Хубибала

Девок с нами, мужиками, в Педе училось  до фига и больше… Только на нашем геофаке – десять штук на брата, без преувеличения. Короче, собирайтесь,  девки в кучу, я вам чучу отчебучу.

Но, когда сказали, что на стажировку приедут парижанки, все мало-мальски уважающие себя парни повылезали к парадному подъезду, встречать автобус.
 
Образ французских женщин, навеянный литературой и кино, витал и интриговал. Пиаф,  Матье, лямур, тужур,  бонжур…

Мы и представить не могли, до чего же приезжие дамочки окажутся «корявыми», страшными да ещё и стрёмно одетыми.
 
Наш отечественный девичий цветник, по сравнению с приехавшей шинтро****уцией, был сочинским ботаническим садом, напротив ядерного полигона в Неваде.
Ухоженностью отличался затесавшийся среди «коряг» мальчик, но по ряду признаков мы определили в нём форменного заезжего пидорка .

Поржав над дочерьми Квазимодо и сыном Химеры, мы пошли на лекцию. Тут и «уродов» к нам подсадили. Одна из них уселась рядом со мной и картаво гаркнула – «Привэт».

Это была высокая, стройная негритянка. Если хотите, афрофранцуженка. Я пригляделся к ней внимательнее, всмотрелся в её фиолетовые ладошки и решил, что она – единственная из приезжих «ничего овца», «на четвёрочку», добавляя балл за «артистичность»  и  еще один - за экзотику. С ней бы можно было поворочаться в постели, неожиданно для себя подумал я и получил  в ответ на эту мысль обворожительную белозубую улыбку гориллы в 42 клыка.

-В темноте за третий сорт,- хмыкнул мой приятель Славик, с которым я поделился своими наблюдениями…
-Только учти,- если будешь клеить,- пахнут они специфически, каким-то мускусом. Не все белые могут выдержать. А сблевнёшь – будешь расист-куклуксклановец . Так что принюхайся вначале.
И я, как нюхачий герой Зюскинда, стал втягивать воздух вблизи своей новой соседки.

Не замечая никаких антиферомонов, я невольно подползал на лекциях всё ближе и ближе к моей черномазой соседке. Мне показалось, что и «негатив» позитивно поглядывает, изучая меня. На третий день мы слегка  соприкоснулись рукавами, ни я, ни тем более она не покраснели удушливой волной, но между нами явно проскочила мощная электрическая чёрно-белая искра. Короче, мы снюхались.

Вот я уже в общаге у неё в гостях. За её соседкой по комнате, кажется, чешкой, зашёл сизый, как дядюшка Слива, здоровенный  негритос.

-Эдик,- представился фрукт.  И сразу же – Счастливо оставаться.
Все бы в интересный момент так быстро сваливали.

И мы остались, чтобы испробовать на прочность  фундамент многонациональной многоэтажной обители.

Это была дикая ночь. Ночь черно-белой страсти, помесь чего-то исконно русского с присядкой от меня и папуасско -европейских мотивов, естественно – от неё. Новых поз никаких, врать не буду, мы не придумали, шли проторенной широкой дорогой нормальной Камасутры и под утро добротно приладили, подогнали гениталии друг под друга. Тютелька в тютельку.
 
Удивительно, но наши размеры и темпераменты идеально совпадали. Может, действительно, Африка, прародительница человечества и эта чернокожая милашка родственница моей удалённой на миллион лет тётушки.
Я лежал и курил, размышляя о природе и поглаживая большой карий сосок её теряющейся в полумраке груди.

От неё пахло. Коньяком, французским. Моя инициатива. Влил ей несколько рюмок. Хотел правда, водки взять… Но, мне нравится запах хорошего французского пойла.  Хотя, говорят, коньяк пахнет клопами, не знаю, никогда не доводилось нюхать клопов.

-Луза,- окликаю я девушку,- вольно сократив её имя,- хочешь, анекдот расскажу?
Она просила меня помочь в языковой практике и я согласился.
 
-Хочу, он смешной?

-Обоссышься,  а ещё я научу тебя ругаться матом, сука,- говорю я ласково, шурша по кучерявью её кудряшек внизу под животом.

Слушай: «Сынок людоеда не засыпает, просит: «Папа, дай мне шоколадку, дай шоколадку…». «Сынок, где же я поймаю тебе ночью негритянку»…


Луза белозубо ржёт. Чему ты меня  обещал научить?
-Мату. Ты у меня будешь ругаться лучше всех во Франции. Как Наполеон в Подмосковье.
- Сука - это обидно?
- Смотря с какой интонацией, в каком контексте сказать. Вообще-то
литературное слово. Самка собаки, которая, как правило, очень любит секс, болтает сиськами и дразнит самца-кабеля течкой.
Течку поясняю.
- А кобель - обидно?
- Смотря в каком контексте, с какой интонацией,- повторяюсь я .
--Тогда иди сюда, кобель, тебя ждёт твоя чёрная сука.

Это выходит так эротично! Звучит!
Луза, умная девочка, становится при этом «раком» и вертит «раковой шейкой» в смысле – задком, игриво поглядывая на меня. На этот «мир животных» я  пытаюсь взгромоздиться.
- Не спеши. Я тебя тоже хочу научить.
- Африканскому мату?- Встреваю я.
- Нет. Африканскому сексу, кобель.
- Давай, сучка, учи, - принимаю я игру.
- Повторяй за мной.

Она начинает двигаться в определённом ритме и 
произносит по слогам загадочное и эротичное слово «хубибала».

- Повторяй,- требовательно кричит Луза.
Мы входим в единый ритм: ху-би-ба-ла, ху-би-ба-ла...
На слоге «ла» она делает ударный акцент движением тела и голосом. Я понимаю, чего она хочет добиться. Это отголоски танцев её африканских предков у костра, попытка войти в единение с природой, составить единое тело, животное «о двух спинах», повинующееся только законам ритма и страсти.
Что же это напоминает мне в российских аналогах? Пожалуй «дубинушку» -  Э – эй – ухнем. Или еще более редкое – тоже бурлацкое: «белый пудель шаговит ша-го-вит…
Итак, тяну я с кайфом эту черную «баржу» по притокам «Лимпопо»  Медитация, тантрика…
Мне даже начинает казаться, в один из моментов, что мои пальцы на бёдрах темпераментной «черняшки» принимают очертания лапок какой-то невиданной ящерицы и зеленоватый оттенок. Привидится же такое. Потом, напрактиковавшись, мы, действительно, доходили почти что до транса, причём, без всяких там допингов и алкоголя.
 Днём нас разбудил Эдик со своей чешкой. Вместе попили кофе, и я засобирался.
- Мне тоже пора,- сказал Эд, и мы двинулись по длинному коридору общаги, оставив двух разноцветных, но с одинаково довольными рожами -удовлетворенных самок.
- Ну, как хубибала? – спросил он неожиданно, пытаясь игриво баскетбольной рукой ухватить меня за яйца.
Я увернулся - нормально!
Негр выкатил белки глаз:
 - Это классно!
Он басовито заржал и двинулся к буфету.
Они что, все из одного племени, или мне доверили великий африканский секрет траха? - весело размышлял я, топая к дому на слегка дрожащих ногах.

Впереди у нас с Лузой были ещё две незабываемые недели, и я досконально освоил и «хубибалу» и ещё кое-какие этнические штучки.
Шоколадка уезжала.

- Счастливо, Луизиана, - кричал я ей и махал рукой.
Она выглянула из окошка автобуса:
- Иди ты на куй, кобель долбанный,- по-доброму крикнула она мне на прощание и показала свои сорок два улыбчивых зуба.

Всё-таки я её тоже кое-чему научил. Хотя языком, во всех смыслах, владеет еще слабо.