Джоконда СССР. Глава третья. В доме Рустиччи

В доме Франческо Рустиччи всё уже было готово к ужину. Огромная мастерская была освобождена от всего лишнего и на свободном пространстве посредине залы расставлены дубовые столы в форме буквы Т.
По случаю праздника стены были украшены гирляндами живых цветов, сплетенными в виде шпалер. Лавки для сидения были покрыты коврами с лежащими на них красными атласными подушками, отделанными по краям золотой бахромой.
На столах, застеленных белыми холщовыми скатертями, отливающими синевой, были расставлены угощения. Слуги и нанятые работники все еще суетились вокруг столов, заботясь уже о самых последних мелочах. Внесли и расставили в определенных местах шандалы со свечами, в каждом по нескольку штук, наподобие библейских семисвечников. Тончайшее венецианское стекло, резные кубки с серебряными крышками, бокалы на витых ножках поблескивали на столах. Огромное сооружение из подрумяненного теста, занимавшее собой широкий полированного металла поднос, изображало некий фантастический и весьма причудливой архитектуры дворец с колбасными колоннами и многочисленными украшениями, выполненными из пармского сыра. Можно было подумать, что в изготовлении всего подобного участвовали сами художники, волею судьбы превратившиеся в поваров и кулинаров, ибо те и в самом деле явили свое бесподобное искусство.
Было даже блюдо с желатиной, выложенной подобно мозаике, изображавшей гербы основных цехов, старейшины которых также были приглашены на праздник.
Франческо Рустиччи потрудился на славу, ибо он и был главным организатором и зачинщиком этого и других ему подобных пиршеств, деньги на которые частично собирались в складчину, частично поставлялись богатыми покровителями художнической братии, которая имела возможность по тому, или иному поводу собраться вместе и пригласить на свою пирушку многих именитых граждан, от которых они всецело зависели.
Франческо придирчиво осмотрел стол и остался доволен и сервировкой и разнообразным перечнем блюд и закусок в виде копченых говяжьих языков, горячих фаршированных колбасок, паштетов из дичи, вырезки из телятины, ветчины и прочих обильных яств, приправленных перцем, гвоздикой, мускатным орехом и другими возбудителями жажды.
На стол были также выставлены батареи черных пузатых узкогорлых бутылок с легким виноградным вином и темно-красные глиняные кувшины с фалернским и хиосским, запечатанные гипсом и воском.
Франческо удовлетворенно хмыкнул, радостно потер руки и направился в кухню.
За длинным столом, где изготовлялись кушанья, действовал целый отряд поваров, рубщиков мяса и поварят, которые относили к огромному огнедышащему очагу нашпигованную и сдобренную специями снедь. Кругом громоздились латунные и медные кастрюли, котелки, посудины всех мастей и видов. Никто здесь на Франческо не обратил внимания. Проходя в буфет, он столкнулся в дверях с миловидной служанкой и игриво ущипнул ее задницу. Она повернулась, узнала его и неожиданно отвесила ему глубокий поклон, слегка обнажив груди за вырезом платья, так что Франческо не удержался и сунул руку ей глубоко за пазуху, отчего гульфик его заметно напрягся.
В зале уже начали собираться гости.
Пришли: Боттичелли, опирающийся на палку и плохо выглядевший; Пьеро ди Козимо, одетый неряшливо, с всклокоченной бородой; и, наоброт, элегантный и стройный, в темно-синей блузе с женственно прекрасным лицом молодой живописец из Урбино Рафаэлло, учившийся у Пьетро Перуджино.
Вскоре появились и другие гости: несколько влиятельных городских магистратов, поначалу державших себя с излишним показным достоинством; несколько священников из разных приходов, отнюдь не чуравшихся мирских забав; немногочисленная университетская компания довольно-таки-унылых и пожилых гуманистов – наследников былой славы покойных уже Марслио Фичино и Пико дела Мирандолы; а в остальном – молодая, роскошная публика: представители самых богатых и знатных семейств: два брата Ланди – Пьетро и Франческо; Доменико Аччайуоли, Алессандро Строцци, Филиппо Ридольфи. Явился и мессер Альдобранди, как всегда окруженный красивыми мальчиками, вместе с ними вошёл Доменико Баччелли, музыкант и певец.
Рустиччи не позабыл позаботиться о приглашении и публики другого сорта: женщин легкого поведения, флейтистов и трубачей: правда, их Франческо до времени разместил в отдельной комнате, решив явить гостям в надлежащее время.
Когда с Фьезоланских гор спустилась, наконец, веселая и шумная компания, предводительствуемая Граначчи и Индако, гости уже собирались занять свои места за столом.
Пятеро мальчиков в белых туниках предложили им вымыть руки душистой водой из фаянсовых кувшинов и провели гостей к назначенным им местам.
Когда все расселись и наполнили свои тарелки и бокалы, Франческо поднялся и решил начать речью это сколь блестящее, столь и угодное для всех празднество.