Мои друзья деревья

Охотничья живопись графа Муравьева Владимира Леонидовича



1. Шелковица.

У нее был шершавый покатый ствол, очень удобный  для детских босых ног. Можно было легко подняться  почти на самую верхушку и, удобно усевшись на толстой ветке, рассматривать небо сквозь играющую  в солнечных лучах листву, а потом найти самую большую ягоду и нежно, именно нежно снять с тонкой качающейся веточки.  Потом аккуратно оторвать зеленый хвостик и положить в рот.

Вот он миг блаженства, языком прижимаешь к небу плод и наслаждаешься ни с чем несравнимым вкусом шелковицы. Ягодки, как малые виноградные грозди были разных  цветов – розовые, розово-черные и даже черные с синевой – эти самые вкусные. Мы деловито обсуждали и оценивали каждую ягоду.

Наевшись до отвала, перепачканные с ног до головы, бежали по домам, где нас ожидала очередная головомойка за испачканные ягодным соком платья,  рубашки и шорты.
 

Но как-то утром мы нашли вместо нашей любимой шелковицы только толстый пенек. Взрослые сказали, что это было грязное дерево.


Именно тогда у 12-летней девочки родились такие строчки:

Дерево срубили, дерево срубили,
Молодую, зеленую жизнь погубили.
Еще вчера цвело оно, пахло,
А вот теперь и корни зачахли.

Но корни не зачахли. Из них выросли молодые побеги, а потом и новое дочернее деревце. Это деревце не было похоже на свою мать, оно было высоким и стройным с густой кроной вверх растущих ветвей.


Таким я его увидела через много лет  и подумала, а как сейчас ребята залазят на дерево. И тут с крыши рядом стоящего гаража я услышала звонкий мальчишечий голос :
- Смотри, какую я нашел!
Жизнь продолжается.


2. Тополь

- Ой, дождь начался, а мы зонт не взяли, - эта фраза  гостей  вызывала у нас, домочадцев,  дружный смех.
- Это не дождь, это наш тополь шуршит!

Огромный, с могучим стволом и раскидистыми ветками тополь  рос прямо под окном, закрывая  собой почти всю нашу пятиэтажку. Его восковые, гладкие, глянцевые листья трепыхались от малейшего дуновения  ветра и создавали полное впечатление  дождя, а при сильном ветре  все дерево начинало грозно раскачиваться и взлетали, как крылья, его гибкие ветки.


Весной на тополе появлялись маленькие светлые клейкие листочки-близнецы и кружевом покрывали черное истосковавшееся за теплом и солнцем дерево.
Потом вырастали темно-зеленые гроздья с коробочками будущего цветения.
Ну, а самое интересное происходило в июне, когда у нас на улице начиналась снежная метель тополиного пуха.


Пух был везде – на тротуаре, на дороге, в магазине и в автобусах, но, наверное, больше всего его было в наших квартирах. Пух  катался по коврам, собирался в углах, вылавливался из кастрюль и тарелок. Из тополиного пуха мы делали перинки для кукол и украшения на платья.


Это было  царство летнего снегопада. И никто не раздражался, все принимали   происходящее за данность, зная, что летом доброе дерево спасет от палящих  лучей солнца, наполнит дома ароматом свежести и удивит  "шепотом дождя".


3. Клен

Мы его называли наш клен.  С подругой детства мы частенько ходили к клену пошептаться о  девичьих секретах.  Он рос в большом и красивом парке.

Парк был ухоженный, аккуратно подстриженный, а наш клен  был иным, не похожим на другие деревья, очевидно,  это был "останец" от прежнего леса.

 Он выделялся от прочих деревьев и богатырским ростом и по-хозяйски раскинутой могучей кроной.
Особенно хорош красавец был осенью. Резные, ажурные,  ярко желтые листья  были удивительны и по красоте и по форме. Медленно, величаво кружась, они слетали с массивных веток, застилая все пространство вокруг клена легким кружевным ковром.  Этот золотой факел был виден с любого уголка парка, где наш клен был явным лидером и хозяином.


В один из таких осенних вечеров стояли мы с подругой,  прислонившись спиной к теплому дереву,  и смотрели молча  на звездное небо. Вдруг сорвалась большая звезда и довольно долго летела, оставляя за собой длинный огненный шлейф. Мы посмотрели друг на друга и одновременно  спросили:
- Ты загадала желание?
Но желание мы не загадали, а подруга произнесла:
- Это к потере.


Действительно, в скорости  она с семьей переехала на ПМЖ в Германию  и наша связь поддерживалась лишь редкими звонками-поздравлениями.


Встретились мы через много лет, когда она приехала на похороны своего отца.
- Пойдем к нашему клену, - предложила она.

Была зима. Парк нас встретил заснеженными аллеями и нарядными в инее деревьями. Сразу бросились в глаза изменения – новый фонтан, новые изысканные, на изогнутых ножках  лавочки, новые ровные симметричные кустарники  и декоративные деревья.

Даже аллеи стали как бы шире и солиднее. Мы  не сразу нашли поляну клена. Ну, вот же она, а где клен. Нет его, может это не та поляна, может дальше. Мы бродили по аккуратно почищенным от снега аллеям, от поляны к поляне, чувствуя, что мы уже не увидим наше дерево и не хотели этого понимать. Как можно было такого красавца… такого богатыря…

Мы сели, подстелив целлофановый пакет на заботливо обметенную красивую лавочку с изогнутыми ножками и оглянулись еще раз по сторонам, не веря очевидному.

Нашего клена не было. Он, судя по всему, просто не вписывался в четко расчерченную и до педантизма выверенную красоту нынешнего ландшафта.

 Его неудержимость и буйство силы, его память вольного леса    здесь была некстати и не к месту.
 А жаль… так не хватает естественности в нашей искусственности.



4. Береза

Бывает такое состояние, когда то, с чем привычно миришься и что привычно не замечаешь,  концентрируется в одну болевую точку, боль усиливается  нагромождением бесконечных проблем и хронически нерешаемых вопросов,  и  последней каплей может послужить разбитая чашка, а окрик - толчком непреодолимого желания выскочить, вылететь, освободиться и бежать, бежать, жалея себя, виня себя, оправдывая себя.

Я бежала вечерними  безлюдными улицами, и теплый летний дождик освежал мое заплаканное лицо.
- Помоги мне , Господи, успокой меня , Господи. Ты же все можешь, Господи! - стенала я почти вслух, запрокинув голову к небу. По щекам текли не то слезы, не то дождинки.

Вдруг я ощутила, как ветви дерева с мокрыми листьями нежно прошлись  по моему лицу, будто погладили. Я открыла глаза. Это была береза. Красивая, плакучая с длинными гибкими тонкими ветками. Я спряталась  под свод ее кроны и береза меня словно окутала ветвями-косами от дождя, от всего внешнего мира.
- Спасибо тебя, милая береза,-  шептала я, успокаиваясь.

На следующий день я вновь пошла к березе, посмотреть на нее при дневном  свете. Каково же было мое удивление, когда, подойдя, я обнаружила, что ветки ее находятся в метрах двух от земли. 
-Как же они могли вчера спуститься ко мне,- размышляла я, но так и не найдя ответа, стала разглядывать березу дальше. Одна из толстых веток была необычна, не прямая, а  изогнутая, почти кольцом и напоминала согнутую руку. И я так и стала называть мою новую знакомую – береза с рукой.

Теперь я частенько стала заглядывать к ней в гости, гладя шершавую и теплую кору ее черно-белого ствола.

Прошло лето, за ним осень и зима, а весной работники Зеленстроя делали плановую обрезку деревьев, поднимая кроны и очищая их от сухих веток.

Почему-то им не понравилась у березы ее изогнутая ветвь, и они решили ее убрать. Так моя береза лишилась своей удивительной «руки» и сразу как-то сникла, загрустила, а весной вся  сторона, где была срезана ветка,  стала засыхать.

Так и стояла береза – с одной стороны зеленая, с другой сухая.
А на следующую весну не было уже не единого листочка на ее ветвях.  И целый год стояло  засохшее печальное дерево.

И вот пришел тот миг, когда на месте березы-подружки остался один большой трухлявый пенек.
Теперь я стараюсь обходить это место стороной.
А недавно рядом с моим домом, на пустыре тем же Зеленстроем была посажена целая березовая рощица.
 Тонкие, робкие, белокожие березки-сестрички расположились стайкой прямо  под окном, радуя меня и утешая.

Эпилог.

Деревья, как люди, рождаются, растут и умирают рядом с нами, неся каждый свою, известную только Творцу, миссию на земле.
Я думаю, что у них тоже есть свои души, души деревьев.