Кутыра

               

     Наш довоенный ленинградский двор мало чем отличался от нынешних,сохраняющих одновременно особый уклад жизни своих горожан,повсеместный налет какой-то врожденной исторической культуры и в тоже время  демонстрируя обшарпанными стенами исторических и не очень исторических зданий неоправданную бедность, каким-то образом успешно сочетающуюся с безгранич
ной гордостью.

     Ухоженный фасад нашего дома выходил на Площадь труда и по понятным причинам всегда должен был выглядеть на отлично,что не
скажешь о темном и сыроватом дворе разделенным на две части:пе
реднию-как бы жилую и заднюю,где хранились дрова и куда ссыпался уголь для котельной.Эта часть двора и была чаще всего местом сборищ молодого поколения нашего дома.Здесь же мы учились пилить
дрова двуручной пилой во время блокады,когда делать это уже было
уже некому.Все взрослые были кто на фронте,кто на производстве на
казарменом положении,кто уже не мог вставать и мы,пацаны-тимуров
цы следили за тем,чтобы не пропустить момент своевременной помощи
или сообщить еще живым взрослым об очередной кончине.

     Пятиэтажный дом в довоенное время был заселен представителя ми разного социального положения или,как сейчас говорят,
го положения или ,как сейчас говорят,статуса.Были и довольно крупные руководители из Смольного,артисты,служащие и,до настояще го времени мне так и не понятные,"простые"люди.Но особой гордос
тью и неуемной романтикой глупых пацанов была снисходительная дру
жба с блатными,которых в доме было несколько человек.Дружба за ключаласьв том,что они,на правах старших разрешали нам делать все,что нам захочется и даже  хотели и даже,в какой-то степени по
могали и заступались при выяснении отношений с пацанами из друг гих дворов.Но самое главное,только по прошествии многих лет,я
понял,как они нас оберегали от неправильных шагов,что однако пло
хо помогало лечению от романтической пацанской болезни.

     Прямо над нашей квартирой,на третьем этаже проживала ныне забытая и даже не упоминаемая в энциклопедическом словаре певица
Халилеева Александра Андреевна,солистка Ленинградского театра опе
ры и балета и когда я впервые попал в ее квартиру,то был ошелом лен огромным портретом во весь рост в костюме какой-то царствен
ной особы из ее репертуара.В довоенное время, когда страна жила еще вдохновленная успехами первых пятилеток,когда молодежь без 
оглядки ввязывалась во все проекты по строительству народного хозяйства и не задумываясь совершала трудовые подвиги к людям искусства было особое отношение всех окружающих.Что не мешало н «непростым»людям оказывать помощь всем,кто к ним обращался.
Талян ,так меня звали пацаны,а часто и другие, были посыльными по передаче записок тому или иному "богачу"с просьбой о помощи.
Особенно часто просили об этом вернувшиеся из тюрьмы.Для них в то время получить работу было очень трудно.Скорее даже невозмож но.И никогда они не получали отказа.Хоть чем-то но помогали.

     Война ворвалась в судьбу ленинградцев, как обвал в горах.   Сначала неутешительные сводки с фронтов,а затем удушающая петля блокады,не оставляющая никакой надежды на выживание.Но город жил
и боролся не жалея ни сил,ни последних минут жизни.Силы и физи ческие и духовные были на исходе.Шел первый год блокады города Ленина.

     В тот день Талян с утра отправился со своим закодычным другом Вовкой-саплей,названного так за постоянное наличие нас у
него насморка,на задний двор пилить завезенные накануне дрова.
Было холодно и хотелось жрать,что угодно,но только чтобы много. Работа не клеилась.Пила постоянно соскакивала и зло царапала ле
вую руку, придерживающую бревно.Вовка не вытягивал пилу и она
извиваясь с визгом выскакивала снова и снова из пропила и жесто ко жалила мне руку.Через десять минут такой работы моя рука была вся в крови и работу пришлось бросить.
    
     Посидев молча и отдышавшись Вовка в задумчивости стал гры зть кору оторванную от бревна,затем сплюнул, по всей видимости, очень горькую кашицу и неуверенно сказал:"Пойдем к матери.Она у себя в дворницкой.Может йод какой-нибудь найдет.Прижжем руку"
Предложение показалось мне неубедительным и я сказал Вовке,что бы
он ждал меня во дворе,а сам пошел домой к бабушке.Она всю жизнь
прожила в глухой деревне и прекрасно знала что в таких случаях
нужно делать.В нашей семье она была законодателем,лекарем и даже
знахаркой, творящей чудеса.Только она могла из клея сварить кисель,из картофельной шелухи состряпать оладушки,а из жмыха сделать конфету.Впрочем, в то время вся наша семья состояла из бабушки,меня и брата.Отец на фронте,мать партийный работник-в штабе города,а многочисленные тетки и другие родственники разбро
санные по всему Советскому Союзу переживали всеобщее несчастье войны самостоятельно.

     К моему удивлению бабушки дома не оказалось и я найдя кусок какой-то материи замотал руку и пошел на кухню в слабой надежде
увидеть там что-то съедобное.И тут я услышал на третьем этаже
топот,какую-то беготню и громкие голоса на лестничной клетке.Там
всегда было тихо и только изредка слабо доносились гитарный  строй и приятные голоса,исполняющие лирические романсы.Халилеева
редко бывала дома,но когда бывала, большей частью отдыхала от пения.А бывающие у нее очень редкие гости никогда не увлекались
громкими спорами.

     Движимый любопытством и с легкой тревогой Талян вышел на лестницу и лицом к лицу столкнулся с бабушкой. «Иди ,иди домой. Нечего тебе здесь делать.Потом расскажу»пршептала она и слегка
подтолкнула к двери.В квартире находились несколько человек
в милицейской форме и один штатский,который с блокнотом в руке ходил по квартире и что-то записывал.Вопросов у Таляна больше
не было – квартиру обчистели или, как сегодня говорят,обнесли.

     Кто это мог сделать?Свои блатные не могли,подумал Талян,и вдруг,как при вспышке фотоаппарата возникла физиономия недавно  вернувшегося из тюрьмы вора Кутыры.В отличие от других блатных
он не жаловал пацанов,не искал работу и не обращался к соседям
за помощью.Только где-то все время пропадал и появлялся во дворе к вечеру,уходил к себе в комнату,закрывался на ключ и заваливал ся спать.Несколько дней назад Талян видел его в своем подъезде,
но не придал этому значения.Да и как на умного,как казалось, и авторитетного вора может пасть подозрение в том,что он ворует в своем доме?Абсурд!Это же не по понятиям.Пацаны и то это понимали.

     Нервный молодой милицейский лейтинант еще несколько раз появлялся в квартире Халилеевой и так,видимо,ей надоел,что она в очередгой визит с горечью заявила ему«Да бросьте вы,товарищ лейтенант,заниматься пустым делом,ну д,а пропали некоторые без
делушки,да и бог с ними.Они никакой ценности практически не имеют.Правда кольцо матери,то да дорогое,но только как память о
ней.Давайте прекратим это дело,я очень устала,а рано утром мне выезжать с концертной бригадой на фронт.Сделайте милость,дайте отдохнуть!»И ушла в спальню.Лейтенант еще немного покрутился по квартире что-то бормоча себе под нос,отмечая с удивлением ,что действительно у Народной артистки РСФСР и брать-то нечего,а если что и было то давно обменено на толкучке на какой-нибудьпровиант.
Блокадный Ленинград жил своей незавидной и голодной жизнью,а толкучка,неистребимая толкучка во все времена и в любых экстрема льных условиях жила своей жизнью, делая деньги и обогащаясь на смерти и крови.
     Суматоха милицейская закончилась,Халилеева закрыв квартиру отправилась с концертами на передовую и жизнь во дворе потекла своим чередом.Првда блатные при нашем приближении стали умолкать а то и просто прогоняли: «Дайте поговорить.»Но мы то знали,что
они говорили о Кутыре,который принебрег старыми воровскими поня тиями,исчез и не давал о себе знать.Но нам было не до этого:то дежурство на крыше для борьбы с зажигалками,то обход квартир,то похороны.И все это в постоянном полуголодном состоянии и горячем
желании удрать на фронт.Причин для этого было много:и злость на немцев за убитых родных и близких,и ярость за мучительную голод ную смерть,ожидающую тебя впереди,и великое безысходное горе,ко торое принесла нам война.Носамое главное желание было попасть на
фронт потому, что там кормили.Хотелось досыта нажраться и потом можно было идти в любую атаку во весь рост.

     Кутыра попался неожиданно.Видно дотошный лейтенант не прек ращал его поиски и по всем правилам и законам детективного жанра выследил место его захоронка и даже дал возможность ему вернуться
зачем-то в свою комнату в нашем доме,правильно предполагая,что он
там что-то прячет.Так и случилось.

     Зимний вечер упал на город как всегда неожиданно.И как только немецкие орудия по расписанию начали свой традиционный обстрел города,а все население дома кинулось на места своего
дежурства, легкая и почти невидимая тень метнулась к подъезду дома.На мгновение в окне комнаты Кутыры за маскировочной занавес кой блеснул луч фоноря и тут же погас, словно испугавшись.Все остальное, очевидно, хозяин делал наощупь.Это продолжалось не дол
го.Через несколько минут мягкой звериной походкой расплывчатая
тень выскользнула из подъезда, аккуратно без шума прикрыла дверь и уже собиралась раствориться в вечерних сумерках,как…..

     Яркий луч сильного фонаря ударил в глаза Кутуре и, на какое-то время ослепив его, заставил остановиться.Мгновение он стоял, как вкопанный,а затем не слушая приказа лейтенанта "стоять" ки
нулся напралом, навстречу операм.

     Выстрелов из-за артиллерийского обстрела не было слышно и тело Бутыры,словно споткнувшись зашаталось,а затем закинув голо ву в сверкающее от взрывов небо, словно прощаясь с ним,мягко упа
ло навзнич.Так исполнялись законы военного времени.

     Халилеева вернулась с гастролей через месяц и зашла к бабуш ке за ключами.Узнав,что вора поймали она обрадовалась,но извес тие о его смерти повергло ее в глубокое расстройство."Неужели
нельзя было без этого?Из-за каких –то безделушек казнить молодо го парня?Это же нечеловечно!»И все дни отдыха,ходила как в трау ре,ни с кем не разговаривала и ни кого не приглашала.

     В конце своего короткого отпуска Халилеева направилась к нервному лейтенанту, чтобы,как она сказала,узнать где его похоронили.