Мост

Павел Н. Лаптев




                МОСТ


В детстве редко кто из ребят называл друг друга по имени. Вот и Бэт с Гузом — это детские прозвища двух Алёшей. Противоположности, как день и ночь, как ин и янь. Один голубоглазый, худой, с длинными пальцами, в фарцовых коттоновых штанах c подрисованным шариковой ручкой лейблом levis на заднице; другой толстый с засаленными волосами и свисающим животом под синим блатным спортивным костюмом и красных чешских кроссовках — красовках, как было написано на ценнике. И с ними ещё третий Алёша по то, не то - не сё, черноволосый, смуглокожий, рельефный, в чёрном трико и кедах.
Это они такие были двадцать пять лет тому назад. А сегодня все трое одинаковые – в тёмных костюмах с грустными лицами, но один, Аркаша — в гробу.
Коротка жизнь человеческая. Задумаешься о таком не тогда, когда кто-то умрёт знакомый, не тогда, когда родится за тобой, и ты участвуешь в событиях его, а когда родился вместе с тобой ровесник, шёл вровень и — умер. Почему я остался, а он ушёл? Зачем тогда он был здесь, вместе со мной играл, учился, болел, женился тоже? Как все и страдал и радовался. Чтобы родить сына, который будет и страдать, и радоваться иногда. Который стоит теперь с мокрыми красными глазами, пытаясь не смотреть на это усохшее за два дня лицо.
Когда умирает сверстник, когда умирает молодым, примериваешь его жизнь и его смерть к себе – а я тут, чем я заслужил остаться по эту сторону гроба и что оставлю, когда перейду туда. А я, а я, а я… И вспоминаешь какие-то события из прошлого, из детства, четверть века тому назад...
Что мальчишкам прямой путь — не испытать себя. Если есть дорога, нужно не по ней, а рядом с ней идти. Если есть мост, нужно за мостом лезть.
Аркаша враз перемахивал через перила и повисал обезьяной на них. Внизу метров пять — земля. И лез — то ногу переставит, то рукой перехватит, левой, правой – ловко долезал до середины и с радости кричал друзьям уже прошедшим по мосту и ожидающим его у входа на аттракционы:
— Робя!  Смотрите-ка! — и как-то неловко сцеплялся, руки срывались и он, описавши в воздухе дугу, повисал вниз головой, зацепившись ступнями за нижний швеллер моста. Ребята увидав, столбенели, не зная испугаться или засмеяться. Но – первым двигался Гуз и, вдвоем подбежав к перилам только перегибались посмотреть, как Аркаша сорвавшись  с моста, шлёпался плашмя вниз лицом. И замирал.
Гуз не выдерживал, смеялся.
Бэт ему в лоб тыкал кулаком и говорил сердито:
— Ты чего, дурак!
— А чего он? – уже пугался Гуз своего смеха.
— Чего… Аркаш! Слышь, что-ли? Живой? — звал друга внизу Бэт.
Аркаша молчал. И как выяснят потом врачи, парень терял сознание в результате шока от  разрыва селезенки.


Ребята быстро вниз по крутому склону спускались, бежали к Аркаше недвижимому.
— Аркаш! Эй, ты чего? — тряс за плечи, переворачивал Бэт, — Блин, чего делать, а? — испугано спрашивал Гуза.
— Вроде, не претворяется, — слегка хлопал Гуз по аркашиным щекам.
— Не притворяется, — передразнивал Бэт. — Ну-ка, подымим!
Поднимали под мышки, на ноги пытаясь поставить — не встаёт Аркаша, ноги подкашиваются. Снова клали его на траву.
— Крови нет, — оглядывал Аркашу Бэт.
— Он чего, без сознания что-ли? — догадавшись, приоткрывал веки Аркаше Гуз. — Эй!
— Наверно… Надо домой его. Ну-ка!
Бэт брал под мышки, приказывал Гузу:
— Хватай за ноги впереди.
Брали Аркашу так, тащили.
Тяжело мальчишкам, на каждого, небось, килограмм по двадцать приходилось. С разбегу, да со второго раза забирались наверх, там, где положе и шли, тащили друга.
Прохожих почти нет, вдали только. Разве кто о плохом думает – играли ребята в раненого. Правда, один старичок встречался, спрашивал всё же:
— Чего это с ним?
А Бэт грубо отвечал:
— Умер!
А старичок головой мотал, губы сжимал и, как в порядке вещей отвечал:
— Понятно, — и шёл себе.
Ребята шли молча, метров через сто Бэт просил Гуза:
— Передохнём давай.
Вставали. Немного стояли и Гуз спрашивал через минуту боязливо:
Слышь, а чего нам будет за это?
— Не знаю, — отрезал Бэт, смотрев на Аркашу. — Взяли?
Брали, дальше несли. Так несколько раз вставали отдыхать.
Недалеко через дорогу от парка и дом двухэтажный Аркашин. Квартира на первом этаже, клали Аркашу в подъезде, в дверь стучали — мать открывала, причитала, охала, «скорую» вызывала сразу.
Чуть позже, уже после операции хирурги говорили о нескольких минутах, после которых было бы поздно парня спасти. А выписанный из больницы Аркаша весело показывал ребятам заклеенный пластырем живот и благодарил за помощь — конфетами.
Вот так спасли друга двадцать пять лет назад на эти двадцать пять лет, чтобы жил, сына родил, чтобы будучи взрослым, сам себя спасал — от соблазнов мира, от страстей, от вина. Увы.
Словно невидимый мост в четверть века возник — и вчера Аркашу выносили Гуз и Бэт из морга, и сегодня из подъезда на табуретки ставили гроб к безутешной матери, к заплаканному сыну.




                конец