Resistance

Отрывок.
Он шел по полю, усеянному трупами и обломками. Это нельзя было назвать полем в полной мере. Просто ровное песчаное плато, неподалеку от тех песчаных дюн Мохаве, где все началось. Песок стал тяжелым и влажным от крови, пропитавшей его. Сухой и злой ветер трепал волосы, бросая их в лицо вместе с пригоршнями остро пахнущего песка. Потом, кровью, страхом, бензином. Эти запахи пропитали все вокруг. Небо продолжало наливаться чернотой, временами тучи искажались, рождая в воспаленном от шока мозгу неясные и страшные образы. Сердце монотонно билось в грудной клетке, не веря до конца, что еще не находится ни под чьим равнодушным лазерным прицелом. Оно просто механически выполняло работу, устав содрогаться от паники. И если бы здесь, среди груд покореженных роботов, нашелся хоть один, в шестеренках которого программа все еще отчаянно цеплялась за свои коды, и он бы пристрелил его, то он бы даже не вздрогнул. Он бы просто добавил свое безвольное тело к десяткам уже лежащих здесь. Идя дальше, спотыкаясь о всех них, кого-то он может быть, даже и знал, он не знал, зачем идет. Куда идет. Лишь бы идти. Руки были по локоть в засохшей крови, в левой ладони он до сих пор сжимал тот чулок, торопливо стащенный с ноги, который он использовал как жгут, пытаясь остановить кровотечение. Все это сейчас заново проходило перед его глазами. Здесь лежали те, кому он помочь не смог или не успел. Молодая девушка, с раскроенным надвое лицом. Уничтоженные взрывами автомобили, в которых до сих пор находились люди, их обгоревшие останки и этот въедливый запах проникал в ноздри, ехидно нашептывая ему на ухо, что он намерен поселиться в его разуме. Жареное мясо еще не одну неделю будет вызывать рвотный рефлекс. Ему казалось, что он повидал и пережил уже многое. Он зашивал многих из своего отряда. Даже себя, когда доставалось. Но сегодняшний день перечеркнул его психику раз и навсегда. Слишком много крови, криков, просьб о помощи, паники, агонии. Он был сам готов удариться в истерику, наблюдая, как корчится подросток, а из тела вываливаются внутренности. Он помнил, как слезы застилали глаза, мешая ясно видеть, пока он заталкивал их внутрь и зашивал. Он не сразу понял, когда тело обмякло, что штопает уже мертвеца, а чьи-то руки трясут его за плечи и пытаются остановить его. Ведь вокруг было еще много нуждающихся в помощи. Он до сих пор не верил, что все кончилось. Грохот бил по ушам, хотя вокруг было так тихо, как бывает только перед бурей, а из левого уха  у него текла кровь. Он был грязным, в поту и крови, коркой покрывавшей его лицо, шею, руки. Пятнами устлавшая его фартук и одежду. Горло перехватывало на каждом вздохе, а чулок в руке рождал мысли о том, что можно на нем удушить себя. Руки ходили ходуном, и вскоре, буквально через пару метров, дрожь распространилась на все тело. Споткнувшись в очередной раз в своем полуслепом путешествии, колени подогнулись и он упал, издав жалкий, задушенный всхлип. Повернув голову, он увидел равнодушные металлические пластины головы робота. По нему прошелся заряд, испугавший парня до чертиков. Панически вскрикнув, он неуклюже поднялся на четвереньки, в попытке сбежать. Небо раскололо сухим раскатом, словно выстрелом из арторудий, заглушив его вскрик. Мозг отказывался анализировать информацию, посылая беспорядочные сигналы, не в состоянии контролировать уставшее тело. Это оказалось слишком. Несколько часов хаотичного спасания жизней, осознания, что все надеются лишь на него. Это сломало его окончательно. Крики раздавались над полем смерти, время от времени заглушаемые все более мощными раскатами грома. Желто-фиолетовые тучи сгустились и еще ниже опустились над выжженой землей. Небо напоминало огромный синяк рядом с гнойной раной. Более мерзкое сочетание цветов и звуков было сложно представить. Когда, наконец, небо разродилось мощным потоком дождя, человек, скрючившись над каким-то из трупов, глухо рыдал, икая и громко крича, когда удавалось сделать глубокий вдох. Потоки мутной воды понеслись по песку, окрашиваясь в густой бордовый цвет и подергиваясь радужной пленкой. Потоки стали настолько бурными, что некоторым удавалось сдвинуть тяжелые тела, и выглядело это так, словно люди, несколько часов уже мертвые, судорожно пытаются побороть свои смертельные увечья и подняться. Чистое безумие. Ветер сносил струи дождя в сторону, и те больно хлестали по измученному парню, захлебывающемуся водой и всхлипами. Какая -то его часть сегодня осталась на этой песчаной равнине. И он искренне надеялся, что не самая большая...