Живопись

В крайнем подразделении одного столичного учреждения обедали. Ели молча. Только телевизор орал.
Вошёл Ивушкин, выдернул вилку из розетки, телевизор погас и умолк.
- Ну, ты чо, Рэкет! – возмутился народ. – Или в мужских руках давно не обси…
- Спокойно, господа, спокойно… Есть небольшое, но очень весомое объявление… - достал из кармана бумажку, надел очки.

Вячеслав Ивушкин, вопреки ласковой фамилии – крепкий, работящий, кулакастый мужик… При этом, большой любитель изящной словесности и тонкого юмора. Речь его всегда витиевата, с подковыркой, а иногда и безоговорочно строга. Через месяц по поступлении на работу, обнаружив в нём рассудительность и склонность к ораторскому искусству, его назначили ответственным за поздравления именинников, юбиляров и прочее такое. Иначе говоря, обременили блюсти культурную жизнь коллектива.
По началу он испытывал некоторые затруднения. Нет – не то чтобы жадничали, но сдавали деньги неохотно. При том пили и закусывали с большим аппетитом. Особенно некоторые. Однако надо знать Славу Ивушкина. Он работал с каждым таким «некоторым» индивидуально. Он подлавливал человека в очень неудобном положении и, стыдя своим красноречием доводил до тошноты, до истерики, до обморока… За это его и прозвали Рэкетом. Хорошо ли, плохо ли, но цель была достигнута: спустя короткое время, народ добровольно нёс ему деньги, тем самым, являя смирение и оповещая о грядущем торжестве.
Окинув сотрудников искрящимся взором, Ивушкин продолжил:
- Итак, господа люмпен-демократы, в моей руке вы видите бумагу, но это не просто бумага, это документ – инструкция свыше. Точнее, рекомендация, которую не исполнить никак невозможно, ибо на дворе экономический кризис и отдел кадров работает в усиленном режиме…
- Слушай, ты, шапира малахольная!..
- Откуда он такой нарисовался, а?!.
- Дай людям спокойно пожрать!..
- Он, наверное, не устаёт на работе! Надо сказать Двугривенному, чтобы его загрузили по самые бакенбарды! Сказочник хренов…
Но Ивушкин был невозмутим.
- Разумеется, я мог бы обратиться к вам и по завершении трапезы… Однако пожрамши, вы, господа, делаетесь невосприимчивыми к художественному слову – у вас в глазах рыба доминошная стоит... А если вам не по душе, мои перламутровые кружева, я сейчас позвоню заместителю генерального директора господину Двугривенному, и он придёт, и вы узнаете о себе много нового, в очень ярких, изысканных на самом дне народной мудрости выражениях…
- Ладно, мудрости-мудости, гони! Только быстрее…
- Если вы не будете меня перебивать, я уложусь в пять минут.
- Время пошло!
- Вот именно – время! Время показало, что коллектив совершенно не умеет культурно отдыхать и развлекаться…
- Да что ты говоришь… - съехидничал разнорабочий Коновалов.
- Не перебивай, а то весь обед протреплемся! – урезонил его грузчик Лысенко.
Ивушкин улыбнулся и продолжил.
- Взять хотя бы последнее торжество – юбилей слесаря Пантелеева. Пить и есть начали прямо с утра, даже не позвавши самого юбиляра… К обеду, то есть к моменту торжественного поздравления уже ничего не осталось. Вели себя развязно, грубо, заслали гонца в магазин… Строго говоря, к концу смены полбригады бесчувственно валялось на диванах и стульях, а некоторые, даже на полу в сушилке…
- А другая половина сосала…
- Апельсины! – поспешно срифмовал Ивушкин, упреждая вылет непечатного слова.
- Какие там апельсины! Хоть бы конфеточку оставили, хамы! - возмущались трезвенники.
- Минуточку! Я ещё не кончил…
- Кончай быстрее!
Все – га-га-га… Ивушкин серьёзно напомнил:
- Я же сказал, если вы не будете меня перебивать, я уложусь в пять минут.
- Всё – мужики, пусть говорит! – вмешался бригадир.
- На следующий день после юбилея, а это был вторник, больные, то есть половина, а может быть даже и большая половина трудящихся нашего коллектива, и особенно сварщик Липатов, принялись активно лечиться, сиречь похмелялись… Естественно, процедура растянулась на весь день… И, как водится, к концу дня картина была та же, что и накануне… И так всю неделю… При этом сварочные и прочие работы выполнялись с задержкой и низким качеством… Потом Липатов, сославшись на хроническую гипертонию, долечивался дома ещё две недели… Итак, нам рекомендовано следующее: «Немедленно прекратить это безобразие!» Подпись – заместитель генерального директора господин Двугривенный А. Б.
- Ничего себе заявочки! Они что там, совсем охренели?! – лицо Липатова было красным и обиженным.
- И правильно! А то мы денежки сдаём, а нам хоть бы когда по конфетке досталось… - соглашались трезвенники, их лица были тоже красные и обиженные.
- А кто ж вам не даёт!? Пейте во время… - парировали ослабленные зависимостью.
- Мы во время работы не пьём, держимся, а к концу смены уже только хрен с горчицей остаётся, да перегарищем несёт…
- Как говорится, в большой семье, варежкой не щёлкай…
Ивушкин покачал головой.
- А Вас, дорогой, господин сварщик, товарищ Липатов, как зачинщика беспорядков, разжаловали в разнорабочие… на три месяца…
- Не может быть! Никогда такого не было! Таких швов, как я варю, никто не варит!
- Ну, это уже к господину Двугривенному… он Вам в лицах истолкует каких швов вы мастер…
- Всё! Баста! Увольняюсь!
- И я увольняюсь!
- И я! Это не жизнь, а издевательство какое-то… Мало того, что зарплата не поспевает за ценами, так ещё и последней радости лишают… тонуса так сказать…
Ивушкин опять улыбнулся.
- Имеете полное право, господа… мы живём в демократической стране… мы свободные граждане, свободной республики… Кстати, в отделе кадров теперь специальные бланки выдают под заявление на увольнение…
- А ты как будто и рад, Рэкет недоделанный…
- Не радуюсь, но информирую… Да, и вот ещё что… Правда, это уже моё личное предложение…
- Нет, он что, вообще нас решил сегодня поиметь по полной программе?!
- Погоди, давай послушаем, может, что дельное скажет! – опять вмешался бригадир.
- Я предлагаю всем нам поработать над лексикой нашего языка…
- Это ещё что за хрень такая?!
- Всё очень просто: крепкие выражения, связанные с непечатными названиями детородных органов заменяем на изыски в области кулинарии, и сельского хозяйства…
Все – га-га-га…
- Например!
- Например, удивляясь чему либо, вы говорите: «это полный…
- П…ц! – нервно втиснулся Липатов.
- А я предлагаю – холодец»…
- Интересно как ты скажешь, если нужно послать кого-то…
- Такое уже есть: пошёл ты в баню…
- С тобой всё ясно!
- Вот сам и иди… на свою колбасу…
- Видите, приживается… Только не «на колбасу», а «за колбасой»… и лучше будет если вы ещё прибавите «в магазин»…
- Скучный ты человек, Ивушкин… - заключил Липатов.
- Такое ощущение, что он в пробирке родился…
- И вырос…
- И женился-а-ха-ха-ха…
- И помрёт-и-хи-хи-хи…
И все – гы-гы-гы…
Ивушкину тоже стало смешно, и он позволил себе поддержать юмористическую волну:
- А знаете, какой ближайший синоним к слову «демократичный»?
- И какой же?
- «Сексуальный»…
- Точно! Нас гребут, а мы крепчаем…
Все – га-га-га…
- Не крепчаем, а мельчаем…
Зазвонил телефон.
- Ну, вот  и обед закончился, ёкарный ты бредень, а!
- А говорил: пять минут, пять минут!..
Ивушкин снял очки, глаза его по-прежнему искрились.
- Кто виноват, что вы не только пить, но и слушать не умеете…
- Так я не понял – сдаём деньги или не сдаём?! – возмутился Коновалов. – У меня двадцать седьмого день рождения…

На следующий день Липатов осторожно подошёл к сварочному аппарату. Лицо его выражало глубокую скорбь и недоумение. Он взял в руки держак, нежно вынул окурок электрода, вставил новый. Он вёл себя так, словно навек прощался с лучшим другом.
Подошёл бригадир.
- Здорово, Колян.
- Здорово Василич.
- А чо ты с ним, как с девушкой на первом свидании? Смелее! Действуй как обычно… Сейчас тебе воротину поднесут, надо петли переварить… швы, конечно, загляденье, а вот висит она на полметра выше другой… так-то, брат, с будуна работать…
- Погоди… а чо же Рэкет вчера мутил тут, мол, разжаловали в разнорабочии, колбасу его в морковь…
- Разнорабочих и без тебя хватает… а разжалование ты почувствуешь в получку, рыбий жир тебе в кефир…




27.01.12
7:04