Веры вам, люди

 

На улице завывал по-волчьи ветер. Казалось, весь мир враждебен и неприветлив.
В комнате было жарко натоплено, но три поколения женщин одной семьи сидели и их бил озноб.
Мать, женщина преклонных лет, со скрюченными ревматизмом руками, её дочь и внучка.
Внучка, девушка лет двадцати, держала в руках письмо.
В комнате повисла гнетущая тишина. Казалось, что опускается потолок , давит и уменьшает с каждой минутой их жизненное пространство…

Вдруг дочь пожилой женщины горестно произнесла:
- Хорошо, что бабушка не дожила до сегодняшнего дня. Она бы не вынесла этого известия.
- Да... – печально произнесла пожилая женщина и по её щекам покатились слёзы от воспоминаний…

Жизнь никогда не баловала её пряниками. Всё кнут да кнут гулял по её телу и душе. А помнит она себя с шестилетнего возраста….

Избушка их, на курьих ножках, всегда была полна детей. Восемь голодных ртов готовы были проглотить что угодно, чтоб заглушить изнуряющий голод.
Мать сама родила четверых, а ещё ей, от умершей при родах матери, достались в опеку один брат и три сестры. И вот эта молодая женщина, в сущности сама ещё ребенок, заботилась о такой ораве сорванцов.
Отец был красивый мужчина, очень-очень добрый. Любил мать и баловал всех детей, насколько позволяли возможности семьи. У него сохла рука. Практически правой рукой он ничего не мог держать. Семья перебивалась случайными заработками, но меж её членами царила любовь и взаимопомощь.
А тут война….
Отца в действующую армию не взяли, по причине болезни руки и он остался с семьёй в деревне.
Через какое-то время он пошёл служить в полицию. Это был страшный удар и позор для всего рода. А для семьи - страшнее, чем голод, страшнее, чем смерть…
Мать просила уйти его оттуда, но он сказал, что будет там служить до конца войны, чтобы ни случилось. Сказал, как отрезал. Ни мольбы, ни уговоры на него не действовали.
И тогда мать, собрав нехитрые пожитки, забрав восьмерых малолетних детей, втайне от мужа отправилась в город. Навсегда.
Для неё страшнее было жить с предателем, чем остаться одной с восмью детьми.
В городе жизнь была не мёд, но как-то нужно было выживать. Продуктовые карточки на неработающих не давали и младшие дети попрошайничали, а старшие ходили мыть полы к более богатым людям. Сама мать устроилась прачкой.
Через какое-то время отец разыскал их, умолял вернуться к нему, но мать осталась непреклонной.
Позор перед людьми был сильнее веры и любви к собственному мужу.

Прошло время.
Однажды пришли к ним на съёмную квартиру полицейские, и всех угнали в лагерь. Позже погрузили в вагон товарного поезда и отправили в Германию, в концлагерь.
Отец пытался помочь, но он был слишком мелкой сошкой в полиции. Не сумел ... Хотя свидание, перед отправкой семьи в Германию, ему всё же позволили. Мать не стала прощаться с отцом, даже не вышла к нему. Разрешила проститься только детям. Это был последний день, когда она видела своего отца.

Как они выжили все – знает только Бог.
Выжили…
Освободили их американцы…
Все вернулись в свои родные края. Работали, непокладая рук. И снова выживали. …

Чтобы там ни было, они, в глазах людей и властей, оставались семьёй предателя, не смотря на все мытарства, не смотря на отречение от него.
Детям в семье строго-настрого запрещалось упоминать имя отца и деда на протяжении поколений.
А когда Германия стала выдавать компенсации узникам концлагерей, мать не позволила её получать всем своим детям, сказав:
- «Пусть эти деньги будут тем, кому Иуда, с которым я жила, принёс горе. Это кровавые деньги, и подачка от детей наших мучителей, за всё причинённое их отцами горе.Не вернуть ничего и ничем не оплатить всё то, что сделали фашисты. Не искупить им. А мой муж и ваш отец был с ними заодно. Кто из вас позарится на тридцать серебрянников - прокляну! Не прощу никогда!"

Компенсацию никто из семьи не получал, даже когда вызывали для подачи заявления в соответствующую инстанцию.

И вот сегодня это письмо из органов КГБ, где сказано, что их отец, дед и прадед по заданию партии служил в немецкой комендатуре. Был разоблачён фашистами и расстрелян….. Погиб смертью храбрых.
А их мать, бабушка и прабабушка так и умерла, не простив своего мужа…