Я раскрываю руки, чтобы обнять Вас

               
        Я  раскрываю руки, чтобы обнять Вас. Чтобы обнять его величество – Шар Земной! Рук не хватает – огромен  Шар…
         Щекой прислоняюсь к земной коре, подставляя другую солнцу и ветру. Приклеенная мушка, плыву не спеша вокруг солнца и земли, застывая точкой во вселенной, будто раздавленная глубиной. Точка, превращенная в ничто!
         Жалкая, слепая, руки в стороны разбросала - бусины  слез людских нанизываю по экватору. 
       Душами склеена, гирлянда стелется. Бусины по нитке вьются вдаль… ручьями по земле…
      Дождями вниз, под музыку грома – от всей души, со всей своей дури! На травы, на цветы, на деревья,  на поля… Только бы  громыхать, только бы выть и реветь, как медведица. Громыхаю себе со всей своей дури для особо глухих. Жалкая, слепая мушка!

                .     .     .
   Он был умнее и старше. А я, девчонка, проваливалась в него распахнутой душой. Слепая, будто бы не чувствуя ничего.  Глупая птица, чего же  ты хотела от него. Он же играл, как и любой бы играл. Чувствуя себя умнее и старше. Пропасть!  -  Века, а не годы.
Огромная толща немой тишины.
Как птица всю душу избила!
    Влюбленная,  руки развела, улыбнулась в ответ.. К бабкиной боли не пустила. Будто бабка в моей душе  на страже. И  гонит всякого прочь.  Чтобы не трогали ее внучку почем зря влюбчивые проходимцы.
     Сжалась внутри, съежилась.  Не прикасайся ко мне таинственный незнакомец.  Ты не умеешь прощать.
    Гордые люди  с болью живут! Зазовут ее к себе на тепло да ласку, душой пригреют. И ходят-бродят по земле, как странники! Столкнулись однажды два гордых человека, обожглись друг о друга и пошли себе дальше жить, с болью чужой. От боли чужой никуда не уйдешь.
      …Как птица, зажатая между скал, в огромной толще ледяной тишины. И не видно конца тишине. И даже не вскрикнуть самой. Огромная толща немой тишины.  Утонувшая песчинка в океане тишины.  И будто бы не было того, что было секунду назад  - сияния огромного всепожирающего солнца! Великого безумного  счастья!
      Это все моя  душа, глупая,  болит.  Не успокоится никак. Будто стучится куда-то, сама не зная куда. Будто стремится все еще объяснить тебе что-то.
     Мы  не имеем права, никого обвинять. Это грех. Никто из нас ни в чем не виноват. 
    Рвется из плоти  слепая душа.
    Рвется из темноты, чтобы рассказать о себе.
    Разрушая оковы. Наперекор себе!
    Наперекор всему, что сковало ее.
    Не признавая цепи, даже цепи любви!
    Сладкие цепи твои, светловолосый кумир!

    Как пешка, шагнула, на черную клетку. Будто выплеснула себя восторженной душой! Я принимаю тебя, таковым! Кричу, всему миру  кричу: что я люблю тебя!
    Отпрянул. Обжегся. Рассвирепел, будто раненный лев… Прощай же. Его душа холодна, как толща немой тишины.
Ты же все понимала. Бестолковая птица!  Это же только мальчишка смотрел на тебя, вспоминая, быть может, минуты прошедшего счастья.  Когда головою склонилась на грудь,  ты  отпрянула тут же,  от холода возле виска. Чего же не вспомнила ты?   
Сказал, как отрезал: «Ну, хватит же, глупая птица». 
Спасибо, что ты мне сказал.
 Цветок  скорпиона… Вдыхаю теперь из души, будто лед.

Глаза закрываю.
Ключи все никак не найду, чтобы и душу закрыть.
Устала.

Сжалась внутри, съежилась.
Не приближайся ко мне, таинственный незнакомец,
Ты не умеешь прощать.

Если бы он любил…

Довольно!
Отдохни, наконец.

Устала.
                .   .   .
    «Великий Отец! Ты жалеешь  нас, как детей своих.  И согреваешь любовью своей.  И говоришь нам – не надо страдать! Не страдайте, живите, дети мои,  по закону Божьему и будьте счастливы на  земле!
 Великий Отец! Ты  был терпелив ко мне. Ты простил и дождался меня.  Не отвернулся,  не бросил. И Ты любишь меня, как свою дочь!  И я  верую в Тебя и    люблю!».


    Я Господь, Бог твой. Да не будет у тебя других богов пред лицом Моим. Не создавай себе кумира и не поклоняйся ему, ибо я Господь Бог твой. Не произноси имени Господа, Бога твоего, всуе. Помни день субботний, чтобы святить его.  Почитай отца твоего и мать твою. Не убий. Не прелюбодействуй. Не кради. Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего. Не желай дома ближнего твоего;  ни жены ближнего твоего, ни поля его, ни раба его, ничего, что у ближнего твоего.
      Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое,
да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь;
и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго. Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки.
Аминь.
                .   .   .
Я раскрываю руки, чтобы обнять Вас. Чтобы обнять Его Величество – Шар
Земной! Рук не хватает – огромный шар! Эй, люди – помогите-ка мне!
     Невидимая мушка, жалкая, слепая. Плюнь – раздавишь. Лежу  себе на земле, бусины  слез людских нанизываю по экватору.
     Я открыла свою душу, я распахнула себя, как птица.  В солнечных лучах испаряюсь, и дождями вниз под музыку грома  -  на травы! От всей души, со всей своей дури! На травы, на цветы, на деревья,  на поля. Только бы  громыхать, только бы выть и реветь, как медведица. Чтобы глухие слышали.  Громыхаю со всей своей дури для особо глухих. - Жалкая, слепая мушка!

      Поверженная небесами капля, расплескала себя по земле! И обнимает Вас, Ваше Величество – Шар Земной!