Несчастная судьба

Цок… цок…
Это его шаги, медленные, неторопливые, но твёрдые, стремящиеся к своей цели…
Цок… тук… цок…
А это его трость, гладкая, блестящая и чёрная, как сама ночь…
Я затаила дыхание и вжалась в стену, обхватив колени руками. Сердце бешено колотится где-то в висках, мешая расслышать его приближение. Я прижимаю руки к груди. Шаги останавливаются. Прямо напротив двери. Губы предательски начинают дрожать, глаза наполняются слезами. Скрип открывающейся двери. Сверкает молния, на секунду освещая его зловещую фигуру. Он переводит взгляд на меня, усмехается, делает шаг.
– Нет… Нет, пожалуйста…
Слова слетают с моих губ. Солёные капли потоком стекают по щекам.
Его грозная фигура нависает надо мной.
– Нет… Прошу… Нет…
Его глаза-щёлки злобно сверкают. Он приподнимает трость и размахивается.
В ужасе я зажмуриваю глаза, не делая попыток убежать. Я знаю, что ничего не поможет. Он всё равно найдёт меня, и тогда придётся ещё хуже.
Свист. Трость рассекает воздух, и я задыхаюсь от нахлынувшей на меня боли…

ПОЛГОДА НАЗАД

– Мисс Андерсон, господин ждёт вас в своём кабинете.
Миссис Кейн, наша кухарка, слегка поклонилась и, развернувшись, скрылась в доме. Я озадаченно нахмурила брови, отложила книгу и направилась к отцу. Помедлив перед дверью в его кабинет, я постучалась и вошла.
Он как всегда сидел за большим столом из тёмного дерева и что-то быстро писал. Его круглые очки сползли на самый краешек носа, но он, казалось, этого не замечал. Кусая губы, он опустил перо в чернильницу.
– Папа…
Он вздрогнул. Чёрная капля упала с кончика пера и растеклась огромным пятном на листе бумаги.
Я внутренне сжалась и виновато уставилась в пол.
Послышался шумный выдох и глубокий вдох, затем звук отодвигаемого стула, шаги. Воспитанная строгим отцом, я боялась поднять глаза. И лишь когда от окна послышался его уставший голос, я осмелилась на него взглянуть.
– Лили, милая, – он остановился, задумался, устремив взгляд в окно. Я ждала. – Лили… Ты, я думаю, знаешь, что мои финансовые дела в последнее время идут не так хорошо, как хотелось бы…
Я кивнула.
– Так вот. Я решил продать поместье. Со всеми прилегающими к нему территориями.
Я раскрыла рот от удивления и не могла найти слов. Отец повернулся и, увидев мою реакцию, горько усмехнулся.
– Но… Папа…
– Не надо, милая, я уже всё решил, – он мелкими шажками пересёк кабинет и взял со столика бутылку. Плеснув немного коричневатой жидкости в бокал, он осушил его одним глотком.
– Но, папа, это наше родовое поместье! На протяжении многих веков Андерсоны жили на этой земле! – я, наконец, пришла в себя.
Он остановил меня взмахом руки, нерешительно покосился на бутылку и налил ещё.
– Я знаю, дорогая, но у нас нет выхода, – подержав в руке бокал, он поставил его на столик и подошёл ко мне. Сжав мои плечи, он заглянул мне в лицо. – Тебе уже семнадцать, ты должна понимать…
– Но я не понимаю, – дрогнувшим голосом перебила его я.
– Мы продадим поместье, купим небольшой домик… знаешь, здесь недалеко есть прекрасное местечко… – в глазах отца, этого строгого человека, в одиночестве растившего меня с самого моего рождения, появились слёзы. Это настолько меня поразило, что я больше не могла ему возражать.
– Ты нашёл покупателя?
Он наклонил голову, развернулся и подошёл к окну.
– Ты знаешь, да, нашёл… Но… Он хочет пожить немного здесь, освоиться, посмотреть что да как… И только после этого, если ему понравится… Ты же знаешь, дорогая, я прошу слишком большую цену… Никто кроме него не согласился…
– Кто? – выдавила я из себя, внутренне сжимаясь от страха услышать ненавистное имя.
Отец поднял на меня виноватые глаза.
– Энтони Кауфман.

***

Отец вбежал в мою комнату, нервно одёргивая манжеты.
– Мистер Кауфман прибудет с минуты на минуту!
– И что? – холодно спросила я, не отрываясь от чтения.
– Ты должна выйти и встретить его, как подобается.
Я захлопнула книгу и воззрилась на отца.
– Папа! Кажется, это ты продаёшь дом этому ужасному человеку! Так будь добр, не вмешивай меня во всё это!
– Дорогая… – отец умоляюще сложил руки и шагнул ко мне.
– Ты лучше меня знаешь, что это за человек! Скольким он уже успел испортить жизни? Появился здесь три года назад, обанкротил десятки влиятельных семей и скупил их земли! Мы держались дольше всех! И что теперь? Ты впускаешь его в свой дом?
– Лили…
– Нет, отец! Если хочешь унижаться перед ним – унижайся! Но меня ты не заставишь!
Подхватив тяжёлые юбки, я выскочила из комнаты.
– Лили, прошу тебя! – нёсся мне вслед просящий голос отца.

***

Как бы мне не хотелось спрятаться подальше на всё время пребывания мистера Кауфмана в нашем доме, всё же, заслышав цокот копыт и шум подъезжающего экипажа, я заставила себя выйти из дома. Ради отца. Папа благодарно взглянул на меня. Никогда я не видела его таким. Всего за один день он опустился настолько, что жалко было смотреть.
Наблюдая за тем, как лакей почтительно открывает дверку экипажа, я мысленно поклялась себе ни в чём не уступать этому ужасному человеку.
Сначала показалась трость, так хорошо отполированная, что лучи солнца отражались в её чёрной поверхности. Потом нога в лакированных туфлях. Затем появился и он сам. Дьявол во плоти. Высокий, худой, с бледной кожей, узкими щёлочками чёрных как ночь глаз и мерзкими тоненькими усиками над презрительно скривившимися губами. Меня передёрнуло от отвращения и ненависти. Поймав умоляющий взгляд отца, я заставила себя улыбнуться.
– Мистер Кауфман! Добро пожаловать! Как доехали? – отец бросился к нему, почтительно склонившись.
– Благодарю, неплохо, – низкий, завораживающий, обволакивающий разум тугой паутиной голос взвился в небо и затерялся среди пения птиц.
Мистер Кауфман скользнул изучающим взглядом в моём направлении. Отец тут же подскочил ко мне.
– Вот, мистер Кауфман, моя дочь.
Два широких шага – и он возле меня. Высокомерно глядя в его щёлочки, я протянула руку. Он переложил трость в левую руку, немного склонился и коснулся губами моих пальцев. И всё это не отрывая клейкого взгляда от моего лица.
– Лилиан Андерсон, – твёрдо произнесла я, не замечая отчаянных подмигиваний моего отца.
Мистер Кауфман на секунду замер, затем выпрямился и осмотрел меня с головы до ног. Затем хищно оскалился.
– Очень приятно, мисс Андерсон.
Заметив, наконец, отца, я улыбнулась.
– Не так приятно, как мне.
Он снова усмехнулся, кивнул каким-то своим мыслям и проследовал в дом.

***

– Ты доволен? – прошипела я.
Отец, сжавшийся на диване, всхлипнул.
– Посмотри, на кого ты стал похож! Ты, вселявший страх! Ты, которому не смели перечить! На, полюбуйся!
Я схватила со стола зеркальце и, подойдя к отцу, сунула его ему в руки. Он снова всхлипнул и отложил зеркальце в сторону.
– Ты сидишь сейчас здесь, а он ходит по твоему дому, трогает твои вещи, решает, что куда поставит после того, как ты вручишь ему ключи!
– Лили… – жалкий голос отца заставил меня опомниться от гнева.
Я села на пол в его ногах и, положив голову ему на колени, прошептала:
– Я не могу притворяться… Я ненавижу его… Его мерзкую ухмылку… Его…
Меня прервал слабый стук в дверь. В комнату вошла миссис Кейн.
– Господин интересуется насчёт ужина.
Я победно взглянула на отца.
– Вот видишь! Господин уже не ты, а эта паршивая собака! Долорес, ужин готов?
Женщина виновато кивнула.
– Отлично. Подавайте!
Она поклонилась и тихо вышла.
Отец снова всхлипнул.
– Я надеюсь, что мы с этим быстро разделаемся, – я встала и оправила платье. Повернувшись к отцу, я добавила: – И не смей унижаться перед ним! Ты – Роберт Андерсон! Не забывай это!
Папа кивнул.

***

Ужин проходил в полном молчании. Папа ничего не ел; он опрокидывал в себя вино бокал за бокалом. У меня аппетита также не было, но я не показывала этого. Зато мистер Кауфман, изящно орудую ножом и вилкой, тщательно пережёвывая и изредка запивая красным вином, съел жареную индейку и кивком головы разрешил подавать десерт. К этому времени отец уже мирно посапывал, уронив голову на стол.
Когда миссис Кейн внесла поднос и поставила его на стол, мистер Кауфман тоном, не терпящим возражений, произнёс:
– Вы свободны.
Женщина покосилась на меня, не решаясь выполнить приказ чужого человека. Не отрывая взгляда от его наглого лица, я кивнула.
– Можете идти, Долорес. Спасибо.
Хлопнула дверь в кухню. Затем послышался скрип ступенек, и всё стихло.
Свеча догорала. Я встала, чтобы зажечь новую. Но как только я коснулась подсвечника, сухая холодная ладонь с силой сжала мою руку. Я вскинула голову и взглянула в лицо мистера Кауфмана. Он ухмыльнулся и покачал головой.
– Не нужно…
Огонёк свечи затрепетал и потух. На комнату опустилась темнота. Я стояла, боясь пошевельнуться, а стальные пальцы всё сильнее сдавливали моё запястье.
– Что за шутки, мистер Кауфман? – зло прошипела я, пытаясь выдернуть руку.
Послышался шум отодвигаемого стула, и передо мной выросла тень. Хищно блеснули в темноте глаза.
– Потрудитесь объяснить, – громко проговорила я.
В этот момент я почувствовала, что мистер Кауфман стоит слишком близко. Я сделала шаг назад и наткнулась на стол. Послышался скрип половиц, и я снова почувствовала тепло, исходящее от его тела. Запахло дорогим одеколоном и табаком. Силясь разглядеть в темноте хоть что-то, я вытаращила глаза.
Луна вышла из-за туч и осветила комнату бледным светом. Я увидела перед собой чёрные глаза-щёлочки и презрительно скривившиеся губы, которые быстро приближались. Испугавшись, я откинула голову как можно дальше и зашарила рукой по столу. Сухие губы коснулись моей шеи, и в это самое время моя рука наткнулась на бутылку. Размахнувшись, я со всей силы опустила сосуд на дьявольскую голову.

***

– Дорогая, этого не может быть! – отец кинул взгляд на распластавшуюся на диване фигуру.
– Что? – выкрикнула я.
– Мисс Андерсон… Отдайте бутылку…
Я перевела взгляд на миссис Кейн, силившуюся вырвать из моих рук то, что некогда было бутылью. Я разжала пальцы и снова посмотрела на отца.
– Что? Ты не веришь мне? Хочешь сказать, что всё это я придумала?
– Но вот и Долорес говорит, что ничего такого не слышала… – отец оглянулся в поисках кухарки, но та уже выскользнула из комнаты.
– А что она могла слышать? Отец, она была в своей комнате! Нас разделял целый этаж! – я вся дрожала от пережитого ужаса.
– Лили, прошу, успокойся и расскажи ещё раз, что случилось!
– Господи Боже! Отец, ты совершенно не слушаешь меня! Этот… Это… Это чудовище накинулось на меня после ужина! А ты в это самое время мирно спал! Тебе нет никакого дела до того, что со мной могло быть!
– Дорогая, это всё какие-то глупости! И как тебе вообще такое в голову пришло? Начиталась этих французских книжек…
Я раскрыла рот, чтобы возразить ему, но тут с дивана послышался стон. Мы с отцом разом повернули головы. Мистер Кауфман, держась за затылок, силился сесть. Папа подбежал к нему.
– Мистер Кауфман… Мистер… Какая нелепость… Прошу простить…
Мистер Кауфман оттолкнул отца в сторону и взглянул на меня. Поморщившись, он гневно произнёс:
– Мистер Андерсон! Утихомирьте свою дочурку! Её нежелание покидать родной дом понятно. Но ведь это не повод, чтобы разбивать о мою голову бутылки!
Задохнувшись от возмущения, я выскочила из комнаты.

***

– Святой отец, я хочу исповедоваться.
Мой голос эхом раздавался в пустом помещении.
– Лилиан, всё в порядке? – седовласый старец испуганно посмотрел мне в глаза.
– Нет, святой отец, не в порядке.
Отец Антонио движением руки пригласил меня сесть. Опустившись со мной рядом, он вопросительно изогнул бровь.
– Что случилось? Что-то с Робертом?
– Нет, с ним всё… Да, вообще-то он стал… Но я пришла не за этим. Я… Я хочу служить Господу Богу.
Отец Антонио долго изучал моё лицо, затем поднялся.
– Что заставило тебя сделать этот шаг?
– Что заставило? Нет, что вы! Это добровольное решение. Я так решила. Я давно хотела… Как-то всё не получалось, а теперь вот…
– Лилиан, скажи, твоё внезапное решение как-то связано с приездом в ваше поместье мистера Энтони Кауфмана?
В церкви повисла напряжённая тишина. Я перебирала складки юбки. Отец Антонио молчал. Наконец, я решилась.
– Святой отец, вы знаете меня с самого рождения. Я всегда относилась к вам, как к родному. И теперь я прошу у вас совета. Я не знаю, что мне делать в сложившейся ситуации.
Старик снова сел рядом и взял мою руку.
– Конечно, Лилиан. Последние 60 лет я только тем и занимаюсь, что помогаю заблудшим найти свой путь. Я обещаю, что сделаю всё, что в моих силах.
Я перевела взгляд на его прозрачные голубые глаза и кивнула.
– Святой отец, этой ночью мистер Кауфман чуть было… Этой ночью мистер Кауфман хотел… – я не могла найти слов.
– Я слушаю, Лилиан.
– Он… Я боюсь его, святой отец. Ненавижу и боюсь. Он издевается надо мной и над моим отцом. Папа стал плохо спать, есть, он всё время пьёт; он стал нервным, всё время озирается и никому не доверяет. Даже мне! – голос задрожал и я, не в силах больше сдерживаться, дала волю чувствам. – Он ужасный человек! Сегодня ночью отец напился за столом и уснул… Свеча погасла… Стало темно… И тут он… он приблизился ко мне… И я… Я разбила бутылку об его голову… Я думала, что после всего этого отец прогонит его, но он даже слушать меня не стал. Сказал, что я всё навыдумывала, чтобы он не продавал дом. И он… этот… этот… он всё выставил именно так… Будто я не хочу уезжать из родных мест…
Рыдания сдавили моё горло, и я не могла больше вымолвить ни слова. Уронив голову на руки, я судорожно всхлипывала. Святой отец поглаживал моё плечо.
– Лилиан, дочь моя, бог милостив. Этой ночью он не дал тебе опуститься, не дал стать жертвой в руках охотника. Ты должна быть благодарна ему. Давай помолимся за твою душу.
Подняв голову и сцепив руки замком, я стала шептать слова молитвы, всхлипывая и сбиваясь. Когда мы закончили, отец Антонио сказал:
– Ты права, Лилиан, думаю, что это единственный способ спасти тебя от этого чудовища. Можешь перевезти свои вещи сюда.
Я благодарно взглянула на старика и улыбнулась.
– Спасибо, святой отец! Я знала, что вы поймёте! Спасибо!

***

– Нет, дорогая, ты не можешь оставить меня! Ты не можешь так со мной поступить! – отец схватил меня за руки.
– Я всё решила, папа, – я попыталась его обойти.
– Нет, нет, нет! Я уже обещал мистеру Кауфману…
Он резко замолчал. Я остановилась и уставилась на него.
– Что? Что ты обещал ему?
Лицо отца сморщилось, и он заплакал.
– Я не мог ничего сделать! Ты… Ты будешь счастлива с ним! Он… Он хороший человек! И ты сможешь остаться в этом доме!
– Папа… Папа! Ты… Он что… Ты… – я опустила руки и упала в кресло. – Не может быть, папа… Как ты мог?
– Он обещал, что ты будешь счастлива, что он не причинит тебе никакого вреда… И я буду с вами… Я буду следить, чтобы он…
– Ты выдаёшь меня замуж за это чудовище?! Ни за что! Никогда этому не бывать! Я лучше… Я лучше умру! – в слезах я выскочила за дверь и тут же была заключена в крепкие объятия.
– Ну что, дорогая жёнушка, – прошипел мне на ухо наигранный голос. – Теперь-то мы заживём…
Я вырвалась и пустилась бежать вниз по лестнице, а вслед мне нёсся пронзительный нечеловеческий смех.

***

Свадьбу сыграли тихо. Отец Антонио объявил нас мужем и женой. Кольцо сжало мой палец. Холодные губы коснулись моих. И я стала миссис Кауфман, счастливицей, заполучившей богатого муженька.
На выходе отец Антонио шепнул мне:
– На всё воля божья…
Я закусила губу, сдерживая крик.
Дома был праздничный ужин. Отец снова напился, оставив меня наедине с этим монстром. Я ела медленно, стараясь оттянуть тот момент, когда мне придётся подняться в комнату… молодожёнов. Мой муж сверлил меня взглядом, но мне было всё равно. Я с тяжёлым сердцем следила за тем, как стрелка на часах постепенно приближается к полуночи.
Как только пробило 12 раз, мой муж отодвинул стул и направился ко мне. Испуганно взвизгнув, я вскочила со своего места и отскочила в сторону.
– В чём дело, дорогая? – он изогнул бровь. – Не хочешь приласкать своего мужа?
Я схватила со стола вилку и выставила её перед собой.
– Не подходи ко мне, дьявольское отродье!
– Какие слова… – ухмыляясь, протянул он и вдруг сделал резкий выпад и схватил меня за руку.
Вилка со стуком упала на пол. Отец вздрогнул во сне.
– А теперь, милая, – шепнул муж, стискивая меня в объятьях, – поднимемся наверх.
– Нет! – прошипела я, вырываясь.
– Что значит «нет»? – искренне удивился он. – Я, кажется, не спрашиваю…
Схватив меня за волосы, он двинулся к лестнице. Вцепившись в его руку, я пыталась вырваться. Провезя меня по лестнице, он ногой распахнул дверь спальни и, швырнув меня на кровать, упал сверху.
– Мерзавец! – прошипела я в его лицо.
Он усмехнулся, срывая с себя жилет.
– Пускай ты завладеешь моим телом, но моя душа будет чиста!
– Поверь, мне и этого вполне достаточно…

***

Цок… цок… цок…
Это его шаги, медленные, неторопливые, но твёрдые, стремящиеся к своей цели…
Цок… цок… тук… цок…
А это его трость, гладкая, блестящая и чёрная, как сама ночь…

(июнь 2007 года)