Арбалета и два мифа 2 глава

Свиток II. О том, как здорово иногда сплавится вниз по реке на плоту в приятной компании.

    Не более чем сон; Арбалете почудилось, что прошло несколько мгновений, после чего она снова открыла глаза.
Эй, кто-нибудь, слышите? На Бора напали, это война! Констэ Аорлото зовёт себя Чародеем-Всех-Эпох и хочет захватить власть в Орланге и Андэлле! Слышит меня кто-нибудь?! Я Арбалета Орлеонель, мне можно верить! Господа, где вы?..
 -- Прошу вас, спокойно! Сударыня, рана же откроется...
 -- Слышите меня? Констэ правда опасен, забудьте про рану! В меня попало тремя заклинаниями, одно из которых было смертельно, я всё равно...
 -- Не умрёте, пока я не позволю. Вы не в Бора, не волнуйтесь. О захвате все знают, и вы тому причиной. Вы спасли две страны и множество бесценных жизней, дитя, а значит вы в великой опасности.
 -- Где я? -- чуть слышно спросила Арбалета.
 -- Мы плывём в Андэллу, на гору Вулиан. Туда везут всех раненых.
 -- Плывём? То есть мы... да, я слышу воду, а пахнет водянистыми растениями.
 -- Таких плотов, как наш, много, и на каждом лежит небольшая маскирующая магия. Это сейчас самое практичное средство передвижения. На Вулиан уже доставлен ваш Магистр, Линерон Созереми. Сударь Рух Олфер, которому, если не ошибаюсь, за героизм и семь ран в прошедшем бою присудили наследственное дворянство. Сударыня Селендра Суэз, как утверждают слухи, стала отшельницей и переправлена на остров Серого Маяка. Знаете, этот остров - такая жуткая пустошь, что остаётся только подивиться этой Селендре...
 -- Постойте, -- Арбалете стало холодно. -- Вы говорите, был бой? Сколько же я спала и каковы результаты сражения?
 -- Невелики, но не малы. Ясно, что у Констэ много сторонников. При том он набирает только лучших, в основном, чародеев, реже - людей, владеющих магией. Простые вояки и мастера его не интересуют. Нападению на замок не дали развития, потому что противников (они именовали себя констэрами) было меньше и они не хотели рисковать: внезапность, на которую они рассчитывали, была разрушена благодаря вам и у них не было плана действий. Да и наши были готовы к празднеству, а не к восстанию. Столкнулись в темноте, изрезали друг друга и одновременно исчезли.
 -- Живы ли мои родные?
 -- Этого я не знаю.
 -- Простите, я слушаю вас уже минут пятнадцать и даже не знаю, кому обязана. Как вас зовут?
 -- Я Дзинибо, монахиня монастыря Святого Эрими. Вы не волнуйтесь, спите, когда будет готова пища и лекарство, я вас разбужу. Лекарство нам доставят с птицей, его изготавливает господин Ирто Вальфлавиус...
    Арбалета сочла за лучшее повиноваться монахине, но тревога мешала уснуть. Задремать удалось лишь когда ласковая тёплая рука с ложки выпоила ей что-то буро-зелёное, неприятно вяжущее во рту.
    Когда Арбалета пришла в себя во второй раз, было раннее утро. Дзинибо варила пищу на костре, висящем в воздухе в нескольких дюймах над плотом. Огонь был явно заговорённый, потому что женщина спокойно проносила сквозь него руку, не ощущая боли. Дзинибо была особа приятной наружности, большая и добрая, как солнышко. В воздухе дышали ароматные запахи, от которых у Арбалеты закружилась голова, а живот тоскливо заурчал.
 -- На сей раз вполне можно встать и позавтракать, -- ободряюще подмигнула ей Дзинибо.
 -- Спасибо, -- только и могла ответить девочка, подсаживаясь к котелку. Несколько минут она не могла говорить, потому что рот её был очень занят. Потом она вновь почувствовала себя слабой, но прежде чем уснуть в третий раз успела спросить: -- Как вам удалось спасти меня? Стэаво - это ведь штука, которая переводится как "нож". Они хотели меня зарезать и им это... удалось.
 -- Нет, Стэаво лишь чуть-чуть поцарапало тебя, и залечить пальцы было самым простым делом, -- отвечала Дзинибо. -- Спенарцо далось мне тоже относительно легко, было достаточно согревающей настойки, которой я растирала тебя. А вот Мальдо действительно сложная магия, она должна была заставить твою кровь стать горячей... Это заклятье применялось палачами как пытка, потому что кровь не должна превращаться в лаву. От этого Мальдо ты чуть не ушла навсегда, дитя моё.
 -- Скажите ещё... Почему скоты, которые встали на сторону Констэ, называли его эфроданимантом? Да и остальные тоже...
 -- Вообще-то я не знаю Злого языка, мне как монахине он запрещён вдвойне и вдвойне я испытываю к нему отвращение. Но вчера утром, когда ты ещё лежала без чувств, прилетела весть с Вулиан. Констэ Аорлото сообщает каждому князю, градоправителю и главе поселений, что... -- Она опустила взгляд на помятый пергамент. -- "Эфродан - чёрный, мант - мантия. Эфроданимант - вот обращение к завоевателю. Но он именует себя уже Правителем".
 -- Правителем?! Это не Орланги ли?!
 -- Орланги и Андэллы. Отныне он называет страны, чьё завоевание началось два дня назад, Двумя Землями.
    Арбалета хотела что-то сказать, но очередная ложка со снотворным уже сделала своё дело. Теперь ей постоянно снились жуткие сны...
    Они плыли на плоту уже несколько дней, так что у Арбалеты было время на размышления. Больше всего её волновала судьба родителей, но помимо этого повод к размышлениям подавали такие вопросы, как: что происходит? Почему она здесь, плывёт на грубом куске дерева в обществе монашки вместо того, чтоб быть в центре событий? Она ничего не знала, новости они получили лишь однажды, когда прибыл очередной голубь с лекарством. Там было приложено письмо, где сказано, что последнее большое сражение разразилось у стен Селмивьяны. Никаких подробностей, никаких объяснений, никаких выводов.
        Так значит, это не рядовой бунт, после которого отличившихся награждают землями? Всё серьёзно, на сей раз противник силён и, похоже, затевает настоящую войну. Дзинибо не уставала повторять, что чувство безопасности должно полностью исчезнуть до тех пор, пока они не окажутся глубоко внутри Вулиан. Арбалета слушала её и покладисто кивала головой, почти не понимая, что она говорит. Её разум ещё не подпускал сознания того, что в любой момент с берега в их жалкий плот может угодить заклятье или стрела или пуля.
    Но, несмотря на постоянно грозящую опасность, становилось скучно. Арбалета стала привыкать к осторожности, тем более, что ничего страшного пока что не произошло. Нервы постоянно напряжены, а сердце бьётся быстро, но человек привыкает буквально ко всему. Арбалета заскучала и бессознательно уже была бы не прочь, чтобы кто-нибудь на них всё-таки напал, лишь бы прекратить однообразную череду дней. Наконец, случилось кое-что, заслуживающее внимания. На седьмой день путешествия на правом берегу появилось двое мужчин в облачении андэллских солдат и ещё один юноша, по виду в целом очень напоминающий обыкновенного бродягу. Троица знаком попросила плот причалить (что уже было странно - плот был невидим для посторонних), и Дзинибо, всегда осторожная, пугливая и недоверчивая, как лань, на глазах изумлённой Арбалеты проворно привела плот прямо к незнакомцам. Девочка хотела спросить, знает ли она новых пассажиров, но они были уже слишком близко, и спрашивать стало просто опасно.
    На первый взгляд опасаться было нечего: все трое крайне любезно поздоровались и назвали свои имена. Двое молодых людей оказались подданными его величества Лета II Андэллского и состояли на службе в отряде Бурого Колчана, из провинции Луиту. "Бродяга" же назвался Нетроем Коэфл и себя охарактеризовал как орлангца и секретаря одного благородного господина.
    На плоту мгновенно стало куда веселей и оживлённее. Во всяком случае кое-какие новости довелось разузнать.
 -- Битву при Селмивьяне выиграли орлангцы, -- сказал Нетрой гордо. -- Хотя, надо отдать должное и андэллцам, солдаты из отряда Руха Олфера, -- тут он кивнул своим спутникам, -- сражались как львы.
 -- Без командира? -- недоверчиво спросила Арбалета.
 -- Сначала - да, -- признался Эрлян, и его рука, испещрённая порезами, невольно дрогнула, -- но потом он прибыл к нам, хотя его рана всё ещё не затянулась.
    Вигар, который был молчаливей всех троих, вдруг вздохнул: "Мужественный человек Олфер!" И все какое-то время молчали. Все думали о Рухе Олфере и надеялись, что вскоре увидят его снова живым и невредимым.
 -- Велика ли армия Констэ? -- обеспокоенно бросила Дзинибо, успевая колдовать над ухой.
 -- Да, -- тяжело выдохнул Нетрой, -- не так мала, как мы надеялись после их фиаско в Бора. Вся андэллская провинция Мабелгер поддержала Аорлото, и тот же простой люд стал именовать его Чародеем-Всех-Эпох. А вы ведь знаете, что провинция - это отнюдь не только безобидные крестьяне, но и вояки, и юнцы, жаждущие славы, и оружейные мастерские, и ещё Бог знает что. Констэ завербовал мабелгерцев уже давно, ему были нужны только настоящие чародеи. Он для того и прибыл в Бора, чтобы выяснить, кто...
-- "...называет себя чародеем, а кто смирился с режимом безвольного убеждения общества", -- процитировала Арбалета, и все удивлённо посмотрели на неё. Её глаза были опущены, и это было хорошо, иначе огонь гнева, который они исторгали, сжёг бы странников дотла. -- Негодяй! Негодяй! Он... -- Арбалета взглянула на троих попутчиков. -- Вы знаете, что стало с моими родителями?
 -- Никто не видел их с последней битвы у стен Селмивьяны, -- тихо сказал Эрлян. -- Я сам помню, как твой отец дрался с Орвером Солвени. Они скрылись, поднявшись по лестнице в северную башню. Какое-то время я видел всполохи заклинаний, но получил ранение и снова бросился в бой.
 -- А моя мать?.. -- чуть слышно спросила Арбалета, у которой глаза теперь блестели от слёз, не решающихся упасть.
 -- Это очень отважная женщина! -- горячо вступил Нетрой. -- Она билась сразу с тремя! Двое были мне незнакомы, их она парализовала и заколдовала, чтобы они сражались за нас. Третьим противником твоей матери была девчонка, с таким мышиным цветом волос...
 -- Эро-Авана?! Служанка?!
 -- Не знаю, может быть. Правительница, очевидно, не хотела причинять боль такой юной противнице, поэтому просто парализовала её и... Что с тобой?
 -- Всё в порядке, -- неубедительно хмыкнула девочка, подавляя злобное рычание. -- Просто я достаточно хорошо знаю Эро-Авану, чтобы сомневаться, что именно она пошла на такую низость. Ну так что, знаете вы, что стало с моей мамой?
 -- Нет... Её и Правителя не нашли ни среди живых, ни среди мёртвых.
    Арбалета отвернулась к костру и закрыла лицо руками. Как она хотела, чтобы этих мужчин здесь не было! Ей было бы довольно минуты...
 -- Они не имеют волшебной крови, но они достойнейшие люди и превосходно владеют магией, -- заметил Вигар. -- Они могли исчезнуть в момент неминуемой гибели для того, чтоб потом появиться в нужный момент.
 -- Смерть их не доказана! -- выкрикнула Арбалета.
 -- Об этом я и говорю, -- спокойно подтвердил Вигар.
    До вечера они вполголоса обсуждали всё, что им было известно. Констэ завладевал землями с пугающим разгоном, у него появлялось всё больше сторонников, как среди высокомерных волшебников, так и среди слабых людей. Илиманты ("ил" переводилось как "красный") атаковали деревни, сжигали дома, нападали на беззащитных детей, женщин и стариков, чтобы повелевать могучими воинами. Мужчины бросали оружие и добровольно позволяли связать себе руки, лишь бы их семьям оставили жизнь. Никто из тех, кто не был способен колдовать, не мог противостоять подлости чародеев в красных мантиях.
    Но, на счастье мирных жителей, уже были созданы три Свободных Гнезда. Помимо горы Вулиан было одно, находившееся почти на самой границе Орланги с Андэллой и всё же признавалось орлангским. Это были девять небольших поселений вокруг большого водохранилища. У поселений по отдельности названий не было, они звались просто: Водохранилище. И все сразу понимали, о чём идёт речь.
    Констэ и его жестокие илиманты тщетно пытались разрушить защиту этого Гнезда. Если им даже удавалось пробиться сквозь магический барьер, они попадали в совершенно пустынное место. Ни воды, ни людей они не нашли, несколько обнаруженных полуразрушенных лачуг казались заброшенными давным-давно. Приходилось оставаться с носом, скрежетать зубами, но признать, что в маскировке мятежникам не откажешь.
    Ах да, мятежниками стали себя называть те, кто боролся за былую свободу. Сначала борцы именовали себя "гражданами прежней Орланги" и "гражданами прежней Андэллы", но это было слишком длинно и не скрытно, и они окрестились по-иному. Их мятежи вспыхивали поначалу весьма часто, но постепенно потухали. Мятежники научились хитрости и терпению. Слишком свежая рана оскорблений и бесчеловечных обращений с безвинными людьми распалила их, илимантам было легко воспламенить и разоблачить безыскусственные сердца. В начале войны произошло множество убийств лишь из-за этой ярости оскорблённых и обездоленных.
    Третьим Свободным Гнездом стал замок Ниал. Он стоял в Сером лесу на нейтральной территории, не принадлежавшей ни одной стране. Эти земли звались Межземельем. Людей там не было. С севера Межземелье касалось длинной чередой гор с Орлангой, далее шла пустыня, за ней - узкая полоса степи, после которой росли густые леса, кишащие животными, птицами и прочими созданиями. Ниал построили в глубокой древности, он был самым настоящим "первобытным дворцом". С тех пор он обветшал и потерял всякий блеск, но отнюдь не мощь и грозный облик. Эдакий состарившийся рыцарь. Он порос Серым лесом уже гораздо позднее, а потому стал ещё безопаснее. Мятежники сделали Ниал вполне сносным жилищем, добавив очертания жилого здания, заодно включив более современный дизайн.
 -- Получилось просто здорово! -- рассказывал Нетрой, который оказался очевидцем грандиозных восстановлений. -- Никогда бы не подумал, что из такого сарая может выйти нечто... грандиозное! Если бы я был Правителем, я не пожелал бы лучшей резиденции!..
    Арбалета смотрела на новых спутников, с которыми они провели вместе целых четыре дня, но которым она по-прежнему не доверяла. Хотя они казались неплохими ребятами, а главное - хорошими попутчиками. Нетрой был непревзойдённым лучником, без промаха стрелял в птиц прямо с плота, а, уйдя один раз в лес, растущий по берегу, принёс двух зайцев. Лучших же специалистов по травам, кореньям, плодам, ягодам и орехам не было, чем двое удальцов из отряда Бурого Колчана! Светловолосый Эрлян, казавшийся чуть старше темнокудрого Вигара, внушал впечатление честного, но слегка хвастливого человека, к Вигару же вообще никаких претензий не находилось. И с виду это были замечательнейшие товарищи, каких только можно пожелать.
    Движила ли Арбалетой врождённая осторожность, либо же сама она так себя настраивала на время войны, пытаясь не подпускать возможных врагов слишком близко, но с новыми знакомыми она держалась прохладно, отвечала односложно и всячески старалась не спать во время их бодрствования. Она даже еду из их рук принимала неохотно, хотя Дзинибо сама её хорошо прожаривала.
    Девочка позволила себе уснуть лишь, когда послышался мерный храп всех троих попутчиков. А встала раньше всех, как ей показалось. Она вылезла из палатки и склонилась над водой, чтобы умыться. Позади раздался такой внезапный и громкий ПЛЮХ, что Арбалета едва не сорвалась в воду от неожиданности. По ту сторону плота расходились быстрые круги, и вдруг из центра этих кругов вынырнула голова Эрляна. Голова хохотала.
 -- Ты с ума свихнулся! -- тяжело дыша, сдавленно охнула Арбалета. -- Что ты делаешь?
 -- Что я делаю? Что ты делаешь?! -- беззаботно откликнулся Эрлян. -- Этим детским плесканием не разбудить и кошку! Ныряй - только тогда можно проснуться!
 -- Вода холодная, -- возразила Арбалета самодовольно, потому что сама не могла похвастаться такими прыжками и от души завидовала Эрляну.
 -- Во-первых, вода не холоднее парного молока, -- возразил юноша, ухватившись за край плота и подтягиваясь. -- А во-вторых, чем она холодней, тем больше гарантия, что ты уже через минуту будешь бодр как молодой морской лев.
 -- Благодарю, но я уж как-нибудь...
    ПЛЮХ!
    Головы Вигара и Нетроя одна за другой всплыли около плота. Обе головы самым оскорбительным и гнусным образом хохотали во всё горло, словно нарочно издевались над самолюбием Арбалеты.
    Вот так получилось, что Дзинибо ещё спала, а девочка осталась наедине с тремя попутчиками. Она поняла это внезапно, и ей стало страшно. До сих пор они представлялись ей переодетыми илимантами. Все трое стояли около неё, а ей казалось, что они её окружили. Арбалета резко ухватилась за неизменный кинжал на самодельной портупее. Это движения было воспринято дружным недоумением. Нетрой шагнул к ней, и ей показалось, что её намерены прикончить.
 -- Ты здорово испугалась, сударыня Орлеонель, -- с улыбкой заметил Эрлян. Она вздрогнула, когда услышала, что они знают её настоящее имя. -- Что ж, мы не виноваты в этом: у нас был приказ.
 -- Убьёте меня? -- смело спросила она, думая о том, что не знает ни одного заклятья, каким могла бы сразить всех трёх сразу.
    Трое спутников многозначительно переглянулись, и тут из шалаша показалась взъерошенная от сна седая голова Дзинибо:
 -- Кто кого убивает?!
    Тут трое не вынесли и расхохотались. Вигар первым смог говорить.
 -- Мы ваша охрана, а не враги.
 -- Лет II, Правитель Андэллский, дал нам поручение. Мы должны охранять ваш плот до горы Вулиан, -- растолковал Нетрой сквозь усмешку. Но Арбалета не могла так быстро успокоиться.
 -- Да свои они, свои! -- вступила Дзинибо. -- Я приняла их на плот без разговоров, потому что сам Лет II велел. Я же не подозревала, что вы можете не догадаться! Здесь чуть не случилась беда, в которой виновата была бы я одна...
 -- Ну, время ли сейчас для причитаний? -- бодро воскликнул Эрлян, взмахом руки заставляя заколдованный огонь вспыхнуть под самым котелком. -- Да разве мало того, что Арбалета пошла за чародеями в ту залу?
 -- Немало, и все знают это, -- сказала Дзинибо, посуровев. -- Две Земли будут вечно благодарны Арбалете Орлеонель за это, но... Сейчас довольно раннее и небезопасное утро, так что поговорим за завтраком, ладно?
    Теперь Арбалета относилась к попутчикам теплей. В день, когда они проплывали по ущелью гор Дракон, она испуганно жалась к Вигару, как к родному брату. Она теперь с удовольствием ложилась под общую медвежью шкуру, прижималась спиной к тёплой спине Дзинибо и засыпала до утра почти спокойно. Эрлян был самым весёлым из них, он, как и его сослуживец, привязался к Арбалете, называл её "малюткой" и "младшей сестрёнкой". Они постоянно приносили ей орехи и яблоки, росшие по берегам, но в ущелье пришлось довольствоваться исключительно припасами и рыбой. Иногда Нетрой подстреливал низко летящую над водой птицу. Он вообще был ловким и сильным, и он умел рассказывать. Вечерами, когда Дзинибо уже не могла держать глаза открытыми и храпела в палатке, он собирал товарищей под медвежьей шкурой и начинал очередную историю, где правда так ловко переплеталась с вымыслом, что никто не мог заметить это плавное превращение. Было ужасно интересно слушать легенды и были, предания далёких эпох и события, которым не исполнилось и нескольких недель. Сидеть у костра, когда на четырёх спинах лежит одна шкура, тоже было хорошо. Так хорошо, что Арбалета забывала о реальности. Она забывала, что идёт война, что родители исчезли. Ей было так славно, что иногда казалось, ей этого не вынести. Она обняла бы своих новых друзей разом, если бы её объятья были бы такими же широкими, как её благодарность за защиту, помощь и дружбу.
    Ущелье, по дну которого они плыли, близилось к концу. Впереди были видны сверкающие пески, в которых тонули гладкие обветренные валуны. Стояла невыносимая жара, Арбалета мучилась жаждой, но Дзинибо была строга на этот счёт. Запасы пресной воды истощались быстрее, чем она полагала, и оставалось только набраться мужества и терпения до первого источника. Нетрой, который прибыл из Ниала именно этой дорогой, только на попутном пегасе, говорил, что в реку сбегают редкие ключи. Путешественники с тревогой думали, что станут делать, если река посреди пустыни станет ручьём. Вся надежда была на магию Нетроя, Вигара и Эрляна, потому что Дзинибо и Арбалета едва ли могли наколдовать хоть что-то полезное.
    Они плыли по пустыне восемь дней, с каждым днём замечая, что река становится всё уже. На девятый день Эрлян заметил идущий по левому берегу караван. Его спутники прятались от жары в палатке, всевозможными заклятьями и ухищрениями стараясь поддержать прохладу хотя бы там. Высокий широкоплечий мужчина с густой и почему-то красной бородой вёл длинную цепь верблюдов и людей за собой в противоположную сторону направления наших странников. На нём была замысловатая одежда, Арбалета такой никогда не видела. Предводитель был одет очень ярко и закрыто, иначе солнце испекло бы его как картошку. Впрочем, лицо уже чем-то напоминало именно сей деликатес. Это было очень смуглое лицо.
 -- Почему они не смотрят на нас? -- спросила Арбалета, заворожённая удивительным зрелищем.
 -- Забыла? Мы же невидимые, -- усмехнулся Нетрой, но как-то вяло: было слишком жарко, чтоб смеяться. Было лень даже открывать рот.
 -- И слышать они нас тоже не могут?
 -- Нет.
    Арбалета вздохнула то ли от жары, то ли от небольшой доли сожаления. За все дни долгого, почти бесконечного путешествия это были первые живые существа, которые встретились их маленькому, но упорному плоту. Ей очень хотелось поздороваться с предводителем каравана, поближе рассмотреть его огромное острое оружие, его одежду и загадочных спутников. Караван начал удаляться, и тут она заметила, что последние пятеро верблюжьих всадников везут позади себя по худенькой высокой фигурке, облачённой в белоснежные плотные одежды. Эти одежды были так белы, что на них больно было смотреть, они окутывали странные фигурки от пяток до бровей.
 -- Кто это? -- спросила Арбалета почему-то шёпотом.
 -- Либо освобождённые, либо пленные девушки из города Ерифиафмы.
 -- Я никогда не слышала о таком городе.
 -- Он стоит в сердце пустыни. Илиманты совсем недавно обрушились на него с неба, так мне писал мой друг из Ниала.
 -- Разве они хотят завладеть и Межземельем?
 -- Нет, только немногочисленными его жителями. Сами земли обладают какими-то могущественными чарами, ещё ни один смертный не мог подчинить себе и сотой их части. Ерифиафма - самое большее, что стало относительно подвластно людям.
    Медвежью шкуру, которая ранее использовалась ими для утепления, теперь трансфигурировали в шкуру льдистого снежника. Это такой зверь, обитающий в вечной мерзлоте. Его подкожный жир позволял ему чувствовать жару даже там, где остальные организмы превращались в кусок льда. Поэтому шкура была ему нужна как защита от врагов, а не от холода. Она была как броня, ни стрела, ни клюв, ни коготь, ни клык не могли проколоть её. Шкура имела одно незаменимое для пустыни свойство: она сохраняла мороз. Целый день волшебники по очереди держали её в магическом шаре с бушующими северными ветрами и беснующейся водой с кусками айсбергов, и теперь на всю ночь спящим была гарантирована желанная свежесть.
    Несколько дней они отважно продолжали плыть по обмелевшей речке. Нетрой старался воодушевить своих друзей, рассказывая, что она станет непригодная для плаванья уже на самой границе пустыни. Не будет жарко, дышать станет можно глубоко, и магии, дай Бог, хватит до тех пор, когда можно будет вновь опустить плот на воду. Наконец, река стала так узка, что если бы Арбалета вздумала лечь поперёк неё, то ей едва ли хватило бы места, и так мелка, что вода даже не достигала колен Дзинибо.
    Нетрой, Эрлян и Вигар направили свои руки на плот, напоминающий кусок корабля, налетевший на риф, и хором произнесли громкое неизвестное Арбалете заклятье. Плот поднялся в воздух. Молодые люди договорились по очереди нести его над головой, а на ночь опускать рядом с собой. И на плоту, и на его упрямых пассажирах по-прежнему лежали чары невидимости. Они брели по пескам, то и дело чиня свою обувь, прячась в тени парившего над ними плота. Головы кружились, языки высыхали, перед глазами танцевали в дикой пляске разноцветные круги. Дзинибо могла бы теперь поджарить пищу прямо у своих ног без всякого огня, но предпочитала отныне готовить что-то, что содержит в себе наибольшее количество воды. Всё их счастье составляло то, что теперь они очень часто натыкались на родники.
    У Вигара был морской бинокль. Ежедневно он смотрел вдаль, пытаясь отыскать вожделенный ориентир, доказывающий, что конец раскалённых земель близок. Однажды у юноши вырвался возглас радости...
    Странники были уже истощены, но от спасительной новости обнаружили в себе скрытый запас сил. Юноши обнимались и сбивчиво, громко переговаривались. Дзинибо, чуть не плача, стремительно рухнула на колени, вознесла руки к небу и зашептала молитвы Святому Эрими. Арбалета вбирала в магический шар воду из ручья-реки и, заставляя его дико вращаться у них над головами, брызгала водой на своих друзей.
 -- И как можно жить в пустыне?
 -- Зато для кого-то такой переход не составляет труда.
    Прошло два дня, и плот, обдавая всех весёлым фонтаном брызг, плюхнулся в реку. Крича и смеясь, путешественники взошли на борт.
    Все пошло по-старому, но теперь все к тому же были убеждены: самое страшное позади, впереди лишь гора Вулиан. Они с песнями одолели несколько миль степи и нырнули в лес. Нетрой ликовал: "Ещё немного, и я покажу вам Ниал!" Арбалета ждала Ниала как дома родного. Наконец-то настоящая человеческая постель, сколько угодно здорового спокойного сна, пища, приготовленная не только для пользы, но и для вкуса! Она сможет добросовестно вымыться впервые за месяц, не просто смыть с себя пыль, но стать полностью чистой. Чтобы кожа покраснела, чтобы чистоту можно было почувствовать...
    Но пока Арбалете снились эти счастливые сны, плот не добрался даже до Серого леса, и Ниал был далёк.
    Вигар с Эрляном пекли картошку, Нетрой в палатке читал полученные Дзинибо письма. Она была близорука, а очки потеряла во время пешей ходьбы по пустыне и не могла прочесть даже писем, адресованных ей из родного монастыря. Арбалета не спеша точила кинжал, проговаривая про себя заклинания. Она не забывала проделывать такую процедуру раз в два дня, а то и чаще. Кинжал тупился очень быстро, потому что служил для низменных дел: нарезал, чистил, строгал - уподоблялся приборам для приготовления пищи, уборки плота и строительства. Для него это, конечно, было унижением, но Арбалете было даже приятно возиться с ним, чтоб знать, что она заботиться о защите и постоянно готова обороняться.
    Вдруг раздался ужасный, невыносимый, оглушительный звук. Он был похож на вопль раненого слона. Вигар и Эрлян вскрикнули и задрали головы в небо, мгновенно положив стрелы на тетиву. Нетрой выскочил из палатки, Дзинибо испуганно высунулась и быстро посмотрела вверх. Дрожащая рука поманила Арбалету внутрь: "Идём в укрытие!"
 -- Погодите, -- прошептала девочка, пристальным прищуром глядя в лазурный купол и ровным счётом ничего там не замечая.
 -- Пока не поздно, иди сюда! Ты забыла, что ты Орлеонель, что ты единственная наследница? Тебя убьют первой!
    Арбалета даже не успела спросить, кто может убить её, как рука Дзинибо, оказавшаяся неожиданно сильной, уволокла её внутрь палатки. Так же непокорной девчонке хватило на сей раз ума не брыкаться и не быть любопытной снова. Изнутри и снаружи палатка была заколдована всевозможными защитными чарами. Если бы сейчас на ней прямой наводкой упала чугунная наковальня, она отлетела бы в сторону с ещё большей скоростью, не долетев до цели и на милю. Арбалета могла бы чувствовать себя в полнейшей безопасности, если бы все её спутники не вели себя как живые мишени.
 -- Какого... -- начала было Арбалета, но Дзинибо холодно посмотрела ей в глаза.
 -- Над нами летят илиманты, верхом на пегасах. Похоже, они пленили какого-то зверя. Прошу тебя, будь осторожней. Не делай глупостей.
 -- Но почему тогда парни вышли туда, а не спрятались? И безопасней, и незаметней.
 -- Если на нас спикируют, мы должны быть готовы сразиться.
 -- Но я тоже могу сражаться! -- пылко возразила девочка, взмахнув кинжалом и нечаянно прорезав в палатке длинную трещину. Дзинибо охнула, Нетрой, Эрлян и Вигар обернулись на звук рвущегося брезента. И в тот же миг в двух шагах от плота раздался оглушительный плеск, словно туда рухнуло что-то тяжёлое и большое.
 -- Вот что ты натворила, сударыня Орлеонель! -- закричала Дзинибо. -- Они заметили нас! Ты сняла одну из защит!
    Очередной удар о воду прервал её крики. Арбалета чувствовала себя уничтоженной. Но что это за магия такая, в конце концов, которую можно снять случайным движением?!
    Эрлян выстрелил первым. Тетива взвизгнула, стрела сверкнула, и откуда-то из поднебесья раздался тот самый звук, какой заставил всех насторожиться. Эрлян громко выругался и взял ещё одну стрелу. Вигар всё ещё медлил, что-то зорко высматривая между облаками. Нетрой не имел при себе лука, поэтому ему оставалось лишь покрепче ухватиться за свой меч и ждать непосредственной атаки.
 -- Вон! Летит! -- вскричала Арбалета, указав на приближающуюся точку. Для этого она просунула руку сквозь трещину в палатке. На сей раз оба лучника из отряда Бурого Колчана отпустили свои стрелы. Крика не последовало. Вместо него к плоту на стремительной скорости стал опускаться всадник в развевающейся красной мантии. Эта мантия очень напоминала хвост мерцающей зловещей кометы. Перед собой всадник вытянул руку, как сначала показалось Арбалете, сжимая что-то в кулаке. Но потом стало ясно, что это горящее заклинание пылает между его пальцев, оно и позволило ему настолько приблизиться к казалось бы со всех сторон обезопасившемуся плоту.
 -- Стреляйте, стреляйте! -- закричал Нетрой, ухватившийся за свой меч с такой силой, что костяшки пальцев его побелели. -- Чего ждёте?
    Ещё две стрелы взвились в воздух. Но и вокруг всадника, очевидно, была своя защита, стрелы рассыпались прахом, не долетев трёх метров. А всадник всё снижался с ужасающей скоростью. Дзинибо сидела в углу палатки и что-то шептала. Арбалета хотела улизнуть, потому что сейчас это было легко: испуганная женщина закрыла глаза.
 -- Ни с места, иначе я тебя заколдую! -- вдруг звучно произнесла Дзинибо, не открывая глаз. И тут Арбалета пришла в отчаяние, всё это из-за неё, а она даже не может высунуть носа из своей норы, чтобы помочь!
 -- Но так будет хоть какая-то польза! Что толку сидеть в углу и молиться?
    Вдруг она заметила, что Дзинибо уже успела залатать трещину в брезенте: над головой сверкала нитками заплата.
 -- Ты уже достаточно помогла, -- кивнула монахиня, -- К тому же сейчас я не молилась, а пыталась снять защиту с илимантов... пока ты меня не прервала!
    Вдруг плот что-то толкнуло с небывалой силой, и Дзинибо рухнула рядом с девочкой. Снаружи донеслись отчаянные крики. Всё закружилось, Арбалету обдало речной водой. Плот явно потерял направление, его несло и бросало из стороны в сторону как бумажный кораблик. Илиманты взяли его в своё управление. Но, очевидно, еще не подозревали, что наткнулись на тот самый плот, который вёз сударыню Орлеонель. Тому было простое доказательство: злокознённые путешественники были ещё живы.
 -- Не шевелись, я тебя заколдую! -- вскрикнула Дзинибо, цепко схватив девочку за обе руки, хотя та и так не могла бы шевельнуть пальцем. -- Емоли!
    Холодные лучи на мгновенье насквозь осветили Арбалету, и вдруг она исчезла: стала прозрачней самого тонкого и чистого стекла. Дзинибо довольно хмыкнула и... Неожиданно палатка взорвалась. Куски брезента взвились в воздух и, бешено ревя, унеслись с ветром. Теперь над их головами ничего не было, кроме ярко-синего лоскутка неба, вертящегося перед глазами в неистовой круговерти. Плот кружился, подпрыгивал, летел стрелой вперёд по течению. Арбалета не понимала уже, дело ли это рук илимантов, либо же сама река вдруг стала быстрее. Она уже не могла сосчитать своих друзей, ей казалось, что кого-то они потеряли в этой суматохе уже давно...
 -- Где Вигар? -- закричала Арбалета, но её звонкий голос потонул в раскатах ревущей воды и свисте мечущихся заклинаний и ветра.
 -- Ты тоже... невидима? -- послышался голос темноволосого лучника у самого её уха. -- Не бойся ничего, всё скоро уже закончится...
    В этот миг ослепительная жёлтая вспышка гибкой змеёй обвилась вокруг стана невидимых Арбалеты и Вигара и стала поднимать их в воздух. Арбалета запаниковала. С такой магией она ещё не сталкивалась. Вигар выпалил ещё одно заклятье, и жёлтая петля ослабела на несколько мгновений. Арбалета глотнула воздуха и, сцепив руки, выдохнула: "Арнатэ годолуга!" Зачем ей понадобилось вызывать дождь, она сама не представляла, но мёртвая хватка казалась ей чем-то сродни огненному колесу. Над их головами брызнула небольшая моросня и тут же испарилась.
 -- Слышишь меня?! -- донеслось до неё, уже совсем теряющей сознание от удушья. -- Вместе со мной кричи! Бусера юрмелин онилим! Бусера юрмелин онилим!
 -- Бусера юрмелин... -- слабо вздохнула Арбалета и поняла, что сейчас погибнет.
    Несколько мгновений она ничего не видела, не слышала, не ощущала. Раскалённая магия плотно сомкнулась вокруг неё, и Арбалете стало уже совсем всё равно: жить или умереть, только бы всё это закончилось. И вдруг она пришла в себя, так же внезапно, как почувствовала, что находится во власти илимантов. А сейчас было ясно, что она падает. Удара, которого она ждала, не последовало: она бултыхнулась в воду и ушла на глубину. Забарахтавшись из последних сил, она едва не перепутала верх и низ, и всё же чудом сумела вынырнуть. В глазах стояла вода и яркие вспышки, она ничего не видела...
 -- Сударыня!.. Сударыня!..
    Сквозь туман, застилавший разум, Арбалета узнала плач Дзинибо. Голос Вигара что-то громко выкрикнул, и Арбалета почувствовала, как какая-то сила пала с неё. Очевидно, теперь она снова стала видима, потому что две пары крепких рук схватили и вытащили её на сушу. Несколько мгновений всё ещё кружилось у неё в голове, шум мучил уши, дыхание причиняло жуткую боль, но мускулы, наконец, расслабились. И Арбалета снова потеряла сознание.