Хроники тропы Глава 12

12.   Ночной

    Пора было отправляться в путь на поиски беспалого.
    Над водой сгущался туман. Он возникал как бы из ничего на высоте полёта птиц и теперь, тяжелея, медленно опускался, нанизываясь на верхушки остроконечных елей, воткнутых в жёсткие спины островов. Солнце уже скрылось за гребнем отвесной скалы, что высится на противоположном берегу большой воды – той самой, на которой изображена фигура с растопыренными руками. Когда-то давно я принимал её за живого огромного беспалого, прислонившегося к горе, пока старик не разъяснил мне, что это не так.
    «Это не беспалый, и вообще не существо, - сказал он тогда, - это просто знак!»
    «Что такое «знак»?
    «Знак – это призыв следовать чему-то, но не обязательный для каждого, кто его воспринимает».
     Мне до сих пор не вполне понятен смысл его объяснения.
    Я встал, стряхнул с тела прилипшую землю и листья, выгрыз из шерсти несколько назойливых насекомых и направился на восход вдоль берега, шагая, то по каменистому пляжу, то прямо по краю мелкой воды.
    Вскоре я достиг русла ручья, впадающего в большую воду, а когда пересёк его, учуял, что в этом месте останавливались беспалые – те самые, которых старик не пустил на верхнюю тропу.
    Они долго сидели здесь, пожирая свою добычу, правда не оставили после себя, практически ничего, кроме следов ног да кучи остывших углей.
    Тот беспалый, чей предмет находится у меня за щекой, тоже сидел с ними, но ушёл вперёд раньше, о чём свидетельствовали более старые отпечатки его стоп.
    Следы всех беспалых, в том числе и интересующего меня, вели в одном направлении, и теперь мне оставалось только продолжать двигаться за ними. Впрочем, я уже догадался, куда они направлялись. Путь беспалых лежал к стволам деревьев, которые  недавно были кем-то перекинуты  через протоку, соединяющую большую воду и ту другую, что поменьше.
    Вот и они – эти стволы!
    Здесь беспалые перебирались по ним на другой берег. Ещё не совсем испарился запах страха, испытываемый некоторыми из них при движении по стволам.
    Меня всегда сильно удивлял тот факт, что беспалые порой упрямо идут туда, куда идти боятся. Мы никогда так не поступаем. В таком случае лучше возвратиться назад или обойти стороной. Есть места, куда ходить вообще не следует, и все об этом знают. Есть действия, которые нельзя совершать ни при каких обстоятельствах. Вот, например, можно с удовольствием разбрасывать камни, сложенные беспалыми вокруг огней. Можно взять любой их предмет и утащить его подальше от логовища, а затем бросить или разорвать. Можно отыскать пойманную ими, но пока ещё живую рыбу и выпустить её обратно в воду, и с интересом наблюдать, как постепенно её движения из вялых делаются всё более динамичными, и как она потом уплывает в глубину. Но есть и то, что делать нельзя! Нельзя, убивать себе подобных, а также беспалых, нельзя, как бы тебе этого ни хотелось, разрушать особые кучи на вершинах гор, сложенные в незапамятные времена из камней и рогов. В этих кладках навсегда остался след строгого запрета на их разорение, так что лучше вообще далеко обойти подобную кучу и заняться чем-нибудь другим.
    Но эти беспалые никогда не придерживаются правил. Будто не понимают, что существует нечто, чего нельзя! Они делают то, что хотят делать в данный момент и ходят, куда не следует ходить. Словно не чуют, как это может быть опасно.
    Впрочем, может, и в самом деле не чуют!
    Я не стал пользоваться стволами для преодоления протоки – гораздо приятнее было перебраться через неё вброд по пояс в воде. А, перебравшись, снова почуял беспалых. Они были совсем близко отсюда, и, чтобы оставаться для них незаметным, мне пришлось резко сбавить темп движения.
    Так! Вот и они! Отсюда уже видно, как их огонь просвечивает сквозь ветви и стволы.
    Я осторожно приблизился к стоянке беспалых и спрятался за деревом.
    Они расположились на узком перешейке между краем большого болота и берегом озера. Их было опять столько же, сколько пальцев на одной руке, как тогда - на тропе, где мы со стариком собирались улечься спать. И нужного мне беспалого среди них не было.
    Ну, разумеется! Он же обезумел, поэтому, возможно, что другие беспалые не допустили его к себе. Или даже прогнали! И он ушёл далеко вперёд, потом нашёл след, оставленный девочкой. По причине этого же безумия стал его рассматривать, затем забросал ветками и двинулся дальше. И, чувствуя, что безумен, решил не возвращаться в стадо своих сородичей. Так было!
   Понаблюдав из-за своего укрытия за группой беспалых, я не усмотрел в их поведении ничего необычного. Они сидели друг возле друга плотной кучкой, смотрели на огонь и тихо ворчали, наверное, общались. Только старшая самка – та, которую мы дольше всех не могли прогнать с нашей тропы - через какое-то время поднялась, бросив в огонь вонючую палочку, и отделилась от остальных. Она прошлась недалеко, присела и пометила куст. Потом не стала немедленно возвращаться в стадо, но вместо этого подошла к воде. Ни пить, ни купаться не захотела, просто долго стояла на прибрежных камнях и смотрела вдаль.
    Я сосредоточился на ней, чтобы понять, каковы её намерения. Но таковых не было вовсе – в этом я быстро разобрался.
    Однако, о чём- то она думала в тот момент? Может, как утверждает старик, вспоминала прошлую себя?
    Подкравшись к кусту, где она приседала, я наклонился и понюхал её метку. Сейчас в её животе не было детёныша, но раньше, случалось, они там оказывались.
    Время шло, и я понимал, что пора уходить, так как беспалые постепенно начали ощущать моё присутствие. Не сразу и не все одновременно. Сначала это чувство овладело самой младшей самкой, затем той, что смотрела на воду. Чуть позже забеспокоились два молодых самца, и, наконец, тот, в ком я видел предводителя. Их бормотание у огня сделалось тише, они стали сильнее ворочать головами, старшая самка поспешно вернулась в стадо. Предводитель встал и подбросил в огонь большую кучу веток.
    Разумеется, они меня не видели, да и не смогли бы различить во тьме. Зрение у них и без того плохое, а они ещё дополнительно ослепили себя светом яркого пламени. Но знание о том, что они сейчас не одни уже пришло к беспалым. Вернее даже не знание, а те его жалкие остатки, ютящиеся на периферии их разума, вечно ими же подавляемые в силу того, что они – эти остатки мешают им сосредоточиться на своих предметах.
    Теперь они мне стали даже чем-то неприятны, и я решил немедленно уходить.
    Огибая стойбище беспалых, я продрался через кусты, стараясь при этом ступать как можно более осторожно, но всё-таки случайно хрустнул веткой.
    Беспалые, услышав этот хруст, дружно вскочили на ноги и прекратили своё ворчание. А  потом долго стояли неподвижно, вслушиваясь в ночь.
    Уже шагая по болоту, я видел, как они, наконец, сели возле огня и засунули в рот свои палочки. Все, даже те, кто никогда раньше этого не делал!
    Итак, я шагал по болоту по следам беспалого. Его предмет, находящийся у меня за щекой продолжал своё равномерное постукивание – звук, к которому я уже стал привыкать.
    Запах его следов здесь был глуше – в болоте всегда запахи любых следов быстро ослабевают, но он здесь брёл один, следовательно, меня ничего не отвлекало. Поэтому я шёл спокойно размеренным шагом, иногда останавливаясь возле больших кочек, чтобы полакомиться сладкой ягодой. На кочках ягода всегда особенно хороша.
    Между тем, следы беспалого начали отклоняться в сторону восхода, хотя здесь он должен был идти также прямо, как шёл ранее. Вскоре я понял почему.
    В этом месте мой беспалый решил подойти к тому камню, что одиноко высится посреди болота.
    Все знают, что этот камень был здесь не всегда. Его установили в давние времена, но кто – никому не известно. Он отличается от других камней, разбросанных везде, в том числе и на болоте. От него исходит угроза. К нему нельзя даже приближаться, тем более чесаться об него.
    Но ведь беспалый безумен, и его намерение подойти к камню можно объяснить этим безумием. Всё сходится – старик, как всегда был прав!
    В отличие от беспалого, я в здравом уме. Ни за что не пойду, куда ходить не следует!
    Я мысленно соединил прямой линией две точки дуги следов беспалого – ту, на которой находился теперь и ту, где начиналась тропа на кромке болота, и двинулся в выбранном направлении.
    Вот и болото кончилось, теперь я на тропе.
    Здесь к запаху следов беспалого всё сильнее начинает примешиваться иной, более приятный аромат.  Это девочка. Она уже близко. Никуда отсюда не уходила, ждала, когда я появлюсь. Она хоть и заявила, что не хочет смотреть ни на какие предметы, но мне-то известна её изменчивость. Сегодня она говорит тебе одно, завтра же – абсолютно  противоположное, да ещё попробуй-ка уличить её в этом. Дело почти бесперспективное!
    Наверное, девочка почуяла меня даже раньше, чем я её. Это естественно – ведь я шёл, а она была неподвижна. Но теперь я не только чувствовал её, а уже различал зрительно. Сначала увидел отблеск глаз, потом и всё остальное. Она сидела на стволе упавшего дерева и смотрела в мою сторону.
    Зубы её были оскалены, но не тем оскалом, посредством которого демонстрируется агрессия. Другим – особенным, для меня приятным. И вообще я давно приметил, что такого рода её оскал предназначается только мне. Ни старику, ни даже круглой Луне она так никогда не скалилась, во всяком случае, с тех пор, как я стал проявлять к ней внимание, а это, в свою очередь, произошло тогда, когда она перестала быть детёнышем.
    Я вплотную подошёл к девочке и потёрся своим носом об её нос. Затем мы поочерёдно понюхали друг у друга подмышки.
    - Ы-ы-и-и-и! – поприветствовал я её.
    - В-в-и-я-я! – ответила она и легонько укусила меня за плечо, а потом добавила: - Кхо!
    - М-м-м-м-м? – не понял я.
    - Кхо-кхо!
    Одновременно с этим возгласом, её рука ловко проскочила ко мне в рот; и вот уже её пальцы сжали, находящийся у меня за щекой предмет беспалого.
    Я никому не позволил бы так поступить, но эта девочка – исключение. Мгновение спустя, она уже с интересом рассматривала диск и вращающиеся палочки.
    У меня создалось впечатление, что она не собирается его возвращать. Может, вообразила себе, будто я сохранил предмет для неё? Не слишком ли она самонадеянна?!
    Я довольно грубо выхватил предмет из её пальцев, при этом одна из полосок кожи прикреплённых с двух сторон диска, осталась у неё в руке.
    В ответ на это моё действие, она снова оскалилась, но теперь уже явно агрессивно.
    - Ш-ш-ш-ш-ш! – произнесла она и ударила меня рукой по лицу.
    Ах, вот ты как!
    Я немедленно произвёл ответный удар, но, разумеется, совсем не сильный, только для того, чтобы она почувствовала, кто здесь хозяин положения. Потом повернулся и пошёл в направлении широкой тропы. Но сделав всего несколько шагов, понял, что она решила идти за мной.
    Я не хотел этого, я сделал угрожающий жест и злобно оскалился, но она не послушалась и продолжала упрямо шагать за мной, соблюдая почтительную дистанцию.
    И мне ничего не оставалось делать, как согласиться на компромисс.
    «Пускай идёт! – сказал я себе, - Но предмет я ей больше не дам!»
    Мы быстро достигли края обширной поляны, посередине которой располагалось высокое логовище беспалых, и теперь стояли на опушке – я впереди, девочка чуть поодаль. Здесь сильно пахло дымом, мёртвой рыбой, беспалыми и другими предметами, связанными с беспалыми.
    Это логовище находилось здесь всегда, во всяком случае, на моей памяти. Беспалые лишь иногда занимались тем, что слегка переделывали само логовище да ещё доставляли и уносили разные предметы. Среди них попадались очень интересные, например, те, что плавают по воде и при этом ворчат. Подобно тому предмету, который однажды утопил старик. А несколько раз я даже видел предмет, который передвигался по земле и носил на своей спине беспалых. Но он мог бегать не везде, а только по широкой тропе. Запах предмета мне совсем не нравился, и, тем не менее, я однажды решился до него дотронуться. Я выбрал момент и подкрался к предмету, когда тот был неподвижен. Затем положил на его бок руку. И немедленно отдёрнул её – настолько бок предмета оказался горячим. Потом моя ладонь долго болела, и с неё слезла вся кожа.
    Сейчас мне было ясно, что преследуемый мною беспалый находится внутри высокого логовища. Теперь он спит, и сегодня уже никуда не пойдёт. Во всяком случае, пока не взойдёт Солнце. Но мне всё же хотелось взглянуть на него с близкого расстояния. Хотя бы затем, чтобы убедиться в том, что он под воздействием своего безумия не изменился внешне. Кто знает, как может влиять на облик беспалых безумие!
    Я сделал шаг от опушки в направлении логовища. При этом девочка, стоящая в нескольких прыжках от меня произвела слабый стон. Обернувшись, я увидел её лицо. Его выражение было таким печальным и просящим – казалось, она уже сожалеет о своей попытке отобрать у меня предмет.
    И мне пришлось сдаться!
    - М-м-е-у-ю-ю-ю! – произнёс я примирительно.
    И вот она уже стоит рядом и дышит мне в спину.
    Мы вместе вышли из тени деревьев и начали осторожно красться к логовищу.
    Впрочем, мы могли бы и не таиться. Обитатели логовища спали мирным сном и не чувствовали нас. Они почти ничего не чуют, когда спят. Только одно существо, живущее вблизи логовища – чем-то похожее на волка, но не волк – почуяв нас, забеспокоилось и издало несколько сердитых звуков. Но стоило мне сосредоточиться на нём и продемонстрировать угрозу, как оно тихо заскулило и спряталось среди предметов, разбросанных вокруг логовища. Эти, проживающие вместе с беспалыми существа всегда очень трусливы, гораздо трусливее тех, что живут независимо. Часто, чтобы их отпугнуть, не обязательно даже угрожать, достаточно лишь нагнуться и сделать вид, что хочешь схватить камень.
    Наконец, мы подобрались вплотную к логовищу. Здесь запахи беспалых достигли предельной концентрации  и пропитали всё. Конечно, нюхать эти запахи не очень-то приятно, но приходилось терпеть. Чтобы лучше рассмотреть внутренность логовища нам пришлось прильнуть к отверстию в стене, затянутому прозрачным льдом.
    В логовище находилось двое беспалых – тот, который утратил свой удивительный предмет и ещё старая самка. Они лежали на особых возвышениях, расположенных в разных концах логовища. Оба спали и не чувствовали нас.
    Зачем он сюда явился? Может, беспалый нашёл пару, и теперь он всегда будет жить в этом логовище? 
    Хорошо, если бы это было так – тогда мне легче будет за ним наблюдать!
    Мы долго смотрели на спящих беспалых, поочерёдно приникая к гладкому льду отверстия,  да так плотно, что наши губы и носы расплющивались на его холодной поверхности. Беспалые даже не шевелились.
    Они никогда не перестанут меня удивлять. Старик говорил, что ему известно об одном странном свойстве беспалых. Вернее, о присущем им противоречии. С одной стороны, беспалые очень неосторожны. Они, ничего не зная об окружающем их мире, всё же лезут напролом туда, где им может угрожать опасность, одним словом, куда лезть нельзя. А, с другой стороны, столкнувшись лицом к лицу с реальной опасностью, любой беспалый делается подверженным такому сильному чувству страха перед ней, что становится неприятно на него смотреть и хочется побыстрее уйти. Старик рассказывал, что однажды видел, как в сезон холодов один беспалый столкнулся с медведем, которому не удалось заснуть в норе.
    Тот медведь ещё не успел решить, нападать ему на беспалого или уйти. Беспалый же, вместо того чтобы просто спокойно отступить назад, испугался, навёл на медведя свою палку, извергающую огонь и произвёл грохот. Но он тем самым не смог причинить медведю существенного вреда, а только разозлил его. Потом развернулся и быстро побежал от медведя. Тот, наверное, подумал, что беспалый вызывает его на бой, поэтому бросился за ним в погоню, быстро догнал и ударил лапой. Беспалый упал и лежал, не двигаясь. Тогда медведь начал пожирать беспалого, но вскоре насытился и поволок  остатки прятать, чтобы доесть их потом. Но этому медведю не суждено было больше съесть ни одного куска. Старик спустился со скалы, с которой наблюдал эту битву, догнал медведя и сломал ему хребет. Всё потому, что знал – если медведь один раз отведает мяса беспалого, то он повторит это и в следующий раз. А потом может осмелиться напасть на девочку – тогда она была ещё слишком мала и не смогла бы с ним справиться.
    Объясняя причину такого страха беспалых перед реальной опасностью, старик сказал, что этот страх происходит от того, что каждый беспалый очень боится умереть, хотя и знает, что всё равно когда-нибудь умрёт. Но ему кажется, что это должно произойти когда-то позже, но только не теперь. В действительности же, они к этому просто не готовятся. За обилием дел, им совсем некогда размышлять на данную тему.
    И ещё старик сказал, что больше всего на свете беспалые пугаются нас, если случайно видят. От этого они могут даже заболеть.
    Странно, ведь мы их никогда не обижаем! 
    Итак, мы стояли и смотрели на спящих беспалых до тех пор, пока они не начали нас чувствовать.
    Сначала старая самка открыла глаза и приподняла голову.
    Она не могла нас видеть через мутный лёд отверстия. Самка повертела головой, понюхала воздух и снова закрыла глаза. А мой беспалый даже не проснулся, только беспокойно заворочался, затем что-то пробормотал и перевернулся со спины на бок.
    Пора было уходить, тем более, приближалось время рассвета.
    Мы ушли тихо, ничего не тронув возле логовища, за исключением того, что девочка пометила один его угол, а я другой. Девочка ещё хотела по пути раскатить кучу дров, запасённых беспалыми и уложенных друг на друга довольно прихотливым образом, но я ей этого не позволил, так как сильный шум, мог напугать беспалого, тем самым возникал риск усугубить его безумие. Тогда «чистота» моего эксперимента оказалась бы нарушена.
    Теперь надо было искать место для сна. Я шёл впереди, девочка чуть приотстала.
    Мне не хотелось сильно отдаляться от логовища, поэтому решено было подняться на ближайший утёс и там залечь до наступления сумерек.
    Но, не успев ещё завершить преодоление поляны, я почувствовал некий дискомфорт.
    Что-то было не так. И это «что-то» находилось внутри меня.
    Достигнув опушки леса, я резко остановился, чтобы окончательно развеять остатки сомнений.  К этому моменту я уже понял, в чём дело.
    Предмет беспалого! Теперь он был другим.
    Я достал предмет из-за щеки и поднёс к уху, хотя в этом даже не было особой необходимости.
    Да! Предмет больше не издавал ставших привычными постукиваний. А палочки в центре диска прекратили своё вращение.
    Посмотрев на небо и сравнив положение блекнущих светил с положением застывших палочек, я понял, что они остановились совсем недавно – примерно в тот момент, когда мы покинули окрестности высокого логовища.
    Что могло произойти? Почему свойства предмета вдруг так кардинально изменились? А беспалый?! Как это могло отразиться на состоянии беспалого?
    Теперь-то он умер? Или, всё же нет?!
    Я положил предмет на ладонь и постучал по диску пальцем другой руки. Потом сильно встряхнул его, ухватив за оставшуюся полоску кожи.
    Ничего не изменилось! Палочки по-прежнему оставались неподвижными.
    Девочка с интересом наблюдала из-за моего плеча за этими манипуляциями.  В какой-то момент она ловко выхватила предмет из моей руки и поднесла его к своему уху. Я даже не успел рассердиться, как она неожиданно с силой швырнула предмет на землю.
    И – о, чудо!
    Палочки в центре диска снова зашевелились. Но это продолжалось совсем недолго.
    Потом мы по очереди бросали предмет на землю до тех пор, пока он не угодил в камень, и лёд на поверхности диска не раскололся на мелкие кусочки. При этом самая длинная палочка куда-то отлетела, две же остальные погнулись и теперь их концы торчали вверх.
    Мы не стали искать оторвавшуюся палочку. Более того, две другие я тоже оторвал и выбросил. Сам же предмет выбрасывать не стал, а снова засунул за щёку.
    Вдруг ещё пригодится! Кто знает, не вырастут ли на предмете новые палочки?!
    Впрочем, всё это ерунда. Такого не бывает!
    Теперь оставалось только воочию убедиться в факте смерти беспалого. Я хотел немедленно возвратиться к высокому логовищу, но девочка знаками отговорила меня от такого поступка.
    И в самом деле! Теперь беспалый мёртв. Он никуда не денется из логовища. Старой самке будет не под силу его оттуда убрать. А если…
    Если же, несмотря на поломку предмета, он жив – останется только признать, что старик ошибся.  Он, как и все, тоже может ошибаться. Но старик, в случае неправоты не будет пытаться защищать свою версию. Для него истина всегда была важнее всего.
    Вот какой он мудрый и справедливый наш старик!
    Старик-то мудрый, а вот я, наверное, элементарно глуп! Несомненно, беспалый мёртв! Об этом более чем красноречиво свидетельствует сломанный предмет.
    И вообще – хватит об этом!