Фаэнца в период синьории Манфреди Фаэнца пытается

Очерк полностью содержится в монографии: Блейзизен С., Ковалева М.В., Киселева Е.П. Очерки по истории Италии эпохи  Возрождения.- Орел: ФГБОУ ВПО "Госуниверситет - УНПК", 2011.
По техническим причинам иллюстрации и сноски не воспроизводятся.

 ФАЭНЦА В ПЕРИОД СИНЬОРИИ МАНФРЕДИ И ДО КОНЦА ЭПОХИ ВОЗРОЖДЕНИЯ


8. Фаэнца пытается уйти от опасности

Между тем, над Фаэнцей снова стали  сгущаться тучи. В 1492 г. римским папой был избран  Александр VI Борджа.  В 1499 г. его не-законнорожденный сын Чезаре Борджа, герцог Валентино, начал свой первый поход в Романью под предлогом восстановления папской власти на ранее принадлежавших церкви землях.  Действительной причиной, двигавшей этим человеком, было желание создать в центре Италии собственное государства. Для этого необходимо было унич-тожить все мелкие синьории. Формально правители этих земель яв-лялись папскими викариями (вассалами), но реально эти отношения давно не поддерживались. Бывшие викариаты превратились в ма-ленькие независимые государства, существование которых обеспечи-валось умением их синьоров лавировать между крупными итальян-скими государствами и находить себе покровителей. Первыми жерт-вами стали Имола и Форли, владения Катерины Сфорца Риарио, тёщи молодого правителя Фаэнцы. Катерина не получила помощи ни от своего могучего родственника, герцога Милана, ни от флорентийцев, которым неоднократно помогала и на которых ориентировала свою внешнюю политику. Правительница Форли была взята в плен после ожесточённого сопротивления, доставлена в Рим и заточена в Замок Святого Ангела.
Фаэнца в любой момент могла оказаться  следующей на очереди у герцога Валентино. Над городом нависло тягостное ожидание. 22 апреля 1500 г. 15-летний синьор Фаэнцы лично поехал на переговоры с Венецианской республикой. Формальным поводом для поездки было желание продлить срок его  кондотты, которая закончилась 13 декабря 1499 г.   В действительности юноша хотел заручиться официальной поддержкой могущественной республики святого Марка.
По прибытии в Венецию синьор расположился в доме герцога Фер-рарского. Для него были подготовлены лодки, но официальные лица для встречи не посланы. C синьором прибыли 5 или 6 первейших го-рожан, монах и 20 человек свиты.  Марино Санудо, венецианскому сенатору и автору знаменитых дневников, правитель Фаэнцы понра-вился. Он нашёл, что тот «красивый мальчик и разумный», к тому же умеет красноречиво говорить, что очень ценилось в эпоху Возрожде-ния (некоторые венецианские чиновники специально приходили уви-деть и послушать необычного мальчика). При всех встречах с долж-ностными лицами венецианской республики Асторджо вёл переговоры лично,  и при этом все слушавшие его отмечали, что он «использовал хорошие слова», проявлял добрую волю быть слугой Венеции и вообще показал себя «сыном этого государства» (т.е. Венеции). Однако венецианская синьория на его просьбу о продлении кондотты ответила, что не может решить этот вопрос быстро. Тогда синьор, прибыв в коллегию 3 мая, чтобы попросить разрешение на отъезд, за-дал вопрос, может ли он послать в качестве викария римской церкви ежегодный взнос апостолической камере.  Дело в том, что с 1379 г. синьоры Фаэнцы являлись викариями Римской церкви, однако упо-мянутый налог давно не платили. Хронист из Форли Андреа Бернарди связывает прекращение платежей с небрежением городского совета, проявленным в дни малолетства синьора.  Вероятно,  Асторджо Манфреди собирался намекнуть Венеции, что может вывести Фаэнцу из-под её власти и тем самым хотел побудить её к желательным для него действиям. Он надеялся, что венецианским чиновникам неиз-вестно, что переговоры о примирении с папой и об уплате налога его посол безуспешно вел ещё с января 1500 г.   Венецианские чиновники, верные своей политике проволочек, ничего не ответили. Они на-меревались посмотреть, как будут развиваться события в Романье.
Венецианские чиновники, верные своей политике проволочек, ни-чего не ответили. Они намеревались посмотреть, как будут развиваться события в Романье.
11 мая Асторджо Манфреди вернулся домой. Был собран город-ской совет, на котором произошло бурное обсуждение складываю-щейся обстановки и возможных вариантов развития дальнейших дей-ствий. «И тут бедный агнец невинный, сказанный синьор, возвёл свои глаза к небу, как и свои мысли, направив к божественному Величию, прося, чтобы Он захотел удостоить подать ему истинный свет, кото-рый он мог бы увидеть, и указал,  как лучше для него и для сказанных его людей; чтобы они имели силу защищать его от сказанной великой силы», - пишет Андреа Бернарди. 
В июне, желая побудить Венецию к более решительным действи-ям, синьор снова послал гонца, чтобы узнать мнение республики по поводу уплаты им налога апостолической камере. Венеция возражений не высказала.  В том же месяце Асторджо Манфреди получил отлучение от церкви именно за неуплату взноса апостолической ка-мере.
Как писал в совеем дневнике папский церемониймейстер Иоганн Бурхард, Александр VI  «по причине того, что синьоры или викарии Ариано, Пезаро, Имолы, Форли, Камерино, и Фаэнцы, а также урбин-ский герцог, вассалы церкви римской, не заплатили ему и апостоли-ческой камере ежегодного  обязательного дохода, лишил всех их зва-ния – апостольской властью, а не в заседании – и объявил им об этом».
Весть об этом в Венецию привёз фаэнтинский посол, который «плохо составленными словами просил за своего синьора нашу Синьорию». 13 июня венецианский посол в Риме сообщил на родину, что такие же отлучения получили синьоры Римини и Пезаро. 26 июня прибыл посол папы: он обвинил Венецию в плетении совместных ин-триг с его бывшим викарием, синьором Фаэнцы.
В течение августа папские послы пытались заставить Венецию открыто высказать свою позицию в отношении Римини и Фаэнцы. В то же время Асторджо Манфреди не переставал просить республику о защите. В августе фаэнтинский посол сообщал, «что его синьора колеблется государство, и он просит кондотту новую, как захочет Синьория», т.е. на её условиях. 7 сентября старый посол Вадин де Вадини так проникновенно умолял о защите Фаэнцы, что растрогал всех членов коллегии, перед  которой выступал.  14 сентября со сто-роны Фаэнцы последовали просьбы, чтобы венецианский посол в Риме стал посредником в делах между Асторджо Манфреди и папой, а также о предоставлении денежной субсидии. Последняя была обещана. Вероятно, прощупывались и пути примирения через посла, который вскоре ответил, что, по мнению папы, «эта светлейшая синьория не должна потворствовать Римини и Фаэнце». Александр VI заручился поддержкой короля Франции, посол которого, прибыв 21 сентября, просил Синьорию «угодить папе…» Венецианские чиновники отве-тили, что угождают достаточно.
9 октября вичедомино   из Феррары сообщил в Венецию о появ-лении беженцев из Фаэнцы. Сер Антонио Соранцо, подеста и капитан Равенны, подтвердил, что они движутся в его город и в Котиньолу. Он же в письме от 21 октября сообщил, что викарий Росси, Федерико да Кузо, был прислан к нему из Фаэнцы, как к представителю Венеции, тайно просить у венецианской синьории деньги и помощь, но он не дал ему ответа.  Такое решение было принято подестой потому, что в самой Фаэнце наметился раскол в правящей городской верхушке.  Партия сторонников синьора, составлявшая большинство, опиралась на энтузиазм населения города, желавшего защищаться. Меньшую партию  возглавлял кастеллан городского замка Николо Кастаньино, который полагал, что сопротивление бесполезно и нужно договариваться с Борджа. Тайно в этом его поддерживал земляк Дио-ниджи Нальдо, глава провинциальной партии. Причиной действий «человека, в дальнейшем великого»,  как называет Диониджи «Хро-ника Бризигеллы и Валь де Ламоне», было никогда не ослабевшее желание играть видную роль не только в провинции, но и в столице государства - Фаэнце. Открыть дорогу к этому ему могла только смена правящей элиты. 
План кастеллана заключался в том, чтобы захватить Асторджо Манфреди в заложники и сдать крепость герцогу Валентино. Однако первая попытка его осуществления провалилась. Однажды, когда юный синьор решил посетить замок, он был смущён тем, что большой мост белым днём оказался поднятым, а опущен маленький мостик. Юноша не захотел входить и вернулся во дворец. 
Сложилась ситуация, когда «кастеллан не доверяет народу, и на-род не доверяет ему…» Для гарантии верности Кастаньино его пле-мянник был взят в качестве заложника и заключён в крепость Сола-роло.  Кастеллан заперся в замке.
В конце октября в город прибыл отчим синьора, граф Гуидо То-релло, с большим отрядом. Его послал на помощь дедушка Асторджо Манфреди – правитель Болоньи Джованни II Бентивольо.  Сер Со-ранцо  сообщил, что граф Гуидо «кастеллану не доверяет очень».  На собравшемся городском совете было присуждено, что каждый квартал предоставит по 40 человек, которыми будет усилен военный кон-тингент Торелло. Вся власть в совете на время ведения войны  была передана шестнадцати военным заседателям (i sedici della guerra). Граф настаивал, чтобы синьор Асторджо укрылся в Венеции или другом надёжном месте. В отличие от жителей других синьорий, население Фаэнцы решило защищать свою свободу и своего молодого синьора, к которому испытывало искреннюю привязанность. Отцы города и простое население полагали, что присутствие государя будет спо-собствовать укреплению решимости защитников Фаэнцы стоять на-смерть и внушит страх любителям политических переворотов.
28 октября вечером  шпионы синьора услышали, как бьёт копытом лошадь у равелина замка. Пойдя на шум, они схватили «канцлера герцога Валентино, который вышел из замка»; через некоторое время оттуда же вышли и также были схвачены видные фаэнтинские горо-жане Гульельмо Темпиан, Уголино ди Ганцо, Вадин де Вадини и ка-значей синьора Лодовико ди Скарзони. Допрошенные, они признались, что участвовали в заговоре  с целью захвата синьора с дальнейшей передачей его и  города врагу. Увидев наутро, что дело раскрыто, Кастаньино открыто приказал повернуть артиллерию в сторону горо-да. Синьор и военные заседатели пошли к замку, «чтобы убедить (его – авт.) наконец отдать крепость, спасти людей, имущество и особенно этого своего племянника, который был заложником в замке Сола-роло». Дополнительный вес их словам должны были прибавить воен-ные приготовления для штурма замка и малое количество солдат, на которых мог рассчитывать Кастаньино. В конце концов, кастеллан сдался и был помещён с родственниками в тюрьму под залог 10000 дукатов. Разъярённый народ разгромил дом кастеллана: его добычей стали 200 корзин пшеницы, 100 – бобов, 50 – муки, 40 – спельты и ячменя. За погромом наблюдали 16 представителей городского совета. Новым кастелланом в замок был направлен «брат синьора именем Джованни Еванжелиста с хорошим числом пехотинцев».
Один из флорентийских осведомителей так опишет произошедшее в донесении своему правительству: «Далее, сейчас есть мнение, что в Фаэнце был открыт заговор, будто кастеллан и четверо горожан хотели отдать Землю (территорию Фаэнцы как города-государства – авт.) герцогу Валентино, и что они схвачены: и что эта Земля пока-зывает желание защищать и сохранять это государство и этого синьо-ра; но не верится, что смогут сдержать порыв, когда будут здесь воины папы…»
После перехода замка под контроль города, синьор Асторджо и военные заседатели отправились в поездку по крепостям Валь де Ла-моне, чтобы проследить за их снабжением всем необходимым и обес-печить доставку боеприпасов в город. Охрану этой территории дове-рили Диониджи Нальдо. Хотя он уже участвовал в заговоре против Асторджо Манфреди в пользу его родственника Оттавиано, прежнее было забыто. В конце концов, он был самым влиятельным человеком в долине реки Ламоне.
В письме от 30 октября подеста Равенны Антонио Соранцо  со-общил Венецианской синьории о том, что Чезаре Борджа триумфально вошёл в Римини. Он оставил артиллерию на дороге в сторону Санто Арканджело, чтобы идти на Чезену. Утром 1 ноября в Венецию пришло новое письмо от синьора Фаэнцы. Симпатия Марино Санудо к Асторджо Манфреди сохранила нам не только это послание, но и прочие его письма к венецианским чиновникам. Письмо обращено к Августино Барбариго, «светлейшему государю и превосходнейшему господину,  (…) Божьей милостью облечённому венецианскими пра-вителями властью исполнительной»:
«Светлейший государь и превосходнейший господин,
господин высокочтимый!
Для того, чтобы оставаться искренне преданным вашей светлости, тем истинным и вернейшим слугой, никогда ни в какое время не ос-тавленным покровительством вашим, также не пожелайте оставить меня во всём, но в настоятельной необходимости моей окажите при-знательность с некоторым добрым результатом в возмещение верности и преданности моей, которые ни в каком случае не могут угаснуть. И потому что я уверен в любви вашей светлости, и вашего владетельного государства, а также ради долга естественного, взаимного по отношению ко мне, с величайшей надеждой и верой обращаюсь к светлости вашей, почтительно умоляя со всей  горячностью сердечной и силой души, пожелайте снизойти в этом неотложном деле подать мне помощь и милость своевременную, для сохранения государства моего, которое во всяком случае всегда во власти вашей светлости, как ваше собственное, так же как и моя персона. С каковым почтением прошу.
Фаэнца, 30 октября, час ночи, седмица, 1500. Светлости вашей почтительнейший слуга Асторжиус Манфредус Фаэнтинский».
В начале ноября подеста Равенны сообщил в синьорию, что Борджа занял Чезену, и что его артиллерия состоит из 12 фальконетов, 6 крепостных орудий и кулеврины, стреляющей камнями размером с голову. В то время как горожане Фаэнцы продолжают выражать решимость сопротивляться, а их синьор снова умоляет  его передать Венеции просьбу хотя бы о тайной помощи,  вожди фаэнтинского контадо, Винченцо и Диониджи Нальдо из Бризигеллы, намерены сотрудничать с врагом. Вичедомино из Феррары в те же дни написал, что Пьеро Медичи, изгнанный из Флоренции, посетил Борджа, уговаривая его сначала отправиться на завоевание Тосканы, что за-ставляет флорентийцев подумывать о помощи Фаэнце. В то же время правитель Болоньи «колеблется очень», а герцог Феррары «для Фа-энцы не собирается сходить с ума нисколько…» 6 ноября из Равенны пришла весть, что артиллерия Борджа «во вторник, 3 числа, как доно-сят шпионы, движется к Фаэнце, и всем его людям выплачено жало-ванье». Жители же города «хотя имеют мало хоть какой-нибудь под-держки, не страшатся герцога».