Глава 1. Три сестры моего отца

 На фото Мария Ивановна, одна из трёх сестёр моего отца.


У моего отца был старший брат Иван и три сестры – Анна, Мария и Клавдия. Иван погиб  молодым и неженатым на фронте «германской войны», как говорила бабушка. Мне о нём ничего больше не известно. Я не знаю, в каких частях и на каком фронте он воевал, где, когда и в каком возрасте погиб, где похоронен.

 Погиб молодой крестьянский парень и не осталось никакой памяти о нём. А трёх сестёр отца, моих тёток, я хорошо помню. Конечно, мне известно далеко не всё и не обо всех вехах их жизней. Судьбы их различны, но одинаково незавидны.

  АННА ИВАНОВНА
Старшая сестра, Анна Ивановна, выйдя замуж, всю жизнь прожила в деревне Ожогино Волоколамского уезда (района) Московской области.  Была женой зажиточного крестьянина, женой «раскулаченного», женой председателя колхоза. И многие годы – бедной колхозницей, женой (затем вдовой) отправленного в ссылку и там умершего мужа. А замужем она была всего один раз.   
   
  Она  родилась около 1890  года. Замуж была выдана дедом Иваном вопреки её воле, за нелюбимого человека старше её возрастом, зато по деревенским  меркам  -  зажиточного. Он  был хозяином маслобойни в деревне Ожогино Волоколамского уезда. Впоследствии Анна Ивановна упрекала своих родителей, говоря, что её «выдали за маслобойню». Видимо, у девушки «на выданье» уже был кто-то очень горячо любимый.

 У Анны Ивановны с мужем Константином Тюриным было трое детей: Анастасия, Александр     и  Валентина. В начале 30 – х годов семейство Тюриных было «раскулачено». Маслобойню,   естественно,  отобрали. 

 Но нелюбимый муж Анны Ивановны, видимо, был неплохим человеком. Его, раскулаченного, односельчане избрали в председатели колхоза, созданного в деревне Ожогино. Через несколько лет по ложному клеветническому доносу он был арестован, осуждён и сослан в Караганду, где, по слухам, вскоре и умер. 

Юношей погиб их единственный сын Александр, пытавшийся остановить пьяную драку  односельчан, а в результате сам получивший удар ножом под сердце. Это произошло, когда я  был совсем маленьким или даже до моего рождения. Но я своими глазами видел страшный   «сувенир», хранившийся в избе Анны Ивановны  -  лёгкое пальто (или пиджак ? ) ,  прорезанный ножом.

 В Ожогино в доме Анны Ивановны я бывал считанное число раз. Но все эти посещения  памятны. Первое из них: мне совсем мало лет. С мамой, с Анной Ивановной и с какими – то детьми я сижу в той самой «тюринской» (а в то время - уже колхозной) маслобойне. Мы все едим домашний хлеб выпечки Анны Ивановны, макая его в плошку с очень вкусным свежим только что надавленным пахучим маслом.   
   
  Август1944 года. С мамой идём пешком в Волоколамск из деревни Владимировка. По пути заходим в Ожогино. Анну Ивановну застаём на жатве. Она  -  звеньевая (или бригадир ?)   колхозных полеводов. Маленькая сухонькая женщина косит косой со специальной лапкой для аккуратной укладки скошенной ржи.

 Нам нужно было засветло (пешком!) добраться до Волоколамска. А Анна Ивановна не имела права до вечера уйти с поля. Немного поговорив в присутствии нескольких колхозниц, мама и Анна Ивановна распрощались…. Как, наверное, хотелось им наедине помянуть погибшего брата и мужа…   

. Ей было тогда 54 года, а по виду  -  значительно больше. Она часто кашляла. Чтобы унять кашель, она изредка доставала из  кармана и бросала в рот сушёную малину. Она даже мне, двенадцатилетнему, показалась слишком слабой и старой для такой работы. 
    
  Февраль 1952 года. Студенческие каникулы. Трое моих однокурсников и я идём на лыжах  по маршруту Волоколамск  -  Клин  -  Дмитров. Одна из остановок  -  деревня Ожогино.  Очень небогато живущие Анна Ивановна и её дочь Валентина гостеприимно «от пуза»   кормят нас, четверых,  варёной картошкой, солёной капустой, хлебом собственной выпечки и  горячим чаем из самовара.

   Май1953 года. Выходила замуж младшая дочь Анны Ивановны, моя двоюродная сестра  Валентина. А я был на свадьбе шафёром, во время венчания в церкви держал венец над  головой невесты. Другого кандидата на эту роль не нашлось: в деревне уже тогда почти не было молодых людей мужского пола.

 Потом было буйное застолье с обильной выпивкой. Это был, пожалуй, последний раз, когда  я мог видеть Анну Ивановну.

    Мария Ивановна               
  Вторая (средняя) сестра отца была старше его на 6 лет. Она вышла замуж за Алексея  Павловича Молчанова и несколько лет жила с ним в Нижнем Новгороде, Затем они  перебрались в родные  края .

 Жили в деревне Отчищево, совсем рядом с деревней Носово, где родились и Мария Ивановна, и мой отец, и другие дети Ивана Николаевича и Татьяны Алексеевны Николаевых. Алексей Павлович был членом партии, работал в системе потребительской кооперации, в  основном в должности заведующего сельмагом.

 В Отчищеве М.И. работала в колхозе и рядовой колхозницей, и бригадиром, и  какое – то время  -  председателем колхоза. Она рассказывала, что в конце 30  -  х годов на  официальном мероприятии в Волоколамске (типа «Праздника последнего снопа»)  ей  довелось вручать символический «последний сноп» Н.С.Хрущёву, бывшему тогда первым  секретарём Московского областного комитета партии. Запомнились ей «хитрющие глаза Никиты».

 В мои ранние годы, когда отец учился в Москве, а мама работала в Клину, я подолгу жил у  М.И. в Отчищево (вместе с бабушкой Т.А.). Именно тогда мои глубоко религиозные бабушка и тётя тайком от своих коммунистов, моего отца и дяди А.П., крестили меня в одной из немногих ещё действовавших церквей. Это происшествие запомнилось мне. И при первой же встрече с отцом я поделился с ним своими ощущениями от погружения в купель.

 При крещении меня нарекли Владимиром. Я думаю, что они сделали это в честь своего свата, отца моей мамы дьякона Владимира. В 1938 году дед Владимир был расстрелян на Бутовском полигоне – по обвинению в контрреволюционной деятельности.  Можно считать, что я был назван Владимиром в память о безвинно осуждённом и расстрелянном деде.   

 Своих детей у М.И. и А.П. не было, к тому же отец мой был младшим любимым братом М.И. Наверное поэтому и тётя и её муж очень любовно - внимательно и заботливо – относились ко мне.  В предвоенные годы летом мама, приезжая со мной в Подмосковье, на несколько дней останавливалась у М.И. и А.П.
 
   В 1941 году, когда немцы приблизились к Волоколамскому району, А.П., по возрасту невоеннообязанный, решил уйти в партизанский отряд. Он сел на велосипед и объехал окрестные леса, но партизан не нашёл. Дожидаться прихода немцев ему, члену партии, было нельзя, и он вместе с М.И. отправился в эвакуацию.

 Они направились в Орск, где жили семьи брата и сестры М.И. В Орске А.П., работал заведующим овощным складом. Ещё до окончания  войны он заболел и умер. Все годы войны М.И. работала в военном госпитале в качестве  кухонной работницы.
   
 После Победы М.И. во второй раз вернулась в родные края. Но её и А.П. дом в селе Новопетровском, где они жили перед войной, сгорел во время боёв. М.И. поселилась в деревне Ожогино у Анны  Ивановны. Некоторое время она работала конюхом в колхозе, не  имея, по её словам, «собственных ни кола, ни двора».

   В 1949 году она стала домработницей в семье на окраине  Москвы.  Но не ужилась со своими хозяевами. Её оскорбляло недоверие хозяев, проявлявшееся в постоянном мелочном  контроле её расходов на  закупку продуктов питания. Через некоторое время она стала работать в профессорской семье в Сивцевом Вражеке. В этой семье она жила и работала около двадцати лет.

 Когда в конце 50 –х годов М.И стала оформлять документы на пенсию, выяснилось, что у  неё не хватает стажа, так как по законам того времени работа в колхозе в трудовой стаж не засчитывалась.

 Пенсию она оформила несколько позже, причём чуть ли не самой большой частью стажа оказалась её работа домработницей. Кроме того, из центрального архива Сов. Армии в Подольске она получила справку о работе в военном госпитале в Орске в качестве кухонной работницы.

   Ещё до выхода на пенсию М.И. получила жильё (комнату в полуподвальном помещении) в  Б. Афанасьевском переулке. (Кстати, это жильё очень напоминало мне квартирку Мастера,  описанную Булгаковым.)

 Потом это помещение заменили ей на хорошую комнату в многокомнатной коммунальной квартире в очень хорошем доме в том же переулке. Но дом был освобождён для капремонта, и М.И стала жить в такой же большой коммунальной квартире,  но в доме похуже, рядом с театром Вахтангова.

  В комнате М.И. во всех этих квартирах я часто и подолгу жил во время моих командировок, а иногда - и во время отпуска. Изредка вечерами ко мне приходили мои московские друзья, коллеги, знакомые. Бывали и дружеские «посиделки», и деловые встречи. 

 Иногда эти встречи проходили в присутствии М.И.  Друзей моих М.И. любила. А некоторым из «деловых визитёров» сразу же после их ухода она давала очень меткие и не всегда лицеприятные характеристики. 

 М.И., как и её старшая сестра, была женщиной малограмотной, но умной, трудолюбивой, наблюдательной и умудрённой жизненным опытом.  Но время, в которое они жили, одарило обеих судьбами совсем не по мере их ума и трудолюбия.

В последние годы жизни М.И. подолгу жила у нас в Геленджике, здесь она умерла и здесь была похоронена в мае 1977 года, т.е. на 81- м году жизни.

 КЛАВДИЯ ИВАНОВНА.
  Младшая сестра отца, Клавдия Ивановна, была моложе его на три  -  четыре года. Я не знаю,  где она училась, не знаю также, какими судьбами её занесло в Орск. Но в Орске она, как и её  муж, Василий Иванович Судов, появились раньше отца. Они оба работали учителями в средней школе,  У К.И. и В.И. было двое детей - Леонид и Маргарита, оба старше меня.

Наши семьи были по родственному дружны между собой. В выходные и праздничные дни    взрослые и дети собирались то в «городе» (в Азии) у Судовых, то в «Локомотивстрое»  (в  Европе) у нас. Перед войной В.И. был, как и мой отец, директором средней школы № 49 (в  «городе»). 
В армию В.И. призвали на несколько месяцев позже моего отца, так что именно он, помогая  моей маме, принёс из роддома моего брата Борю, родившегося 31 августа. 

 Воевал В.И. в бомбардировочной авиации. Ещё до окончания войны был комиссован из  авиации по возрасту. По возвращении из армии он был назначен секретарём райкома партии  одного из городских районов Орска. В конце 40–х и в начале 50 -х годов работал  заместителем директора Орского нефтеперегонного завода.
  У К.И. было слабое здоровье.  Она умерла рано,  в 1949 году в возрасте около 45 лет.