.
Какую красивую она сделала детскую комнату, с какой любовью выбирала туда детские кроватки, столики, стульчики, игрушки. Она выбрала самые красивые постельки, самые веселые шторы и целый гардероб одежды. Она мысленно сто раз целовала каждый пухлый пальчик и складочки на толстеньких ножках. Представляла, как доверчиво они будут держаться за ее руки своими детскими ручками. И чувствовала теплый запах их светлых макушек. И что теперь, все отдать, отказаться от этого счастья? Отец. Да что это за отец, откуда он взялся? Лина горестно вздохнула – собственная жизнь уже не в первый раз напоминала ей какой-то избитый сериал.
На следующий день, лежа на больничной кровати, Лина разговаривала с адвокатом, седым, респектабельным господином. Еще утром к ней приехали родители и сестра с мужем. Каждый в меру своих способностей высказывал идеи и говорил, что он лучше всех знает, как решить эту проблему. Больше всех возмущался отец. Он громко требовал, чтобы ему дали адрес «этого негодяя» - он сам поедет к нему и по-мужски с ним разберется. Разбушевавшись, отец громко стукнул кулаком по столу, в двери заглянула испуганная медсестра, укоризненно покачала головой. Адвокат улыбнулся. Ему нравились эти люди и он чисто по человечески хотел помочь им.
А дальше события потекли по незапланированному сценарию. Открылась дверь и в палату вошел человек,  которого недобрым словом поминали здесь раз, наверное, сто. Он оказался довольно внушительных размеров и сразу занял собой половину пространства комнаты.
- Здравствуйте. Извините, я без приглашения. Я поговорить…
Лина приподнялась на кровати, но не успела ничего сказать, как вдруг вошедший изумленно уставился на отца Лины и громко воскликнул:
– Сергей Анисимович, вы?!!
У лининого отца было такое выражение лица, как будто из него разом выпустили весь воздух. Он несколько секунд смотрел, ничего не понимая, а потом, просияв, хлопнул руками себя по бокам и сгреб мужчину в охапку.
- Васька,  Карась, ты?
- Так точно, товарищ капитан первого ранга, Карасев я и есть.
Фомичев-старший обвел сияющими глазами присутствующих, которые стояли, практически не шевелясь, - Ребята, это же Карасев, он ко мне в 84 на «Новороссийск» попал, совсем салажонком, лейтенантом зеленым. Длинный был и тощий. Помнишь? А я тогда ракетоносцем командовал, да. Мы три автономки вместе прошли. Помнишь, Васька? А теперь ты вон каким стал, здоровяк! А как ты тут…
Тут Сергей Анисимович запнулся, замолчал, отошел на два шага назад и оглянулся на Лину. Судорожно сжатые кулаки и побелевшее лицо дочери подсказало ему ответ.
- Подожди. Карасев Василий Игоревич, это ты, что ли? Это ты?!! Значит, это ты хочешь забрать детей у моей дочери? Да я тебя… Да как тебе такое в голову… Да я сейчас…
- Подождите, Сергей Анисимович, - перебил его Карасев. – Не ругайтесь. Я тут…  В общем, попрощаться зашел. Извиниться. Я не буду оформлять документы. Это действительно ваши дети. Я вчера того, погорячился. Ангелина Сергеевна, простите меня.
Лина подумала, что вот еще секунда и она опять хлопнется в обморок. «Хорошо, что я уже в больнице», - мелькнула у нее мысль.
А Карасев продолжал:
- Я долго вчера с заведующим говорил. Умный он мужик, и добрый. Ну, рассказал он мне, что и как. Вот я и решил уехать. Ну, может когда позволите мне малых увидеть-то.
 Присутствующие находились в ступоре, никто не шевелился,  никто ничего не мог вымолвить - слишком неожиданной оказалась развязка этой драмы. Адвокат уже хотел взять дело в свою руки, открыл было рот, но в этот момент в коридоре послышался шум, потом дверь открылась и в палату вошли, держась за руки, два малыша. Увидев столько незнакомых  людей, они испуганно остановились,  переглянулись, неловко попятились назад, потом  увидели Лину и кинулись к ней, радостно крича – Мама, мама!
Лина обхватила их руками, прижала изо всех сил к себе и зарыдала. Она рыдала так, что казалось, сердце остановится. У мамы тоже сразу же намокли глаза, да и отец начал подозрительно покашливать.
За детьми в комнату вошел заведующий детского дома, Евгений Семенович. Довольный произведенным эффектом, он хотел что-то сказать, но, увидев рыдающую Лину, как будто споткнулся и вопросительно посмотрел вокруг. Карасев покрутил пальцем у виска, отец Лины погрозил заведующему кулаком.
Наконец, привлеченная шумом, в дверь опять заглянула медсестра. Ни слова не говоря, она кинулась за дежурным врачом и вместе с ним влетела в палату. Поднялся невообразимый шум, все заговорили одновременно, стараясь друг друга перекричать. Медперсонал, подкрепленный еще одной медсестрой, настойчиво пытался выдворить всех вон, но совершенно безуспешно.
И только адвокат, видавший в жизни и не такие сцены, молча стоял в стороне, ухмылялся и думал – «День открытых дверей в дурдоме». Гонорар его уплывал в далекие дали, но он почему-то не был этим огорчен. Все-таки, он был нормальный живой человек.
Последним действующим лицом в этой истории оказался молодой врач скорой помощи, который вчера привез Лину в больницу. Он решил поухаживать за красивой пациенткой, которая ужасно ему понравилась, и пришел проведать ее с огромным букетом цветов. Но, войдя в палату и увидев творившееся там столпотворение, ничего не понял, вздохнул и счел за благо тихо удалиться, оставив цветы на тумбочке. Возможно, он приедет сюда еще раз, но это уже будет совсем другая история…