Спокойной ночи

Сиреневые. Я люблю только красные и синие розы (говорят, их ещё несколько лет назад вывели где-то в Китае, а у нас продают очень редко), но тебе они не понравятся. Поэтому сиреневые.
Мужчинам цветы не дарят, если только речь идёт не о педагоге, юбиляре (не менее 50 лет), враче или победителе конкурса международного значения. Но посетителям палат всё дозволено.
Чтобы ты не успел приподняться на кровати, роняю цветы тебе на руки, лежащие поверх одеяла. Не говори ничего о воде и вазе – какая мне разница, когда завянут?
- Спасибо тебе. Так приятно.
Жаль, что ты так редко бываешь в больнице.
Пару часов назад тебя отравили наркозом. Жёлтый с мутными кругами у глаз. Пустячная операция, но всё же повод прийти. Завтра тебя уже выпишут. Засыпай – вижу, что ты устал. А я бы отодвинула стул как можно дальше и просто смотрела. Но это покажется странным местным обитателям, да и мне скоро надоест.
Случайно познакомились по ряду обстоятельств, но так и не стали общаться. Мне бы очень хотелось стать твоим другом, но свободных вакансий нет. Другие должности меня не устраивают.
Полгода назад ты попросил встретиться – поговорить. С чего бы? Почему я? Конечно же, была рада и тронута. Отменила все планы – никто не обидится, редко так делаю.
Встретились. Ты часто курил – в больных, острых пальцах сигареты дрожали, роняя пепел. А ты растирал его рукавом по столу. Один раз я сказала тебе об этом, и ты даже попытался убрать его с одежды, но скоро об этом забыл, а я не стала напоминать.
- Мы каждый день созванивались, переписывались. Если бы не работа, приехал бы! И ведь всё было хорошо. Не ссорились ни разу. Говорила, что скучает, и я скучал страшно. Еле дождался отпуска. Тут же побежал за билетом, и ей сказал, что скоро приеду. Она тогда очень обрадовалась, дни считала… Приехал в 4 утра в их город. Она меня встретила на вокзале (от самого дома пешком шла)… Первые пару часов мне казалось, что она безумно рада мне, улыбалась. В 8 она уехала на пары, договорились увидеться днём. Я ни номер не собирался снимать, ни о чём вообще не думал. Просто шатался возле вокзала – города-то я не знал. Днём приехала, сразу же встретились. Наверное, только тогда я понял, что что-то не так. Рассеянная была, хоть и настроение хорошее. Потом сказала, что мы не виделись полгода, и я сейчас для неё, как незнакомый человек. Знаешь, как мне было обидно? Но я сдержался, подумал, что это нормально. Я даже решил уехать к родственникам (они живут в пригороде), а на следующий день сходить с ней куда-нибудь, просто прогуляться. Согласилась и даже проводила… А вечером написала, что не может с собой справиться, и видеться со мной не хочет. Извинялась, говорила, что дело не во мне. Я стал звонить, а она не брала трубку. Весь вечер пытался дозвониться. Утром позвонил ей с другого номера – ответила. Сонная была. Увидеться так и не согласилась, поговорить нормально тоже не получилось… Я тогда стоял на улице, с собой был только кошелёк и телефон. Сел на ближайший поезд (шёл в Геленджик), уехал. Телефон, естественно, быстро разрядился, а взять было не у кого. Родственники тревогу подняли, звонили ей. А что она могла знать? Я ведь и ей ничего не сказал... Через пару дней вернулся – они тогда уже заявление подали в милицию. Не скажу, что обрадовались – собрали мои вещи и отправили домой, пусть, мол, там за меня голова болит… Понимаешь, я ведь хотел увезти её с собой. Для того и приехал… А получилось вот как.
Я старалась не упустить ни одного слова. Смотрела только в глаза, хоть это, наверное, и неприлично. Периодически наполняла стакан, а ты не обращал внимания и просто пил. И ронял пепел. Хотелось взять тебя за руку, но это выглядело бы слишком театрально. Не менее театрально, чем если бы встала и поцеловала в лоб. Мне и этого хотелось, но нужно знать своё место. Слова были скользкими, удержать их было трудно, но я старалась изо всех сил. Может быть, не до конца, но я тебя понимала. Тоже страдала, не так, но достаточно, чтобы понять. Но как я об этом скажу? Чем тебе можно помочь? Мне бы очень хотелось, но я не знаю, как.
- Прости, что расчувствовался. Надеюсь, тебя это не угнетает?
А на следующий день столкнулись, но ты уже ничего не говорил. Хоть и пообещал как-нибудь увидеться.
Подруга рассказала эпизод из мемуаров Одоевцевой, когда та случайно встретила Белого, и он, не будучи даже знаком с ней, заговорил о самом сокровенном, о том, что наболело. И долго говорил. А на поэтическом вечере не узнал её. Или сделал вид, что не узнал.
Жаль, что ты не диабетик, – я бы кормила тебя шоколадом.
Иногда представляла, как маршрутка, в которой я еду, попадает в аварию. Врезается в неё легковой, именно с той стороны, где я сижу. Стекло вылетает и попадает мне в шею, в лицо, в руки (как раз у меня есть водолазка с коротким рукавом). Переднее сидение сминается и придавливает мне ноги. У меня анемия, но я не успею потерять много крови – доброволец, аккуратно причиняя боль, вынесет меня из салона и отнесёт к «скорой». Сфотографировал бы кто-нибудь этот момент! Потом травмпункт, наркоз, повязки. Не всё превратится в шрамы, но самые красивые останутся… Пусть лучше это будешь ты, тогда я смогу приходить к тебе в больницу.
А вот уже в другой раз, другая трагедия:
- Она и правда любила меня. Очень. Но, как выяснилось, не только меня. Эта эпопея тянется уже несколько лет. От своего парня уходит ко мне. Потом ни с того ни с сего опять возвращается к нему или уже к другому. Меня это ужасно злило, но всегда к ней тянуло. Я никогда не пытался её вернуть – она сама почему-то ко мне возвращалась. Думал сначала, она поможет мне забыть прошлую любовь, а вышло только хуже… Самое страшное, она всё ещё пытается со мной общаться. Как будто преследует меня. А я еле держу себя в руках. Особенно сейчас, когда на меня и без того куча проблем свалилась… Был бы другим человеком, застрелился бы.
На твой День рождения не знала, что подарить (уверена была, что не пригласишь – это было бы глупо, но поздравить хотелось). Остановилась на открытке и цветах (так забавно дарить их не девушке!). Не стала изощряться, подписала просто инициалами. И только тут заметила, что мои инициалы такие же, как у той, что тебя мучает. Не стала ничего менять – отправила так.
Не знаю, читал ли ты хоть половину книг, что я тебе отправляю электронно. Для тебя я выбираю самые больные и страшные. Если и не читаешь, всё равно знаешь о них – настойчиво советую общим знакомым, с которыми хорошо общаюсь. Они уж точно пересказывают тебе сюжеты.
Ты всё ещё не спишь? Ах да, у тебя же посетитель. Не бойся, я уже ухожу.
- Спасибо, что пришла. Приходи завтра, если будет время.
Не приду.
Иногда так хочется носить траур. Сейчас уже нет такой традиции, но я бы непременно его носила, назло всем. Кружевная лента в волосах. Хотелось бы вуаль или просто сетку на лицо, но это будет выглядеть совсем уж дико. Но я всё равно её себе куплю. Перед сном буду накрываться ей, когда никого не будет рядом, а утром прятать её до следующей ночи. Буду плакать – много, громко. Истерика. Каждая длится не дольше двух часов. Но этого недостаточно. Не то время, когда можно было резать руку канцелярскими ножницами, тушить об кожу спички и залпом выпивать флакон валерианки. Тогда как? И можно ли вообще КАК-ТО?
Но одно я уже знаю наверняка – на траур по тебе я выберу сиреневое кружево.