Пчёлы

Павел Н. Лаптев
                Пчёлы

Как мой приятель Василий оказался в больнице в разгар страды, когда самое время до дождей связать и убрать соломенные снопы, он рассказал мне сам.
Жара стояла тогда невыносимая, небо ясное голубое. Привезли канистру разливного пива, поставили под берёзой в теньке, и время от времени утоляли им жажду. Так и работали почти голые, в одних штанах. Вот так несколько дней. А как иначе? Такая у колхозников тяжёлая жизнь, в поте лица хлебушек добывать. Это городские, эффективные менеджеры, которых в новой России распогодилось больше, чем в Китае, сидят в чистых своих офисах и перекладывают бумажки. А рядом их жёны перекладывают. А недалеко и дети стали перекладывать. Принимают электронную почту, распечатывают, а потом перекладывают. Так называемая работа ради работы, видимость. Так вся страна живёт, пену вздувает. Нефть и газ по трубам качается, доллары за них ихний президент присылает, а мы ему их назад возвращаем, вкладываем в его же экономику. И называем золотовалютные резервы. А сами у себя пеним экономику, которая ни черта больше не производит.
С такими мыслями Василий вязал снопы, когда увидел пчелиный рой на сломанной берёзе. Несколько пчёл оторвались от роя и начали кружить вокруг головы Василия, на которой волосы только в виде бровей. Он начал отмахиваться и побежал к трактору, крикнув ребятам о привитом рое.
Тогда работу остановили и привезли за литровину водки пчеловода местного. Тот окурил пчёл, поставил под рой нуклеусный ящик и стряхнул привитый рой в леток.
Ну, потом попили пива и продолжили работу.
Через некоторое время Василий думая о том, что в России земли навалом, а захочешь конуру поставить, так власть семь шкур снимет, обнаружил ещё один рой. Водки уже пожалели и попытались уничтожить рой своими силами. А именно — палками.
Пчёлы, осердчавшие от такого гостеприимства царя природы человека, начали с настырностью камикадзе атаковать Василия и его друзей.
Друзья, так как были ближе к трактору, успели в него залезть и закрыть дверь. А Василий не успел. Так его пчёлы и покусали, бедного, что оказался в больнице. Там уже, понятное дело, ему оказали всю помощь.
— Знаешь, Пашик, — сказал мне Василий, после своей истории с пчёлами, когда я его навестил в больнице, — ведь что главное-то, что все мои беды из-за мыслей умных. Вот не думал бы я о политике, об экономике страны, не переживал бы так, не было бы со мной происшествий. Я ведь в прошлые выходные, когда проснулся в хлеву рядом с поросёнком, до сих пор не понимаю, как этот хрящ меня не сожрал. Больше скажу — когда встал и пошёл, то упал и разбил себе нос.
— Причём здесь тогда мысли? — спросил я, едва сдерживая смех.
— А при том, что всё началось с мысли пойти выпить, — почесал Василий свою искусанную лысую голову.
Мне крыть было нечем.
— Они, эти мысли гады, как пчёлы кружат над башкой, жужжат, и никуда от них не деться, — сказал Василий. — Так что, ежели есть взаймы стольник, ты уж одолжи на лекарство. А то тело болит от укусов, а душа от тяжких дум. И, знаешь, на ребят вот колхозных, что в трактор не пустили я зла не держу, ведь человек слаб по природе. Зато они в больницу меня доставили. Больше скажу, чем больше зла не держу, тем меньше злых мыслей у меня возникает.
Вот и я, когда уходил из больницы, хоть и с начинающейся мигренью, думал о хорошем — о том, не завести ли мне пасеку у себя в маленькой квартире. Говорят, он помогает от головы, мёд-то.
               
                Конец