Сгоревший рассказ

СГОРЕВШИЙ РАССКАЗ
Рукописи, как известно, не горят. Кто сказал, Семен не помнил, но был согласен с высказыванием до некоторого времени.
После развала Союза Семен руководил рекламным агентством в областной московской газете. Ему, бывшему партийцу, должность была по плечу. Можно сказать, даже маловата. Он легко мог бы руководить и всей газетой, но ей руководил его однокашник Олежка Захарчук, любимец всего курса. Руководил вполне достойно. Нос не задирал, людей уважал. Причем, порой уважал даже сильнее, чем они того заслуживали — чтобы доказать свою демократичность, мог выпить  и с курьером. И выпивал. Семен свое дело освоил быстро. Девушки принимали текущие заказы на рекламу, встречали и провожали посетителей. Словом, внешне был обычный редакционный отдел, который занимался сбором рекламы. И состав был вполне обычным. Компьютерщик Вадим  да пять девушек.
Одна из девушек Ирина Медведева была постарше остальных, потому что у нее уже был сынишка лет двенадцати и муж, который с ней не жил. Разойдясь с ним, Ирина тут же вернула себе девичью фамилию, прокомментировав это так: «Лучше быть одинокой Медведевой, чем замужней Запердайло».
И таких шуток у нее было немало. Ирина была великолепным рассказчиком. Один такой рассказ Семен записал сразу после застолья, и получилась прекрасная немного печальная новелла на две или три странички. Беда была в том, что рассказ был записан на компьютер, а компьютер через какое-то время вышел из строя. Восстанавливать жесткие диски тогда еще умели не многие, в общем, постоял-постоял компьютер в комнате и был благополучно выброшен на свалку. Вместе с рассказом.
Семен горевал не сильно, потому что никогда своих рассказов не печатал, не собирался публиковать и этот. Но прошло какое-то время, и ему стало жалко потерянного рассказа. Да что мне мешает снова написать его, подумал он. В воскресенье сяду и напишу его заново. В конце-концов, я же помню о чем он был. Так, а собственно о чем?
Семен начал вспоминать, как это было тогда.
...У Ирины был день рождения, и она была в центре внимания. В другие дни, правда, она тоже была в центре внимания. Но тут она была в этом самом центре на законном основании и была в ударе. Она рассказывала о своем бывшем муже и свекрови, рассказывала свежайшие анекдоты, иронизировала над коллегами-журналистами.
- Варламов подходит ко мне и говорит: «Ирина, а вы что сегодня вечером делаете?» Я говорю: «А что это вы спрашиваете? Хотите меня позвать в отдел портвейну попить?» Не, ну это же надо. Пьянь беспробудная, и туда же, «что вы сегодня делать будете».
- А почему «туда же»? Кто-то еще интересовался?
- Семен Петрович, неужели вы думаете, что за мной некому поухаживать?
- Я конечно так не думаю. Но почему Варламов хуже других? Остальные журналисты ведь тоже портвейн пьют.
- Вы, наверное, еще не знаете, какую он чучу снова отчебучил? - Немного не по теме продолжила она.
- Не знаю.
- О это же классическая история. Варламов на прошлой неделе гудел как паровоз. И с ним гудела вся редакция. Я поднимаюсь на этаж, там ни одного трезвого журналиста. Спрашиваю: «Что отмечаем?» Говорят: «Варламов празднует творческий юбилей». Говорю: «Он же молодой. Какой у него может быть юбилей?» Вы не поверите, говорят: «Отмечает 15 лет работы журналистом.» Я чуть не упала там на месте.
- Да ладно, Ирина. Юбилей и юбилей. Он же бывший телевизионщик, артист. Он ведь не может без публики. К тому же он говорит, что он голубой.
- Да трепло он, а не голубой. Вы знаете историю с Джо Досеном?
- Нет. А что за история?
- В Москву должен был приехать французский певец Джо Досен, и Варламов вызвался сделать с ним интервью. Принес кусок на целую полосу, сдал. Выходит огромное интервью. Варламова поздравляют, как же, взял интервью у самого Джо Досена. Не каждый ведь может. И тут звонки в редакцию. «Чего вы пишете? Какие гастроли? Он же отменил поездку». То есть певец даже в Москву не приехал, а Варламов у него умудрился интервью взять.
- …
- Во давайте я расскажу вам, как я вчера домой ехала. Еду в свой Пушкин на электричке. Народу, как всегда, столько, что все стоят, как сайра в банке. Невозможно не только почитать что-то, но и даже руку из кармана вытащить. В общем, стою я таким образом и думаю, а может и не думаю. Стою и стою и вдруг чувствую, что соседний мужик меня по бедру гладит. Мужик такой старый, противный. Я как заору. «Как вам не стыдно? Взрослый человек, а так себя ведете». И тут же думаю, а что, мне надо было, чтобы меня по ноге ребенок гладил. От того, что сказала глупость, я еще больше разозлилась и снова давай орать: «Маньяк какой-то. Стоит себе девушка, никого не трогает, и вот те на». Мужик смутился, начал отодвигаться от меня. Я уже начала сомневаться, он ли гладил меня по ноге. Но тут молодой парень подвыпивший давай на мужика напирать:
- Ты что делаешь? Чего ты к бедной девушке пристаешь? Сейчас я научу тебя культуре поведения.
Мне конечно за «бедную» обидно. Но по сути-он прав. Не скажешь же, что я богатая, в электричке трясусь.  Вот, думаю, еще драки из-за меня не хватало. А что делать, не знаю. В общем, стою, как дура. Но это еще не все. Выхожу на своей остановке, а мужик этот тоже выходит и идет в мою  сторону. Думаю, доорала, дура, сейчас пристукнет в темном уголке. Но потом смотрю, свернул в сторону.
Все смеялись до упаду, а потом как-то стало грустно. Жила Ирина одна, по сути была светлым человеком, которой почему-то в жизни не очень повезло. Ее было немного жаль. Потому что прошел еще один год, а она по-прежнему ждала своего принца, который все не приезжал и не приезжал.   
  Семен поставил точку. Он помнил, что примерно так было написано в прошлый раз. Казалось бы можно было радоваться, что рассказ восстановлен. Но ему захотелось узнать, как сложилась судьба Ирины, ведь со времени того дня рождения прошло добрых десять-двенадцать лет. Давно уже не было главного редактора Олежки, который умер от разрыва сердца. Девушки отдела повыходили замуж и растили детей и воспитывали мужей. Семен стал продавать медтехнику и разбогател.
Он поискал в записной книжке телефон Ирины и набрал номер. Но никто не ответил. Он положил трубку на камин и ушел на кухню. Вдруг зазвонил звонок.
- Здравствуйте, вы звонили сейчас.
- Да, звонил. Здравствуй, Ирина. Это...
- Узнала-узнала,- радостно защебетали на том конце «провода». - Узнала Вас, Семен Петрович. Как я рада вас слышать. Как вы? Где вы? Сколько лет, сколько зим. Как ваши девочки? Нарожали вам, наверное, внуков.
- Слава Богу, Ирина, все нормально. Я тоже очень рад вас слышать. Внуки действительно есть. Старшему внуку десять лет, младшей внучке восемь. Это у Кати. А у Маши пока детей нет. Ей 26. Вы-то как, Ирина? Где вы? Как ваш сын? Сделал вас бабушкой?
- Я очень больна, Семен Петрович. Шесть лет назад мне сделали операцию на онкологию. А теперь выяснилось, что не все вырезали. И теперь это все снова дает о себе знать. Меня облучают. После облучения я хожу как мертвая.
- Мне говорили, что у вас проблема. - В таком месте всегда не знаешь, что сказать. - Я так рад... Фу ты как глупо. Я рад вас слышать. Рад тому, что вы в таком бодром настроении.
- Сынок подарил мне двоих внуков. Внуков воспитывают по принципу «ничего не запрещать». Я боялась, что они будут разбалованными, а они очень хорошие ребята. И вероятно потому, что не боятся наказаний, очень правдивые. Я такая счастливая. Вот только болезнь мешает.
- А вы в храм ходите, Ирина?
- Не очень часто, но хожу. Вы, наверное, хотели спросить, верю ли я в Бога?
- В общем, да.
- Знаете, Семен Петрович, в окопах атеистов не бывает.
- Как вы это здорово сказали.
- Это не я, это Бисмарк сказал. А доктор наш, знаете, как говорит? Он говорит «Мы вас не лечим. Мы продлеваем вам жизнь». Представляете, какой цинизм. Я когда в палате рассказала, выяснилось, что и остальным он это говорил... А  деньги между прочим берет не малые...
 Как я рада вашему звонку, Семен Петрович. Вы даже себе представить не можете. Я ведь немножко любила вас тогда.
- Я вас тоже, Ирина.
- Вы ведь ходите в храм, Семен Петрович. Вы — светлый человек. Помолитесь за меня. Мне почему-то кажется, что по вашей молитве я поправлюсь.
- Ирина, вы обязательно поправитесь, потому что уже в это воскресенье за вас будут молиться настоятель нашего храма игумен о. Иннокентий, иеромонах о. Амвросий и другие наши священники. А вы приезжайте в наш храм. Вам очень понравится у нас.
- Послезавтра у меня будет облучение. Потом я дней десять буду отходить. А как только мне станет легче, обязательно приеду... Вы меня не узнаете, Семен Петрович. Я так постарела. Еще два года назад была ничего, а за эти два года так сдала.
- Я тоже здорово полысел, - сказал Семен и застыдился. «И чего было глупость говорить? Тут человек страшно болен, а он, видите,  лысоватым стал.»
- Не может быть. Не могу себе этого представить.
- Увидите, представите.
Семен положил трубку. В глазах стояли слезы. Ему так было жалко Ирину. Вечером он долго читал молитву об исцелении и очень надеялся, что все будет хорошо.
Как и обещал, Семен попросил священников помолиться об Ирине. Потом наступило лето, и Семен уехал в отпуск. Потом все собирался позвонить, но не было подходящего времени. Так бывает. То поздно, то рано, то еще что-нибудь. Семен не звонил, но молился о здравии Ирины каждый день и каждый вечер. Наконец откладывать было уже некуда, и Семен набрал номер Ирины.
- Абонент не доступен. Перезвоните позднее.
Потом звонил еще и еще, но ответ был прежний «Абонент не доступен.»
Семен нашел рабочий телефон Ирины. Уж там-то должны знать, что случилось.
- Ирина Григорьевна умерла несколько месяцев назад, - с сочувствием ответили на том конце провода.
Семен положил трубку.  Мысли путались.
- Вот тебе и светлый человек. Ну, почему не позвонил раньше? Ведь сказал же человек, что болен. Так чего ж не мог позвонить раньше?
- Надеялся, что выздоровеет. Не могла она умереть. Ведь я так за нее молился.
- И как ты так молился?
- Действительно, как я так за нее молился?
- А наши священники?
- А что они могут отменить решение?
Ответа не было. Семен заметил, что слезы текут по щекам. Было горько, что Ирины не стало. Было горько, что Господь снова не услышал его молитву. Ведь и брат умер три года назад, несмотря на горячие молитвы. Уж тут-то Семен был уверен, что его молитва будет услышана.
- Не услышана.
- Почему обязательно не услышана? Услышана скорее всего. Но почему ты думаешь, что если услышана, значит, должна быть исполнена? Потому что ты так хочешь?
- А действительно, почему?
Ответа не было. Было ощущение, что Семен обещал Ирине и не исполнил. И теперь уже ничего невозможно исправить.   
… Семен поставил точку и понял, что прежний рассказ не получился. А еще говорят, что рукописи не горят. Еще как горят. 
15 мая 2010 год.
2 января 2011 год.