37. ВИ. Агошков. Кром. исповедь. Мать- А. Платонов

37. ВИ.Агошков. Кромская исповедь.

А. П. ПЛАТОНОВ.
«ВЗЫСКАНИЕ ПОГИБШИХ».(«Мать»).

Из бездны, взываю... Слова мертвых.

Мать вернулась в свой дом. Она была в беженстве от нем-цев, но она нигде не могла жить, кроме родного места, и верну-лась домой. Она два раза прошла промежуточными полями ми-мо немецких укреплений, потому что фронт здесь был неров-ный, а она шла прямой ближней дорогой.

Она не имела страха и не остерегалась никого, и враги её не повредили. Она шла по полям, тоскующая, простоволосая, со смутным, точно ослепшим, лицом.

И ей было всё равно, что сейчас есть на свете и что со-вершается в нём, и ничто в мире не могло её ни потревожить, ни обрадовать, потому что горе её было вечным и печаль неуто-лимой — мать утратила мёртвыми всех своих детей...

ей было необходимо увидеть свой дом, где она жила жизнь, где в битве и казни скончались её дети...

Пройдя сквозь войну, старая мать вернулась домой. Но родное место её теперь было пустым. Маленький бедный дом на одно семейство, обмазанный глиной, выкрашенный желтой краской, с кирпичною печной трубой, похожей на задумавшую-ся голову человека, давно погорел от немецкого огня и оставил после себя угли, уже порастающие травой могильного погребе-ния. И все соседние жилые места, весь этот старый город тоже умер, и стало всюду вокруг светло и грустно, и видно далеко ок-рест по умолкшей земле...

Мать того не знала, и она думала одна. К ней подошла со-седка, Евдокия Петровна, молодая женщина, миловидная и пол-ная прежде, а теперь ослабевшая, тихая и равнодушная; двоих малолетних детей её убили бомбой, когда она уходила с ними из города, а муж пропал без вести на земляных работах, и она вернулась обратно, чтобы схоронить детей и дожить свое время на мертвом месте...

К полудню русские танки вышли на Митрофаньевскую до-рогу и остановились возле посада на осмотр и заправку; они теперь не стреляли вперёд себя, потому что немецкий гарнизон погибшего городка уберёгся от боя и загодя отошёл к своим войскам... Возле креста, связанного из двух ветвей, красноар-меец увидел старуху, приникшую к земле лицом...
«Ее сердце ушло, — понял красноармеец и покрыл... утих-шее лицо покойной чистой холстинкой, которую он имел при се-бе как запасную портянку...».

Красноармеец пошёл обратно, и скучно ему стало жить без мёртвых. Однако он почувствовал, что жить ему теперь стало тем более необходимо. Нужно не только истребить намертво врага жизни людей, нужно ещё суметь жить после победы той высшей жизнью, которую нам безмолвно завещали мёртвые...

Мёртвым некому довериться, кроме живых, — и нам надо так жить теперь, чтобы смерть наших людей была оправдана счастливой и свободной судьбой нашего народа и тем была взыскана их гибель. (Отрывок.)