За кажимостью Бродского

«Джон Донн уснул». – Так кажется у Бродского…
На всё легла спокойствия узда…
Увы, в том мире было столько скотского,
Почти что и не спал он никогда.

Был по отцу полуторговец,
Но в генах  был и Томас Мор,
И не скопить больших сокровищ,
 Когда в крови их вечный спор.

Полукатолик-англиканин,
И недоучка вузов двух,
Каких изысканных исканий
Исполнен был пытливый дух!

И до эйштейновских теорий,
За триста лет неся своё «сейчас»,
Подвёл он суть любых историй:
«Всё стало относительным для нас»

Двойною лентой чёрно-белой,
То ль журавлей, то ли синиц,
Сплетались дни, будили смелость.
Он не стеснялся знатных лиц.

Увозом взяв свою невесту,
Как украшенье всех столиц
Лишился он сейчас же места
И покровительства тупиц.
И ни карьеры, ни наследства,
А вместо этого – тюрьма,
Смешон поэт, так впавший в детство,
Познавший счастье без ума.

Судьба смирила своё жало,
Но новый вид нашла затей,
Ведь Анна Мор ему рожала,
Почти что каждый год детей.

Они, известно, кушать просят,
А жёнка скоро отошла,
И хоть он был не как Христосик,
Но так истаял он дотла.

И потому над жизнью бедной,
Нас раздевая догола,
Звеня плачевно и победно,
Звучат его колокола.