Школа взросления

Война с собой или Школа взросления



Наша троица была гордостью микрорайона. Мы всегда держались вместе. Вместе ходили в кино, в школу, даже свидания назначали так, чтобы через какое-то время случайно встретиться в заранее оговоренном кафе. Если бы была возможность, мы бы не расставались и на ночь. Мы, это; я – отличник и победитель  почти всех городских шахматных турниров. Никола - кандидат в мастера спорта по пятиборью, писаный красавец и  известный бабник. Вовка - отъявленный романтик – в его голове роились образы, настолько далекие от реальности, что порой возникал вопрос, как он выдерживает в нашем реальном мире?!
Летом Колька уезжал на сборы, меня отправляли в лагерь, а Вовку родители тащили в очередную экспедицию. Для нас  наступали «черные времена», скрашиваемые  только современными средствами связи. В середине августа мы встречались на площадке нашего двора, и даже родители знали, что в ближайшие сутки нас ничто не разлучит.
Вот и сейчас, на улице стоял август.
Я только что приехал с моря, где почти месяц прогостил у троюродной бабки. Днем раньше из очередной экспедиции вернулся Вовик, а Николка уже больше недели ждал нашего возвращения в выжженном солнцем мегаполисе.
Дневной зной сменился вечерней свежестью. Мы с Вовчиком сидели на детских качелях и, в ожидании Кольки, беседовали.
- Знаешь,  мне Черное море не нравится… - медленно произнес я, - В нем вода соленая, противная. Вот в Красном – совсем другое дело. Или Средиземном…
- Счастливый ты, вон в скольких морях покупался, - грустно сказал Вовик, - А я со своими предками так нигде и не был. Каждое лето только степи да озера. А что в них интересного: степь она и в Африке – степь.
- Ну не скажи… - Я вот пустыню видел, а степь… Только в Крыму. Дед мне рассказывал, что все степи разные: Кубанские от Крымских отличаются… Вот ты сейчас из какой приехал?
- Из Прикаспийской.
- А где такая?
- Это Астраханский край. Там с седьмого по десятый век Хазарское царство было, а в одиннадцатом Половцы селиться стали…
За таким вступлением всегда следовал долгий и интересный рассказ об истории края откуда только что возвратился наш друг, но тут, споткнувшись на полуслове,  он замолчал и ошалелым взглядом уставился куда-то. Я повернул голову в направлении его взгляда и обомлел; со стороны арки, через которую можно было попасть в наш двор, шел Колька. Он шел не один. Он гордо толкал перед собой коляску.
- К-О-Л-Я?! – выдохнули мы хором.
- Тссс! Тихо мне, а то разбудите.
В коляске, причмокивая, и периодически кривляясь, спал маленький человечек.
- Это чей? -  нерешительно спросил Вовчек.
- Мой. -  Колька гордо нагнулся и поправил у малыша шапочку.
- Как твой? А что со школой? У нас же выпускной?.. – Я сыпал вопросами, ответы на которые, на мой взгляд, найти было не возможно.
- Ничего. Справимся… - У Вовки на лице появилась блаженная улыбка. – Мы будем работать. Все. Будем учиться и работать. Коля, не волнуйся, мы тебя не бросим…
- Пацаны, вы чё?.. Какое не бросим? И работать я согласен, только вот поступать кто будет. Институты же у нас следующим летом…
- Институты никуда от нас не  уйдут. Пойдем на вечерний. Малыша поднимать надо. Конечно, предки помогут, но ведь на них все нельзя взвалить…
От романтичного Вовика  такой уверенности  я не ожидал.
- Э, парни, очнитесь…  Какое поднимать; это племяш мой. МалОй племяш. У меня сестрица двоюродная приехала сюда с семьей, пока квартиру им не дали, они у нас живут. Вот меня нянькой и сделали. В мои обязанности теперь входит этого горлопанчика выгуливать. Он  только со мной на прогулке засыпает…
Мы облегченно вздохнули…
- Ладно, вы, это… Тут еще чутка погодите, я пока домой его доставлю, а потом…
Колька расплылся в улыбке, предчувствуя наши первые сутки после этого долгого лета.

2.

Самой пронзительной новостью для меня с Вовкой стало сообщение, что Николя больше не будет учиться в нашем классе.
- Представляете, пацаны, - восторженно рассказывал он, - представляете, меня в гимназию приняли. Это ж выпускные будут приравнены к вступительным. Это ж я уже, можно сказать, студент!
Мы представляли. С одной стороны, мы искренне радовались за нашего товарища, но с другой… наша троица трещала по швам. Ножницы взросления с кровью отрезали от нас нашего Кольку,  и от этого было грустно.
- Ну, что вы приуныли. Мы же никуда не денемся. Мы же все равно команда; мы вместе.
 
На фоне этого известия, настроение  у нас испортилось и, чтобы хоть как-то его приподнять, решено было пойти в парк, где по вечерам  гуляли уставшие от  солнца горожане, играла музыка и манили разноцветными огнями аттракционы.
Ребята сразу же направились к лодочной станции, а я пошел за мороженым. Ларек, где еще осталось это сливочное лакомство, удалось  найти только в другом конце городского парка. Держа в руках стаканчики, я побежал обратно. Мне доставляло удовольствие маневрировать между людьми и каждой клеточкой и мышцей молодого тела ощущать движение.  Неожиданно я налетел на девушку, которая так же  самозабвенно неслась мне навстречу на роликах. Стаканчики с мороженым разлетелись во все стороны, сам же я оказался сидящим на траве газона и растирающим огромную ссадину на  бедре.  Девчонка, сощуренными глазами ехидно рассматривала меня сверху. На ней от столкновения не было даже царапины. От боли и обиды я совершенно не знал, что делать.
- Дура, - процедил я сквозь зубы. - Смотри куда несешься, когда гоняешь на своих копытах.
- Давай руку,  помогу тебе подняться.
Мягкий мурлыкающий голос моментально смягчил мою обиду.
- Ты ничего себе не сломал?
- Смотри за собой. Как бы тебе ничего не сломать при такой езде, - сказал я, сплевывая обиду между зубов. Легко поднялся, посмотрел на растекшиеся стаканчики с мороженым и, скрипя зубами (чтобы она не заметила боли), пошел в направлении лодочной станции. Мне предстояло  не только врать, что мороженного я не нашел, хотя и обошел весь парк, но и  придумывать историю происхождения ссадин на ногах и руке.
Почти у самой станции меня окликнул уже знакомый кошачий голос:
- Эй, гордый! На вот, возьми...
В лучах заходящего солнца волосы ее отливали сусальным золотом башен церквей, о которых  совсем недавно рассказывал Вовка. Лица из-за светящего мне в глаза огненного шара, видно не было, но в протянутых руках красовались три стаканчика с мороженым.
- Это ты что, с газона собрала?
В эту фразу я постарался вложить все свое пренебрежении к девчоночьему полу, особенно к рыжим.
- Сам дурак.
Она весело рассмеялась, и, водрузив мне в руки мороженое, умчалась куда-то по дорожке парка.

; Эй, Серега, - окликнули меня из лодки, - Ты чего так долго? Мы уже минут десять как плаваем тут, тебя ждем.
Я аккуратно перебрался в лодку и устроился на корме. Ребята молча рассматривали мои ссадины.
; Ты что, в неравный бой вступил? Кто это тебя так?
Несмотря на то, что в голосах друзей звучало искреннее соболезнование, мне отвечать не хотелось.
- С кем подрался? - спросил Колька
- Он, наверное, кого-то защищал... - протянул Вовка.
- Отстаньте, придурки, - неожиданно для себя сказал я и громко заржал, вспоминая картинку своего сидения на газоне.
- Сумасшедшая одна на роликах меня с ног сбила...
- Хорошенькая? - спросил Колька
- Чего? А, ну тебя. Тебе бы только поржать. Говорю же, сумасшедшая.
Володя неопределенно произнес:
- Была бы симпатичная, не было бы обидно, а так...
В этой фразе, прозвучавшей от него, было столько обреченного сожаления, что мы с Колькой весело рассмеялись.
Потом все еще долго смаковали моменты моего падения, облекая его во все новые и новые подробности.

Под утро мы сидели на берегу озера и, глядя на просыпающийся рассвет, строили совместные планы на будущие дни, недели, годы.

Все-таки здорово иметь таких друзей, как Колька и Володя.

3.

Впервые за последние десять лет первого сентября рядом со мной не было друзей. Колька пошел в свою элитную школу, а Вовка заболел. Уже почти неделю он лежал  с температурой и бредил. Правда, бредил он, и когда температуры не было. Думаю, что  и простуда его поймала именно благодаря этому бреду: он все время рассказывал о какой-то фее, живущей в соседнем дворе, и играющей по утрам на золотых луча солнца.
Разобраться в  сумбуре, творящемся в его голове, было не возможно. Из  двухчасового восторженно-романтического водопада мы поняли только одно: Вовка влюбился. Ни имени, ни где учится его фея, он не знал и вообще было сомнительно, что подобные девчонки живут на свете. В перерывы, когда сознание возвращалось к нему, Вовка писал стихи, посвященные объекту своего обожания, но и они ясности внести не могли.
За чертой моего сознания,
Ты дышала туманом синим.
Ты летала над океанами,
Пенье птиц заплетала в имени.
Как тебя не увидел раньше я?
Где была моя жажда жизни?
Ты реальность или фантазия
В твоих косах хлеба отчизны…
Такой бред, по нашему общему разумению мог написать только Вовка. И в результате даже врачи не могли определить, чем же он болен, а он чах.

Итак, было первое сентября моего последнего года обучения в средней школе.
В начале второго урока к нам в класс зашла директор и, поздравив с наступившим учебным годом, произнесла:
- Да, ребятки, у вас в классе будет новенькая. Она приехала из Астрахани и еще только  осваивается в нашем городе. Понимаю, что вы – команда, но, пожалуйста, проявите свои лучшие качества и помогите девочке стать частью вашей команды. Алена, заходи смелее. Не бойся, ребята у нас хорошие.
В класс, смущенно улыбаясь, зашла рыжая роллерша. Ее огненная шевелюра была собрана в высокий хвост, тонкая талия обозначалась стальным ремнем, а выражение лица говорило о добродетели и кротости.
- Здравствуйте, - тихо произнесла она. – Меня зовут Алена Ветрова. Я приехала из Астрахани… Куда мне сесть?..
В звуках ее слов, слышалось мурчание кошки. Учительница окинула взглядом класс и отправила ее на место Кольки, рядом со мной.
- Алиса Олеговна, -  попробовал было я возразить. – Алиса Олеговна,  это место Володи, он поправится и сядет сюда…
- Насколько я помню, - возразила мне строгая литераторша, - Николаев сидит рядом. Даже если вы решили сидеть вместе, то Володи сейчас нет. Пускай Алена садиться пока сюда, а потом мы решим…
- Привет, - промурлыкала моя новая соседка, - Как, царапины зажили?
- Дура! – обиженно произнес я и отвернулся к окну. Первое сентября было безвозвратно испорчено.

4.
Алька оказалась вполне приличной девчонкой. Мы быстро нашли с ней общие точки соприкосновения, вернее, она нашла их в моей тетради по алгебре. Ничего, что хоть как-то соприкасалось с точными науками, не укладывалось в ее огненной голове. Зато  история и литература были ее «коньками», она уверенно апеллировала датами, как будто сама жила в то время, и цитировала наизусть поэтов серебряного века. Читала она превосходно, в чем я мог не единожды убедиться, таща ее тяжеленный портфель после уроков. Когда я, под большим секретом, рассказал о ней все еще болеющему Вовке, его приговор звучал коротко:
- Влюбился!
- Ты чего, «с дуба рухнул»? – испуганно спросил я.
- Сам ты… рухнул. Конечно, влюбился. Не боись, Кольке я ничего не скажу, хватит того, что он надо мной посмеивается. Мачо недоделанный.
- Знаешь, а это хорошо даже, что он ушел в другую школу, - протянул я.
- Конечно, хорошо. Стала бы иначе твоя Алька  с тобой ходить, – съязвил Вовка.
Мысленно я представил, как рыжая Аленка своей танцующей походкой идет под руку с красавцем Николкой, и что-то сжалось у меня в груди.

В начале октября Вовка наконец-то выздоровел, но моя Алька улетела на какой-то региональный конкурс по бальным танцам, которыми занималась много лет.
Вовик, войдя в класс, уверенно направился к парте, за которой все эти годы сидели мы с Колькой. Он аккуратно разбросал по всей поверхности стола свои учебные принадлежности и с удовольствием плюхнулся на стул.
- А здесь уже занято, -  неожиданно для себя произнес я.
- Как занято?..
Глаза его округлились от удивления.
- Мы же договаривались… Мы же…
- А это не Николаев решил, это Алиса Олеговна новенькую к нему посадила, – вставила вездесущая староста класса Светка, давно влюбленная в него брюнетка с фигурой шваберной палки или, как принято называть, модели.
- Ну, если новенькую… - Володя улыбнулся всё понимающей улыбкой и сел на свое обычное место - за стол, стоящий в соседней колонке.

Неделя, пока не было Альки, мне показалась вечностью. Колька тоже уехал куда-то на сборы, а Вовка постоянно убегал в неизвестном направлении искать свою фею. Дни тянулись безрадостные, серые и дождливые. В конце недели наконец-то появилось солнышко, а вместе с ним и Алена.

Мы с Володей стояли у раскрытого окна и о чем-то разговаривая, любовались золотистой листвой клена во дворе школы. Неожиданно Вовка запнулся на полуслове и побледнел:
- Это она… - одними губами произнес он.
- Кто? – не понял я.
- Это она. Это же она – Фея…!
Всегда красноречивый Вовка потерял дар речи. Я обернулся, чтобы увидеть это внеземное создание, но никого не  увидел. Вернее, увидел, но это не было существо из другого мира, это была Алька – моя Алька. Она стояла, окруженная девчонками, и с упоением им что-то рассказывала.
- Алька… - прошептал я и расплылся в невольной улыбке.
- Фея… - еле слышно простонал бледный как мел Вовка.
Мы смотрели в одну сторону, на одну и ту же девчонку, которую мысленно каждый из нас считал только своей, единственной, на всю жизнь.

5.
Обидно терять друзей. Еще обиднее, когда они становятся соперниками: в этот момент ты начинаешь ощущать себя не просто одиноким, но и преданным.
Именно так все произошло и у нас с Вовкой. Мы также ходили в один класс, встречаясь у подъезда, также проводили вместе выходные, но мысленно ненавидели друг друга, считая, что второй должен самоустраниться. Между нами была Алька. Единственное, что объединяло нас – тщательное оберегание нашей тайны от Николая, который, к счастью, с головой ушел в учебу и спорт. Мы оба боялись, что Алена не сможет устоять перед ним, если они познакомятся.
После школы мы втроем шли в направлении дома. Практически постоянно сворачивали в сторону парка и долго гуляли по его аллеям. Часто, как бы случайно, к нам присоединялась Света, тогда общение оживало  и носило шуточный характер, но когда мы оставались втроем, инициативу перехватывал тихоня-романтик Вовка. Алька была как раз из тех мест, куда этим летом его брали с собой родители. Они наперебой обсуждали природу и  аборигенов Астраханских степей, спорили об истории и восхищались рекой у Сазаньева угла. Я часто не понимал, о чем они говорят, а поэтому чувствовал себя ущербным и брошенным. Была правда еще одна тема, в которой я поначалу «плавал» - поэзия. Но тут мне помогли книжки, довольно скоро в подобных разговорах я ощущал себя «на коне», отчего  уже раздражался Вовка. Иногда мне удавалось  перетянуть внимание Альки на себя: я рассказывал интересные истории об ученых и их открытиях в точных науках. Тут Володя оказывался в аутсайдерах, но скоро и он засел за книжки и стал интересоваться тем, что совсем недавно называл пустой тратой сил серого вещества.
Алена не выказывала предпочтения никому из нас, это еще больше заводило и углубляло пропасть между нами.
Чтобы быть ближе к любимой, я даже научился кататься на роликах, но в ноябре выпал снег…


Приближался новый год.
За спиной нас в шутку называли «три с половиной». Не могу сказать точно, кто был половинкой; может быть я или Вовка с нашим соперничеством, может быть Света, неотступно следующая за нами, но Алька была единицей.
Света безнадежно любила Вовку. Ее влюбленность, то тихая и самоотверженная, то агрессивно-навязчивая преследовала его по пятам. Когда он терялся от отчаяния, что Алена не уделяем тему внимание, Света, на правах подруги, уводила Альку от меня к Вовке, жертвуя своим чувством ради поддержания его самолюбия. Но  если только Володя, увлекшись, переставал замечать всех вокруг кроме рыжей Феи, Светлана хищником вставала между ними, и не было силы, способной остановить ее напор.
В этот день она была настроена воинственно.
На литературе возникла дискуссия на тему «Что такое скромность и нужна ли она в любви?» Мнение класса разделилось даже в первой части вопроса.
- Так что же такое скромность?..
Алиса Олеговна стояла у окна и, глядя на медленно падающий снег, цитировала:
«… Он только смеет иногда, Улыбкой Ольги ободренный,
Развитым локоном играть. Иль край одежды целовать.»
- Алиса Олеговна, и о какой скромности тут вы говорите? Ольга – лицемерка, она никого не любит, кроме себя. Ленского убили, так она быстренько за другого замуж выскочила. А убили-то тоже из-за нее.
Светлана, разгоряченная своим монологом, являла из себя образец возмущения.
- Светочка, так может быть, тут не о скромности, а об умении любить надо говорить? – Алиса Олеговна внимательно наблюдала за реакцией класса.
- А что, любить все могут, - вставил  кто-то из ребят.
- Ага, только все разное понимают под любить-то.
 Галерка ехидно заржала, а Светлана продолжила, перебивая гвалт ребят.
- Любить по-разному? Я считаю, что любить это когда дышать не можешь, это когда все стерпишь, только бы рядом быть. А тогда какая скромность-то?..
- Ага, это как ты что ли, в Вовку-то?
Ребята дружно заржали, а Света опрометью бросилась из класса.
Алиса Олеговна не торопясь отошла от окна и тихо процитировала Маяковского:
«Любит? не любит? Я руки ломаю
и пальцы разбрасываю разломавши
так рвут загадав и пускают по маю
венчики встречных ромашек
Пускай седины обнаруживает стрижка и бритье
Пусть серебро годов вызванивает уймою
надеюсь верую вовеки не придет
ко мне позорное благоразумие»
- И все же ребята, что же такое скромность? И нужна ли она в любви?..

6
Светка сидела на качелях детской площадки. Она плакала. Рядом стояла Алька и пыталась успокоить ее. Я подошел и в попытке ободрить, ляпнул:
- Слушай, ты… ну не обращай внимания. Знаешь ведь, ущербные они у нас. Недоразвитые…
- Недоразвитые?! Ущербные? – взвилась староста. – Это еще неизвестно, кто ущербный. Они еще не доросли до любви, вот полюбят, тогда все поймут. А кое-кого уже ничего не исправит.
- Свет, перестань. Пошли домой, - попробовала успокоить ее Алена.
- Пошли домой… Перестань… - передразнила подругу Света. – Ух ты, какая добрая. Фея прямо… Не Фея ты, ведьма. Явилась тут наших парней завлекать. Вся такая хорошая… А сама. Что ты дуришь-то их?! Или думаешь, я не знаю…
Она бросила испепеляющий взгляд на Альку  и, сжав губы, гордой походкой быстро ушла в своем направлении.
Мы остались одни.
- Аль…
Я осторожно дотронулся рукой до щеки девушки.
- Аль, я давно хотел с тобой поговорить… Я… Я…
Я замялся. В попытке высказаться, забыл нужные слова. Страх сковал язык, а мороз –тело.
- Алена, я… я люблю…
Девушка быстро прикрыла мне рот своей теплой, ласковой рукой.
- Не надо. Сереж, не надо говорить того, о чем можешь пожалеть. Мы ведь друзья?..
- Значит, Вовка?!
- При чем тут Володя? Просто друзья. Мы все просто друзья! Для меня вы - одно целое. Знаешь, иногда мне кажется, будь вы двое, но одним человеком, я смогла бы вас полюбить,  - но… В каждом есть то, что привлекает, а вот общее – только когда вы вместе. Я не люблю вас. Я дружу с вами…
- Но может быть, потом, ты бы меня полюбила?.. – робко спросил я.
- Что такое потом? До любви надо дорасти. Ее надо почувствовать… В ней нет ни сослагательного наклонения, ни будущего времени. Она только сейчас, в данный момент. А мое сердце никем не занято. Извини, мне пора.
Я смотрел, как медленно уплывает от меня моя Алена, и душа разрывалась на части. Но где-то внутри маленький уголек надежды горел голубым цветом радости, что нет предпочтения Вовке, с красным оттенком надежды, что пройдет какое-то время, и она меня обязательно полюбит.

На новогодний дискач к нам пришел Николай. Он уверенно подошел к Альке и, обняв ее за талию, уверенно на глазах у всех поцеловал в щеку. Почти сразу же объявили белый танец, и Она пригласила нашего мачо. Танцуя, они оживленно разговаривали и смеялись чему-то.
Ко мне подошел Володя. Мы посмотрели друг на друга все понимающим взглядом и, обнявшись, ушли с этого чужого праздника жизни.
Снег скрипел под ногами, искрился в свете уличных фонарей и перемигивающихся гирлянд, приглашающих в новый год. Трудный год прощания со школой, вступительных испытаний и очередного этапа взросления.

Эпилог:

Буйной зеленью встретил меня - студента,  наш двор.
В середине августа я вернулся с моря загорелый и уставший, чтобы подготовиться к новому статусу. Не знаю как, но ноги сами привели меня на нашу площадку. Усевшись на качели, я заметил идущую  сюда же фигуру Николая.
- Привет, – широко улыбнулся он. – А что, Вовка еще не приехал?
- Должен был… - осторожно ответил я.
- Ну, значит, будем ждать. Как обычно… - рассмеялся он.
- Ты поступил? – спросил я.
- Конечно, это же и так было понятно. Я спортсмен, кроме того, за учебу знаешь, как взялся…
- У тебя же по гуманитарными трабл.
- А сестрица на что? Она меня знаешь, как гоняла. Кстати, она тоже студентка, только в другой город уехала, там видите ли  институт престижнее.
-  Сестрица? У тебя разве сестра есть?..
- Ну, не совсем сестра, но… дочка двоюродной сестры. Сестра малого, с которым я гулял в прошлом году. Алька.
В проеме подворотни появилась фигура Володи. Он вприпрыжку бежал к нам.
- Слушай, а Вовка знает, что Алька твоя сестра?
- Знает. Вчера все выяснили…
От близости Кольки и вида бегущего к нам Вовки сердце наполнилось радостью и теплотой. Воспоминания о рыжей Фее отошли куда-то на задний план. Было немного стыдно, только я никак не мог понять за что…
А все-таки  здорово, что у меня есть Вовка и Колька!