Родственные души

Родственные души. Рассказ.

Как только с тяжёлым, металлическим скрежетом закрылись лагерные ворота, Шалфей, отвернув полы лёгкого плаща, нагнулся, показав необъёмный зад, скрывшемуся за этими воротами охраннику и всему «честному народу»: там за этим опутанным колючей проволокой забором.
Гражданской одежды для его мощного тела не нашлось, пришлось довольствоваться спортивным  трико с огромной буквой «Д» на груди, прикрыв некоторые бесстыдства широким плащом.
Одёжка не смущала. Всё меркло перед понятием – это сладкое слово свобода. Да, и, лето на дворе. Цвели липы. Весело чирикали воробьи, выбирая крохи на пыльной дороге, уходящей куда-то вдаль, не ограничивая пространство – иди куда хочешь. Сладко ныло под ложечкой. И всё бы хорошо, если бы не эти, ноющие зубы, привыкшие к постоянному полосканию шалфеем. Отсюда и придуманное сокамерниками погоняло.
- Одёжка что! Всё равно денег не хватит. – Думалось Спартаку Георгиевичу. – В парикмахерскую бы. А затем…

В электричке, где в одном из купе присел Шалфей, сразу же вокруг образовался «вакуум». Люди, пугаясь грандиозного вида Спартака (в трико, заправленное в кирзовые сапоги сорок восьмого размера; с ирокезом, как у легендарного гладиатора на голове), пересаживались на другое свободное место, а иные, просто, вставали и уходили подальше в глубину вагона.
- Мама, мама, вот, вот место у окошка, - на сидение против Спартака вскарабкался мальчик, на голове которого, стриженной под ёжик, через левую щёку пролегала повязка, - иди сюда. 
- Адя, Адя, здесь дует. Пойдём с тобой на другое место. – Молодая женщина, с опаской глядя на подавляющего своим видом мужчину, занимающего сразу два с половиной места, тянула за руку сына.
- Я хочу у окошка, я хочу у окошка, - верещал малыш.
Оставив попытку, уговорить ребёнка, мамаша присела рядом с ним, искоса поглядывая на Шалфея.
Обретя свободу, Спартаку хотелось поделиться своими чувствами. Поговорить, как здесь -  на воле? Почём жизть? Он, сначала, обратился с вопросом к женщине, но она, отведя взгляд, тупо молчала.
- Ты откуда едешь? – тогда он спросил у мальчика.
- Из лагеря, - ответил тот.
- Во! И я из лагеря… Сколько лет?
- Пять.
- И я пять лет чалился… А куда едешь?
- К бабе.
- И я к бабе… Как тебя зовут?
- Алкаша, - мягко картавя, ответил парнишка.
- Слушай, братан, и меня моя баба, когда я подвыпью, так зовёт… Что зубы? – Показал головой на повязку Спартак Георгиевич.
- Угу, - промычал мальчик.
- У меня тоже. Замучили вконец… Вот, на возьми. – Шалфей протянул мальцу кисет с шалфеем. – Прополощи и всё пройдёт.   
27.01.2012