Национальный костюм

                НАЦИОНАЛЬНЫЙ    КОСТЮМ

     В доме Надежды Васильевны я – гость случайный. Мы с нею много лет вместе проработали, да и как ни как – земляки. И разговор у нас вперемешку с воспоминаниями. Я не сторонник застолий, даже от традиционного чая отказалась. А альбомы с фотографиями полистать, как говорится: хлебом не корми… В альбомах хозяйки – порядок. Фотографии год за годом уложены, словно многосерийный фильм. Листала, листала я и вдруг мысль: а сюжет ведь повторяется! Вот Надя в национальном украинском наряде, по саду ходит. Вот она в поле, среди цветущих подсолнухов… Я уже нечто подобное видела в другом альбоме. Спрашиваю хозяйку:
     - Наверно ошибочка вышла.  Фотографии с другого года в этот альбом попали…
     - Нет, такого быть не может! Одежда та же, но снято в разные годы.
     Тут и рассказала мне Надежда Васильевна свою маленькую тайну. В молодые годы приехала она вместе с мужем в Сибири новый город строить. Годы летучие крепко к новому месту привязали. Но, только время отпуска подходит и тянет их в родные места – на Украину. Там родители жили, сёстры со своими семьями, друзья, знакомые. В прежние времена в хатах вышитые рушники с рамочек свисали, но, со временем и в глубинке мода поменялась. Убрали хозяюшки разного рода вышивки подальше с глаз, на антресоли, но, нет-нет, а душа всё же красоты попросит. Тем более своими руками вышито. Возьмёшь в руки такую вещицу, а воспоминания – комком к горлу подкатят…
     Время по-своему распорядилось. Ушли в Мир Иной родители. И в родительском доме теперь другие хозяева живут. А вышивки сестра сохранила и ещё Надин национальный костюм: юбка-запаска и белая рубаха с вышитыми крестиком рукавами. Ещё веночек из алых маков и разноцветные атласные ленты, аккуратненько рулончиком свёрнутые.
     И начнутся женские хлопоты. Костюм Надя тщательно выгладит, ленты к веночку пришьёт… нарядится, словно десятки лет с плеч скинет долой. И пошла гулять по тем тропинкам села, по которым в детстве бегала. Ноги сами ведут, то с ведром к колодцу, то в поле, где ветра качают волны пшеничных колосков, и подсолнухи солнцу улыбаются.
     В отпуск Надя с семьёй в разное время года приезжала, но неизменным было переодевание в национальный костюм, и ещё песни пела с сёстрами те, что ещё от мамы слышала.
     Посидела я, послушала Надин украинский говорок, который с годами только усилился, ярче, сочнее стал, словно круг замкнулся, и юность со старостью встретилась. Попрощалась я с хозяйкой и домой пошла. Иду, а в глазах – Надя в вышитой рубахе и с веночком на голове. Не беда, что изменилась фигура, и давно нет уже косы до пояса. Память живёт в душе человеческой и та притягательная сила Малой Родины, которая в крови у каждого человека, осталась.
     Иду, а воспоминания, былые годы, как  цветные клубочки сами собой разматываются. Чего только не перевидала я, чему только не удивлялась на своём веку! Только начни думать и вспомнится многое, а вывод один: уезжать из родных мест – это идти против веками сформировавшейся природы-матушки. И хоть многие, гоняясь за карьерным ростом, называют себя «человеком мира», не связывая свою судьбу с какой-то одной страной, местностью, в результате теряют свои корни, вековую память. А человек без памяти становится пустым и бездушным, теряющим самое главное – человечность.
     Пришла и другая мысль. Как я её не гнала от себя, но возникла она явно не на пустом месте.
     Ещё во времена Советского Союза, в окрестностях нашего города стояли воинские части. Служили там свою срочную службу стройбатовцы. И к нам, на хлебозавод, присылали работать своих ребят. Тестоводами они на заводе работали, мукосеями, грузчиками. Люди молодые, из самых разных мест нашей великой страны, разных национальностей, разных привычек и разных религий. Солдатики и люди гражданские относились друг к другу уважительно, если и ссорились, то только из-за нарушения производственного процесса. Ошибки тут же исправлялись, и ссора забывалась. Для солдат завод был некой отдушиной, где они проявляли свои национальные качества.
     Помню, у нас грузчиком работал осетин (боюсь ошибиться), по имени – Гурам. Он выделялся своим двухметровым ростом, крепок, широк в кости, с умным задумчивым взглядом. Однажды, в обед, я пошла в заводскую столовую. Длинная очередь растянулась вдоль окон к столу раздачи и к кассе. Где-то в середине очереди стоял Гурам, в белой спецовке, немного ему коротковатой, и в высокой бараньей шапке. Эта шапка ещё больше увеличивала его рост. Но, какая гордость была в его глазах! Видимо родители ему прислали шапку. Именно в этой шапке он чувствовал себя мужчиной! Видела я в стенах завода и парней в полосатых национальных халатах, и с тюбетейками на головах. Хоть начальники смен и строжились, требуя соблюдать санитарные правила, но, когда у людей появлялось свободное время, не препятствовали таким маленьким вольностям.
     Так, я к чему это вспомнила? А к тому, что я многие национальные одежды видела, не на сцене, а в быту. Видела гордость и любовь к своей Родине. Вот, только у русских парней это чувство никак не проявлялось. Думается мне, что и за границей русские девушки, вряд ли, даже дома, надевают сарафаны… Всё, что угодно на себя наденут, вот только русскую национальную одежду… А почему?..

                09.01.12 год.