Вторник

Крутой поворот в моей жизни произошёл в 97-м году. Я женился. Лизонька была доброй и хозяйственной. Вкусно готовила. Знал я её давно, ещё до армии. Часто встречались на дискотеке. Она была из тех, за которыми парни бегают только потому, что по слухам она трахается. А у меня как раз в то время в голове были исключительно грёзы о сексе. Был у меня друг – Ваня Ранних. Он постоянно подстёгивал моё желание рассказами о том кого он трахнул, где, сколько раз.  Штаны, помню, у меня разрывались от таких разговоров.
Впервые она мне дала именно на дискотеке. В туалете. Я ей так никогда и не признался, что тогда в туалете я лишился девственности. Я, естественно, тут же влюбился в неё. А ей было пофиг на мои чувства. Однажды я выклянчил денег у мамы, и купил ей цветы. Когда принёс ей этот букет, то она послала меня на ***. Помню, как плакал потом. Помню, как было мне плохо, когда видел её с другими парнями. Чуть не выл волком, представляя, что сейчас кто-то суёт в неё свой член.
Потом была армия. Потом Грозный. Но Лиза не шла у меня из головы. Забывал я о ней только тогда, когда пули над головой свистели. А когда грелись у костра - всегда о ней вспоминал. И тут же представлял, что её сейчас кто-то трахает. А утром мы шли в атаку, и я всё забывал.
Потом, когда уже пришёл на гражданку, были разные женщины. Но вспоминал я всё время Лизку. И надо же было такому случиться – встретились. Случайно. Я ездил по городу – искал работу. И встретил её в автобусе. Её жизнь складывалась не лучше.
Пока её сверстницы учились и устраивали личную жизнь – она трахалась со всеми подряд. Её перетрахала вся дискотека, и за ней прочно закрепилась репутация ****и. Никому она была не нужна. Даже семье. Она была одним из семи детей у родителей.
Завязались отношения.  Сначала просто встречались, трахались. А после смерти матери она переехала ко мне. Спустя какое-то время расписались. И понеслась жизнь мимо. Работа, дом, работа, дом, работа…
 - Тебя в отдел кадров зовут, - говорит мне мастер.
 - Прямо сейчас?
 - Да, просили зайти прямо сейчас.
Я выключаю станок и шагаю через весь цех к выходу. Интересно, что там? Может, премию к новому году дадут? Было бы неплохо. Лизка жаловалась, что на стол праздничный нечего ставить. Хотя лично мне этот праздник был абсолютно до фени.
И тут у меня сердце ушло в пятки. Какая премия? Кризис же, сокращения…
 - А, пришёл, - говорит Надежда Константиновна. – У меня плохие новости для тебя. У нас сокращения на заводе… Да ты и сам всё знаешь…
 - Почему я? – Голос у меня сел, так что вопрос я пропищал.
 - Что? – Переспрашивает кадровичка.
 - Почему я? Почему не Куралесов, например?
 - Думаешь, мне легко? Мне сказали уволить столько-то людей, вот я и увольняю. У Куролесова дети есть. У тебя нет. Ты уж прости…
 - Да иди ты на *** со своими извинениями, - шепчу я.
Надежда Константиновна смотрит на меня, багровеет, молча протягивает трудовую. Я секунду колеблюсь, словно если заберу эту серую книжечку, то умру. Потом всё же беру.
 - Где расписаться надо?
Она протягивает мне ручку и кладет передо мной какие-то листы. Я расписываюсь не глядя. Затем она протягивает мне конверт. Расчёт. Я заглядываю внутрь. Вот вам и новогодняя премия. На эти гроши я долго не протяну. Сразу же появляется желание напиться.
 - С новым годом, ****а, - поздравляю я Надежду Константиновну.
Она не выдерживает, вскакивает, кричит:
 - Хватит! Хватит меня оскорблять! Я ни в чём не виновата! Я лишь исполняю приказы!
 - Солдаты СС тоже приказы выполняли, - говорю я, хотя понимаю, что несу чушь. Она ведь действительно ни в чём не виновата.
Захотелось извиниться перед ней. Но я почему-то разворачиваюсь и иду к двери.
 - Что б ты сдохла, сука, - почему-то я говорю на прощание.
На улице морозец. Город украшен к праздникам. Вокруг снуют люди с полными сумками. На душе кошки скребут. Я иду в магазин, покупаю бутылку дорогого коньяка и иду домой.
 - Чего так рано? – Спрашивает Лизка, отворачиваясь от телевизора.
Я ставлю на стол бутылку коньяка, достаю колбасу, хлеб.
 - Меня с работы уволили.
Лизка смотрит на меня округлившимися глазами, потом начинает орать:
 - Ты совсем что ли?! Тебя с работы уволили, денег и так нет, а ты последние гроши тратишь на эту хрень! - Вскакивает с кровати подбегает к столу, хватает бутылку.  - Совсем мозги пропил? Совсем, да?! Денег нет, он эту дрянь покупает! А есть ты что завтра будешь, а?! Лапу сосать?
Она в ярости бросает бутылку на пол и та разбивается. Прямо как моя жизнь. И вдруг я делаю то, чего никогда и ни при каких обстоятельствах себе не позволял. Со всего размаха бью её в лицо. Она падает, орёт. Хотелось врезать ещё разок, но я останавливаюсь.
 - Семья, Лизонька, - говорю я, - это когда вместе. И в горе и в радости. Это когда все беды проходят вместе. Поддерживают друг друга, а не нервы трепят.
Я разворачиваюсь и ухожу. Иду к своей семье, к тому, кто тащил меня на себе, рискуя своей шкурой. К Пятрису.