Тату

                Тату.
Анна Сергеевна сидела на скамейке в сквере  около музыкальной школы, в которой занималась ее восьмилетняя внучка. Было тепло и солнечно. Середина сентября радовала погожими днями. Анна Сергеевна, если позволяла погода, три раза в неделю ожидала свою внучку в этом сквере. К скамейке, оживленно беседуя, подошли две школьницы лет тринадцати.  Присев на скамейку, они продолжали что-то обсуждать.
- Кать, ты представляешь, мне через полгода паспорт получать, а они обращаются со мной как с маленькой, - возмущенно говорила девочка с короткой стрижкой. – Ну, подстриглась я. А они – зачем так коротко. Не хватало еще, чтобы я косички до сих пор заплетала. Ты вон и волосы красишь и макияж у тебя, а я хожу как облезлая кошка.
- Да не обращай на них внимания, - посоветовала девочка с волосами, выкрашенными в ярко - оранжевый цвет. – Я вот не спрашиваю. Захотела – покрасила волосы, захотела - сделала тату. Захочу и пирсинг сделаю, только пока не решила какой.
- Везуха тебе. Я вот тоже хочу сделать тату. Уже и рисунок подобрала. Представляешь, небольшая такая бабочка на плече или ящерица. Только кто мне разрешит. Я даже и заикнуться об этом боюсь.
Девочки говорили так громко, что Анна Сергеевна стала невольной свидетельницей их разговора.
  «Проблемы современного подросткового возраста»,- подумала она.
- Дашка, а ты никого не спрашивай. Сделай татушку и все. Что они тебе руку отрубят, что ли? – посоветовала оранжевая Катя. – Или сделай тату  не на плече, а на пояснице, как у Лерки. Родители и не заметят.
- Может быть, мне сделать смывающуюся тату. Ну, которая  месяца через два сама сойдет? – спросила стриженная Даша.
-Не, это не выход, - уверенно возразила Катя. – Вон Мишка Иванов сделал себе татушку двухцветную – дракончика. И что? Красная краска стерлась полностью, а черная осталась. Теперь у него на плече типа грязного пятна. Тебе это надо? Если делать, так уж навсегда. Я, пожалуй, еще одну сделаю, только деньжатами разживусь.
- У тебя родоки  нормальные,  не то  что мои.
- А, им на все наплевать.  Главное, школу закончить. Если четверть закончу без троек, пожалуй, денег и на пирсинг дадут, - с чувством превосходства сказала рыжая Катя.
Вскоре девочки поднялись и направились к музыкальной школе.
Этот разговор напомнил Анне Сергеевне ее  послевоенное детство. В те времена тоже были модны татуировки. Рисунки были самые разные:  портреты вождей, революционная символика (серп и молот, звезда, крейсер «Аврора»), революционные призывы («Пролетарии всех стран соединяйтесь!», «Да здравствует мировая революция» и так далее). Моряки накаловали якоря, маяки, парусники, чаек.  Блатные на своем теле изображали кандалы, кинжалы, кресты, двуглавых орлов, а также накалывали распространенные жаргонные слова и выражения, употребляемые в уголовном мире.
Анна Сергеевна жила тогда с родителями в Подмосковье, в небольшом городке. Жили  в коммунальной квартире четырехэтажного дома. Окна их комнаты смотрели на небольшой стадион, принадлежавший машиностроительному заводу, на котором работали ее родители. На стадионе было футбольное поле, волейбольная площадка и площадка для игры в городки. Во время войны на стадионе располагалась зенитная батарея, отражавшая авианалеты. Стадион был весь покрыт ямами  и траншеями, поэтому его пришлось восстанавливать. Взрослые и дети в свободное время засыпали на стадионе землей   воронки от бомбовых ударов, ровняли площадки. Одним словом, приводили стадион в порядок. Работали дружно, с каким-то  радостным задором. С ранней весны до поздней осени со стадиона доносились радостные крики болельщиков, удары мячей, звонкое цоканье биты о бетонную площадку и позвякивание разлетающихся в разные стороны городков. На стадион приходили, как говорится, и стар, и млад. 
Отец Анны Сергеевны имел первый разряд по волейболу, поэтому его сразу же выбрали капитаном  заводской команды. На этот же стадион приходили жители соседних домов, которые работали в депо и на хлебокомбинате. На каждом предприятие были свои команды по футболу, волейболу, городкам. К Октябрьским и Первомайским праздникам устраивали соревнования.  Команды выходили на игру в форме. По теперешним понятиям форма выглядела комично – майка и длинные, порой до колена, сатиновые трусы черного или темно- синего цвета. Одеты все были практически одинаково и, чтобы как-то различать игроков (особенно футболистов), им на майки пришивали квадраты разного цвета. Заводским – красные, деповским – синие, хлебокомбинатовским – зеленые.
В то время на такие мелочи, как одежда, никто не обращал внимания. Носили, что осталось с довоенных времен.  На соревнования старались одеться поприличнее, в остальное же время играли в том, что было не жалко испачкать или порвать. Маленькая Аня частенько ходила смотреть, как играет  ее отец. В одной команде вместе с отцом играл дядя Петя - мужчина лет пятидесяти, полный, с весьма заметным брюшком. Очень часто он играл без майки. На груди у дяди Пети красовались два портрета – слева Ленина, справа – Сталина. В молодости дядя Петя, видимо, был мускулист и имел очень крепкий торс. С возрастом он располнел, грудные мышцы обвисли и портреты, расположенные на когда-то гладком теле, тоже изменились. Нижние части лиц вождей вытянулись и исказились. Теперь, когда дядя Петя перемещался по площадке и его полное тело приходило в движение, оба вождя начинали шевелить губами. Выглядело это очень комично – не то Ленин кричал на Сталина, не то Сталин на Ленина. Правда, в то время  над этим никто не посмел бы смеяться, даже глупая детвора. Дети с восхищением смотрели на эту «мультипликацию» и говорили, что Ленин и Сталин беседуют. Когда играл дядя Петя, около площадки всегда крутилась ребятня.
Встречались наколки и попроще – имя любимой девушки, свое собственное имя, название родного города. Бывали татуировки  неприличного содержания, их, как правило, заклеивали пластырем или закрывали одеждой.
Однажды к Аниной соседке тете Лиде приехал в гости родственник - бывший моряк, помощник капитана. Роста он был среднего, худощавый, седой, как лунь. Звали его дядя Миша. Ничего примечательного в этом старике  детское население квартиры не нашли – старичок как старичок. Но стоило ему показаться в кухне голым по пояс, детвора разинула рты от удивления. Ванной комнаты в  квартире, как и во всем доме, не было, и поэтому все умывались  в кухне под краном.  На спине у дяди Миши красовалась огромная татуировка. На скале или горе стоит маяк, который освещает путь кораблю. Лучи от этого маяка были обозначены пунктирными линиями. 
До сих пор Анна Сергеевна отчетливо видит эту картину. Дядя Миша спокойно умывается под краном, а детвора - Катька, Сашка, Славка и она с интересом рассматривают татуировку. Надо добавить одну важную деталь. Дело в том, что не только голова, грудь, но и спина у дяди Миши были покрыты седыми волосами. Причем на спине эти волосы росли пучками. Представте, на загорелом теле растут седые кустики, которые придают татуировке  совершенно иной смысл: подножье горы, на которой расположен маяк, сплошь покрыто густой  белой растительностью, не то кустами, не то высокой травой. На море то тут, то там виднеются белые барашки. Редкие кустики седых волос, расположенные вдоль луча, идущего от маяка к кораблю, были похожи на  следы от выстрелов. Получалось, что маяк не освещал путь кораблю, а самым безжалостным образом стрелял по нему. Дядя Миша, спокойно умывшись, повернулся к детям лицом, улыбнулся и спросил:
- Ну, что пираты, посмотрели картину? Понравилось?
Дети молча смотрели на этого улыбающегося человека и не могли понять, чему он смеется. Детская фантазия рисовала ужасную картину – на маяке засели фашисты и преспокойно расстреливают советский корабль, а ему смешно.  Самый смелый  Славка, посмотрев на моряка исподлобья, сказал:
- А зачем маяк стреляет по нашим? Там что, фашисты сидят?
Дядя Миша сразу перестал смеяться, поскреб спину пятерней и сказал:
- Почему фашисты. Нет там никаких фашистов. Маяк освещает путь кораблю.
- Нет, он стреляет по кораблю, - гнул свою линию Славка. – Вон следы от выстрелов, - и он ткнул в спину пальцем.
Дядя Миша снова почесал себе спину, махнул на нас рукой, и хотел было уйти, но мы стояли, не шелохнувшись, загораживая ему дорогу к двери. 
- Понимаете, - сказал он, присаживаясь на табурет, - когда я делал эту наколку, никаких волос у меня на спине не было. Я был молодой, сильный и смелый. Во время войны я плавал на боевых кораблях и сам топил фашистские корабли. А вы такое говорите! У меня есть награды, - он замолчал.
- Дядя Миша, - сказала Катька, которой стало жалко этого старого моряка. – А вы бы повыдергали эти волосики, которые похожи на выстрелы.
- Как это? – удивился моряк.
- Зачем дергать, - заступился за моряка Сашка, - давайте мы их подстрижем.
- Точно, - сказала Аня, - у нас дома есть машинка, которой мама стрижет моего брата. Хотите я принесу?
И что вы думаете, мы состригли эти кустики похожие на выстрелы. Остальную растительность оставили. Пусть по морю бегут волны с барашками, а подножье горы покрывают кусты.
Самое большое впечатление на маленькую Аню произвела  татуировка, которую она увидела в женской бане.
Посещение бани в прежние времена было делом довольно хлопотным. Во-первых, баня работала не каждый день и была единственной в их районе, во-вторых, в банях мылись по очереди мужчины и женщины. Иными словами, были мужские и женские дни. В той бане, которую посещала Аня с мамой и бабушкой, вторник, четверг и  суббота были женскими днями, пятница и воскресенье – мужскими. Мужчин в городке было гораздо меньше, да к тому же дети дошкольного возраста ходили в баню с мамами.  Для малышей в баню брали большие овальные лохани из оцинкованного железа, маленькие резиновые игрушки. Сидит такой человечек в лохани, играется игрушкой, пускает пузыри и радуется жизни.  В обязательный банный набор входили: мочалка, кусок мыла, чаще всего хозяйственного или  банного, тазик из той же оцинковки. И все. Душистое мыло, шампунь и прочие современные моющие средства отсутствовали вообще.
В банный день нужно было сначала занять очередь и отсидеть какое-то время в коридоре. Потом, получив номерок, войти в предбанник, который был разделен деревянными перегородками на секции. Вдоль перегородок стояли скамейки, на которых можно было раздеться, аккуратно сложить свои вещи, верхнюю одежду надо было повесить на крючки, прибитые на перегородки, по одному крючку на человека. Пока Аня с бабушкой раздевались, мама, управившись со своей одеждой, спешила занять место в помывочном отделении. Свободную скамейку нужно было сначала окатить кипятком (лучше несколько раз), раздобыть шайки (те же оцинкованные тазики), заполнить их водой, и идти за Аней и бабушкой. Когда Аня была маленькой, ее сажали в шайку, и она начинала купать свою резиновую куклу Зину. Можно было, сжав куклу, набрать в нее воды, а потом поливать этой водой окружающих. За такие проделки, правда, могли и отшлепать. 
Однажды, когда Ане было уже лет семь и ее не сажали, как маленькую в тазик, она самостоятельно мылась, стоя рядом с мамой. Рядом освободилась скамейка и ее сразу же заняла толстая тетенька с длиннющими распущенными волосами. Волос было так много, что они закрывали не только спину, но и живот этой тетеньки. Аня с восхищением смотрела на такую красоту. Тем временем, тетенька, окатив кипятком скамейку, и наполнив тазик водой, собрала эту копну волос и начала их стирать в тазу как обыкновенно белье. Аня, как завороженная, не могла оторвать глаз от этого действия. Женщина окунала голову в таз, намыливала ее, терла руками. Таз наполнился мыльной пеной. Женщина отжала волосы, повернулась к Ане лицом, подняла руки и стала заматывать волосы на затылки в узел. Аня от удивления раскрыла рот и замерла. На большом животе этой женщины красовалась татуировка.  Сначала Аня никак не могла понять, что же изображено. Что-то большое и лохматое. Но приглядевшись, поняла – птица, которая пытается клювом попасть этой тетеньки в пупок.
Действительно, на животе красовался голубь с зажатой в клюве веточкой. Но поскольку женщина сильно располнела, шея голубя вытянулась вертикально, а туловище – горизонтально. Женщина  наконец  справилась со своими шикарными волосами, взяла тазик, вылила из него остатки мыльной воды, и пошла к крану  наливать чистую воду. Аня стала с нетерпением ждать ее возвращения, чтобы получше разглядеть это чудо.
Аня выросла, окончила школу, поступила в медучилище и долгие годы работала в горбольнице операционной сестрой. Частенько попадались и люди с татуировками. Иногда прямо по этим художествам приходилось хирургу делать разрезы, а потом накладывать швы.
Увы, тело человека с годами не становится привлекательнее, и татуировки, сделанные когда-то, частенько приобретают комичный характер.
Анна Сергеевна думала о том, что эти девчонки в погоне за модой не отдают себе отчет в том, что могут измениться и мода, и их фигура. Татуировка же делается навсегда. Как бы не пожалеть потом!