Своевольная бестия

                СВОЕВОЛЬНАЯ   БЕСТИЯ

     В четверг это было, в соседнем селе, Грушка, базарный день.
     Я, девочка-подросток, свою козу в стадо отогнала, домой возвращаюсь. К своей калитке подхожу, а меня уже новая работа поджидает. Днями раньше, мы в складчину с соседями, купили машину брикету. (В брикеты спрессованная угольная пыль). Вёдрами разделили, перетаскали под навес, и даже оставшуюся угольную пыль на две кучки разделили. Только моя бабушка ничему даром пропасть не даст. Принесла два мешка половы, коровяка на выгоне насобирала и, вот, теперь большой замес завела. Угольную пыль смешала с половой и коровяком, водичкой спрыснула. Из всего этого лепила колобки, как она говорила «балабухи», а мне надо было их носить и возле нашего каменного забора в ряд на траву складывать. Бабушка потом, с силой балабух об забор кидала и ещё рукой разглаживала эту лепёху. От того, что эти изделия лепили на забор, их так и называла – липаки. Это своего рода топливо в самые лютые зимние морозы. В печке дрова прогорят, а на ночь, чтоб в избе тепло поддерживалось, на угли клали эти высохшие липаки. По весу они лёгкие. Вот, если хотели сказать, что бабёнка не породистая, мелковатого росточку, ни весу в ней, ни стати, то говорили: два липака и веник. Дескать, приведи её в дом, а какой от неё работы ждать, «коли в ней силы нет».
     Вот, я таскаю те балабухи, а бабушка ещё и поторапливает меня. Пока на траве роса, надо липаки к забору прилепить. Солнышко выше поднимется, пригреет – подсыхать будут. А которые на траве обсохнут – отваливаться будут.
     В это время, бабушка Дарья, соседка наша, калитку свою отворила и козу свою, Майку, вперёд себя на улицу выпустила. Я ещё удивилась тому, что она её сегодня в стадо не отправила. За козой козлёнок плетётся, точная копия мамы, только поменьше.
     Что греха таить, соседкину козу я недолюбливала. Наша коза, Сорока, белая с чёрными пятнами, будто худая хозяйка заплаты где попало пришила. Но, зато шея у неё длинная, голова – рогатая и, вся она какая-то горделивая, как девка на выданье. Соседская же коза, какой-то рыжеватой масти, приземистая, безрогая, да ещё и с серьгами на бороде. Однако, хоть ростом она не удалась, зато норовом – как сварливая баба. Это только бабушка Дарья, старушка, которой лет под восемьдесят, думает, что это она свою козу на верёвочке ведёт, на самом же деле – это коза бабушку ведёт куда ей заблагорассудится. Бабушка еле поспевает за нею. Верёвка на другом конце свободным колечком козе на шею наброшена. И терпит коза такое насилие, наверное только за тем, чтобы бабушка не отстала и не потерялась. А как ей вздумается куда-то сигануть, она в тот же миг верёвку с головы сбросит и сам царь ей не указчик.
     - Опять бабушка Дарья свою козу на базар, продавать повела. Не прошлой неделе бабушка тоже её водила, только и всего, что до выгона довела. Майка скинула с головы верёвку и убежала стадо догонять.
     - Сегодня тоже зря Дарья только ноги натрудит. Не выгорит у неё это дело. Пустая затея! Вот, помянёшь моё слово…
     - А откуда вы это знаете?
     - А что тут знать? Погляди, калитку незапертую оставила. Коза, своевольная бестия, просто изгаляется над старым человеком… Вот, как ушли, так и придут. Тут и говорить не о чем, примета верная! – сказала, как отрезала моя бабушка.
     Но у нас свои заботы. Как мы с бабушкой не торопились, а только к обеду с липаками управились. Бабушка уже смачивала липаки водой, чтоб лучше к забору прилипали. А бывало, что и по второму разу отвалившийся липак лепила. Выработав весь замес, наконец таки мы управились, и пошли к ставку руки и ноги мыть. Бабушка обмылок с собой прихватила, чтоб самой помыться и фартук свой постирать. Так, вот, хлюпаемся мы в воде, а за спиной, слышим, кто-то устало вздохнул. Оглядываемся, а это бабушка Дарья, на прогретый, выступающий из земли камень садится.
     - Умаялась? А Майку свою, где оставила? – выжимая и стряхивая свой фартук, спросила соседку бабушка.
     - Просто наказание Господнее, а не скотина… Уже мост перешли, до соседнего села – рукой подать, а она, как заартачится. Совсем сдурела! Скинула с головы верёвку и бежать. Ну, ты знаешь, там такое редколесье по склону до самой реки. Она туда и припустила. И козлёнок за нею вприпрыжку. А мне куда по этим косогоринам бежать? Тут по ровной дороге ноженьки еле ходят… Звала-звала я её, а эта проклятина и ухом не ведёт. Что ты будешь делать? Плюнула в сердцах и говорю: «Пропади ты пропадом, дура заполошная!» И, вот, еле сюда дотелипалась…
     Тот день у меня выдался хлопотным. Одна забота: отвалившиеся липаки вдоль забора на траве раскладывать, да через каждый час переворачивать на солнцепёке, чтоб быстрее сохли. До самого захода солнца на улице проторчала. Бабушка ходила соседку проведывать. Мама с фермы пришла, ей таблетку понесла. Вот что «заполошная коза» содеяла с человеком. Смеркаться стало. Бабушка взяла свою подушку и одеяло, к бабушке Дарье ночевать пошла. Побоялась одну оставить, совсем соседка расхворалась.
     Утром, ещё и солнце не взошло, моя бабушка домой засобиралась.
     - Пойду я. Надо козу свою подоить, в стадо отправить… А ты – лежи себе. Ты теперя – свободная! Отдыхай!
     Подушку под мышку и пошла. Калитку на улицу отворила, глядь, а коза с козлёнком у Дарьиных ворот дожидается.
     - Дарья! Глянь кось, в окно! «Пропадать пропадом» твоя «дура заполошная» не пожелала. Вставай, доить надо. Вон, как вымя разнесло! Сутки не доеная…
     Вот, ещё неделя прошла. Слышу, наша калитка скрипнула. Майка к нам во двор заходит, а за нею козлёнок по дорожке копытцами постукивает. Я только воздуху хлебнула, чтоб побыстрей козу за ворота выпроводить, ведь эта зараза мне цветы вдоль дорожки общиплет, но тут моя бабушка так грозно шикнула на меня, что у меня даже голос пропал. А Майка на мои георгины и не глянула. Прямёхонько к тазику направилась, куда я обрезки яблок и груш кидала. Нарезанные кружочки яблок уже сушились на рядне на завалинке. Через какое-то время и бабушка Дарья в наш двор зашла.
     - Ты, смотри, совсем ошалела злыдня этакая! Из стада сбежала и бродит по дворам, как та цыганка. Ищет, где бы что стащить… Замаялась я уже с нею! Чо делать – не знаю…
     Ты, Дарья, к Василю сходи. Он в будущий четверг поведёт свою старую корову продавать. Я слышала, он с бригадиром договаривался, чтоб тот ему подводу на пол дня выделил. Да ты послушай, не маши руками, старая! От Василя твоя Майка не сбежит. А за что продаст – то и твоё. Не думай, он на твои гроши не позарится…
     Утром, в четверг, сосед связал Майку, на воз бросил. Свою корову к задку привязал, а козлёнка его жена себе на колени положила. Поехали. Бабушка Дарья вышла на дорогу, слёзы концом платка утирает.
     - Так бы и жила у меня, кабы не была такая своевольная! А куда мне с нею?! Старая я уже… - причитала, всхлипывая, соседка.
     - Так и этак надо было продавать. Скоро осень, а там и зима нагрянет. А где сена для козы брать?.. Не горюй соседка! Я тебя молочком от своей козы угощу… - утешала соседку моя бабушка.
     - Эх, кабы не такая своевольная…
                19.01.12 г.