Как я научилась стрелять

Не знаю, откуда  это взялось, но с самого начала своей репортерской  жизни, я была свято убеждена, что для  полноценного профессионального журналиста,  просто хорошо писать недостаточно – не менее важно научиться плавать, стрелять и водить машину.

Проще всего было научиться плавать. Один летний сезон у воды, когда я с завидным упорством старалась утонуть, вываливая себя с мостков все дальше и дальше от берега, подарил мне это умение.

Научиться стрелять оказалось сложнее. Тем более,  неожиданно выяснилось,  что тир совершенно не подходит для этих целей - не тот уровень адреналина, и, следовательно,  не того качества навык. Поэтому частенько, как только рядом со мной оказывался человек с табельным оружием, я начинала склонять его к мысли, что надо обязательно где-нибудь пострелять. Всегда находилась пара-тройка патронов, не учтенных в ведомостях.  И человек – герой моего очередного очерка или репортажа – неизбежно соглашался преподать мне урок стрельбы.

Самые большие надежды я возлагала на сурового опера по имени Матвей. Мы частенько с ним вместе работали – он ловил жуликов, а я им искренне восхищалась на страницах нашего весьма популярного издания.Запомнился один урок.  Мне тогда показалось, что в этот день я продвинулась в теории ровно настолько, насколько отодвинулась в практике.

Сидеть в ночной засаде во Дворце пионеров собирались, как на пикник. Заранее обговаривая, кому и сколько бутербродов мне нужно приготовить и взять с собой… 
Этот Дворец и правда был Дворцом – бывшей резиденцией знаменитейшей на Урале купеческой фамилии.  Его окружали легенды  и сплетни.  Говорили, что отсюда начинались таинственные подземелья, клубком скрутившиеся под ногами  нашего  большого города,  что здесь в подвалах  замурованы жертвы сталинского режима, что и сокровища там есть, и привидения …
Но нас интересовали люди, которые должны были зайти сюда ночью, чтобы выкрасть видео и аудиоаппаратуру, недавно доставшуюся  детям от  какого-то очередного кандидата в депутаты. Новость о кандидатской щедрости  обрадовала всех горожан, но, как выяснилось, самый горячий отклик она нашла в сердцах у жуликов. А какой-то добрый, не чуждый корысти человек,  донес  его  до чуткого уха Матвея.

Во дворец пробирались за полночь тайными тропами - по одному, по двое, чтоб «не спугнуть». Потом долго бродили по кабинетам и залам, пока  молодые оперативники, ученики Матвея тосковали  в засаде.  Время шло, но никто и не думал покушаться на общественное достояние.   

Оперское чутье подсказало Матвею, что уже никто не придет, и таким образом настала пора для наших тренировок. Залезли на чердак и там  устроили стрельбище. Матвей поставил красную банку из под колы на перевернутый ящик  и выстрелил.  Жуткий грохот прокатился по крышам…

- Подожди… Вдруг услышат! Сейчас по рации как сообщат о стрельбе…- Мы немного посидели, подождали, но нет, никто из граждан не спешил набрать 02. - Стреляем. Давай  теперь ты!

Следуя всем инструкциям Матвея, я  прицеливалась целую вечность, не напрягая указательный палец… Толку никакого – пуля улетела в неизведанном направлении, а наглая банка, как и прежде,  цинично поблескивала надписью «coca-cola». Матвей расстроился, посмотрел на меня, как на инфузорию в туфельках  и произнес  очень важную фразу.

- Целиться нужно сердцем! Ты поняла? Сердцем. – И он, как мне показалась, вообще не целясь, прострелил банку.  – Вот так! Ты кого-нибудь ненавидишь? Ты – ЛИЧНО – кого-нибудь ненавидишь?

- Ну, преступников, убийц всяких.

- Это фигня. Разве это ненависть? Пока не научишься по-настоящему ненавидеть, и стрелять не научишься!

Я, конечно, расстроилась, что высот профессионализма мне никогда не достигнуть. Но и обрадовалась, что нет во мне этих ужасных чувств, безошибочно отправляющих пулю в цель.  Тренировки как-то сами собой прекратились:  Матвей больше не интересовался тупой ученицей. 

В редакции  мне в подмастерья выдали толковую девчонку  Раду Колдун. Шустрая, внешне напоминающая цыганку.  Она писала великолепно. Мы не могли  нарадоваться, что нашли такого ценного сотрудника. Но, как выяснилось впоследствии, она всего лишь передирала приглянувшиеся ей материалы из разнообразных газет и журналов.  Врунья была неисправимая. Плагиат открылся, и Рада уволилась.Но незадолго до разоблачения, она как-то в курилке поведала мне историю из своей бурной семейной жизни.  Ее муж – охранник какого-то казино - исчез из родного дома, вернее, из общежития, как говорят, при невыясненных обстоятельствах. Она, тщетно прождав его какое-то время, для успокоения нервов решила навести в жилище идеальный порядок и случайно обнаружила в плательном шкафу зашитый в подушку самый настоящий пистолет Макарова. Муж  все не возвращался, а пистолет все лежал в шкафу. Что делать? Я, конечно,  тогда посоветовала ей ничего не делать. Постаралась убедить ее, что пусть уж  лежит там, где лежит. Не надо будить лихо, пока оно тихо.  Или,  как там в пословице?

Мечты о том, чтобы научиться хорошо стрелять почти растаяли, когда  в одночасье моя безбедная и красивая жизнь стала бедной и некрасивой, разбившись о черное предательство ближайшей подруги. Теперь она жила в моем доме, спала с моим мужем и любила открывать ему глаза на мой моральный облик,  пользуясь тем безграничным доверием, которое она у меня когда-то вызывала. Это помогало мужу избавиться от комплексов,  а подруге они, похоже, и вовсе были не свойственны.

Вот тут-то я и поняла, что значит ненавидеть. Мне остро захотелось ее убить. Настолько остро, что никаких других мыслей в моей голове просто не осталось. Я вспомнила про Раду,  ее волшебную подушку,  и помчалась  в общежитие. Хоть бы не соврала! Рада, к моему неописуемому восторгу никуда из общежития не делась. И, что самое важное,  никуда не делась и подушка! Рада как-то подозрительно легко согласилась с ней расстаться, не выдвигая никаких условий…

Эта подушка стала для меня самым большим подарком судьбы и самым большим сокровищем.  Я отправилась  домой. Осторожно вскрыла наволочку, не давая разлететься пуху,  достала завернутый в промасленную бумагу пистолет, развернула его,  и дрожащими руками вынула из рукоятки  обойму. Оказалось, в ней было пять патронов.  Тогда я  засунула  пистолет  в карман шубы и, словно куда-то опаздывала,  заторопилась в ближайший сосновничек,  благо, он располагается недалеко от дома.

По дороге купила бутылку кока-колы, в банках не было. Долго искала укромное место, казалось,  ото всюду за мной следят ненужные свидетели.  И вот, наконец, какой-то обгоревший сарай и рядом пень. На нем, похоже, совсем  недавно  что-то рубили.  Поставила бутылку. Отошла на десять  метров. Заслала патрон в патронник, сняла с предохранителя... Попробовала «прицелиться сердцем». Оглушительно грянул выстрел.  Пуля вошла в пень. Плохо. Вторая попытка. Представила себе подругу .  Как она, лежа без штанов под одним одеялом с моим мужем, игриво улыбаясь,  выдает все самые сокровенные тайны, которые я ей когда-то доверила … Попала!  Как же рванула кола из бутылки! Как будто ее там было сто литров!  Сладкие капли упали на мое лицо, и, слизывая их с губ,  я  обнаружила, что у них солоноватый привкус.  Даже и не заметила,  что плачу.

Как самого родного друга, прижала пистолет к сердцу, и пошла домой, чувствуя с каждым шагом, как легчает на душе, как меняются вокруг  краски, как запахи и звуки начинают заглушать шум крови в моих ушах.

Дома я едва нашла в себе силы разуться, и прямо в шубе рухнула спать.  Не выпуская пистолет из рук, и радуясь, что научилась стрелять.

На следующий день, тщательно стерев отпечатки своих пальцев,  я вернула пистолет в подушку, аккуратно зашив ее черными  нитками, как и было. Отнесла подушку Раде. По моему довольному лицу она могла решить, что приговор приведен в исполнение.

А я записалась на курсы вождения автомобиля.