Белая Баба. Глава 2. Одна

Глава вторая.
Одна.
Кирилл давно уже порывался поговорить на эту неприятную тему. Но Дана как только могла, откладывала выяснение отношений, надеясь, что все еще можно исправить. Но куда там! Муж требовал от нее невозможного. Изменить себя не сможет даже она сама. Даже если б сильно захотела. А она не хотела!  Ну, вот такая она взбаламошенная женщина. Только представив себя добронравной домохозяйкой, уже готова застрелиться.
Как можно заставить рыбу резвиться на суше?! Корову вместо молока давать коньяк? А ведь десять лет назад Дана понравилась Кириллу именно такой, какая есть. Конечно, муж теперь остепенился, стал известным художником, за картинами которого выстроилась очередь местных и неместных богатеев всех рангов.
Теперь началась череда регулярных светских приемов то к одному новоявленному меценату, то к другому. И все они себя выставляют этакими обкультуренными аристократами, которых хлебом не корми, но дай поговорить о духовном возрождении России. Сладко ли слышать от тех, кто вчера еще носил кожаные костюмы и алые рубахи, а сегодня переоделся в брендовые платья и смокинги, что все вокруг безграмотное быдло? Что нет более на Руси ни Достоевских, ни Суриковых, ни Шестоковичей. Одна тупая попса. Везде и во всем.
Да! Она назло надевает на все эти приемы белые джинсы в обтяжку и милый топик, подчеркивающий ее плоский животик,  пирсинг в пупке и торчащие сквозь материю соски! Назло всем длинноногим домнам. Сеньорам из высшего общества, которые еще вчера стояли на панели, и вышли замуж благодаря удачно выбранной позе.
Пусть злятся. Ведь новоявленные олигархи, памиры и меценаты «настоящей» культуры зарятся не на их сверхдорогие вечерние наряды и бриллианты, а на аккуратненькую попку под белой джинсовой тканью. Вот тебе и попса!
Сердце Даны сжала тоска. После победы на гонках ее больше не тянуло к форсажу. Но становиться сеньорой, высокодуховной женой модного художника она по-прежнему не желала. Что теперь будет? Отношения с Кириллом становятся хуже с каждым днем. Нет, ничего плохого о муже сказать не может. В принципе, такого супруга и заботливого отца для ее детей еще надо поискать! Но слишком уже разбежались их дорожки. Жаль. Для ребятишек будет большой удар, когда они расстанутся. Но ничего сделать нельзя. Время компромиссов ушло. Есть верный признак распада семьи – раздражение. Именно раздражение, а не злость, гнев, ссора или ревность является причиной разрыва звена в цепочке отношений, которое восстановить невозможно. А Кирилл и Дана начали раздражать друг друга. Искать любую причину, чтобы не только лишний раз избежать остаться наедине, но и выжидать, сидя в комнате, когда прошлепают тапки супруга по коридору, дабы просто не столкнуться, не поймать выражение раздражения в глазах.
Даже сейчас Кирилл, по своей натуре общительный и веселый человек, молчал, хмурился и всю дорогу пялился в окно. Если бы не ребятишки, то можно подумать, что она ведет катафалк. Невыносимое напряжение! Может, действительно, взять и отпустить? Чего мучить себя и мужа? Их семья давно уже - просто привычка. Вредная, как курение.
Вчера муж, вопреки обыкновению, дождался возвращения Даны.
 Она на цыпочках, в потемках, чтобы никого не разбудить, пробралась в свою комнату и, открыв платяной шкафчик, в отдел нижнего белья попыталась впихнуть пакет с деньгами. Сзади раздался скрип открываемой двери. Кирилл.
Веселость и хмель от шампанского у победительницы как рукой смахнуло. Почему то даже почувствовала себя воровкой, настигнутой на месте преступления.
Кирилл уселся на край ее кровати и пытался начать то, чего она боялась и откладывала, как могла – разговор о разрыве отношений. И был в этот раз настойчив как никогда. Странно. Наверняка у него появилась другая женщина. Слишком уж много было в начале прелюдии серьезного разговора несвойственных ему словечек и мыслей. Впрочем, к этому все и шло. Молодой, талантливый художник требует к себе постоянного внимания женщины. И не просто женщины, а красивой, умной, способной вдохновить. Когда-то и она, Дана, вдохновляла Кирилла. Но потом, как это обычно бывает, начались будни семейной жизни – работа, рождение Антошки, Елены. Серость жизненного круговорота. Их отношения начали обрастать грубыми мозолями каждодневных рутинных ролей жены и мужа. Спора нет, что окончательным натяжением в отношениях между романтичным Кириллом и прагматичной Даной стал папин подарок. «Альфа Ромео» влетела в жизнь Даны на всех скоростях и разбила вдребезги остатки семейной идиллии. Новое увлечение как пришествие цивилизации в амазонских джунглях более-менее гармоничных отношений пробила автострады и четкой границей разделила интересы ее и Кирилла. Появившееся новое увлечение для Даны раскрасило блеклость будней в яркие краски. Из проторенной дорожки «дом-работа-дом» выбилась небольшая тропка прочь от семьи в сказочную страну накала страстей. Где она забывала о невымытых тарелках, школьных дневниках ребятишек, нестиранных носках мужа. На семью почти не оставалось времени. Приходится даже удивляться, что Кирилл терпел это так долго. Бедный муж, конечно же, всячески пытался бороться с новым увлечением супруги. Но все напрасно. Шлагбаум не прижился на тропе в страну скоростей.
Дана мысленно вздохнула с облегчением – скоро будет ИХ место, где одни, без посторонних, ежегодно проводили семейные пикники. Можно разбудить ребятишек, и она наконец-то разрушит тягостное молчание мужа.
Через несколько минут ребяческий галдеж выспавшихся отпрысков ворвется в тишину леса, задымится мангал, а Кирилл закроется от галдежа наушниками mp3-плеера и в который раз уже пойдет подыскивать живописные виды для будущих картин. Все будет как всегда, только с маленькой поправкой - в последний раз. Пикник прощальный.
Дана свернула с трассы на дорогу, ведущую в лес. Под встряску гравийки дети проснулись сами, и им хватило всего несколько минут, чтобы найти тему для нового спора и шумной разборки отношений. Дана прикрикнула на ребятишек, может даже чересчур резко. Молча проглотила укоризненный взгляд мужа.  «Погоди-погоди чуток. Вот приедем и выскажешь все, что хочешь!». Проехав еще пару километров вдоль сосен и берез, притормозила на поляне у знакомого сваленного дерева. Вот и их место.
Антошка и Ленка тут же выскочили из машины и наперегонки разбежались в поисках хвороста для мангала.  Кирилл, ни говоря ни слова, воткнул в уши «Баха» или своего любимого Шопена. Нет, наверное, все-таки Баха. Настраивается на воинственный лад. Сейчас ему не до лирики. Даже не посмотрев в сторону супруги, вышел, подсвистывая плееру и отвратительно фальшивя.
«Значит, ты так? Ну и ладно!» - подумала Дана, передернув плечом. « Подумаешь, все такие деловые и занятые. На обиженных, между прочим, воду возят!»
Что поделаешь с этими творческими людьми? Пришлось самой лезть в багажник за продуктами. Художника сейчас лучше не трогать, он не то чтобы помочь, даже говорить не сможет. Уплыл в творческую нереальность. Вернуть его сможет только запах шашлыка и свежих огурцов. Тогда сделает недовольное лицо: «Что не попросила помочь? И на счет шашлыка – мясо, огонь и железо – дело мужское!» Можно подумать, он еще вспомнит, как с толком пожарить шашлык. Чтобы не спалить и не засушить. Во времена, когда Кирилл еще ухаживал за Даной, он был непревзойденным денди. И приготовленный самостоятельно шашлык, как позже признался художник, был одним из самых эффективных орудий из личного арсенала молодого Кирилла в борьбе за девичьи сердца.
Но это в прошлом. Дана вздохнула и на развернутое покрывало высыпала содержимое сумок. Из кучи-малы в виде овощей, зелени, консервов и прочих банок предстояло сотворить подобие стола. 
Кольнуло раздражение. Захотелось поскорее со всем этим управиться и, освободившись, предаться собственным мыслям. Побродить по лесным тропкам, вне зоны видимости от детей и мужа.
Дана быстренько нарезала овощей, приготовила салатик, разломала курицу-гриль, украсила все зеленью и даже откупорила бутылку вина, хотя пить придется одной. Кирилл, наверняка откажется. А раз ночевать здесь сегодня не собираются, вот и пусть на обратную дорогу сам садится за руль. Насадила шашлык на шампура. Оглядела с удовлетворением на разложенные яства. Вроде бы все. Неплохо смотрится и вкусно пахнет. Теперь можно и немного расслабиться.
Дана оглянулась и с наслаждением втянула лесной воздух. Чтобы там не случилось, но это место останется для нее одним из самых любимых. Не смотря на относительную близость к городу, на их поляну редко кто заезжает. Здесь пока еще сохранилась чистота и непосредственность лесной идиллии. Редкое присутствие человека выдавали лишь несколько редких тропинок, петляющих поблизости поляны. Да и они были едва-едва заметны и быстро терялись в глубине леса.
Детям надоело уже собирать хворост. Галдят, неугомонные. Антошка оседлал палку, другой палкой размахивает как шашкой. Ленка наигранно плачет. Брат спасает сестренку от чудищ. Какой рыцарь растет, однако. Пусть играются, тут им целое раздолье.
Дана поправила немного слежавшийся спортивный костюм и направилась к лесу в поисках одной из тропинок. Надо позволить себе несколько минут одиночества.
Далеко уходить  смысла нет – минут через двадцать ребятишки набегаются, а Кирилл, вдоволь насмотревшись на пригожесть местной флоры, приступит к приготовлению шашлыка. Но так сейчас хочется быть далеко-далеко от всех! Представить себя лесной девой среди послушных зверьков и столетних деревьев. У кого-то она читала про девушку, живущую среди дикой тайги. Этакий мудрый таежный дух. Убежать бы от проблем цивилизации хотя бы  на несколько минут. Нет тебе тут ни работы, ни детей, ни мужа. Одна лишь лесная благодать. Но только на несколько минут! Оставаться дольше одной в лесу и скучно и страшно.
Хорошая погодка сегодня. Почти безоблачное небо, легенький ветерок. Тень и ветер смягчает жару летнего дня. От опавшей сухой хвои идет неповторимый аромат. Настоящий, горячий, вкусный. Не тем что запах хвойных ароматизаторов, от которого лишь тошнит. Из-под рыжей хвои, приподняв шляпкой мохнатую веточку, выглядывает молоденький масленок. Первая ласточка грибной поры. Июль.
Дана не удержалась и нагнулась за грибочком. Протянутая рука шарахнулась от масленка как от раскаленного утюга. Из-под шляпки гриба вылез, шевеля усищами, необыкновенно большой муравей. Насекомое, размером с мизинец, хищно раскрыло челюсти, поднялось на задние лапки. Ну, вот! И здесь она кому-то помешала. Но с этим малышом-гигантом уж как-нибудь разберемся. Дана присела на корточки и с любопытством начала наблюдать за дальнейшими действиями муравья. И откуда он такой великан взялся? Наверное, какой-нибудь муравьиный царь. Хотя, насколько Дана слышала, специалисты утверждали, что у насекомых за главного всегда царица – матка.
А муравей между тем ощупал усиками шляпку масленка. Задвигал челюстями так быстро, что они замелькали, словно ножницы в руках умелого парикмахера, отгрыз добрую часть гриба. Затем кусок масленка откусил на две примерно одинаковые части. Выбрал из хвоинок наиболее длинную и крепкую, насадил кусочки с двух сторон иглы и взвалил себе на спинку как коромысло. Да-да! Это проделал безмозглый, по нашим представлениям, муравей. Можно, конечно, вспомнить там что-то про коллективный разум насекомых, но чтобы муравей сам по себе додумался до столь сложной манипуляции – это, мягко говоря, удивительно.
Дана решила проследить за муравьем дальше – интересно же где такие умники проживают. У них, наверное, муравейник не просто кучка хвои и прочего лесного мусора, а выстроенный дворец с лифтами, канализацией и электрическим освещением. Муравей полз устремлено, непоколебимо преодолевая и обходя препятствия на пути.  Дана, ради игривого любопытства попыталась несколько раз преградить мурашу дорогу хворостинкой, но насекомое словно не замечало вмешательства извне, так же спокойно обходя неожиданно возникшее препятствие. Женщина даже почувствовала некоторое ощущение раздражения от разочарования. По всем канонам неразумное существо должно было хотя бы удивиться, остановиться в замешательстве, разинув челюсти от удивления. Однако, ничего подобного не происходило, будто бы мураш понимал, что его пытаются вовлечь в игру, а он, как существо серьезное и весьма занятое, старается отвязаться и пресечь баловство игнорированием. Но от Даны не так-то легко отделаться, и она упрямо продолжала преграждать муравью дорогу. 
 Неожиданно муравей сбросил ношу, взобрался на подставленную хворостину и начал с необычной для этих насекомых скоростью подниматься вверх. Дана опомнилась лишь тогда, когда он оказался с разинутыми челюстями у ее руки. Выронила ветку, но любопытство при этом не прошло, и она продолжила следить за муравьем, разве что только теперь не мешала насекомому идти своей дорогой.
Мураш тем временем вновь взвалил на себя ношу и отправился восвояси, с достоинством перебирая лапки. Дана терпеливо следовала за наблюдаемым, пока тот не остановился и не стал сосредоточено шевелить усиками. Потом словно что-то случилось с муравьем, он начал кружить на месте, постепенно набирая скорость, будто дервиш танцующий зикр. Дана расширила глаза от удивления – насекомое постепенно исчезало, как исчезает изображение на засвеченной пленке. Мураш сгинул, словно его и не было.
Изумленная женщина осторожно прощупала пальцами то место, где только что кружил муравей. Ничего нет! Вообще ничего необычного. Хвоя, мелкие веточки, стебельки едва вылезшей травки. От поисков пропавшего отвлек нудный комариный писк. Комар затих, видимо нашел-таки место, где надумал напиться ее кровью. Только от одной перспективы быть укушенной Дану передернуло. Она вскочила  на ноги и оглянулась. Место показалось подозрительно незнакомым. Куда же ее завел умник-муравей? Вокруг все чужое, какое-то другое. Вроде те же сосны и березки, но что-то ей подсказывало, что здесь лес иной.
Взгляд Даны, блуждая в поисках тропы, наткнулся на высокую яблоню-дичку.  Дерево поразило своей необычностью, таких больших диких яблонь Дана еще не видела. Лесное фруктовое дерево догоняло вершины сосен, возрастом не одного десятка лет.
Яблоня стояла от женщины в метрах пятнадцати, корни дерева повылазили из почвы мощными корявыми жгутами, напоминавшие изогнутые чешуйчатые шеи драконов. На толстых раскинутых ветвях висели еще зеленые плоды размером с грецкий орех.
Странно, что Дана сразу не обратила внимание на это дерево. Яблоня приковывало внимание не только исполинской величиной, но и не свойственным для этого растения оттенком коры. Волнистая спираль рельефного рисунка загрубевшего покрова ствола обвивала дерево стихийной волной и стремилась к вершине, теряясь под развесистой кроной. От каждого миллиметра увиденного зрелища веяло глубокой древностью.
Как зачарованная Дана обошла вокруг яблони. Приблизилась, коснулась пальчиками затвердевшего рельефа ствола. Холодный, как камень. И запах, тот удивительный запах, который она слышала только в пещерах, когда удавалась вырваться со знакомыми спелеологами на редкий поход в подземелье. Обоняние различает, казалось бы, невозможное сочетание – запах сухой сырости.
Дана подпрыгнула и попыталась достать до нижнего крупного плода, который едва-едва начинал набираться розовым оттенком созревания. Женщина, как упрямый ребенок, настойчиво подпрыгивала, пока не удалось ухватиться за кончик ветки и подтянуть к себе. Как только пальцы почувствовали гладкую упругую поверхность плода, Дана отпустила ветвь, жесткие веточки больно оцарапали щеку. Зато вожделенное яблочко в руке!
Плод источал изумительный аромат. Тонкий, свежий, сладкий. Но на вкус яблочко оказалось еще кислым и терпким. От кислятины даже свело скулы, заломило зубы, а рот наполнился обильной слюной. Дана с досадой сплюнула недожеванную мякоть, а надкушенное яблочко бросила в кусты поблизости растущего шиповника. Все оказалось так, как обычно и подсказывает жизненный опыт – не все, что снаружи красиво и маняще пахнет, внутри обязательно вкусно и сладко.
На душе стало почему-то тревожно. Дана оглянулась. Тишина, детей не слышно. А если этих галчат не слышно, значит, она забралась достаточно далеко. Пора возвращаться. Дети, наверное, уже оккупировали стол и забили рты приготовленной вкуснятиной, а Кирилл, как водится, не проследил, чтобы Еленка и Антошка ополоснули руки перед едой. Надо бы им всем «задать жару», но сердечко почему-то защемило нежностью. Скоро их семья распадется, начнется отвратный душе дележ имущества, суды, шепотки за спиной, насмешливые взгляды, пустая холодная кровать. Господи! И во всем этом она виновата сама! Погналась за непонятно чем, а про семью забыла. Надо обязательно поговорить с мужем. Пока еще мужем. Пусть даст ей шанс, может все еще образуется?
Дана сдвинулась с места решительным шагом. Она не даст разрушиться семье! Но сделав пару шагов остановилась. Внутри возникло некоторое колебание, постепенно нарастающее в подобие паники. В какую сторону идти? Вокруг все незнакомо и дико. А поблизости никаких тропинок. Под соснами и дикими яблонями почти нет травы, но поблизости начинался березняк, а там поднимался такие высокие заросли кустов и травы, каких она никогда в жизни не видела. Туда даже идти страшно. Дана никогда не считала себя лесным человеком, способным выбраться из любой лесной глуши, поэтому чуть не расплакалась. Если успела забраться далеко, то ее не услышат ни Кирилл, ни дети. Что же делать? Какое направление выбрать? В какую сторону кричать о помощи?
Пребывая все в той же стопорной нерешительности, женщина достала мобильный телефон – насколько она помнила, здесь сотовая  связь была еще неплохая. Но на табло телефона индикатор связи – «антенна» показывал полное отсутствие эфира. Вот так-то. А казалось, что отошла от полянки не так уж и далеко. Надо что-то предпринимать!
Дана покрутила головой по сторонам в поисках хоть какой-то зацепки, способной указать верное направление. Но, увы – лес словно подменили. Все незнакомо, дико и устрашающе. Вековые деревья сгрудились вокруг потерявшейся в плотное кольцо безысходности. Дана прикусила губы, готовая вот-вот расплакаться.
К тому же погода резко изменилась. Подул холодный, с порывами, ветер. Сквозь вершины высоченных деревьев было видно, как чистые лоскутки неба затягиваются стремительно набежавшими хмурыми тучами. От тяжелых, низко плывущих предвестников грозы в лесу резко потемнело, словно одним движением по выключателю обесточили солнце. Дана от зябкой прохлады поежилась, застегнула «молнию» на спортивной куртке до самого подбородка.
А ветер, между тем, все усиливался, раскачивал и гнул древние деревья. Огромные ели, кедры, березы громко заскрипели. Гулкий скрежет наполнил лес. Мысль о том, чтобы прислушаться к шуму автострад тут же отпала. В таком шуме и скрипе не различить даже собственный голос. Дана уже не просто запаниковала, она готова была забиться в истерике. Слезы высохли, но дыхание неровное, с жалобным звуком, как у ребенка, готового вот-вот расплакаться. Женщина спряталась от ветра за яблоню, присела на корточки, съежилась, обхватив колени руками. Все тело било от озноба, непонятно от чего более – от страха ли или от пронизывавшего ветра. 
Где-то рядом громко, с надрывным скрежетом, надломилось дерево, налетевший порыв ветра свалил столетнее растение. Вершина исполинской сосны, обдав запахом хвои и смолы, грохнулось у самых ног Даны. Женщина, будучи в оцепенении от страха, непроизвольно подобрала ноги. Только спустя некоторое время до нее дошло, что повалившееся дерево могло переломить конечности, или даже придавить на смерть, не хватило буквально нескольких сантиметров. 
С падением дерева внутри женщины словно что-то щелкнуло. Разбушевавшаяся реальность отошла на задний план, будто Дана находилась в огромном кинозале, где демонстрировался ужасный фильм, а она, как заскучавший зритель, предалась собственным размышлениям. Ведь все осознанные годы она гордилась тем, что всего в жизни добивалась самостоятельно, одна. «Хлопала» по руке маме, когда та пыталась помочь с поступлением в институт посредством знакомых. Сама! Одна справлюсь. Когда отец, директор предприятия, куда она устроилась, предложил неплохое место, ответила категорическим отказом. Сама. Сильная. И добилась занимаемой должности не благодаря протекции папаши, а собственными силами и характером. От советов в личной жизни отмалчивалась со снисходительной улыбкой. Все сама? Одна. И сейчас вот сама. Одна. Одна-одинешенька в незнакомом лесу. Ни тебе ни друзей, ни мамы с папой, ни мужа. Преисполненная жалости к себе, Дана всплакнула. Одна.