Пластилиновая страна

Летопись одной авантюры (перепост статьи, опубликованной здесь 23 февраля 2002 г.)

Эта статья была написана в марте 2000 г., под свежими впечатлениями о поездке в Чечню с гуманитарным грузом для наших солдат. Сокращенный вариант статьи был опубликован в Студенческой газете МГУ «Татьянин день» в номерах 39-41 за 2000 г.
К сожалению, при публикации – из-за очевидной нехватки места, а также, возможно, из-за излишней «осторожности» членов редакции - были выброшены существенные, с точки зрения автора, куски. Видимо, по последней причине статья не была принята на Интернет-сайт Сретенского монастыря.
 Здесь представлен полный текст данной статьи, с незначительной стилистической правкой.  Выражаем благодарность капитану 1 ранга Л.П.Балясникову, полковнику А.А.Глобе и всем, кто  оказал помощь в осуществлении нашей “авантюры” и в подготовке данной статьи.
Автор


ПЛАСТИЛИНОВАЯ  СТРАНА
(летопись одной авантюры)

“В предкавказских черноземах, залегающих на третичных глинах, повышено содержание глинистых минералов типа монтмориллонита, хорошо удерживающих воду. Поэтому эти черноземы имеют особую, почти пластилиновую  вязкость, сохраняющуюся даже в сухую погоду”
Артур Злотников, канд. биол. наук, факультет почвоведения МГУ (из частной беседы).


Третья рота


“Был и я среди донцов, гнал и я османов шайку…” 
 А.С.Пушкин

     Эх, Александр Сергеевич, стыдно перед Вами... Полтора века прошло, а у нас все то же.  Те же донцы (Российская армия) и те же шайки (практически тех же османов) шастают, да только теперь уже не под Арзрумом, а в наших родных прикавказских степях, почему-то считающихся “землей чеченского народа”, всю жизнь вообще-то прописанного в горах...
Ночь над Урус-Мартаном как-то подчеркнуто темна. Видимо, из-за светомаскировки, безлунья и черной грязи, идеально поглощающей все виды оптического излучения. Когда глаза привыкают к этой темноте, можно различить на фоне звездного неба жиденький лесок неподалеку, за которым на юго-востоке собственно Урус-Мартан, а еще дальше, километрах в 20 – село Комсомольское, где в эти дни началась заварушка.  Вокруг, в расположении 664 отряда специального назначения, возле палаток время от времени вспыхивают сигаретные огоньки невидимых дневальных, да кое-где ещё зажигаются фонарики и тут же гаснут. Это понятно: по такой грязище без фонаря лучше не соваться. Я  два часа назад рискнул пройти в темноте двадцать метров - от фургона дежурных до третьей роты - и измазался по уши.
Дневальный третьей роты - в «бронике», с автоматом - удобно устроился на каком-то стульчике слева от меня, у входа в палатку. Ему дежурить всю ночь, а ветерок вообще-то свежеет, хорошо хоть мороза нет…  Ночные дозоры-секреты бдят вокруг расположений боевых подразделений, периодически прошивая автоматными очередями ночной воздух и соседний лесок - чтоб “духи” боялись, да самим не заснуть. Обычное ночное уханье САУ (самоходных артиллерийских установок) нынче оживленнее, и пальба стала слышна чаще.
Дежурный только что сообщил, что «духи», помимо Комсомольского, полезли на прорыв на Урус-Мартан и объявлена повышенная боевая готовность. Заработали “Грады” - небо режуще-красиво подсветилось оранжевыми огненными струями. Пара пристрелочных, затем сплошной огонь и визг - минут на пять: видимо, артнаводчик навел на наступающих «духов». Загудели «вертушки» - значит,  дело серьезно, раз Ми-восьмые подняли среди ночи. Минут через десять за Урус-Мартаном в двух местах показалось зарево - “Грады” и САУшки «вмазали» на совесть. Боевики теперь незамеченными в город не проскользнут, - «будет им и белка, будет и свисток»...
…     В палатке тепло и уютно. В печке потрескивают сухие чурбачки - колотые доски, которые бойцы привозят на грузовиках из городка, возвращаясь с рейдов и зачисток. Кроме досок, бойцы, по их выражению, “смародерили” из урус-мартановских развалин небольшой деревянный столик - для обедов и приема почетных гостей (вроде нас).  Мой напарник - Константин Мосин, студент 3 курса биофака, сладко спит под всю эту канонаду. Ну, непорядок. Трясу его за ворот бушлата: “Подъем, тревога!!” Он приподнимается, ошалело смотрит: “Чего?” - “Ты сегодня ПК опробовал? Тут к нам духи с гор ломятся, бери пулемет, пойдем.” - “Куда?!!” - он спросонья никак не очнется. “Родину защищать, куда!” Мосин молча падает на койку, поворачивается к стене и мгновенно засыпает. Не поверил…
 В проходе смеется над моей “подколкой” Артур - наголо бритый боец 3-й роты, сегодня получивший звание младшего сержанта. Будучи рядовым, месяц командовал отделением,  теперь представлен к ордену. Вечером он, добрая душа, притащил нам с Мосиным консервов, так как мы опоздали на ужин в столовую.
Днем мы действительно ходили на стрельбище и стреляли из автомата, пулемета Калашникова (ПК), пистолета Стечкина и гранатометов. Ребята-спецназовцы дважды шарахнули  из мощных “шмелей” - аж голову слегка контузило. Мне досталось пальнуть из “мухи” (из которой пытались обстрелять американское посольство в Москве в прошлом марте). В общем, американам страшно повезло: (1) что это был не “шмель” и (2) те деятели забыли взвести гранатомет. Иначе Клинтон не смог бы похвастаться победой над Югославией без единой потери…
На верхних койках (они везде двухярусные) спят двое контрактников-сержантов, оба Игори. Мы живем в гостях у них в “купе” на свободных местах уже сутки. Они потчуют нас сухпаями и байками, а также демонстрируют свое оружие. Один из Игорей - тридцатишестилетний крепкий калужский мужик - “лучший снайпер роты”, как представил его командир, дал мне поразглядывать окрестности в прицел своей СВД. Его личный счет – «духов» сорок с лишним (сейчас, полагаю, гораздо больше). Автоматы, ПК, патронные ленты покоятся у меня справа внизу, сбоку от нашего купе. Над головой подвешен патронный ящик в качестве полки, на перекладине справа висит разгрузочный жилет, набитый автоматными рожками и гранатами, кольца поблескивают из кармашков. На войне как на войне… 
Днем, когда мы вчетвером с ребятами мирно хлебали чай, в палатку влетел капитан Паша: “Быстро, вооружиться до зубов, взять спальники, сухпай на сутки, через 10 минут едем в Комсомольское менять пленных духов на нашего офицера!” Молодцы в момент собрались, затянули разгрузки, прихватили три “мухи” (“от чичей всего можно ждать”), и через 10 минут “Урал” увез  их в сторону гор. На всякий случай попрощались (вдруг уедем?), и я успел сфотографировать всех троих, увешанных оружием, орлов. Но к ужину довольные собой мужики ввалились в палатку: “Чё, не ждали?!” Уминая консервы, поведали, что в Комсомольском перестрелка (пришлось поваляться под пулями), боевики «прут» отовсюду, что подполковника не отдали, но зато вернули «за так» парня-танкиста, взятого в плен 3 дня назад контуженным в танке (12 попаданий из гранатомета). «Духи» собирались по доброй бандитской традиции отрезать парню голову, как это сделали тут же с убитым командиром танка. Но духовский главарь запретил: мол, пригодится в качестве живого щита. Потом у парня, естественно,  потребовали обращения в мусульманство, а он отказался (к счастью, он был срочник, с контрактником бы не церемонились). Главарь стал допрашивать - верны ли слухи, что скоро русские начнут ВЫВОДИТЬ ВОЙСКА?! Что скоро, дескать, опять будет мир и победа правоверных во славу Аллаха-акбара, а гяурам позор и посрамление?! Танкист рассказал, что духи уже несколько дней голодали, из отряда поразбежались все арабские и прочие наемники (осталось человек 70), и на окраину Комсомольского они сунулись только лишь за жратвой. Захватив в ближайшем доме ведро фасоли, тут же сварили ее и съели, а танкиста - разомлевши - отпустили на все четыре, никто так и не понял, как это случилось. Парень явно родился в рубашке, стертые до крови руки от наручников - не в счет…  Вот такая “байка”.
Полночь. 7 марта - предпраздничный день. Потом нам рассказывали, что главари «духов» отдали приказ своим «поздравить» в эти дни как можно больше наших женщин “грузом 200”, - оттого и перли они напролом.
Снаружи по-прежнему доносится “колыбельная войны”. Странно, но спится под неё на редкость хорошо. Вокруг отличные ребята и свежий воздух, свободный от московских «демократических миазмов». Но мне нужно разобраться в своих путевых записках, иначе потом не вспомнишь, что было, и как. Вот они… Из них наконец станет ясно, как два мирных биолога из МГУ оказались в воинской части в районе боевых действий без приглашения, без аккредитации, без нужных документов и без соответствующего сопровождения...

 Предыстория (Февраль 2000 года)

А предыстория проста. Офицер 664-го отряда специального назначения ГРУ приехал в Москву в отпуск и зашел на биофак МГУ - к знакомому на военную кафедру. Как-то познакомился со студентами, в том числе с Костей Мосиным - бывшим армейцем. Пообщались, и возникла идея - а что если поздравить бойцов из отряда Эдика (так зовут офицера) с 23 февраля? Но что подарить бойцам? - спросили Эдика. Да ёлки, ответил тот, самые простые и необходимые вещи: зубные щетки и пасту, мыло, одноразовые бритвы, туалетную бумагу, курево (самое главное!), карамельки. Средство от вшей, наконец. Отлично! Нарисовали объяву: “Студент! Помоги ровеснику!”, водрузили на «мостике» - мраморном балконе в фойе Биофака. В Молодежном совете стали собирать пожертвования. Инициативу проявили - угадайте кто? ПЕРВОКУРСНИКИ! Это которых наши СМИ взращивали на принципах косьбы от армии! Ну, дела... Тут декан М.В.Гусев «узаконил» начинание: объявил на Ученом совете и подал пример личным пожертвованием. Деньги потащили с кафедр, из деканата, профкома (Председатель Л.Б.Братковская выписала 500 р. в виде материальной помощи), и даже Подводного клуба МГУ, расквартированного на факультете. К 23 февраля не успели - плевать, маховик раскрутился, и за неделю собрали необходимые 10 тысяч. Кто-то предоставил машину, за полдня закупили на оптовых базах все необходимое, привезли на биофак, затем толпой фасовали по коробкам до полуночи. Сразу было решено: груз надо сопровождать до места, иначе ничего не дойдет (Эдик гарантировал), и доброе дело погибнет бесславно. Тут мы с Константином и подвернулись на эту авантюру...

Начало авантюры. (конец февраля)

Мы успели созвониться с замечательной женщиной - Любовью Васильевной Родионовой, матерью пограничника Евгения Родионова, зверски убитого бандитами за отказ снять нательный крест и принять мусульманство. Любовь Васильевна трижды возила в Чечню гуманитарную помощь нашим солдатам и собралась опять. Мы напросились поехать с ней, она назначила нам встречу у КПП военного аэродрома  «Чкаловский» утром 3 марта.

3 марта. Биофак-Чкаловская. 

Нанятая “Газель” шустро подкатила к КПП аэродрома, где мы прождали Л.В. больше часа (её машину задержали). Но благодаря этим полутора часам в неизвестности мы получили заряд самостоятельного действия, столь необходимый в любой авантюре. Самостоятельно разнюхали, когда будет «борт» на Моздок, как оформляется проезд автомашин, как звонить диспетчеру и т.п. К приезду “Камазов” и Л.В. уже посетили военного коменданта аэродрома и даже были посланы… ну, сами понимаете куда.
Сопровождавший Л.В. капитан первого ранга Балясников Леонид Петрович (Л.П.) огорошил тем, что нас нет в полетном листе. Наверное, мы как-то не так договорились. Дескать перегружайте нам свой груз, но вас взять не имеем права. “Ну здрасьте, а кто дальше его повезет, и вообще как мы в глаза биофаку смотреть будем?” - “Можно попытаться договориться с диспетчером на аэродроме, но 90%, что вас не возьмут”. “Ну, десять-то процентов у нас есть!”
Быстро перегружаем коробки в один из “Камазов”, прыгаем сами в кузов и прикидываемся ветошью среди подарочных наборов водки “Смирнов” (естественно, это не гуманитарный груз!!). Если что, с горя напьемся… Машины медленно проезжают через КПП.  Нас не обнаруживают. Ура, за удачное начало авантюры!

Продолжение авантюры.

Вообще большая часть поездки с гуманитарным грузом на войну проходит в ожиданиях и погрузках-разгрузках. Из-за нелетной погоды сначала в Москве, затем в Моздоке наш борт задерживается. Пока ждем, слоняемся по аэровокзалу, заполненному военными, звоним в Москву знакомому полковнику в Министерство обороны, чтобы помог оформить наш вылет. Ничего в итоге не получается: в пятницу все начальники расходятся рано. Знакомимся с бойцами. С нами летит младший сержант Андрей - небольшого роста боец-контрактник, возвращающийся в часть из отпуска. Точнее, он сопровождал в Нижний Новгород тело убитого друга. Задаем провокационный вопрос: “Как там насчет показанных по ТВ трупов «замученных чеченцев» во рву?” Андрюха усмехается: “Я командую расчетом зенитной установки (ЗУ). Когда боевики повалили из Грозного мимо нас, знаешь, сколько мы их там надолбали? Трупы надо было убрать, но ребятам охота, что ли, грузовики кровью пачкать? Цепляли колючкой за ноги и буксировали в ров. Глубоко сказали не зарывать - будет, мол, идентификация. Закидали слегка землей, ну а потом приехали телевизионщики и разрыли”. Андрею “повезло”. Когда служил срочную в дивизии им. Дзержинского - участвовал в оцеплении и штурме Белого дома в 1993 г. Вынес оттуда сильнейшее чувство позора за то, что происходило. Потом успел поучаствовать в военных действиях в Чечне и в штурме Грозного в 1994-95 гг. Теперь - опять в Чечне, по контракту. Осталось Андрюхе полтора месяца… “Понимаешь, там все проще. Есть друзья, с которыми ты вместе воюешь, и есть «чехи», которых ты должен убивать…”
Лейтенант Денис, общительный парень, ждет борта в Батуми, где он командует взводом в русской части. Перспектив там нет, оклад нищенский, с продуктами плохо (изредка помогает президент Аджарии Абашидзе). В городе нет света, тепла, воды, дома закопчены дымом «буржуек», многие окна заколочены… Грузинские вояки, особенно офицеры, явно сочувствуют чеченским бандитам - не могут простить русским Абхазии. Чеченские боевики спокойно проникают в Грузию, рассказывает Денис, и едут на маршрутках (“грязные забинтованные рожи”) из Батуми в Турцию лечиться и отдыхать. При виде русских офицеров испуганно жмутся. “А что мы можем с ними сделать на территории чужой страны?!!” 
     ...И тут подошел патруль: “Проверка документов!”. А мы с Мосиным на территории военной части - зайцами, то есть в качестве шпионов. Ну, влипли... Выручил Андрюха, успевший принять в буфете пивка и болтавшийся рядом. Пока он подбирал выпавшие из нетвердых рук документы, мы зудели  в уши озадаченным патрульным, что дескать, сопровождающие, дескать, гуманитарного груза, дескать, внесены в полетный лист (не дай Бог, проверят!). Патруль ограничился проверкой подозрительного Андрюхи и ушел, не взглянув на наши паспорта... Ура, авантюра продолжается!   
В 18-00 приземлился Ил-76 с контрактниками из Новосибирска, который должен забрать нас и нас и наш груз. А нам уже море по колено. Сами нашли командира корабля: “Мы подарки солдатам везем, возьмете?” “Что за разговор, давайте к самолету”. Начали погрузку. По цепочке кидаем на борт коробки, мешки. На многих коробках надписи: “Солдатам в Чечню”, “Солдатам России от школьников такого-то класса такой-то школы”. «Народ и армия едины»... Пока экипаж сетками крепит груз, мы жмемся на ветру у самолета и общаемся с новосибирцами. Бойцы стоят кучками повсюду и что-то посасывают из фляжек.
Олег - невысокий, но матерый на вид. Привязался к Мосину: “У тебя черная косынка, ты на войне уже был?” Костя что-то плетет про московских байкеров. Вот Леха по прозвищу «Мариман» (служил в ВМФ). “Мужики, давайте махнемся, ну чисто от души”. Махнулся с Мосиным бушлатами, со мной перчатками, Его - толстые, теплые, мои тонкие. “Мне в твоих стрелять удобнее будет” - спокойно объясняет Леха. Стоим, трепемся. О потерях (“брешут, что мало!”), о снайперах, о засадах духов, о недавнем расстреле из РПГ бандитами нашей колонны, напоследок о СМИ. Олег: “Мы подписали контракты в Чечню - нас 4 месяца мариновали, не отправляли. А тут по ТВ показали какого-то отморозка - якобы его военкомат гнал на войну насильно. Врет, сволочь!”
В 23-00 дали отбой - вылета сегодня не будет, у летчиков кончилось полетное время, и вообще... Л.В. (Любовь Васильевна) долго «костерила» командира корабля, борттехника, Министерство обороны и общий бардак. Командир экипажа успел объяснить мне схему уборки шасси у Ил-76. С детства имею слабость к самолетам… 
В итоге мы с солдатиками устроились в аэровокзале, что-то пожевали (у бойцов «сухпая» на трое суток) и завалились спать кто где: “дремлет, скорчившись, пехота…” Я  устроился на спальничке (пригодился!) в углу у теплой батареи. Авантюрист Мосин поддался на уговоры Лехи и Олега смотаться на машине посмотреть ночную Москву. Шофера нашли тут же - видимо, это уже организованный бизнес. За 400 р. парни домчались до  столицы, посмотрели  достопримечательности (шофёр одновременно поработал гидом), пофотографировались, накупили себе плейеров, фотоаппаратов и прочего барахла и безумно довольные вернулись в Чкаловскую под утро. Что же - хорошая моральная компенсация защитникам Отечества, безответственно промороженным 2 часа на ветру, оставшимся без горячей кормежки и организованного ночлега. Надо сказать, здесь (и повсюду) бойцы относятся бытовым неустройствам и прочему «бардаку» без ропота и недовольства, даже с некоторым удальством - чем русского солдата удивишь?   

4 марта.  Чкаловская - Моздок.

Утро встретило мокрым снегом. Вылет опять задержали, и  неизвестно на сколько - в Моздоке туман. Солдатики проснулись, поеживаются, чего-то жуют. Ночью кто-то успел «поддать», и Олег сообщил, что четверых перебравших земляков уже «загребли» и теперь отправляют назад, в Сибирь. Отвоевались...
В 13-00 скомандовали: на летное поле с вещами. Борт догружают еще чем-то, а мы опять на ветерке под гул турбин травим анекдоты. Сфотографировались на память всей компанией на фоне готового к взлету Ила. Рядом офицеры играют в футбол мячом из скатанных в шар пустых жестянок.  Умельцы!
Через час топтания на свежем воздухе - отбой, всем обратно. Да елки! Ладно, будем страдать с народом. Приплелись в аэровокзал, только разулись - просушить обувь (я в буфете кипяточком разжился), только начали чего-то есть - “Подъем, на погрузку!” Не соскучишься… Все похватали - и опять на морозный ветерок, шлепать (в который раз!) по летному полю, по лужам. Наконец-то загрузились в «борт», всего человек 120. Мы вчетвером - “сопровождающие гуманитарного груза” -  располагаемся с четырех сторон, сторожим, чтоб солдатики втихомолку не потрошили коробки. Сидим плотно, в тесноте, да не в обиде. Турбины ревут, самолет помаленьку рулит на взлетку. Какое-то неприятное, тягостное чувство заполняет душу, то ли глубинный страх, то ли неизвестность впереди... Ощупываю иконку Николая Чудотворца, покровителя путешественников, положенную самым близким человеком вчера утром в карман рубашки. Ослабели, одрябли наши души от спокойной московской жизни...
 “Ты кто, - корреспондент?” - справа привстает, улыбаясь, какой-то сибиряк. “Да не совсем” - отворачиваюсь и разглядываю подрагивающий потолок салона. Зверь- машина этот Ил-76.  “Держи, Бабицкий!!!” - боец протягивает стаканчик, у самого рот до ушей. “Сам ты Бабицкий!”. Все хохочут: “Ну давай, Костик, всем положены предполетные  100 грамм”. Хряпнули водочки, несмотря на протест офицера слева (не мы же борт ведем!),  закусили «тушняком». На земле ведь так и не пообедали... Еще по чуть-чуть. Глянь - грусть-тоски как не бывало (и не возвращалась больше, окаянная!). Ну, живем, братцы. А борт уже оторвался и несет нас на юг...

4 марта.   Моздок.  Страсти по «гуманитарке». 

Сели в 18-45. «Закемаривших» бойцов товарищи пинали еще минут 15 -  не хотели просыпаться. Створки грузового отсека раздвинулись - снаружи темень, звезды, ветер. Подогнали ЗИЛы, началась разгрузка. Пока следил за сохранностью коробок в носу - исчез мой рюкзачок. Там был фотоаппарат, документы... Случайно, что ли бойцы прихватили? Л.В., Л.П. и летчики сочувствуют: “Стройбатовцы могли слямзить” “А куда их всех погнали?” “Да на пересылку, здесь рядом”. Ладно, разберемся. Загрузили одну машину, я в кабину: “Подбросите?” Через пять минут ЗИЛ тормознул. “Как разгрузимся, заедем, через часок”.
           Пересылка - огражденный колючкой городок зеленых армейских палаток. Спрашиваю солдата-часового, он показывает палатки вновь прибывших.  В первой же нахожу у входа свой рюкзачок. Стибрить успели лишь зубную щетку, складной ножик да бутылку минеральной воды. Ну, прямо как дети...
…Палатки с печками, но дрова сырые, дымят. С двух сторон деревянные  настилы - чтоб спать. Матрацы не везде, а ночью довольно прохладно. Пересылка...
Встретил опять Леху-Маримана, взял адрес: “Пришлю фотки”. С Олегом вышли на свежий воздух, подошли к КПП. Сфотографировались напоследок втроем с часовым Серегой, обменялись адресами - как раз сигналит мой ЗИЛ. Обнялись с парнями: “Бывайте, чтоб все у вас было хорошо!”
Едем в 429-й полк, на склад гуманитарной помощи. Там разгорается скандал. Солдаты-грузчики успели «попятить» в темноте несколько коробок, в том числе наших биофаковских - видимо, не впервой. Эдик был прав! Начсклада вкатывает им пистон - вплоть  до угроз дисбата. Несколько коробок тут же обнаруживается по углам и на карнизе крыши. Горе-грузчики отправлены писать объяснительные, мы двигаем в зенитный дивизион, в Управление воспитательной работы. Нас встречает начальник управления, полковник Анатолий Анатольевич Глоба. Он координирует отправку гуманитарной помощи по всем частям Объединенной группировки. “Завтра вас отправим в Чечню на Ми-26, ориентировочно в 11-12 утра, когда развеется туман.” Удивительно: чем дальше от Москвы, тем больше к нам с Мосиным отношение как к своим - никакой подозрительности. Конечно, и Леонид Петрович помогает. В итоге мы отправляемся спать в казарму дивизиона. Авантюра в полном разгаре...


5 марта.   Моздок -  Урус-Мартан. 

В 6-00 в казарме (человек на 120) звучит грубый выкрик дневального “Дивизион, па-адъем!!!” Я понимаю: армия - но чего так орать? Солдаты начинают «шуршать».  Мы с Мосиным пытаемся дрыхнуть до 7-30. Умывшись, являемся к Толь Толичу, он нас, как своих, отправляет в офицерскую столовую. На улице свежо, ночью вдарил морозец, везде иней, а главное – застыла грязь. На завтрак гречка с мясом, очень неплохо, но то - офицерам…
Идем к летчикам - искать ПСС (поисково-спасательную службу) 664-го отряда - вдруг они здесь? По гарнизону солдатики маршируют с песнями - строевая, все как положено. В общежитии летчиков узнаем, что увы - ПСС 664-го отряда перебросили из Моздока на юг. Зато познакомились с симпатичным бородатым майором, командиром такой же ПСС, но 224-го отряда спецназа. Они летают на задания в горы подбирать разведгруппы, десантников, и на поиск сбитых летчиков. Мосин пообещал взять шефство и над его отрядом тоже, обсудили даже состав шефской помощи - от теплых носков и минеральной воды до приборов ночного видения. Ох, не говори гоп...
Тем временем выясняется, что обещанный вчера борт пойдет не на Урус-Мартан, а на Ханкалу. Оба полковника в ярости: “Бардак!” Ну ладно, хотя бы Леонид Петровича мы отправим с его двумя тоннами (ему как раз в Ханкалу). Зашли полковые вертолетчики, пообещали в случае чего подкинуть на “корове” до Тарги. “Оттуда на Ми-восьмых перетаскаете до Урус-Мартана”. Да, Ми-8 берут 1-1,5 тонны (это Ми-26 - до 20), а наша гуманитарка тянет на все пять.
Загрузили в “корову” две тонны, попрощались с Балясниковым. Договорились вернуться сюда, в Моздок, к завтрашнему вечеру. Глоба успевает передать по указанию начальства букеты шикарных роз: на носу 8 Марта, а женщины есть и на войне.
Через час по связи передали, что нас заберет 91-й борт из Буденновска. Ура, бежим на склад грузить родные пять тонн. Начсклада как раз заканчивает вставлять грузчикам очередной «пистон». Днём эти чудики предприняли последнюю попытку прихватить  у нас коробочку, потому начальник в полной ярости. За такое дело Л.В. лишает их премии (вчера солдатикам все же выдали за погрузку по коробке с консервами и печеньем).
         И солдат, и лейтенанта обижает такое отношение: “Вся гуманитарка идет в Чечню мимо нас, а мы, выходит, тыловые крысы?!” Кормежкой они тоже недовольны, потому и приучились тащить, «что плохо лежит» (а что в такой суматохе лежит хорошо?). И как им объяснить, что в горах на передовой живется малость потруднее?
…Нужен компромисс. Надо заранее заготавливать “подарки” - экипажам бортов, солдатам-грузчикам, и сразу им обещать это при условии отсутствия воровства...
Короче, 5 тонн в один “Камаз” не влезли, пришлось срочно ловить «левака». Шофера ЗИЛа с физиономией шереметьевского таксиста Мосин осчастливил блоком “Пегаса”, и - вперед. Выскакиваем на летное поле со стороны стоянки Су-25, поворачиваем к вертолетам - наша “корова” уже на полосе, бьет копытом. Рулящие на взлет, недвусмысленно увешанные ракетами “сушки” вежливо пропускают нас вперед. Только тормозим у своего 91-го борта, по ушам шарахает ревом. Пара Су-25-х (“грачей”) проносится по взлетке в 100 м от нас и срывается в небо голубое, чертя красивую дугу в сторону гор.
          Привычно быстро закидываем свои 5 тонн на борт - спешим, трудяга 91-й должен еще успеть в Ханкалу, а полеты только до темноты, до 18-00. В темноте летают лишь Ми-восьмые, да и то нечасто. Распределяемся: Мосин охраняет груз в хвосте, мы с Л.В. усаживаемся в носовой части. Что бы она без нас, таких молодцов, делала! Десяток офицеров и солдат в камуфляже рассаживаются перед нами кто на полу, кто на скамьях. Взлет в 15-00. Мелко подрагивая, “корова” разворачивается и несется на Чечню на «бреющем», высота 20 метров. Стробоскопические солнечные лучи заливают салон через верхний иллюминатор, видно мельтешение лопастей  винта... Гул и свист двигателей давит на уши 45 минут, и так весь путь до Урус-Мартана. Перед посадкой опять разворот, крен - и мы видим городишко как на ладони. 
Приземляемся на большущее зеленое поле. Экипаж глушит мотор. Вдалеке - четкие силуэты гор. Соседний лесочек набит техникой. Грузовики, БТРы, танки снуют, взревывая, по дороге. Правее - палаточный городок медсанбата, аккуратно огороженный столбиками. Эти столбики оказываются гильзами танковых снарядов.
На поле нас встречает полковник Сергей Васильевич Цыганенко, зам. командующего западной группировкой генерал-лейтенанта Шаманова. С ним несколько офицеров. Со стороны гор слышен артиллерийский гул. “Сегодня бой идет с 4 утра. Духи лезут на равнину. Уже взяли в плен шестерых. Одного оставили для отчетности, остальных - того”… (вот тебе неофициальное мнение командования  группировки).  В двухстах метрах от нас действительно поднимается пара Ми-24-х и направляется на “боевой” в сторону гор...
Пока идет перегрузка коробок в “Камазы”, борттехник рассказывает мне обстоятельства гибели полковника Николая Майданова - знаменитости и героя чеченской войны. “Не мог спать спокойно, если днем духов не обстреляет. Лез в пекло - потому и погиб. Вытаскивал на Ми-24 под обстрелом десантников, две пули попали в шею и в грудь. Борттехник его подхватил, правый пилот вывел борт”. Российская армия потеряла одного из лучших летунов-вертолетчиков...
Постигнув азы “военной дипломатии”, дарю одному летчику свой фонарь, другому теплую тельняшку. Парни довольны. Вертолетчиков тоже “обижают” гуманитаркой, а ведь «тыловыми крысами» никак их не назовешь. Даже во время “мирного” грузового перелета можно поймать бандитский “Стингер” (потому и летают на бреющем) или зенитный снаряд,  не говоря уже о боевых вылетах. А в 91-й борт уже заносят “груз 200” - покрытые простыней носилки с убитыми сегодня солдатами и офицерами…
Тем временем Сергей Васильевич командует водителю грузовика подбросить нас в 664-й отряд. Запрыгиваем в расхристанный разведбатовский ЗИЛ к своим коробкам, машем рукой Л.В. - теперь наши пути расходятся, она завтра поедет на “Камазе” развозить помощь по горным заставам, в Аргунское ущелье, - и трогаемся к конечной цели своего маршрута. 
ЗИЛок, натужно ревя, качаясь и скрипя бортами, месит дорожную грязь, продавливая новые колеи в чеченском “пластилине”. Вокруг всевозможная техника, маскировочные сетки, какие-то заборчики... Минут через пять въезжаем в воротца и останавливаемся. У самого входа - замаскированная огневая точка, часовой в бронике. “Здесь 664-й отряд?” - “Так точно”. “Вылезай, ребята, приехали!”

 “Неужели есть такие люди?..”

Самые любопытные - тут как тут. Дескать, «с кем вы, гости, торг ведете и куды теперь плывете?» Да к вам, мужики! Где тут ваш “князь Гвидон?” Подбегают еще несколько - те же вопросы. “Гуманитарка? Подарки? Что, все нам? Блин, елки, да как вы нас нашли??” “Да вы разгрузить помогите, только чтоб не в грязь!” Бросаются помогать, бережно ставят коробки  где почище, на редкие пятна дерна.
Подходит командир - разведка уже все донесла - бравый майор в камуфляжной кепке. Жмет руки, улыбается: “Подарки нам? Из Москвы? Ну вы даете, мужики, ну спасибо!” Скромно объясняем, что главное спасибо их лейтенанту Эдику, предложившему идею помощи спецназу. А мы что - собрали деньги, купили что надо и вот - привезли…
Майор дело знает. Замполиту: “Серега, давай коробки к фургону связи, будешь делить”. Офицерам: ”Построить личный состав, быстро, шефы приехали!” Нам: ”Ну, ребята, сейчас будет торжественный момент, я вас представлю, а вы скажите бойцам что-нибудь от себя”. Мосин гудит в спину: ” Костяныч, говори ты, у тебя язык подвешен, а я сфотографирую!” Хитер, хорошо устроился...
Бойцы строятся буквой “П” - чтоб лучше слышать. Командир начинает зажигательную речь, какие, дескать, студенты молодцы. Бойцы смотрят приветливо, улыбаются. Все в камуфляжных бушлатах, сапоги залеплены “пластилином”, на головах у кого кепки, у кого шерстяные шапочки (шиком считается камуфлированная шапочка или свитер) - здесь они не на параде.  Один взвод выделяется бронзовым загаром на лицах. Командир представляет: “Эти орлы 3 недели в горах просидели, на высоте 2000 над уровнем моря, только там они так не улыбались”. Бойцы расплываются еще больше.
Пытаюсь сказать что-нибудь важное, но чему я,  «московская тыловая крыса»,  буду учить мужиков, живущих на войне? В конце оправдываюсь, что не успели доставить груз к 23 февраля, к празднику. “Зато успели к 8 марта” подытоживает командир. Все хохочут. Начинается раздача слонов. Я спешу заснять важный момент. Замполит распотрошил все коробки, а народ столпился вокруг, заглядывает уважительно.  Серега отсчитывает и выдает: “Первая рота, получай, отходи в сторону. Вторая, третья, рота связи...”
Спецназовцы изучают содержимое мешочков. Слышен смех, одобрительные возгласы. Радость искренняя. Похоже, мы угадали, что привезти. Особенно понравились фонарики (с батарейками и запасными лампочками!), их немного, распределили по-честному. Подходят молодые ребята-срочники. “Слушайте, самое главное - а письма от девушек привезли?” Блин, ведь была же мысль, девицы наши что-то такое обещали - так и не сделали, клуши ленивые! Пареньки огорчились - ну да ладно. Предложил им поздравить студенток биофака с 8 Марта - приняли идею с воодушевлением. И написали ведь  поздравление!
Подошел лейтенант Игорь: “Ребята, добро пожаловать ко мне в роту, отметим ваш приезд!”. Ну и отлично, идем в гости в 3-ю роту...

“Если подчиненные в окопах по пояс в воде сутками кормят вшей, то и командир должен жить с ними в одних условиях. Вот тогда он их поймет полностью” (В.Николаев, “Живый в помощи. Записки “афганца”).

И вот мы в этой самой зеленой палатке третьей роты. Печка натоплена - тепло. Вверху на центральном столбе - горит  лампочка (с электричеством проблем в общем нет - в отряде свой дизель-генератор). Устраиваемся в углу за “трофейным” столиком. Тут же ротный Игорь и такой же молодой капитан Павел. Офицеры третьей роты живут и воюют вместе с солдатами, в одних условиях... Нас угощают деликатесами из спецназовского сухого пайка. “Тушняк”, галеты, паштеты, рыба, каши в брикетах, кофе, - ну, экзотика. И главное  - все вокруг ОТЕЧЕСТВЕННОГО производства, от сахара и консервов и до танка и вертолета. Для нас, привыкших на “гражданке” ко всяким «сникерсам» и «колам»,  весьма непривычно.
Снайпер Игорь, тот самый, из Калуги: “Первый тост за вас ребята, вы молодцы.  Неужели есть на свете такие люди, которые помнят об армии?? За вас и за таких людей”. Стало неловко - мы как бы снимаем сливки. Пьем водку из фирменных “стопариков” - алюминиевых колпачков от снарядов. Заходят бойцы из других рот пообщаться в москвичами. “Присоединяйтесь, мужики, выпьем за всех нас. Только чуть погодя, - только что пили”. М-да, нашим студентам (и студенткам) поучиться бы культуре пития у спецназа... Может, они (спецназовцы) и хлещут спирт из фляжек – «для сугрева» в горах или где – но «дома», в компании, все культурно. После третьей бойцы деликатно намекают молодому командиру: ”Ротный, тебе хватит”.  Ротный успел “принять” раньше - сегодня поминали погибших. Солдаты расспрашивают о Москве, об Университете. Поражает уважительное, без тени  пренебрежения (москвичей в армии обычно недолюбливают) отношение к Университету, к образованию. “Отслужу - надо пойти учиться” - общая мысль. Капитан Паша изготавливает для нас сувениры: разряженные патроны разных видов и калибров. Предлагает даже гранату Ф-1: “Тротил выплавим, запал обломаем - будет как настоящая”. Предлагают выбрать лучшие места для ночлега - шефство теперь взяли над нами...
Нам передают письма - отправить из Москвы (“отсюда почта идет больше месяца”), телефоны (“позвоните родным”)... На тетрадных листках написали благодарности биофаковцам. “Ребята, да мы ваши подарки завтра отправим нашим в горы, под Харсеной”- говорит Паша, - Для них это даже важнее, чем здесь для нас ”. Пожалуй, он прав - моральный эффект получился сильнее материального. Давешние ребята-срочники принесли поздравление девушкам биофака с 8 Марта. Мы пообещали вывесить на видное место. Посидели с нами. Сфотографировались.  “А с туалетной бумагой вы здорово придумали” - широко улыбается вдруг один из парней. - “А то с “Красной звезды” аж шрифт слазит...”
Артур (пока еще рядовой), сгорбившись у печки, долго пишет благодарственное письмо. В тексте много ошибок - ну не доучился парень, из детдома, - зато какой стиль и полет души! Внимайте, поэты: 

“Здоров, братва студенты! Кому Салам, тому приветствие в этом ракурсе!.. Хочу сразу поблагодарить вас, пацаны, за ваше внимание; здесь, в этой “грязи” это очень важно, я рассказал бы вам про эти дела,… про работу в этом отрезке земли, относящемуся к нашей Родине...  Да, живем в эпоху зла, и вам, пацаны, защищать интеллект нашей нации, Родины, поэтому головы свои не забивайте ненужным сором. Когда дерево растет, садовник всегда его бережет от сушняка, все это и относится к нашей с вами Родине, так будьте хорошими, любящими свой сад садовниками. Что здесь нам, что вам там придется столкнуться со злом, умейте всегда противостоять этой заразе и не дайте всему дереву засохнуть, а духу у вас на это хватит, я это знаю на 1000 лет вперед…
……А нашим милым дамам хотел бы пожелать: будьте терпимы… наша судьба -“злодейка” испытует нас именно в трудностях, как Господь наш - за нас на крест, неся его на себе, так всем приходится в этом мире делить это бремя, каждому по своей мере, но вы, мои дорогие девушки, не бойтесь… Найдется - Господь вам даст - человек, который в этой жизни поддержит ваше хрупкое тело в этих тяготах нашего бытия, и вам будет хоть немножко легче… В общем, храните любовь, любите свободу, живите надеждой, и не теряйте веры.
 Спасибо вам, мои дорогие, за то, что вы у нас такие есть, и себя не теряйте. Всему вашему коллективу большое спасибо от 664 отряда спецназначения. Быть добру!”

…Народ расслабился от мирных разговоров, от песен. Костя Мосин тоже берет гитару, поет. В паузах нам рассказывают о буднях спецназа. Они - “спецназ-пролетариат”, в отличие от привилегированных “Вымпела” и “Альфы”. На них - не молниеносные спецоперации, а повседневная черновая работа. Группами по 12-15 человек их забрасывают в горы (вертолетом, а чаще пешком); спецназовцы зарываются в землю и тихо сидят, ведя круглосуточное наблюдение вокруг. Обнаружив перемещения духов, тут же передают по радио артнаводчику - и “Грады” или САУ молотят бандитов. Работы у них больше, а снаряжение - приборы ночного видения, прицелы, средства маскировки и связи - постарее и похуже, чем у элитного спецназа. Потому «духи» бывает, их обнаруживают, и парням приходится туго: в высокогорье, на 1500-2200 метров погода часто портится и вертолетам до них не добраться. Приходится выбираться самим, со стычками и перестрелками. “Это что” - распаляется Игорь-ротный, - “Бывает, что мои ребята без жратвы больше недели сидят, - подвезти не могут. Топленым снегом десять дней покормись-ка! А в последний раз вызывали по радио “вертушку” раненого забрать - отказались!  Дескать, нелетная погода. А над нами солнце, как в Африке!! И мы раненого с горы пехом тащили, перли напролом, хорошо, на засаду не нарвались! А когда генералов возить, у них всегда летная погода!!!” Да, а скоро и снег в горах растает  - что бойцы делать будут?
Рассказывают о вражеских снайперах и снайпершах. Потери от них большие, но когда их ловят... Лучше бы им не родиться. Пленных снайперш почти нет - не доживают до штаба, - так солдаты на них злы. И в остальном  “спецназ в плен не сдается и в плен не берет”. Другой Игорь-сержант: “Всегда на выходе в горы - одна граната на поясе, кольцо закреплено на поле бушлата”...
Про зверства духов над нашими пленными все знают, но все же становится немного  не по себе, когда даже высокое начальство говорит: “одного духа оставили для отчетности, а пятерых - того”. Русская армия всегда славилась гуманностью... Да, но не тогда, когда “военнопленные” (то есть задержанные на месте преступления террористы-убийцы) тут же нашим правительством  “освобождаются  по амнистии”, записываются в “чеченское ополчение” (то есть легальную банду), а потом по ночам стреляют нашим же бойцам в затылок. Поэтому какого еще обращения заслуживают эти шакалы-нелюди, опьяневшие от насилия и крови?! Ладно, не будем горячиться, а обратимся к нашему классику-гуманисту.

“Репрессалии, конечно, жестокая вещь, тем более, что в сущности ни к чему не ведут,... но строгость с начальством этих скотов была бы не лишнею. Можно бы прямо объявить, вслух и даже на всю Европу,... что если усмотрятся совершенные зверства, то ближайшие начальники тех турок, которые совершили зверства, в случае взятия их в плен, будут судимы на месте военным судом и подвержены смертной казни расстрелянием. Такой сюрприз... может быть, вразумил бы многих из них. Теперь же этот самый “начальник”, попавшись в плен и видя, как его встречают после зверств его, прямо воображает, что он безмерно выше “поганого русского”. Европейской деликатности нашей и страху нашему перед Европой, поверьте, этот турок никогда не поверит... А потому, “если ты так кланяешься мне”, рассуждает турецкий начальник, “после того как я, может быть, брату твоему родному вчера еще нос отрезать позволил, то, значит, ты и сам чувствуешь себя передо мной низшим, а меня высшим перед собой человеком. Но точно так и должно быть, по воле Аллаха, и нет тут ничего удивительного!” Вот что должен думать про себя пленный турецкий паша, и непременно так думает.”
(Ф.М.Достоеский, “Дневник писателя за 1877 г.”).


..Теперь надо заменить “турка” на “чеченца” или “боевика”, а “пашу” на “полевого командира” - и получится инструкция по обращению с Радуевым и Ко, и наплевать на фарисействующих правозащитников.
Так что “гуманной политике” (что на деле равносильно предательству) наших правителей обязаны мы тем, что Игорь-снайпер глушит в бою из своей СВД всех подряд “аллах-акбаровцев”, не разбирая, кто сдается, кто нет. И еще тем, что вертолетчики просят ни в коем случае не снимать их вместе с номером борта, и тем, что я не называю в статье фамилий бойцов и командиров... 
И почему-то стала понятна злость (хотя это и не злобность) наших бойцов на “мирных чеченцев”, которые по ночам легко превращаются в немирных. И на самом деле здесь по-военному мудрое отношение к проблеме:

“…Более всего и искреннее всего восточный человек уважает превосходящую силу, и только потом у него следует почтение к собственным обычаям, понятие долга, уважение к старшим, культ чести и справедливости. В любой острой ситуации отказ от устрашающей демонстрации силы “противной стороной” рассматривается как однозначное проявление слабости, которой необходимо воспользоваться. Но неожиданный отпор всегда остужает наивного южанина и моментально возвращает его в “уважительное состояние”. (В.Николаев, “Живый в помощи”).

Так что мы сами виноваты - дезориентировали «наивных» кавказцев “демократией”, позволив им выйти из “уважительного состояния” к “старшим братьям”, наесться до отвала “суверенитета”  и опьянеть от безнаказанности, а теперь... Сами же пытаемся загнать джина в бутылку! Только загнать его все же придется, иначе можем потонуть в крови, терроризме и наркотиках.
Кстати, о гуманности и о воспетых европейскими СМИ “зверствах российской военщины”. Конечно, спецназовцы могут пристрелить чеченского мародера на улице города (“по законам военного времени”), покрошить из ЗУ в мелкий винегрет “мирного чичу” вместе с его трактором, если он хамит и не останавливается на предупредительную очередь. “Но когда их пацан-щенок мелкий, - говорит Игорь-снайпер, - еще говорить толком не умеет, а уже с обочины на нас тявкает “Аллах-акбар”,  меня тоже злость берет и шлепнуть его хочется, - я НЕ МОГУ, это ребенок, а  у меня тоже дети есть”... Вот вам и зверства.   

6 марта. “Бортов на Моздок  не будет”.   

Подъем в 6-30. Третья рота живет уже своей жизнью. Ротный тихо распоряжается: наряды, дневальные, дежурные. Потом, когда мы привели себя в порядок, ведет в столовую - такую же палатку, но ближе к воротам. После завтрака мы с Мосиным двигаем в разведбат - узнать, как дела у Л.В. и когда мы возвращаемся назад, в Моздок.  Идем, пробираемся через пластилиновую грязь вусмерть разъезженной дороги. Не колеи, а окопы полного профиля. Разведбат в заброшенном саду -  очень симпатично. Повсюду техника, а также окопчики и траншеи - на случай “непрошенных гостей”. Оказывается, Л.В. на ночь разместили в медбате. Идем на поле, к  аккуратному городку медбата. Медсестры сообщают, что Л.В. уехала с грузом рано утром, отдают нам забытые ею ключи. Идем на Центральный блок управления - узнать насчет обратного вертолета, и вообще – что тут творится.  Выходит подполковник, зам. Цыганенко. “Это вы с Родионовой прилетели? Бортов на Моздок сегодня не будет - духи прорываются, бой идет в 4-х километрах отсюда - слышите? Все вертушки «работают по горам». Попытайтесь узнать на КП внутренних войск или МВД”. Стрельба и разрывы действительно отчетливо слышны, как и гул вертушек. Где искать КП ВВ и МВД? Никто не знает. Топаем домой. Дежурный в штабном фургоне пытается связаться с ними -  в итоге удалось, но бортов тоже не обещают. В палатке наши Игори посмеиваются: “Ничего, побудете с нами пару дней, глядишь, вас к орденам представят”.   Нет уж, мы, как Василий Теркин, «согласны на медаль». Обещали ведь вернуться в Москву... вчера. Пока нечего делать, помогаем бойцу по кличке «Рембо»  отмывать от грязи патроны, пулеметные ленты и заново набивать их. Невысокий щуплый солдатик с белозубой улыбкой получил одиозное прозвище за любовь к подствольному гранатомету. “В бою как начнет из подствольника одну за одной пулять - духи как мыши, врассыпную”. Подходят офицеры из соседней роты, хвалят нас «за трудовой героизм». У Мосина руки чешутся сходить на стрельбище - здесь рядом - и пострелять из ПК. Что мы и делаем, проводивши друзей-спецназовцев на задание. Стрельбище - в естественной лощине, за которой какой-то заводик, за ним – домики  поселка. Три недели назад с этого заводика “баловался” по ночам снайпер, ранил двоих бойцов. К счастью, то был, видимо, не профессионал (их у духов осталось мало), а “мирный чеченец” из поселка. Ну что же, приятное с полезным: пока наши на стрельбище «долбают» из пулеметов и гранатометов в сторону  поселка, «чичи» мирно отлеживаются  в подвалах, а не шастают по крышам со снайперскими винтовками...
Возвращаемся в отряд мимо минного поля на опушке того самого лесочка. Везде замаскированные огневые точки, окопчики, секреты, вкопанный танк - пушка в сторону Урус-Мартана.  Ох, горцы, давайте живите мирно... 
В отряде банный день, все роты моются по очереди. С водой напряженка -  сюда её привозят. Но солдатам хватает, чтобы  “погонять бэтров”. Да жаль что мы в подарки не успели вложить средств от вшей - очень нужная вещь...
Заходим в офицерскую палатку. Замполит Сергей гостеприимно угощает вкусным томатным соком - разведенной томатной пастой. Договариваемся с майором - зам. командира отряда, что если не будет бортов на Моздок, завтра утром они берут нас машиной до Ханкалы, оттуда улететь легче. Дежурный сообщил, что Родионова уже улетела в Моздок каким-то хитрым путем, вместе с генералом Шамановым. Что ж, будем завтра её догонять.
Вечером бойцы приносят нам адреса, письма - кто не успел. Завтра мы покидаем 664-й отряд. Они остаются воевать.


7 марта. “Развалинами Гудермеса удовлетворены”

Ночь прошла беспокойно, но спалось хорошо. В 6-00 оба Игоря опять умчались на задание, не стали нас будить. В 7-00 нас торопят: машины уже ждут. Прощаемся с третьей ротой и со всеми остальными. Голубоглазый Олег из Смоленска дарит мне солдатскую шапку. На площадке у вагончика зам. командира уже проводит построение: “Скорость по головной машине, дистанция - по скорости. Группа прикрытия сидит в кузове у борта, оружие наготове. По машинам!”
Выезжаем из ворот, машины с натугой месят “пластилин”, выбираясь на грунтовку. Двигаемся на север.  Солдаты зовут Чечню «пластилиновой страной»… Они вязнут здесь в прямом смысле - пары обуви хватает от силы на 2 месяца, потом подошва отрывается. Без человеческого ухода земля рвет обувь и не плодоносит. Почему мы завязли в чеченском «пластилине» всей страной, месим его уже почти 10 лет и, скорее всего, будем месить еще? Продолжая аллегорию: “пластилин требует твердости”. Нужно мужество всех нас, сила воли в масштабах всей страны, чтобы довести эту войну до конца, до победы, а не до позора.
 
“Подло и стыдно начинать войну так себе, с ветру, без крайней необходимости... Но еще ужаснее, когда народ, доведя до конца это страшное дело, остается неудовлетворенным, когда у его правителей не хватает духу воспользоваться всеми результатами. Нечего в этом случае задаваться великодушием к побежденному. Это великодушие за чужой счет, за это великодушие... народ расплачивается сотнями тысяч жертв, экономическими и иными кризисами. Раз начав войну, нечего уже толковать о гуманности... Нерешительные люди не должны надевать на себя военного мундира... Никто не может быть так жесток, как вредны и жестоки по результатам своих действий сантиментальные люди. Человек, любящий своих ближних, человек, ненавидящий войну, должен добить врага, чтобы вслед за одной войной тотчас же не началась другая.”  (генерал М.Д.Скобелев).

...Наша маленькая колонна пылит по дороге. Проехали Урус-Мартан - городок практически не поврежден. А вот следующий - Ахал-Юрт - слегка «раздолбан». Вообще-то у чеченцев хорошие, добротные дома из импортного кирпича - их не так просто разрушить. Сорванный взрывной волной шифер с крыши восстановить достаточно несложно – и, общем, можно жить, хотя бы летом. Пыль, тряска. Все мы - люди, одежда, оружие - покрываемся слоем порошкообразного пластилина, быстро образующего питательную грязевую маску на лицах. “Зато по такой пыли чичи хрен в нас прицелятся из гранатомета” - рассуждаем с ребятами из группы прикрытия, посматривающими в обе стороны от дороги (один из них с пулеметом). Кое-где на обочинах дороги видны местные жители, выглядящие особенно мирно под стволами АК и ПК.  Иногда кажется, что среди женщин попадаются  русские, но наверное это только кажется. Довольно часто - каждые 10-12 минут - встречаются блок-посты. Там досматривают снующие туда-сюда по дороге иномарки и ”Волги” “нищих мирных чеченцев”…
На въезде в Грозный колонна останавливается. Огромная бетонная стелла с красными буквами ”Грозный” изрешечена пулями -  наши войска так “отмечались”, проезжая. Делаем фото на память всей группой. Опять по машинам, едем дальше. Ханкала уже близко. Вспомнилось - бойцы рассказывали, что видели в Гудермесе огромную надпись на каменном заборе: “Развалинами Гудермеса удовлетворены. 245-й мотострелковый полк”. Разглядывая руины домов на окраинах Грозного (которых не так уж много - 50-70% площади пригодно для жилья, а без удобств, кстати, люди и в мирном Батуми живут), подметил у солдатиков легкую ухмылку, однако все же не злорадство. Ну вот, например, какая-то “хрущоба”: дыра в 3 этажа от снаряда, поменьше - от гранатометов, выбоины от крупнокалиберных пуль. Прямо учебное пособие для курсов молодого бойца. Что же, армия не зря зарплату получает. И не надо фарисейства: не будут наши ребята стенать по поводу стрелявших по ним «духов», погребенных под развалинами, и мирных чеченцев, дрожащих в подвалах. Более того, как ни парадоксально, все это может, даже, и нужно... Все же они – азиаты, с дикарским восточным менталитетом, не изменившимся с феодальных времен. Мы – европейцы, воспитанные в христианской культуре. Мы, конечно, можем прибегать к насилию, защищая от бандитов наших женщин, стариков, детей. Но должны, тем не менее, доказывать его необходимость – иначе мы уподобимся нашим нехристианским противникам. В этом полезно поучиться у генерала Скобелева – героя русско-турецкой войны 1877-78 гг., присоединившего к России, назло проискам Англии, земли Закаспия.

“Согласно азиатским, в том числе и среднеазиатским представлениям о войне, победа, даже по европейским понятиям полная и убедительная, не была победой, если за ней не следовала та или иная форма насилия над побежденным. Лишь насилие превращало ее в полную победу... Это восточное мышление, складывавшееся и утверждавшееся веками, заставляло турок, текинцев и других восточных воинов пытать и обезглавливать раненых и пленных.
...Современникам  был непонятен его [Скобелева] приказ о предоставлении взятой штурмом Геок-Тепе в трехдневное пользование войск, то есть на разграбление... Скобелев ответил: “Если бы я не разрешил разграбления Геок-Тепе, то азиаты не считали бы себя побежденными. Разрушение и разграбление должны сопровождать победу, иначе они не будут считать ее победою.”
Не прими Скобелев своего решения, текинцы восприняли бы это как слабость... Они рассуждали бы: «Все-таки он не смог побить нас по-настоящему. Значит, Аллах еще не оставил нас, мы еще поборемся». Сопротивление продолжилось бы, приняв, скорее всего, очаговый [= партизанский - НК] характер, война затянулась бы. После же выполнения приказа Скобелева рассуждение было уже другим: «Значит, так хочет Аллах. Надо покориться. Скобелевым руководила не жестокость, а необходимость, которая действительно положила конец массовому сопротивлению и имела, как это ни парадоксально, гуманные последствия.”
(В.Н.Массальский, “Скобелев”). 

Вот так. А мы - “права человека, гуманитарная катастрофа, Совет Европы”. Европа нашу Северокавказскую проблему не понимает (или делает вид, что не понимает) и помогать расхлебывать кашу не собирается. Ну и зачем тогда на нее оглядываться? Может, лучше нашим газетчикам-телевизионщикам мозги прочистить, чтобы перестали  своих же грязью поливать?

7 марта. Завершение авантюры.

Под Ханкалой - наша 40-тысячная группировка. Машины проезжают через КПП - военный городок, можно сказать, зарыт в землю. Окопы, траншеи, техника в капонирах, маскировочные сетки на палатках. Слева - железнодорожный состав, там обитают иностранные корреспонденты. Останавливаемся, майор командует: “Держимся  справа от машин, слева тут снайпер постреливал”. Опять такой-растакой “мирный чеченец”. Прощаемся с бойцами - последний обмен адресами, просьбы выслать фото... Идем на КП авиации. Майор наш просит: “Отправьте этих ребят на Моздок, они нам гуманитарный груз привезли”. “Да отправим, какие дела!” Правда, ушлые летуны тут же выпросили у майора ручную гранату. «Духов», что ли, бомбить?
У палатки дежурного встречаем нашего Леонид Петровича. Он «кукует» здесь  вторые сутки, ждет «борта» (который задержан из-за того, что один из главных генералов должен полететь на нем в Моздок). Ругает ханкалинскую столовку. Ну так что же, не курорт... С нами ему везет больше: через час наш борт уже на полосе. Тоже Ми-26, “корова”, только что выгрузившая “груз 200”. Война все время напоминает о себе...  Влезаем большой толпой (человек 150), наша троица быстро занимает скамейки - неповоротливые будут сидеть на полу - извините, ребята!..
За 40 минут полета успеваем обменяться впечатлениями. Балясников рад, что наша авантюра в итоге удалась. Пардон, нам еще до Москвы бы долететь... Это конечно, наглость - 5 дней летать и ездить по стране на халяву, за счет Министерства обороны безо всяких документов, ну так мы же по делу...
Знакомое летное поле Моздока. На стоянке “сушек” - оживление, подвешивают ракеты, заправляют... В горах сейчас жарко. Идем в полк, Толь Толич радушно встречает в своем управлении. Вроде все в порядке - скоро будет почтовый борт на Москву.
А пока мы с Мосиным пылим в представительство Кошмана звонить домой. КПП, часовые в касках: ”Куда, кто такие?”. Мы уже шпарим без запинки, с нужной интонацией: “Сопровождающие гуманитарного груза... вернулись из расположения отряда из зоны боевых действий... нужно позвонить в Москву о выполнении боевой задачи”…  “Документы есть?”  У Мосина паспорт с собой, мне лень возвращаться в полк. Вытаскиваю свою биофаковскую «ксиву». Пропускают. Такой же пост внутри - то же самое заклинание. Пускают уже без документов. В пресс-центре молодой прапорщик встречает и вовсе приветливо “Проходите, ребята, садитесь, вот московский телефон.” Во сервис! Группа чешских тележурналистов в углу с уважением взирает на наши пыльные физиономии. Их ламинированные аккредитационные карточки лежат на столе. Оформляли, видать, в Москве, в Министерстве обороны. Вот люди ерундой занимаются...
Порядок - близкие люди с этой минуты знают, что мы живы-здоровы и очень ждут. Напоследок не отказали себе в удовольствии “поучить жизни” этих телечудиков. “Короче, ребята, в русской армии у вас врагов нет. Поэтому верьте тому, что вам говорят.  Если “туда нельзя”, - значит там либо мины, либо снайпер шарится, либо грязь по уши, но никак не скрытая от вас сенсация. Ночью лучше бы вам не шастать по окрестностям - первый же секрет окликнет и положит мордой в грязь - это совсем не интересно”. Кивают, улыбаются. Заинтересованно спрашивают: “Как настроение российских солдат?” - “Все как надо, больше чем боевое”. На вид неплохие «чудики», только что они потом по своему ТВ покажут?
Теперь топаем к летчикам. Нашего бородатого майора из ПСС нет - он на боевом задании. Жаль. Зато у нас есть талончики на обед в летную столовую - замполит Серега подарил. Обед у летчиков шикарный, плюс официантки, плюс сервис, и все такое... Приятно, что традиция особого уважения к труду «летунов» у нас сохранилась...
Наш борт из Москвы садится в 13-30, через час мы уже на поле - ждем команды на погрузку.  На сей раз летим культурно, на Ил-62, который привез ещё одну  толпу чешских телевизионщиков. Пока проверяют списки, наблюдаем, как мимо нас выруливают на взлет и с ревом уносятся ввысь “Сушки”, пара за парой. «Духи» не подумали, когда полезли на прорыв в такую идеально летную погоду: прозрачный воздух, никакого тумана, все горы отчетливо видны.
Леонид Петрович становится участником нашей авантюры: чтобы было меньше вопросов, вписывает нас в полетный лист и показывает проверяющему вместе с письмом из Министерства обороны: “Сопровождающие гуманитарного груза... столько-то человек... провезти бесплатно”. Кто-то из его команды обратно не летит, мы на их месте (и «никакого мошенства»).
У трапа мрачный ФСБшник “прозванивает” миноискателем солдат, у офицеров изымают на время  полета оружие (чтоб от радости не перепились и пальбу не подняли? Или чтобы самолет в Турцию не угнали?). У меня отбирают осветительную ракету и разряженные патроны разных калибров - практически все мои сувениры (то-то бы они порадовались гранате Ф-1, если бы Павел успел мне ее “сварганить”). Эх, если бы эти деятели так же тщательно “шмонали” мирных чеченцев, начиная желательно с 1991 года...
У самолета встречаемся  с Л.В. - ее подвезли сюда МВДэшники. Наконец собрались все вместе. Усаживаемся в носовом “офицерском” салоне, в журналистком “купе” - за столиком. Экипаж “радует” новостью - в Москве снег, метель, боковой ветер 15 м/с, - борт не принимают.  Сидим, ждем. Все же легче - не надо за грузом смотреть. Периодически доносится гул моторов со стороны взлетки – возвращаются с задания отработавшие по горам “грачи”. Л.В. рассказывает о своем путешествии в Аргунское ущелье. Говорит, что солдатикам там ох как трудно, но держатся они молодцом. Однажды, когда  они пили чай с бойцами в домике, духовский снаряд влетел в окно, просвистел перед лицами и унесся в другое - бойцы только пыль стряхнули и продолжили чаепитие. Такое случается даже в относительно спокойных местах...
Начинает темнеть, народ  вокруг дремлет, в том числе и гвардии студент Константин  Мосин. Сколько можно спать? Перебираю свои записи; все эти пять дней опять ярко прокручиваются в памяти. Прощай, “Пластилиновая страна”, мы тебя покидаем. Возвращаемся домой, к своим делам, к своей суете... Остаются  парни и мужики в камуфляже - в который раз расплачиваться за наши старые грехи. Что будет с этой землей после победы?  Все по старому, все по новой? Восстановим всё для «мирных чеченцев», прощения попросим, сопли им вытрем и деликатно уйдем?   

Размышления

…На равнинной части нынешней Чечни жили казаки и русские немцы-колонисты, создавшие совершенную ирригационную систему для земледелия. После семнадцатого года “контрреволюционные элементы”  были удалены, а угнетаемые горцы переселены (с немалыми усилиями) на равнину. Система орошения начала стремительно приходить в упадок, почвы - засоляться. Сейчас из-за сильного засоления 20% прекрасных черноземов равнинной Чечни (исконно русских земель) стали малопригодны для сельского хозяйства. Интересно, кто-нибудь подсчитывал эти потери?
Передо мной  лежит свежий номер “Красной звезды”  со статьей про чеченскую нефть. За последние годы, благодаря беспрецедентному грабежу нефтяных месторождений «мирными чеченцами», на территории “свободной Ичкерии” произошло ужасающее загрязнение почв, подпочвенных вод и водоемов варварски вырабатываемыми нефтепродуктами. 15000 «пиратских»  мини-заводов, отгоняя лишь легкие фракции из сырой нефти, сливали тяжелые компоненты (мазут) куда попало. Теперь это “черное золото”, проникнув в водоносные слои, вытесняется грунтовыми водами наверх, постепенно пропитывая верхние слои почвы и  превращая их в мазутно-грязевую массу. Углеводороды, в том числе толуол, бензол и другие попадают в бассейны рек Сунжи и Терека а оттуда – в Каспий. Еще несколько лет такой “независимости”, и мы лишились бы запасов осетровых (кстати, и Азербайджан тоже) и получили бы зону глобального экологического бедствия на огромной территории у предгорий Кавказа. Подсчитывал ли кто-нибудь из проливающих крокодиловы слезы по поводу “порушенных чеченских городов” эти наши потери?!
 Так обращаться со “своей” землей, как это делают чеченцы, могут никак не хозяева, но только  оккупанты. А значит, они заслуживают и соотвествующего  отношения : бандитам - пуля (или на Колыме лет дцать елки косить), остальным - плетка  и прямое правление президента России, со всеми последствиями... Чеченский «пластилин» надо давить до конца, раскатать его в лепешку танковыми гусеницами, если больше нечем! И это отнюдь на “война с целым народом”, или “геноцид чеченского народа” (тогда уж надо вспомнить о геноциде 300000 русского народа, живших в Чечне до 1991 г.), а реалистичная национальная политика с учетом восточного менталитета, о чём было сказано выше. Нам нечего бояться решительных и жестких действий по всем этим причинам, к тому же, как это не парадоксально:


“Война развивает братолюбие и соединяет народы,.. заставляя их взаимно уважать друг друга… Война менее обозляет, чем мир.” (Ф.М.Достоевский. Дневник писателя за 1976 г.)

Окончательного уважения мы заслужим, когда “горцы” осознают, что мы на Северном Кавказе ДОМА, и что мы НАВСЕГДА. А потом мы сможем уже решать и экономические проблемы, вместе с ними, “по-братски”.

“,,,На чем сейчас держится чеченская пропаганда?.. На том, что русские все равно уйдут… После Хасавьюрта мы создали самый крупный военно-пропагандистский ресурс для чеченцев, теперь мы своей кровью демонтируем его. Поэтому всякие действия, которые внушают сомнения - это новая кровь.
Самая простая с технологической точки зрения - это проблема чеченская, но она самая главная. Нельзя решить проблемы экономической коньюктуры, правового поля, благоприятствования инвесторам, не решив эту проблему. Победа в чеченской войне - это главная проблема экономических реформ в Росии.” (Политкомментатор М.Леонтьев, “ТД” №38, 2000 г.).

Возвращение

         …После взлета наш Ил немедленно гасит огни - светомаскировка, это вам не Шереметьево - и ложится курсом на север. На темной земле поначалу видны огоньки городков, потом мутная мгла их понемногу закрывает, заволакивает, оставляя все в прошлом.  На иллюминаторах - смазанные струи дождя. Дома плохая погода...
Обмен впечатлениями затихает. С нами знакомится журналист Саша из Калининграда - толстый добродушный дядька. Что-то рассказывает, но разговор не клеится. Каюсь, - недолюбливаю журналистов…
Несмотря на снег и ветер, летуны филигранно притирают наш лайнер к полосе, рулят на знакомую стоянку. Все, приехали? “Внимание! На аэродроме находится Министр обороны. Пока он не уедет, приказано вас из самолета не выпускать” - это командир корабля. Ну…!!! Ладно, сегодня мы с Мосиным подчиняемся Министерству обороны, хоть и гражданские... Наконец, вылезаем, ежась на неласковом мартовском ветерке. Вспомнил историю, как недели 3-4 назад здесь, на Чкаловском аэродроме по собственной глупости погиб оператор с НТВ. Нализавшись  на радостях от возвращения из Чечни домой, доблестные телевизионщики выкатились на поле и спьяну забрели на взлетную полосу, в аккурат под садившийся самолет. Одного - насмерть, второй чудом остался жив.  Вот тебе и “дома”…
Вместе с нашими благодетелями - Любовь Васильевной и Леонид Петровичем - бредем через летное поле, к КПП. Их встречают. Благодарим еще раз, прощаемся. Через 10 минут Костя ловит на шоссе попутку, и мужик нас за так (!) подбрасывает до “Щелковской”. Ну, кажется, авантюра заканчивается без потерь, слава Богу!
…В поезде метро, среди праздничных гуляк и хорошо одетых девушек (какие все красивые! и с цветами!.. елки, завтра же 8 Марта…), плюхнувшись с Мосиным на скамейку, закрываю глаза. В ушах устойчивый свист – налетались за день… «Духи» лезут на Урус-Мартан, - ребята сказали, что прорвался почти десяток. Значит, наш спецназ сегодня вычесывает этих “вшей”… Ротный с утра отдал приказ, что часть отряда идет в горы - на подмену…
Стоп, спокойно. Я  же дома, в Москве. Тогда отчего   душа тянется туда, на юг, как журавель осенью? Потому что там хорошие ребята и свежий воздух, я же сказал... А здесь завтра с утра - не только дружеские приветствия и поцелуи, но и непонимание, раздражение, удивленно-укоризненные взгляды (“Зачем это тебе?!”), вплоть до презрения и хамских ухмылок отдельных “отморозков”. Терпеливо объяснять, убеждать, горячиться, отстаивать, воевать с вязким вонючим пластилином, налепленным на души людей лживыми ТВ и газетами - вот она, мирная жизнь... Везде этот невидимый “пластилин”. Залепляет глаза - и люди не видят. Забивает уши - и люди глохнут. Затекает в мозги - и люди не помнят себя, твердят заученные с экранов телевизора чужие лукавые мысли.
Там - хорошие ребята и чистый здоровый воздух. Здесь - спертая атмосфера палаты для тяжелобольных. Дай Бог отыскать на пути побольше надежных  островков твердого духа и не оступиться, не рухнуть в черную липкую грязь лжи и малодушия, грозящую превратить  в “пластилиновую страну” всё наше Отечество.

К.В.Н.,
биофак МГУ им. М.В.Ломоносова

     Чкаловский – Моздок – Урус-Мартан – Ханкала – Моздок – Москва
   Март 2000 г.


© Copyright: Костя-Моряк, 2002
Свидетельство о публикации №2202230034
Список читателей / Версия для печати / Разместить анонс / Редактировать / Удалить
 
___________________________