Дожди начала мая

Светлана не спешила, хотя и знала, что возле дома ее ждут. Встречать возле работы она запретила ему сама. Ей не хотелось, чтобы коллеги узнали о нем. Разговоры об этой близости казались неприятными. Одной из причин было то, что она так и не сумела полюбить этого человека. И все же связь не прерывала. И даже, как могла, дорожила ей. Вот и сейчас (это случалось уже не однажды) было видно – он ждет давно, а она просто не могла прийти раньше!.. Тогда зачем он пришел прежде времени? И яркие тюльпаны, тщательно укрываемые под зонтом, потеряли всю свою прелесть и выглядели печально. Поэтому, подойдя к нему, взяла их и отбросила в сторону, тут же виновато прижавшись к всегда теплой, даже слегка горячей груди.

– Я так устала сегодня. Еще этот дождь!.. Он уже всем надоел! Когда только закончится? Ноги сырые. Зачем ты приходишь так рано? Разве тебе приятно видеть меня виноватой? Идем. Будем что готовить на ужин?

–  Я зайду в магазин и что-нибудь куплю. Над чем не нужно ломать голову и можно приготовить быстро.

– Хорошо. Я согласна.

Он ушел. А она, поднимаясь по лестнице, часто останавливалась и вздыхала. Сегодня ей хотелось остаться одной, пораньше залезть под одеяло, найти программу поскучнее, включить таймер и заснуть под глупое хихиканье ведущего. Сегодня мужчина был лишним в ее жизни. Она была совсем не голодна. Предстоящий ужин уже вызывал отвращение. Но опять не решилась сказать об этом – там, внизу. Объясняться дома казалось излишней откровенностью. Ее ладошка зло и часто ударяла по перилам. И перила отвечали согласным глухим звучанием.

А, разувшись у себя в коридоре, услышала невеселый перелив телефона. Неспешно, нехотя взяла трубку. Удивилась, услышав его голос.

– Светлана, ложись сегодня пораньше. Устала же! Я понял – сама ты не голодна. Извини, что сразу не угадал твоего желания. Увидимся.
 
И поначалу она обрадовалась такому обороту. Даже попробовала весело обернуться на одной ножке! Не получилось. И все же приободрилась! Движения сделались быстрыми. Язычок довольно защелкал. Глазки лукаво подмигнули зеркалу. Пальчики перестуком извещали вещи о перемене настроения у хозяйки. И дождь, вроде бы как закончился за окном! Откуда-то издалека в комнату попали алые лучики заката! Как давно их не было здесь!.. По ним уже успели соскучиться! И даже усталость и недавнее желание сна исчезло из ее тела. А, упав на диван, неожиданно вспомнила, как когда-то была счастлива, пусть и недолго…


 После учебы она удачно распределилась в родной город. И это была ее первая командировка, в которой и познакомилась с тем человеком, земляком и балагуром. Он был старше и легко подчинил девушку своему обаянию и возрасту. А она восхитилась взрослой влюбленности. С жадной горячностью старалась предугадать его желания. И он, рассматривая наивные глаза девчонки, спокойно ожидал от нее  новой глупости. Потом уговорил возвращаться на самолете. И это тоже было впервые. Они летели над тучами, над облаками. А внизу  дожди сбивали черемуховый цвет, заполняли лужами тротуары, заставляли людей прятаться под зонты. Она со счастливой улыбкой представляла себе все это, а сквозь иллюминатор лучи заката румянили лицо. Солнца и тогда уже не было видно. И своей мечты –  тени от самолета на облаке – она тогда тоже не увидела.

А в аэропорту он сообщил, что женат. И если ей хочется продолжить отношения, то их нужно сохранить в тайне. Конечно, могла бы, и догадаться сама. Влюбленная и помраченная счастьем не отказала ему. Хотя все же через некоторое время рассказала об этом маме. Ей это не понравилось. Но сказала только, что уже взрослая и сама должна устраивать свою жизнь. И еще, что в этой жизни нужно не только любить, но и быть любимой. А спички всегда сгорают с чувством выполненного долга, и с полным безразличием к сожженному.

 Потом она бежала сквозь дождь к его дому и увидела его детей. И встречу того человека с женой. Они целовались нежно и жадно, будто расстались не утром, а когда-то давно, все это время томясь разлукой и ожиданием. А их счастливые дети радостно улыбались, с восторгом бросая торопливые взгляды по сторонам. И, возможно, видели ее. Только они не знали – кто она. И им было безразлично, что за непонимание обезобразило ее лицо. И что за страшный вопрос застыл в глазах незнакомки.

Возвращаясь домой, она все зло шептала глупое нехорошее слово, созвучное тогдашнему желанию и настроению. И больше она того человека и его семьи не видела. Хотя еще не раз зачем-то приходила к тому серому угрюмому дому, не желавшего ее ничем радовать. 
   
Потом возле нее появлялись другие мужчины. Но она даже не успевала их, как следует разглядеть. То коробили слух произносимые ими звуки. То запах оказывался таким неприятным и едким… И им быстро все становилось понятным по ее испуганным глазам. И никакого слова повторять было уже не нужно.

 Теперь над этой неприятностью оборвавшей счастливый период ее жизни, она только улыбнулась и поблагодарила своего первого мужчину. И вдруг поняла, что все-таки голодна, и какой-то ужин не помешал бы сейчас. Осознание этого отозвалось уже досадой и подташниванием внутри, вернув к сегодняшнему вечеру.

Зачем сказала ему про усталость? Для чего спросила об ужине? Но и он – не слишком ли догадлив? Так обрадовалась же! И вот результат: готовить все-таки придется, желание сна улетучилось, а вечер уже угрожает тоской одиночества. И возможно, замужество было бы и лучше. Тогда бы он пришел, несмотря на ее настроение. И она  сейчас с удовольствием, от души поворчала, выместив на нем всю скопившуюся вредность. С ним это делать будет совсем не опасно. Во всяком случае, первое время. Хотя получается – знает о нем тоже немного. Разве предполагала, там, внизу, чем могут обернуться простые доверительные слова? Глаза  от обиды закрылись, и что-то вроде слез защипало под веками. А в голове зазвучало невозможное и едкое:

– Вернись! Вернись! Вернись!..

И все же звонок в дверь напугал неожиданно громким аккордом. Несмотря на желаемое, этому было страшно поверить! Но кто еще мог прийти к ней сейчас, как не он?

Какое-то время он просил извинения только глазами, молча, протягивая ей пакет. Он не ожидал увидеть такое счастье в покорном взгляде! Однако она не приглашала войти.

– Извини еще раз. Я все равно уже купил. А мне не нужно. Положи в холодильник.

– Да проходи же ты! Сколько можно тебя уже ждать! Совсем решил заморить меня голодом?

И он, все еще не веря услышанному, протиснулся мимо нее, продолжавшую смотреть в опустевший проем двери.
 Потом они сидели за столом на кухне, пили чай, старались улыбаться, но почему-то получалось не очень весело. Тогда он и решился рассказать о своем незабытом мае и дождях. И, скорее всего, дожди были те же самые – несчастливые для них обоих. 

 
Кажется, он знал эту молодую семью всегда. Они жили в одном доме. И ее огромному мужу в камуфляжной форме, стал завидовать еще до его командировки на Кавказ. По вечерам она приходила с собачкой в парк. Где однажды и попросила погулять с Фимкой. Потом эта просьба повторялась не раз. Красивая молодая женщина куда-то ненадолго исчезала. Возвращаясь, не глядя в глаза, благодарила. А он уже ждал и такой радости. На большее разве можно было надеяться? Но случилось. Как-то в конце зимы, забирая собачку, будто увидела его впервые. И предложила зайти к ней. Немного погодя. Его и сейчас пробирает дрожь, когда вспоминает, как впервые поднимался к ней, и какой она предстала перед ним, открыв дверь. Только пробыл у нее недолго. И потом, она никогда не оставляла его ночевать. И уже ему было известно, что у нее есть кто-то еще. С тем другим, часто разговаривала по телефону, не стесняясь гостя, иногда даже забывая о нем. А он все равно, по-мальчишески был готов ради нее на многое. И это унижение терпел стойко, будто других женщин и отношений у него никогда не будет. Да и ей как он мог отказать в чем либо? Впрочем, мысль такая иногда возникала. И он грустно сам себе улыбался, как должнику, которому долг отдать будет нечем.

А в апреле вернулся муж. И с собачкой она уже погулять не просила. От какой-то бабушки возвратился и сын. И повинность выгуливать симпатичное животное постепенно перешла к другому молодому поколению. А он  продолжал в парке ждать встречи – чтобы только увидеть свою жестокую и несравненную. Там же в сиреневый вечер  и узнал, что муж забил ее до смерти. В толпе соседей с утра стоял под дождем у подъезда, вдыхая запах свежей листвы и ели, с последней надеждой увидеть бледное лицо, попрощаться и попросить прощения. Хотя и знал, что смерть приняла из-за того – другого. Но вынесли гроб закрытым. Никому ее показать не решились.

 Долго потом по вечерам тайно носил цветы на могилку. Поначалу и плакал. И другой женщины у него действительно не было долго. А когда появилась, как-то уж очень быстро все оформилось в шумную свадьбу. Но потом также быстро с ней осознали, что поспешили. И расстались без упреков, друзьями.


Она карябала вилкой пустую тарелку и не понимала, зачем он с ней так откровенен? Разве нужно другой женщине знать такие подробности жизни? Наверное, и сам уже осознал, что сейчас ему лучше уйти. Возможно, только ждал, когда поднимет глаза. А она –  будто не смела. Будто боялась –  увидит непонимание и придет отчуждение. Тогда как всегда есть нужда в терпении. И он, не дождавшись теплого взгляда и негромкого слова, ушел, сжав плечо и поцеловав сзади в шею, не обещая ей завтра встречи. А когда защелкнулась дверь, она разрыдалась за глупых и одиноких, не имеющих счастья и взять его не умеющих. Будто бредущих всегда в ночи под дождем на чей-то обманчивый свет, радуясь маю и скорбя за промокшие ноги. Будто в любой надежде ими всегда отыщется горечь. Будто сами с собой жить не смеют уже без боли. Будто теперь, с годами, они не умеют вспомнить, что принесло бы им радость для восхищения жизнью. Что нужно жить по-другому, добра не жалея для близких. Да и любой улыбке верить легко и просто.

И на другой день, дождь то стихал, то начинался снова. И Светлана, еще на работе, глядя в окно, начала заклинать тем же единственным словом:

 – Вернись! Вернись! Вернись!..

Это же слово она повторяла и по дороге домой. И когда возле подъезда никого не увидела, замедлила шаг и глаза опустила к лужам. Идти домой расхотелось. Мысли суетно разбежались. И куда-то, наверное, и свернула бы. Вот, только ноги были сырыми. Но войдя в подъезд и поднимаясь по лестнице, непонятная радость тихо начала наполнять ее. А когда увидела его на площадке возле своей двери со спортивной сумкой на плече и тюльпанами алыми и не намокшими, бросилась к нему без стеснения со слезами:

– Ты все-таки пришел! Прости меня за вчерашнее.

– Я захватил с собой немного вещей. На всякий случай.

– Давно бы надо…

– Но мы об этом не говорили…

– Теперь и не нужно. Я, кажется, полюбила тебя… 
 

Из книги "Солнце в чужом окне" 2011год
ISBN 9878-5-904418-52-6