***

                БДИТЕЛЬНОСТЬ
                Рассказ

     Проводили в армию сына. Только улеглись волнения, связанные с расставанием, и понемногу стали привыкать, что сын где-то далеко, полу¬чили от него короткую  телеграмму: «Приезжайте на присягу».
    Недолго думая, собрались мы с женой и отпра¬вились в путь. Лайнером долетели до Тбилиси, дальше ехали междугородным   автобусом до города Казах, что в соседнем Азербайджане.
    Места наши оказались в задней части салона. Под нами надрывно гудел двигатель, было душно, пахло гарью. Жена неплохо перенесла полёт, но в автобусе почувствовала себя неважно. На короткой остановке мы попросили водителя разрешить ей ехать впереди на месте вышедшего пассажира. Так я оказался в одиночестве. 
    Старый, уже изрядно изношенный «Икарус» быстро шел по пустынному шоссе, за окном сгуща¬лись сумерки, стало скучно и я обратил свое внимание на соседа, очень пожилого, худощавого мужчину. Уловив мое жела¬ние общения, он спросил:
    - Вы далеко?
      Я назвал остановку.
    - Я туда же, - сказал сосед.               
    -  В часть под Казахом?
    - Не обижайтесь, но я не отвечу,   - оглянувшись по сторонам, тихо от¬ветил старик.
    - На присягу? – Не унимался  я,  до того заметивший  ордена и медали  на  его груди.
Сосед посмотрел на меня, прищурившись, и едва  заметно утвердительно кивнул.
    - Мы тоже. К сыну. А что вы так секретничаете, думае¬те, никто не знает, что там дислоцируется часть? Да спросите любого пассажира нашего автобуса, и вам расскажут о  части, в которую мы едем, всё.
    - Да, наверно, вы правы. Однако... Ну, в общем, при¬вычка, что ли....
    - Привыкли мы секрет¬ничать,   - сказал я, усмехнувшись и хотел сменить тему разговора, но  сосед продолжил:               
    -  Это наша старая тра¬диция, никогда мы, навер¬ное, от нее не избавимся. Сколько в моей жизни было казусов из-за этой секретно¬сти.
       А «Икарус» катил и ка¬тил. За окном непроглядно чернела ночь. Мой сосед по-степенно разговорился, начал вспоминать прожитое:
     - Войну я закончил лей¬тенантом. Служил в  частях МГБ. До осени 1945 года наше подразделение находилось в окрестностях Берлина. Однажды в июле нас, офицеров особистов, построили, строго проинструктировали насчет бдительности. Сказа¬ли, что нам поручается сек¬ретное, ответственейшее за¬дание.
    На крытых грузовиках при¬везли нас в роскошный ухожен¬ный парк. В центре парка стоял красивый особняк. Возле него стояли крытые грузовики, а возле них охрана. Нам приказали вы¬грузить из тех автомашин мебель, распаковать и за¬нести её в здание. Это были очень доро¬гие стулья, кресла, диваны, столы, зеркала и прочее. Разгруженные нами автомашины куда-то уезжали и приезжали под охраной опять с такой же мебелью. Целый день мы около вось¬мидесяти офицеров в зва¬ниях от лейтенанта до под¬полковника молча тру¬дилась. Когда закончили работу, собрались на большой пло¬щадке в ожидании автома-шин, чтобы ехать к себе.     Хоть и не рекомендо¬валось, но кое-кто завел разго¬вор о нашем необычном за¬дании. «Что бы это значило? К чему такая секретность?» - говорили ребята.
    Рядом на газоне стара¬тельно работал пожилой не¬мец-садовник. Услышав наш разговор, он подошел и на ломаном русском сказал:
  - Я Курт, в сестнатца¬том   хоту   пиль    Россия. Плен. А сто, расве хоспода офицеры   не снают, какое сопытие стесь путет проис¬хотит?
   - Это военная тайна, - недовольно   ответил  ему один майор.    
    - Потшему это- тайна? - удивился Курт, -   чшерес несколько тней сюта приетут хоспота   Трумэн!,    Сталин, Черчиль и Этли. У них стесь путет  совеща¬ние. Потом  тва тня перерыв.   Хоспота   Черчиль и Этли уетут  Англия, там  прайтут выпоры. Тальше стесь путет ис них тот, кто попетит на выпорах, - с немецкой обстоятельностью поведал нам,   ошеломлен¬ным особистам простой   садовник Курт...               
    Сосед тяжело вздохнул и замолчал. Я несколько минут тоже помолчал, а потом  полюбопытствовал:
   - А конференцию охра¬няли?
   -  Да, - оживившись, ответил старик, - но до конферен¬ции было еще одно секрет¬ное задание:

                2
    - В подвале дворца Цицилиенгоф, где должна была проходить конференция, об-наружили огромный склад пустых бутылок из-под вин и коньяков. Бутылки были сложены в аккуратные шта¬беля. На всякий случай, на¬ше командование решило все эти бутылки убрать.  Мало ли что за теми штабелями могло быть при¬прятано.
    Снова сформирова¬ли такую же группу из офицеров МГБ.  Опять, разумеется, секретность, строгий инструктаж. Приехали во дворец, покурили и приступили к работе.
    Когда работа была в са¬мом разгаре, у дворца оста¬новился джип. Из него вы¬шел американский генерал. Увидев, что мы, офицеры, таскаем бутылки, он удивил¬ся и через переводчика по¬просил приостановить рабо¬ту. Затем подозвал офице¬ра из окружения генерал-полковника Круглова и что-то ему сказал. А Круглов был  заместителем Берии. Фигура! Ясно, что он имел прямое отношение к подготовке конференции. Возможно, его приказ мы и выполняли, а тут остановка. Офицер осо¬бист в растерянности. Мы курим, понимаем его положение и ждем, что же бу¬дет дальше.
    Американец уехал, а при¬мерно через час к дворцу подъехали крытые грузови¬ки союзников. Из них вы¬сыпало несколько десятков немцев, мужчин и женщин. Их построили, объяснили что надо делать, и сказали, что после выполнения работы их всех хорошо накормят и развезут по домам.  И работа закипела. Немцы таскают бутылки, а мы околачиваемся возле дворца, маемся бездельем. Бутылки куда-то увозили нашими машинами. Поэтому-то мы и ждали окончания той «операции».
    Часа через четыре все бу¬тылки из подвала были вы¬везены. Тут же подъехали полевые кухни. Американцы приня¬лись сытно кормить немцев, а мы, одурманенные запа¬хами вкусной пищи, голодные, забра¬лись в свои грузовики и уехали.
     «Икарус» все так же ров¬но шел сквозь непрогляд¬ную южную ночь. Мирно спали пассажиры. Где-то впереди заплакал проснувшийся грудной ребёнок. Хриплым спросонья голосом громко стала его успокаивать молодая мама.  Я сходил в переднюю часть салона, узнал, как чувствует себя жена и вернулся на своё место. Немного помолчали. Видя, что сосед  не собирается дремать, я продолжил разговор:
     - Представляю, как охраняли конференцию.
     -  Да, конечно.  Там тоже было одно приключение:

                3
     - Через каждые пятьдесят  метров с наружной стороны за высокой, красивой металлической оградой, по всему периметру парка стоял вооруженный советский офицер.  С внутренней сто¬роны ограды - еще одна цепь офицеров, правда, чуть пореже. Кроме того, в парке были подвижные пат¬рули и посты из офицеров. На внутренних постах несли с нами охранную служ¬бу солдаты  американцы и англичане.
     И вот однажды утром, сменив¬шись с поста, я направился в даль¬ний угол парка. Там нас кормили. Иду по аллее, лю¬буюсь красотой, ухожен¬ностью парка. Впечатление было таким, словно каждая веточка кем-то старательно приглажена. Через кроны высоких красивых вековых деревьев пробивались лучи утреннего солнца. Весело пели птицы.  Было свежо и тихо.
     И вдруг смотрю - автомат. Американский автомат приставлен к ство¬лу дерева. Что такое? Ос¬тановился. Осмотрелся. Кругом ни души. Что делать? Тихо по¬дошел, взял автомат. Он ис¬правен и заряжен. Под соседним кус¬том послышался шорох. Я прошел туда и увидел сладко спящего американского  солдата. Я понял, что это хозяин автомата и стал его тормошить. Американец проснулся, поднял голову и сонными глазами уставился на меня. Жестами и известными мне английскими словами я попы¬тался объяснить ему, что нельзя спать и бросать ору¬жие, тем более на таком посту.  Когда я закончил толковать, американец спокойно бурк¬нул: «Рашен охранайт». Потом союзник повернулся на другой бок и снова засопел. Я был по¬трясен этим его доверием к нам. Постоял я с минуту, глядя то на автомат, то на его хозяина, и пошел даль¬ше. Естественно, о виден¬ном доложил. Так. было по¬ложено.
     -Да, - непроизвольно вырвалось у меня, - мы были всегда бдительны.
     - И очень, - тихо добавил сосед и замолчал.
       Молчал до конца путешествия и я.

                4
     В часть приехали ранним солнечным утром. Вдали снежными шапками белели вершины гор. На фоне голубого чистого неба неподвижно чернели две огромные тарелки локаторов дальнего слежения. Разглядывая локаторы, огороженные рядами колючей проволоки и охранными вышками, эмблемы на погонах офицеров и прапорщиков, сновавших по жилому городку, я без труда определил, в какой части служит мой сын.
      Всех нас, прибывших  в часть на присягу, на КПП переписали и проводили к гостинице, занимавшей  подъезд в офицерском общежитии. Послали за администратором гостиницы, а мы все расселись на скамейки в скверике у гостиницы и ждали оформления. Я подсел к своему соседу по автобусу и, обратившись, попросил немного рассказать о себе. Но старик быстро встал со скамейки, пугливо посмотрел по сторонам и сказал: «Ничего о себе я вам рассказывать не буду. Вы же знаете, где я служил».
    Больше я к нему не подходил и не пытался говорить, но со стороны внимательно посматривал за стариком.    Все два дня нашего пребывания в части ветеран органов держался сторонкой, ни с кем не общался.
    После церемонии принятия присяги наших детей со службы отпустили. Во время прогулок я с интересом наблюдал за тем, как он общался со своим внуком.  Если долговязый, ещё неуклюжий новобранец  что-то оживлённо начинал рассказывать деду, тот без конца пугливо оглядывался по сторонам и прикладывал палец к губам, характерным жестом требуя  говорить тише.
   «Он по-прежнему бдителен», - сделал я для себя вывод.