Белые голуби. Пьеса о Валленберге

Иллюстрация: картина автора "Праведник", холст, масло
 
Пьеса написана к 100-летию со дня рождения Рауля Валленберга -Праведника мира

«Если ты не знаешь, жив ли человек или мёртв,
надо продолжать докапываться до правды…»

Нина Лагергрен
(сводная сестра Рауля Валленберга)

Пьеса

Трагедия в пяти действиях

Действующие лица:

Май фон Дардель, она же Май Валленберг – мать Рауля Валленберга
Рауль Густав Валленберг – отец Рауля Валленберга, офицер военно-морского флота Швеции
Нина Лагергрен –  сводная сестра Рауля Валленберга,
Эйхман – Адольф Эйхман, оберштумбанфюрер СС, официальный представитель рейхсфюрера СС Гиммлера в Будапеште по еврейскому вопросу
Крумеи – заместитель Эйхмана в Будапеште
Сталин – Иосиф Сталин , глава СССР до 1953 года
Абакумов – Абакумов Виктор Семёнович, заместитель наркома обороны СССР, начальник     Главного управления контрразведки «СМЕРШ» (смерть шпионам), генерал-полковник
Булганин – Булганин Николай Александрович, в 1944 году член Государственного Комитета Обороны, заместитель народного комиссара обороны СССР, генерал-полковник
Берг – Ларс Берг, сотрудник шведской миссии в Будапеште
Карлссон – Гёте Карлссон, представитель шведской миссии в Будапеште
Пель – Джон Пель, руководитель Управления по делам военных беженцев США
Ольсен – Оливер Ольсен представитель Управления по делам военных беженцев США
Таге Эрландер - премьер-министр Швеции в 1956 году
Хрущёв – Никита Сергеевич Хрущёв – в 1956 году Первый секртетарь ЦК КПСС
Нина Петровна – супруга Хрущёва
Сварц – Нанна Сварц, шведский профессор медицины
Мясников – Александр Мясников, профессор медицины из Москвы


Действие первое
Сцена первая

     Швеция. Стокгольм. Февраль 1912 года. Дом Май и Рауля Густава Валленбергов. В одной из комнат стоят друг напротив друга прекрасная двадцатилетняя Май Валленберг и её молодой двадцатитрёхлетний супруг Рауль Густав Валленберг, офицер военно-морских сил королевства Швеции. Май беременна. Между супругами происходит серьёзный разговор.


Рауль Густав. Милая моя Май! Как я соскучился за тобой и за нашим маленьким! Не мог дождаться встречи с тобой!

Нежно пытается погладить Май по животу.

Май Валленберг. А как мы с ним соскучились за своим «папочкой»! Как ты? Как служба?

Рауль Густав (изменился в лице, с которого быстро исчезла улыбка). Да на службе у меня всё в порядке! Только, вот, есть одна не очень хорошая новость…Считаю своим долгом сообщить её тебе.

Май Валленберг. Боже мой! О чём ты говоришь, мой милый? Ты пугаешь меня!

Рауль Густав. Ранее я тебе ничего не говорил, так как надеялся, что произошла ошибка. К тому же, я боялся напугать тебя. В твоём положении тебе нельзя волноваться.

Май Валленберг. Господи, Рауль! О какой ошибке ты говоришь?

Рауль Густав. О медицинской, дорогая, о врачебной! Больше молчать не имею права. Я серьёзно болен. У меня подтвердился диагноз. Я болен неизлечимой, смертельно опасной болезнью, которая быстро прогрессирует. Возможно, дни мои уже сочтены!

Май Валленберг (в испуге непроизвольно делает шаг назад). Что ты такое говоришь Рауль? Скажи, что ты пошутил, что это неправда! Я так люблю тебя! У нас скоро родится ребёнок!

Бросается на шею супруга, обнимает его, целует щёки, глаза. Рауль нежно обнимает её, целует, прижимает к себе.

Рауль Густав (пытается успокоить Май). Ну, успокойся же, дорогая! Не надо плакать! Тебе же нельзя волноваться!
Май Валленберг (кричит). Рауль!!!

Внезапно теряет сознание и падает на руки супруга., который едва успевает подхватить её на руки. Рауль нежно и крепко прижимает Май к себе.
 
Рауль Густав. Простите меня мои дорогие! Простите! Как хорошо, что у нас с Май скоро родится сын! А я уверен, это будет именно сын…И имя у него будет Рауль…Рауль Валленберг! Жаль только, что я его так и не увижу!

Занавес закрывается.

Действие первое
Сцена вторая

     Венгрия. Будапешт. Конец ноября 1944 года. Штаб-квартира оберштурмбаннфюрера СС Адольфа Эйхмана, представителя рейхсфюрера СС Гиммлера в городе Будапеште «по окончательному решению еврейского вопроса», депортации и физическому уничтожению венгерских евреев. В кабинете находится также заместитель Эйхмана Крумеи. Эйхман в ярости.

Эйхман. Я убью эту еврейскую собаку, Валленберга! Никакая его дипломатическая неприкосновенность ему не поможет! Да и тебе, Крумеи, ведь тоже хорошо известно, что эта скотина, Валленберг, срывает мне всю статистику! Я не могу выдать Берлину обещанные цифры! Эта шведская проститутка такой же хитрый еврей, как и все евреи, хоть и
полукровка! Не такой, уж, он простой болван, каким может показаться на первый взгляд!

Крумеи. Согласен с тобой! Даже из Берлина, из канцелярии самого рейхсфюрера Гиммлера звонят к нам чуть не каждый день и запрещают трогать эту скотину даже пальцем!

Эйхман. Представляешь, на днях в присутствии представителя Красного креста я не сдержался и пригрозил, что убью эту собаку…И что ты думаешь?! О моей угрозе шведы сообщили в Стокгольм! Шведский посол в Берлине Рикерт внёс официальный протест в МИД Германии по этому «вшивому» поводу…Несмотря на то, что Герхард Эрдмансдорф поставил посла на место и заявил ему, что Валленберг нагло действует в Будапеште нетрадиционными, недипломатическими методами, Берлин мне указал, что покушений на Валленберга мне делать не следует, дабы не раздражать Швецию! Ну, да я устрою этому шведу и всем евреям Венгрии Варфоломеевскую ночь!
 
Хватает папки со стола и яростно швыряет их на пол.

Крумеи. Действительно, спасая евреев, Валленберг действует нетрадиционными методами. Он бесконтрольно штампует и раздаёт евреям шведские паспорта и всевозможные «охранные грамоты», подкупает венгров и даже немцев, грозит всем наказанием, которое неминуемо последует из самого Берлина, носится по всей Венгрии и к самым её границам к Хедешхалому, выдёргивает евреев, направляемых нами в Аушвиц, на марше и даже из товарных вагонов…До гетто уже добрался…

Эйхман. Ну, уж, гетто мы в ближайшее время вознесём на небеса вместе со всеми евреями, находящимися в нём! И откуда он взялся на нашу голову со своей дипломатической неприкосновенностью? Нужно ещё разобраться, сколько жидов этот прихвостень прячет у себя в конторе…

Крумеи. В дальнейшем, нам необходимо действовать аккуратно, чтобы «комар носа не подточил» и быть осторожнее в высказываниях.

Эйхман. Пожалуй, ты прав, Крумеи. Мы должны убить двух зайцев! Поверь мне, я сделаю всё для того, чтобы в самое ближайшее время избавиться от этой еврейской собаки и, чтобы ни один венгерский еврей не избежал своей газовой камеры! Я выполню свой план по уничтожению всех венгерских евреев в 24 часа, который помешали мне осуществить регент Венгрии Хорти и Берлин ещё в июле 1944 года! Ты же помнишь эту историю, когда с подачи слюнтяя генерала СС Ханса Юттнера сам рейхсфюрер Гиммлер тогда запретил мне проводить депортации…А теперь я вернулся! Плевать мне на запреты из Берлина! Войне скоро конец.

Довольно ухмыляется, потирая руки, и продолжает.

Эйхман. Мы уже отправили на небеса четыреста тридцать семь тысяч евреев! Осталось всего – ничего: ещё каких-то двести тысяч жидов! И никакой швед нам теперь не помеха! Мы с тобой, Крумеи, ещё войдём в историю!

Занавес закрывается


Действие первое
Сцена третья

     СССР. Москва. Кремль. Ноябрь 1944 года. Кабинет Сталина. За письменным рабочим столом сидит Сталин, закуривает трубку, перебирает документы и фотографии. В кабинет входит заместитель наркома обороны СССР начальник Главного управления контрразведки СМЕРШ Виктор Абакумов с папкой под грифом «Совершенно секретно», зажатой в правой руке.

Абакумов (осторожно, тихим голосом). Разрешите, товарищ Сталин!

Сталин (тихим голосом, не отрывая взгляда от бумаг). Проходите товарищ Абакумов. Доложите, мне всё, что Вам удалось установить о личности и деятельности шведского дипломата Рауля Валленберга на территории Венгрии?

Прекращает изучать документы, поднимает глаза и пристально вглядывается в глаза Абакумова..

Сталин. О семье и происхождении дипломата повторяться не нужно! О богатстве семьи Валленбергов, их влиянии на правительство Швеции и о их сотрудничестве с военно-промышленным комплексом фашистской Германии мне хорошо известно. О том, что по своим взглядам он антифашист, тоже! Сегодня в первую очередь, меня интересует главный вопрос: связан ли Рауль Валленберг с ведомством Шелленберга? Нет ли доказательств его связи с разведслужбами иных стран?

Абакумов. До начала войны Рауль Валленберг был компаньоном экспортно-импортной фирмы, принадлежащей венгерскому еврею Кальману Лауэру. По делам фирмы периодически он бывал в Венгрии. По состоянию на конец июня 1944 года Валленберг политической деятельностью не занимался и состоял на службе в Национальной гвардии Швеции. А уже 9 июля прибыл в Будапешт в статусе первого секретаря шведского посольства с официальной миссией по спасению венгерских евреев от полного уничтожения нацистами.

Сталин (задумавшись). При чём тут шведы по еврейскому вопросу? Продолжайте!

Абакумов. Нам удалось точно установить, что инициативу по спасению венгерских евреев, оставшихся в живых после нацистских депортаций в мае – июле 1944 года, проявили правительство Соединённых штатов Америки и Управление по делам военных беженцев США. По этому вопросу американцы и шведы вели переговоры на уровне правительств. При этом, обсуждение и решение вопроса о миссии происходило под явным давлением американцев. Гуманитарная миссия в Венгрии и кандидатура Рауля Валленберга для её выполнения были согласованы на уровне короля Швеции и президента США.

Сталин. Без всяких сомнений, в такой короткий срок невозможно было бы решить и согласовать между США и Швецией вопрос о миссии Валленберга без участия Управления стратегических служб США!

Абакумов. Так точно, товарищ Сталин. Я уже сделал необходимые распоряжения, предпринял конкретные действия, направленные на получение нами доказательств возможной прямой связи Валленберга с разведслужбой США. В настоящее время нами выявлен и взят в разработку сотрудник американского посольства в Швеции Оливер Ольсен, с которым Валленберг встречался в конце июня 1944 года на курорте Сальтшебалан. Для этой встречи Валленбергу было предоставлено увольнение из воинской части. Накануне встречи с Валленбергом Ольсен встречался в Стокгольме с уже упомянутым мной Кальманом Лауэром.
Сталин. Хорошо! Продолжайте активную разработку Ольсена! Не исключено, что он является агентом Управления стратегических служб США. Что Вы можете сказать по главному вопросу?
Абакумов. Валленберг в Венгрии развернул очень активную деятельность, направленную на спасение от физического массового уничтожения фашистами как можно большего числа евреев. При этом, он действует нетрадиционными, недипломатическими методами, о которых я Вам уже докладывал.

Сталин. Не надо повторяться, товарищ Абакумов!

Абакумов. Так точно, товарищ Сталин! Так вот, Валленберг активно использует в своей деятельности такой метод, как подкуп высших офицеров германского военного командования. Как сообщает наш агент «Граф» в Будапеште, при этом, Валленберг неоднократно контактировал с агентами из службы шестого управления РСХА Шелленберга и с их помощью действительно пытался решать проблемы венгерских евреев.

Сталин. Вот, вот! Срочно дайте поручение агенту «Графу» поработать в этом направлении конкретно по Валленбергу! О любой информации и возможной связи Валленберга с немецкой разведкой, сообщайте немедленно лично мне.

Абакумов. Есть докладывать, товарищ Сталин! Соответствующие задания данному агенту уже мной даны!

Сталин. Ну и хорошо!

Сталин берёт со стола фотографию Валленберга и внимательно смотрит на неё. С минуту он молчит, курит трубку, думает.

Сталин. Вот, смотрю я на этого смазливого мальчишку и не могу понять, почему его до сих пор не ликвидировали немцы и венгерские фашисты. Почему этот маньяк начальник отдела ИД- 4 гестапо Эйхман терпит выходки этого, ничего не представляющего собой, на первый взгляд, шведа? А, товарищ Абакумов?

Абакумов (смутившись и потупившись). Так точно товарищ Сталин! Не могу знать, товарищ Сталин!

Сталин (строго). Так узнайте!

Абакумов. Есть узнать, товарищ Сталин!

Сталин. И ещё! Совместно с товарищем Булганиным к концу декабря подготовьте мне подробнейший доклад о фактических целях и задачах миссии Валленберга в Венгрии, а также конкретные предложения по этому шведу!

Абакумов. Есть подготовить доклад и конкретные предложения!

Сталин ещё некоторое время молчал и о чём-то думал, покуривая трубку. Абакумов молча стоял перед ним на вытяжку.

Сталин (медленно, тихим голосом, буд-то, не замечая Абакумова). Не исключено, что после освобождения Венгрии войсками Красной армии мы сможем использовать этого «жидовского прихвостня из Швеции» в наших интересах в качестве хорошего козыря при ведении переговоров с Западом о скором разделе сфер влияния в Европе и во всём мире и обсуждении иных важных политических вопросов, а также при ведении любых переговоров с нейтральной Швецией! Подумайте и над возможными вариантами вербовки дипломата Вашим ведомством. Надеюсь, Вы хорошо осознаёте важность данного задания, товарищ Абакумов?

Абакумов. Так точно, товарищ Сталин, осознаю!

Сталин (машет трубкой в сторону выхода из кабинета). Вот и хорошо! Можете идти!

Абакумов. Есть, товарищ Сталин!

Слегка щёлкнув каблуками и развернувшись, Абакумов выходит из кабинета.


Занавес закрывается


Действие второе
Сцена первая

     Ужин Рауля Валленберга с Адольфом Эйхманом.

     Венгрия. Будапешт. Конец ноября 1944 года. Дом венгерского аристократа. Съёмная квартира представителя шведской гуманитарной миссии в Будапеште Ларса Берга. За большим столом сидят Берг и его коллега шведский дипломат Гёте Карлссон. Стол прекрасно сервирован китайским фарфором и серебром, заставлен деликатесами и бутылками с дорогим вином. Неожиданно, в столовую входят Рауль Валленбрег и вслед за ним глава германской миссии по «окончательному решению еврейского вопроса» Адольф Эйхман со своим заместителем Крумеи.

Валленберг. А вот и мы! Надеюсь, для нас ещё осталась бутылочка хорошего венгерского вина?

Берг (шутит). Ещё пару минут, и мы бы всё выпили!

Валленберг (обращается к нацистам). Господа! Разрешите представить Вам моих коллег.

Рукой указывает на Берга и Карлссона.

Валленберг. Мои коллеги по миссии Ларс Берг! Гёте Карлссон.

Эйхман (многозначительно улыбаясь). А нас можно и не представлять. Надеюсь, в Будапеште нас знает каждая собака.

Он и Крумеи громко смеются. Прекратив смеяться, Эйхман представляется сам.

Эйхман. Адольф Эйхман.

Крумеи. Крумеи.

Оба картинно опускают подбородок и слегка щёлкают каблуками зеркально начищенных сапог.

Берг. Прошу садится господа! И без лишних церемоний и тостов. Война! Давайте насладимся изысканными кулинарными блюдами венгерских аристократов и такими же изысканными венгерскими винами! Приятного нам всем ужина!

Все рассаживаются за столом и по-хозяйски приступают к ужину. Берг деловито разливает вино в бокалы всех присутствующих.

Эйхман (берёт бокал в руку и смотрит вино на свет). С марта 1944 года в Будапеште, а такой красоты на столе ещё не видел.

Крумеи. Мне тоже никогда ранее не довелось видеть таких изысканных венгерских блюд.

Эйхман (язвительно, к Валленбергу). Признайтесь, Рауль, Вам удалось спасти от меня и депортации очередного венгерского еврея – эксклюзивного повара? И как это Вам удаётся в такое непростое время?

Эйхман улыбается, довольный своей «шуткой».

Валленберг. Представьте себе, удаётся. А вот Вам, с Крумеи, а я в этом твёрдо убеждён, больше не удастся отправить в лагерь смерти ни одного эшелона с венгерскими евреями. Война подходит к концу и ситуация на фронтах – не в пользу Германии!

Эйхман. Даже когда мне запретили депортацию в июле 1944 года, я обманул венгров и сумел отправить в лагерь ещё целых два эшелона евреев, и все они были казнены!

Довольно ухмыльнулся Эйхман, выдержал паузу, обвёл всех присутствующих многозначительным взглядом фанатика и продолжил.

Эйхман. Не спорю! Нащим военным командованием допущено немало ошибок! Но я найду другие методы, и ни один венгерский еврей не спасётся от моей твёрдой карающей руки! Последнего еврея я заберу с собой в могилу, уж, можете быть в этом уверены! И этим евреем, возможно, будете Вы, Рауль Валленберг, несмотря на то, что Вы всего на оду шестнадцатую еврей! И поверьте, никто не сможет помешать мне остановить Вас!

При этих словах Эйхмана Берг и Карлссон испуганно переглянулись, а Крумеи ехидно улыбнулся и отпил глоток вина из бокала. Валленберг продолжал оставаться спокойным.

Валленберг (хладнокровно улыбается, оставив без внимания угрозу Эйхмана в свой адрес). Да не военное командование виновно в грядущем поражении Германии в этой войне, а Ваш фашизм, нацизм и фанатизм, крайняя, бессмысленная жестокость нацистов в отношении тысяч, миллионов простых, ни в чём не повинных, граждан. В том числе, конкретно Ваша жестокость, господин Эйхман, допущенная Вами при «окончательном решении еврейского вопроса»! Иначе, как безумием, её назвать нельзя!

Эйхман (спокойно, улыбаясь). Да бросьте Вы, Рауль, заниматься демагогией! Я солдат и исполняю свою миссию точно также добросовестно и скрупулёзно, как и Вы свою. Просто задачи, поставленные перед каждым из нас нашим руководством, противоположные!

В это время за окном столовой раздаются громкие раскаты канонады русских артиллерийских орудий, видны яркие вспышки от выстрелов и взрывов снарядов. Постепенно звуки канонады затихают.

Валленберг. Опять русские обстреливают позиции немцев под Будапештом. Уже совсем скоро они будут здесь…

Эйхман. Да! А у нас в Венгрии ещё столько дел! Ох уж, эти русские! Иногда бывает просто обидно, ведь самые настоящие дикари, не правда ли, господа!

Никто в ответ не проронил ни слова. Эйхман резко выпивает всё вино из своего бокала.

Эйхман (к Бергу). Отличное вино! Налейте мне, пожалуйста, ещё бокальчик, господин Берг.

Берг молча наливает Эйхману в бокал вино из бутылки.

Валленберг (к Эйхману). Да, господин Эйхман. Для Вас русские оказались не по зубам!     Так, что же Вам сейчас мешает проявить благоразумие, гуманность и помочь мне спасти ещё несколько десятков тысяч женщин, детей, стариков? Неужели у Вас не осталось никаких человеческих чувств? Может, Вам нужны деньги? Жизнь, наконец?

От неожиданности данного прямого вопроса Валленберга Берг и Карлссон вновь переглянулись. С удивлением прислушался к разговору и Крумеи, ожидая, что же будет дальше.

Эйхман (на удивление спокоен, усмехается). Какие деньги? Какая там жизнь? Я так богат, Рауль, что могу сегодня купить с потрохами всю Вашу Швецию вместе с Вашим богатым семейством Валленбергов! Гитлер дал мне власть и богатство. Мой образ жизни и положение в Венгрии меня устраивают. В Будапеште у меня шикарная квартира, собаки и лошади…Женщин и вино мне привозят из Парижа. Поэтому, я сделаю всё для того, чтобы продлить мои эти собственные удовольствия! Несмотря на то, что Германия находится в состоянии агонии, я буду исполнять свой долг до конца и убивать евреев до последнего моего вздоха! Кроме того, самое приятное для моего сердца чувство – это чувство всеобъемлющей власти распоряжаться жизнями тысяч людей по-своему усмотрению! Очищая землю от грязных жидов, я испытываю истинное наслаждение, так как не евреи, а мы, арийцы, в действительности являемся Богом избранным народом!

Эйхман внезапно замолчал, уставившись на дно бокала. В его глазах появилась яркая звериная искорка.

Валленберг (решительно). Ну, Вы и циник, Эйхман! Уверен, что Вы глубоко заблуждаетесь в своих выводах! Тем более, что убийца многих тысяч, ни в чём не повинных людей, каковым являетесь Вы, ни при каких обстоятельствах не вправе причислять себя к Богом избранному народу!

Валленберг посмотрел Эйхману прямо в глаза и невозмутимо произнёс.

Валленберг. Несмотря на это, господин Эйхман, я обещаю Вам и Крумеи сделать всё от меня зависящее, чтобы сохранить Вам жизнь и не безбедное существование после войны, в обмен на спасение всех оставшихся в живых венгерских евреев. Поверьте, речь идёт о реальной финансовой поддержке Вас и Ваших семей, а также о предоставлении Вам реальной свободы выбора места для проживания и вида деятельности в будущем после разгрома фашистской Германии!

После этих слов Валленберга Крумеи слегка заёрзал на стуле и вопросительно уставился на
Эйхмана. Берг и Карлссон продолжали молча и с удивлением смотреть на говоривших.

Эйхман (посмотрел в глаза Валленбергу и искренне рассмеялся). Ха, ха, ха, ха! Ну, Вы как ребёнок, Валленберг! Святая наивность! Как только русские войдут в Будапешт, первая пуля будет моей! Поймите, покуда я исполняю мою почётную миссию «по окончательному решению еврейского вопроса», порученную мне рейхсфюрером СС Гиммлером и самим Гилером, я и есть Адольф Эйхман! Это мой образ жизни и он мне нравится! Плевать я хотел на Вашу свободу! Кроме того, Вам должно быть хорошо известно о моей почётной миссии в Польше…Даже душегубки на колёсах – это тоже моя идея. Правда, к сожалению, она оказалась не эффективной, так как не справлялась с массовым уничтожением евреев…
 
После этих слов Эйхман вошёл во вкус, взглянул свысока на всех присутствующих за столом.

Валленберг. Как Вы можете, господин Эйхман, так спокойно и с удовольствием говорить о массовых убийствах людей? Ведь Вас тоже когда-то родила мать!

Эйхман (цинично, похваляясь, и получая явное удовольствие от своих слов). Вы очень близко всё принимаете к сердцу, Рауль! Только человек с такой стальной силой воли и твёрдыми убеждениями истинного арийца, как я, всего за 56 суток ещё до Вашего приезда в Будапешт со своей мерзкой миссией, с 4 мая по 8 июля 1944 года смог отправить в газовые камеры 437402 венгерских еврея… Я отправил из Венгрии в концентрационный лагерь 148 эшелонов с евреями! В сутки я отправлял не менее пяти эшелонов, в каждый их которых набивал до четырёх тысяч жидов! Данная депортация превзошла все предыдущие! Каков прекрасный результат, в самом конце войны, а! Какова статистика! А придуманные позже мной «марши смерти»! Признаюсь, это был один из самых радостных периодов моей жизни!

В полном молчании Эйхман вновь с превосходством обвёл всех своим нездоровым взглядом. В столовой воцарилась гробовая тишина. Цинизмом Эйхмана все присутствующие были просто поражены.

Валленберг (иронично). Да, Вы мастер на импровизации и на ведение монологов, господин Эйхман!

Эйхман (не обращая внимания на замечание Валленберга). Если бы не слюнтяй Хорти, не слабохарактерность нашего проконсула в Будапеште Вазенмайера и не явные ошибки по еврейскому вопросу высшего германского военного командования в Берлине, мне бы удалось ещё в июле 1944 года молниеносно, в 24 часа ликвидировать всех венгерских евреев до единого, и Вас бы здесь не было, господин Валленберг. Даже самого Гесса присылали в Будапешт, чтобы умерить мои аппетиты! Теперь же, конкретно Вы, Рауль Валленберг, очень мне мешаете исполнить свой долг надлежащим образом! Кроме того, я никогда Вам не прощу «украденных» Вами у меня из-под носа пяти эшелонов с венгерскими евреями, которые Вам удалось вывезти в Швейцарию, обменяв на партию шведских грузовиков! Вы хитрый лис Валленберг и хорошо управляете рычагами в правительстве! Но поверьте мне, я обязательно найду способ, чтобы избавить себя и Будапешт от всех, чинимых мне Вами, препятствий в исполнении моего долга и присяги! Прозит, господа!

Поднимает бокал с вином и тут же, в одиночестве, залпом выпивает всё его содержимое!

Эйхман. Хорошее вино, хороший ужин, весьма полезная беседа!

Резко встаёт. Вслед за ним из-за стола быстро встаёт и Крумеи.

Эйхман. Благодарю за приглашение и за предоставленное удовольствие отужинать с Вами, господа дипломаты!

Валленберг. Надеюсь, что наша беседа оказалась полезной для всех нас и на взаимопонимание между нами в дальнейшем. Несмотря на имеющиеся существенные разногласия между нами, прошу Вас, господин Эйхман, всё же, обдумать мои предложения!
Эйхман. У каждого из нас своё понимание о долге, господин швед! Я был и останусь до смерти верноподданным идеям национал-социализма! На сей патриотической ноте разрешите откланяться.

Шёлкнув каблуками, Эйхман и Крумеи быстро покидают помещение.
Встав из-за стола, Берг и Карлссон молча смотрят в след ушедшим нацистам и ещё долго не могут выйти из, охватившего их, состояния оцепенения.


Занавес закрывается


Действие второе
Сцена вторая

     США. Вашингтон. Декабрь 1944 года. Офис Управления по делам военных беженцев США. В кабинете представитель УВБ Оливер Ольсен и его шеф Джон Пель.

Пель. Наконец-то, уважаемый Оливер, у нас появилась долгожданная очередная возможность поговорить наедине в тиши моего кабинета, как говорится, «из уст в уста»! Очень рад Вас выслушать непосредственно! Расскажите мне, мой дорогой друг, о том, как сегодня идут дела в Будапеште. Из Ваших письменных докладов я понял, что господин Рауль Валленберг развернул на территории Венгрии бурную деятельность и уже спас от смерти много народу! Удивительно как это ему удаётся осуществлять, находясь под постоянным прессом и на виду у нацистов, в условиях реальной угрозы для его собственной жизни!

Ольсен. Без всяких сомнений, уважаемый господин Пель, Рауль Валленберг действует в условиях постоянной смертельной опасности! По сути, каждый день в Венгрии он совершает величайший подвиг во имя спасения жизней людей!

Пель. Значит, мы с удовлетворением можем отметить, что выбор кандидатуры Валленберга оказался правильным!

Ольсен. Более того, наиболее удачным и эффективным! Этот образованный, благородный и высоко порядочный человек не только добросовестнейшим образом исполняет возложенную на него шведским правительством и международными организациями миссию, но и постоянно проявляет инициативу, творчество и личный героизм. При этом, он действует совершенно бескорыстно, оперативно и очень эффективно. В своей деятельности Валленберг разумно и эффективно использует предоставленные в его распоряжение финансовые средства, проявил отличные дипломатические способности, является прекрасным переговорщиком и психологом, что позволило ему успешно наладить деловые контакты с венгерскими властями и немецким военным командованием. Кроме того, Валленберг широко использует в своих контактах с нацистами целый арсенал недипломатических методов, к примеру, такие, как прямой подкуп, дерзость, личные встречи с влиятельными нацистами и даже угрозы о неминуемой ответственности за геноцид еврейского народа. В нынешней ситуации в Венгрии его методы следует признать наиболее эффективными.

Пель. Интересно было бы узнать конкретные примеры успешной работы Валленберга.

Ольсен. Проявив настоящие организаторские способности, по приезде в Будапешт в начале июля 1944 года, Валленберг сразу наладил контакты с венгерскими властями и германским военным командованием в Венгрии, с еврейским руководством, вошёл в тесный контакт с Международным Красным Крестом и иными международными организациями, находящимися в Будапеште, а также с аналогичными миссиями иных стран в Будапеште, приложил массу усилий к объединению всех возможностей международного сообщества в деле спасения венгерских евреев от их уничтожения нацистами.

Пель. А до приезда Валленберга в Будапешт какова же была эффективность их усилий?

Ольсен. Да не было никакой эффективности! Их дипломатические усилия ни к чему не привели! К приезду Валленберга в Будапешт маньяку Эйхману без каких-либо существенных препятствий, удалось организовать депортацию из Венгрии и физическое уничтожение более, чем 437400 евреев. Причём, депортировали их в ужаснейших условиях. Каждый товарный вагон фашисты набивали людьми до отказа, ставили в вагон ведро воды и ведро для туалета. А везли, ведь, не скотину, а, в основном, женщин, детей и стариков! До сотни человек не доезжали живыми в концентрационный лагерь…

Пель. Насколько мне известно, нацистам удалось создать в Будапеште и гетто для евреев!

Ольсен. Да, так и есть. В провинции гетто было создано ещё в апреле 1944 года, а в Будапеште в ноябре 1944 года. В настоящее время из 200 тысяч человек в гетто в Будапеште осталось в живых всего 70 тысяч человек. Остальные были депортированы! Следует особо отметить, что на имеющиеся у Валленберга финансовые средства, он приобретал недвижимость в Будапеште и поселял в нём евреев, которым выдавал шведские охранные грамоты и паспорта. Только в этих домах в Будапеште проживают 20 тысяч евреев, спасённых Валленбергом от уничтожения!

Пель. А правда ли, что Валленбергу удалось обменять людей на грузовики?

Ольсен. Такой обмен действительно имел место, но какой! С самого начала своей деятельности он умудрился организовать отправку в Швейцарию пяти эшелонов с несчастными евреями в обмен на партию шведских грузовиков «Скания-Вабни». А ведь, в каждом эшелоне было более 3000 человек! При этом, Валленберг лично вёл необходимые переговоры, организовал заключение сделки на уровне правительств Швеции, Германии и Швейцарии, использовал связи влиятельной в Швеции и во всём мире семьи Валленбергов, а также разумно применил средства УВБ США, переданные ему для этих целей через шведское правительство.

Пель. Да, этот швед действительно совершает подвиг во имя людей!

Ольсен. Полностью с Вами согласен, господин Пель! Более того, умело вкладывая в нужных и влиятельных людей значительные финансовые средства, этот молодой человек организовал для евреев в Будапеште больницы, детские сады, временные пункты питания, обеспечил их медикаментами и продуктами. Валленберг официально добился от шведского правительства выдачи Венгерским евреям 4500 официальных шведских паспортов, вместо 2500, как поначалу планировали шведы. Более того, до настоящего времени он печатает и активно раздаёт несчастным людям, так называемые, «шведские охранные сертификаты, свидетельства, паспорта» с изображением шведской короны на фоне шведского флага, которые официальными не являются, но с помощью которых Рауль и сегодня спасает людей от возобновлённой Эйхманом с октября 1944 года депортации евреев для уничтожения. С помощью этих документов, Валленберг лично вырывал из «лап смерти» и возвращал в Будапешт людей прямо из товарных вагонов и, уже пригнанных на границу Венгрии, в известных «маршах смерти» Адольфа Эйхмана. Делу спасения людей этот молодой человек посвятил всего себя без остатка, не обращая никакого внимания на определённую «сдержанность шведского правительства, предпочитающего действовать без особого шума и дипломатическими методами.
 
Пель. А каковы дальнейшие планы господина Валленберга в связи с наступлением русских на Будапешт?

Ольсен. Валленберг уже подготовил для согласования с русскими целую кипу документов о дальнейшем согласовании с ними обустройства в Венгрии и защиты венгерских евреев, об оказании им всяческой помощи после ухода немцев. Для решения всех этих вопросов он твёрдо намерен остаться и работать в Будапеште после прихода русских.

Пель. Ну, что же, очень рад слышать такую высокую Вашу оценку деятельности этого замечательного молодого человека! Мы и в дальнейшем будем оказывать его миссии в Венгрии всяческую поддержку. Что касается моего личного мнения, то я просто восхищён героизмом и самоотдачей Валленберга! Уверен, что в будущем его подвиг во имя спасения людей по достоинству будет оценен человечеством!

Пель поднимается со стула и подходит к Ольсену. Ольсен также поднимается со стула.

Пель. Большое спасибо Вам, уважаемый Оливер, за прекрасные новости и за отлично выполненную работу! Разрешите пожать Вам Вашу руку!

Оба крепко пожимают друг другу руку!


Занавес закрывается


Действие второе
Сцена третья

     Венгрия. Будапешт. Начало декабря 1944 года. Отель «Мажестик». Штаб-квартира Адольфа Эйхмана. В кабинете за рабочим столом сидит Эйхман. Раздаётся осторожный стук в дверь, в кабинет входит Крумеи - заместитель Эйхмана..

Крумеи. Разрешите войти, господин оберштурбаннфюрер?

Эйхман (оторвал свой взгляд от документов и посмотрел на вошедшего). Входите Крумеи. Доложите, как обстоит дело с Валленбергом?

Крумеи. Всё идет по плану, господин оберштурбаннфюрер! С минуты – на минуту ожидаем новостей. Грузовик оставит от Валленберга мокрое пятно на мостовой!

Эйхман (улыбается). Ну, и славненько! Надеюсь, грузовик окажется с венгерскими номерами и ни одно пятно не ляжет на немецкое военное командование?

Крумеи. Так точно! Автомобиль принадлежит фашистской партии ньилашистов «Скрещённые стрелы». Номера венгерские и водитель венгр .

Эйхман. Хорошо, Крумеи! Как только получите информацию о Валленберге, немедленно мне сообщите!

В этот момент за дверью послышались шум и какая-то возня. Внезапно, дверь с грохотом распахнулась, и в кабинет вбежал Рауль Валленберг. Он сильно возбуждён!

Валленберг. А Вы держите своё слово, господин Эйхман! Теперь слово за мной! За это Ваше покушение на жизнь шведского дипломата Вам придётся ответить! Уверен, что Вы своими необдуманными действиями спровоцировали дипломатический скандал между нашими странами!

Эйхман (спокойно). Опа! Явление Христа народу! А мы, с Крумеи, только, что говорили о Вас! Что случилось, Рауль? Какая собака Вас укусила?

Валленберг. Эта собака, скорее всего, Вы и есть, Эйхман. Я уверен, что это Вы приказали раздавить мою машину грузовиком!

Эйхман (спокойно, дружелюбно). Упаси Вас Бог, Валленберг! У меня и без Вас дел по горло! Искренне выражаю Вам своё сожаление о случившемся с Вами недоразумении! Однако, Вы переоценили свою собственную голову! Поверьте, сегодня она вообще ничего не стоит! Будут доказательства против меня, милости прошу! А пока, извините, я очень занят и прошу Вас немедленно покинуть мой кабинет. Крумеи! Немедленно выведите этого господина и впредь, никогда его ко мне не пропускайте без особого на то моего разрешения!

Крумеи (подошёл вплотную к Валленбергу и указал ему рукой на выход). Прошу освободить кабинет, господин дипломат!

Валленберг (глядя в лицо Эйхмана). Сегодня же, МИД Германии будет извещён нашим посольством об организванном Вами покушении на жизнь шведского дипломата!

Эйхман (продолжает улыбаться). Нет доказательств, нет и вины!

Валленберг выходит из кабинета. Крумеи закрывает за ним дверь!

Эйхман (к Крумеи). Ну и как это понимать, Крумеи? Опять обделались? Плохо, очень плохо сработали! Ничего и никому поручить нельзя! Мне что, самому садиться за руль следующего грузовика?

Крумеи (смущённо, потупив глаза). Осечка вышла, господин оберштурбаннфюрер…Этот Валленберг – просто везунчик!

Эйхман. Может быть и так, Крумеи. Ну, да ладно! Не вышло сегодня, мы попробуем ещё раз!


Занавес закрывается


Действие второе
Сцена четвёртая

     СССР. Москва. Кремль. Конец декабря 1944 года. Кабинет Сталина. Сталин сидит за рабочим столом, курит трубку. На столе отсутствуют какие-либо бумаги. Перед ним навытяжку стоят заместители народного комиссара обороны СССР Булганин и Абакумов.
 
Сталин. Ну, что интересного расскажете, товарищи генералы, о шведском дипломате, защитнике венгерских евреев Рауле Валленберге? На какие разведки он работает? Каковы будут Ваши конкретные предложения по Валленбергу? Надеюсь, на этот раз, Вы не облажались, всё выяснили?

Абакумов. Так, точно, товарищ Сталин! Выяснили всё!

Сталин указывает трубкой на Абакумова.

Сталин. Сначала Вас послушаем, товарищ Абакумов!

Абакумов. Есть, товарищ Сталин!

Сталин. Начните с самого главного!

Абакумов. Есть с самого главного! Оливер Ольсен, с которым Валленберг встречался в Стокгольме в конце июня 1944 года, является представителем Управления стратегических служб США, как мы и предполагали. В Швецию прибыл для наведения контактов с шведским правительством для организации и осуществления совместной международной миссии союзников, направленной на спасение венгерских евреев, а также для решения вопроса о финансировании этой деятельности за счёт средств из фонда Управления по делам военных беженцев США. Инициатором проведения такой миссии явилось правительство США и УВБ США. Интересы последнего Ольсен также представляет в Швеции. Официально Ольсен является сотрудником американского посольства в Швеции и пользуется дипломатической неприкосновенностью. В контактах с Валленбергом Ольсен использует дипломатические каналы связи и общается с ним через шведское посольство.

После последних слов Абакумова Сталин резко бросает трубку на стол, встаёт со стула и с возмущением произносит.

Сталин. Эти наглые американцы тайно втянули в свои тёмные делишки нейтральную Швецию! Всё делают чужими руками и за спиной товарища Сталина! Без Москвы готовят почву к разделу сфер влияния в Европе и мире после разгрома фашистской Германии! Окончательное решение еврейского вопроса без участия СССР и Сталина они хотят использовать как козырную карту при решении данного, важнейшего для народов Европы, вопроса! Решили отхватить у нас такой жирный кусок, как Венгрия! Ну, да я им покажу Венгрию!
 
Сталин сжал правую руку в кулак и устрашающе помахал им над головами Абакумова и Булганина. Последние непроизвольно сделали шаг назад и вновь молча вытянулись по стойке «смирно».

Сталин (успокоившись, берёт трубку, начинает курить). Продолжайте, товарищ Абакумов.

Абакумов. Само шведское правительство не проявляет особой инициативы в осуществлении Валленбергом миссии по спасению венгерских евреев, чего нельзя сказать о Валленберге. Он, словно с цепи сорвался! Имея в своём распоряжении огромные финансовые средства, переданные ему американцами и венгерскими евреями, он работает недипломатическими методами, активно использует в своей работе подкуп как немцев, так и венгров, наладил контакты с немецким военным руководством в Венгрии и с венгерским правительством. Даже после военного переворота в Венгрии в октябре 1944 года, Валленберг умудрился наладить деловые контакты и с венгерскими фашистами усташами. Более того, спасая евреев от депортации, в конце ноября 1944 года, он устроил совместный ужин с «отцом окончательного решения еврейского вопроса» самим оберштурмбаннфюрером СС Адольфом Эйхманом, где пытался подкупить и его в присутствии заместителя последнего и ещё двоих шведских дипломатов.

Сталин. Так работает Валленберг на ведомство Шеллинберга, или нет?

Абакумов. Никак нет, товарищ Сталин. Таких доказательств пока у нас нет! Но наш агент «Граф» докладывает, что Валленберг встречался в Будапеште с представителями венгерского подполья и проводил с ними неоднократные беседы. По данным встречам в настоящее время наш агент продолжает работу! Кроме того, согласно последней информации агента «Графа» Валленберг регулярно выезжает на передовую немецких войск и находится там во время артиллерийского обстрела позиций фашистов Красной армией. По этому факту мы также работаем.

Сталин (недовольно). Красная армия в январе уже войдёт в Будапешт! Медленно, неэффективно работаете, товарищ Абакумов! Я Вам давал целый месяц, чтобы расставить все точки над «и», а «воз и ныне там!» За такую работу я Вам всем Ваши головы пооткручиваю и выброшу на корм собакам!

После этих слов Абакумов и Булганин переглянулись. Сталин продолжил.

Сталин (показал трубкой на Абакумова). Продолжайте!

Абакумов. В деле спасения венгерских евреев от уничтожения нацистами Валленберг преуспел. После его приезда в Будапешт, Эйхману не…

Сталин резко оборвал Абакумова, махнул в его сторону рукой и с гневом произнёс.

Сталин. Об этом Вы мне расскажете после нашей победы над Германией, товарищ Абакумов! Судьба венгерских евреев, оставшихся в живых, меня сегодня мало волнует! И плевать я хотел на работу этого жидовского прихвостня по спасению евреев!

Сталин указывает трубкой на Булганина .

Сталин. Товарищ Булганин! Каковы будут Ваши конкретные предложения по Валленбергу! Как нам заткнуть рот союзникам, и, прежде всего, американцам, после взятия Красной армией Будапешта?

Булганин. Нами подготовлены три варианта, товарищ Сталин! Первый вариант: силами ведомства товарища Абакумова попытаться завербовать самого Валленберга и заставить работать на СССР! Второй вариант: признать его американским, английским и немецким агентом, публично судить как шпиона и расстрелять! Третий вариант: ликвидировать шведа в Будапеште и официально объявить, что Валленберг был убит в ходе уличных боёв в Будапеште. Нет человека, нет проблем!

Сталин. Первый вариант – самый предпочтительный! Хорошо подумайте и поработайте над ним, оба! Любым путём постарайтесь завербовать шведа и сделать нашим агентом!
Со вторым вариантом у Вас тоже проблем не должно быть! Хотя, какой из этого мальчишки шпион! Но, если нам понадобится, Валленберг должен будет стать у Вас и немецким шпионом! У товарища Абакумова большой опыт в решении подобных вопросов!

Сталин многозначительно взглянул в глаза Абакумову.

Абакумов. Так точно, товарищ Сталин! По второму варианту проблем не возникнет, сам всё признает, всё подпишет!

Сталин медленно перевёл свой колючий взгляд с Абакумова на Булганина.

Сталин. Что касается Вашего третьего варианта, товарищ Булганин, то он Вами должным образом не продуман и не выдерживает никакой критики! Нет человека, нет проблем! Вы сами поняли, что предложили! Да с такими предложениями мы по миру пойдём!

При этих словах Сталина Булганин был серьёзно напуган и вытянулся в струнку.

Сталин. Вы оба так и не осознали до сих пор, что дело шведского дипломата Валленберга политическое! СССР не получит никакой политической выгоды, если швед будет убит в уличных боях в ходе нашего наступления! Даже если мы его сразу публично признаем шпионом и расстреляем, большой пользы нашему государству это тоже не принесёт! Другое дело, если Вы, например, публично объявите по Будапештскому радио, что Валленберг погиб в ходе боёв, а сами дадите понять американской разведке, что он под охраной и в качестве гостя уехал в Москву. Это совсем другое дело! Зачем его убивать без всякой пользы, товарищ Булганин?

Булганин (напуган). Так точно, товарищ Сталин! Не додумал! Гениально, товарищ Сталин!

Сталин. Почему, товарищи генералы, я один должен за Вас решать элементарные вопросы? Не додумал! Как Вы не поймёте, что живого Валленберга в наших руках будут бояться и американцы, и шведы! И молчать о своих закулисных шпионских делишках они будут как два политических трупа! И Валленберга мы уберём с политической арены, чтобы он нам не мешал после разгрома Германии со своими евреями! После войны в Венгрии мы должны установить свои порядки, а не американские!

Булганин и Абакумов (одновременно). Так точно, товарищ Сталин!

Сталин. Даю Вам неделю для принятия окончательных решений! Хоть тут не облажайтесь, товарищи генералы! Помните, что от Ваших решений будет во многом зависеть судьба послевоенной Европы! А Валленберг, скорее всего, будет у нас козырем политическим! И молитесь, чтобы какой-то там Эйхман не ликвидировал Валленберга до его доставки в Москву! А теперь идите и хорошо подумайте над решением задач, поставленных перед Вами товарищем Сталиным!

Булганин и Абакумов выходят. Сталин молча смотрит им в след и продолжает курить трубку.


Занавес закрывается


Антракт


Действие третье
Сцена первая

     Венгрия. Будапешт. 08 декабря 1944 года. За сценой слышатся раскаты грохочущих пушек и видны вспышки от разрывов снарядов. В левом углу сцены высвечивается рабочий кабинет Рауля Валленберга в его конторе. Рауль в одиночестве сидит за рабочим столом, периодически задумывается и пишет письмо матери. Монолог Рауля Валленберга.

Рауль Валленберг (задумчиво произносит вслух). Дорогая мама! Не знаю, чем я могу заслужить прощение за долгое молчание, но и сегодня всё, что ты сможешь получить от меня, - это лишь несколько поспешных строк, посылаемых с дипломатической почтой.

Некоторое время пишет, потом продолжает говорить.

Рауль Валленберг. Положение здесь отчаянное, чревато опасностями, и я завален работой…Днём и ночью слышим приближающийся грохот русских орудий…

Рауль перестал говорить, глубоко задумался и дальше продолжил писать молча…


Занавес закрывается


Действие третье
Сцена вторая
 
     Стокгольм. Декабрь 1944 года. Комната госпожи Май фон Дардель – матери Рауля Валленберга. Она сидит в кресле и с грустью молча смотрит в зал. В комнату вбегает Нина Лагергрен, её дочь и сводная сестра Рауля Валленберга. На лице Нины счастливая, радостная улыбка. В руке Нина держит письмо.

Нина Лагергрен. Мама, дорогая мамочка! Мы получили, наконец, письмо от Рауля! Только, что его принесли дипломатической почтой! Прости меня, но я не удержалась и уже прочла его! Наш дорогой Рауль жив, здоров, передаёт всем и даже нашему малышу, привет. Он приедет к нам к пасхе!

Май фон Дардель быстро поднимется с кресла. Нина подбегает к ней, обнимает за плечи, целует и прижимает её к своей груди.

Май фон Дардель (постепенно приходя в себя, с огорчением). Как на Пасху? Мы же ждали его на Новый год и к Рождеству! Дай же мне скорее письмо, Нина!

Нина счастливо улыбается и передаёт письмо в руки матери, которая сразу прижимает конверт к губам, целует.

Май фон Дардель. Сыночек мой дорогой!

Медленно опускается в кресло. Нина целует мать и уходит со словами.

Нина Лагергрен. Да не переживай же, ты так мама! Раз обещал, приедет! Рауль всегда держит слово! Ещё раз тебя поздравляю и оставляю наедине с письмом! Не буду мешать.

Май фон Дардель. Да Нина, иди. Спасибо тебе за понимание! Я действительно хочу остаться наедине с Раулем и со своими мыслями.

Неожиданно Май фон Дардель тихо заплакала, руки её слегка затряслись.

Май фон Дардель. Не могу читать, руки трясутся. Нужно успокоиться…Какая радость! Рауль!

Потихоньку разворачивает конверт, достаёт из него письмо и начинает неслышно читать, едва шевеля губами. Затем, читает некоторое время молча.

Май фон Дардель (смотрит в зал). Мой сын, просит прощения…Как он, наверное, устал, завален работой…Пишет, что положение в Будапеште опасное, слышен грохот русских орудий…Ещё этот переворот Салаши! Никто и предположить не мог, что благородная миссия моего сына окажется такой опасной!

Далее продолжает читать вслух.

Май фон Дардель. «У меня возникает чувство, что когда Венгрию оккупируют русские, возвратиться домой будет нелегко, и я не думаю, что вернусь в Стокгольм раньше Пасхи. Но это всё в будущем. Сейчас же никто не знает, какой будет оккупация. Во всяком случае, я постараюсь приехать домой как можно скорее. Мне хотелось бы отпраздновать Рождество вместе. А теперь я вынужден посылать тебе поздравления с Рождеством и Новым годом почтой. Надеюсь, что долгожданный мир уже недалёк…»

Перестаёт читать. Смотрит в зал и произносит.

Май фон Дардель. Бедный мой мальчик! Он пишет, что вернуться будет нелегко! Господи, спаси и сохрани моего Рауля! Почему так щемит и ноет моё сердце, словно чувствует большую беду?

Медленно опускается в кресло, упускает письмо на пол. Не замечая этого, тихо произносит.

Май фон Дардель. Нет, Нина, я не увижу больше моего сыночка! Я это чувствую! В его словах такая тревога! Эти непредсказуемые русские! Они отнимут его у меня!

Продолжает плакать.

Май фон Дардель. Мой Рауль такой добрый и внимательный, никогда и никому не причинил зла! Господи! За что ты подвергаешь его с самого рождения тяжким испытаниям? За какие грехи? Ведь душа и поступки Рауля чисты как сама совесть!

Плачет


Занавес закрывается


Действие четвёртое
Сцена первая

     Швеция. Стокгольм. Февраль1956 года. Кабинет премьер-министра Швеции Таге Эрландера. В креслах перед журнальным столиком сидят Таге Эрландер и мать Рауля Валленберга госпожа Май фон Дардель, которые ведут между собой тихую, неторопливую беседу.


Таге Эрландер. Уважаемая госпожа Дардель! В связи с предстоящей моей поездкой в Москву с официальным визитом в пасхальные дни, я готов передать по Вашей просьбе высшему руководству СССР и Коммунистической партии в лице господина Хрущёва пакет документов, собранных нами за многие годы, и доказывающих факт пребывания Вашего сына Рауля Валленберга в местах заключения на территории СССР с января 1945 года и по настоящее время. О результатах переговоров по данному вопросу я незамедлительно поставлю Вас в известность сразу после моего возвращения в Швецию!

Май фон Дардель. Я Вам очень признательна и благодарна, уважаемый господин премьер-министр, за Ваше внимание и действенное участие в решении судьбы моего сына Рауля! Я сердцем чувствую, что мой сын жив и нуждается в помощи. Уверена, что только вмешательство правительства Швеции сможет повлиять на положительное решение вопроса об освобождении моего сына и возвращении его на Родину. В связи с этим, у меня имеется лично к Вам ещё одна просьба, касающаяся Рауля.

Таге Эрландер. Внимательно Вас слушаю, госпожа Дардель! В чём состоит Ваша просьба?

Май фон Дардель. Я написала письмо моему сыну и прошу его передать лично господину Хрущёву. Я очень надеюсь, что на этот раз, оно дойдёт до Рауля!

На лице Май фон Дардель появилось смущение.

Май фон Дардель. Разумеется, я хорошо понимаю, что выгляжу очень наивной в Ваших глазах и создаю для Вас дополнительные хлопоты, но моё материнское сердце не позволяет мне поступать иначе! Прошу меня за это извинить! Я очень буду ждать Вашего возвращения из Москвы и надеяться, что вместе с Вами приедет домой и мой сын Рауль!

После этих слов Май фон Дардель замолкает и вытирает платком глаза. Эрландер наливает в хрустальный бокал минеральной воды и подаёт его госпоже Дардель.

Таге Эрландер (с участием). Вот, выпейте воды, госпожа Дардель и не волнуйтесь!

Май фон Дардель. Большое спасибо!

Женщина делает несколько глотков из бокала. Эрландер продолжает говорить.

Таге Эрландер. Вам не за что извиняться передо мной, госпожа Дардель! Я передам Ваше письмо лично господину Хрущёву вместе со всем пакетом документов, касающихся Вашего сына! Давайте письмо .

Май фон Дардель. Да, да, конечно! Вот письмо!

Передаёт письмо премьер-министру. Эрландер аккуратно берёт письмо из рук женщины.

Май фон Дардель. Разумеется, письмо не запечатано, и Вы можете ознакомиться с его содержанием. Я очень тронута, господин Эрландер, и благодарна Вам за помощь!

Таге Эрландер. Я сделаю всё от меня зависящее для Вас и Вашего сына!

Оба поднимаются с кресла. Таге Эрландер целует руку Май фон Дардель и женщина выходит из кабинета. Премьер-министр некоторое время задумчиво смотрит вслед госпожи Дардель, затем достаёт письмо из конверта и вслух начинает его читать.

Таге Эрландер. «Дорогой, любимый Рауль! После многих лет отчаяния и бесконечной печали нам удалось добиться даже того, что лидеры правящих партий, премьер-министр Эрландер и министр внутренних дел Хедлунд едут в Москву, чтобы постараться добиться твоего возвращения! Если бы им это удалось, твои страдания закончились бы. Мы не потеряли надежду вновь увидеть тебя, хотя до этого, наши усилия связаться с тобой, к нашей большой печали, не привели ни к чему. От пленных, которые вернулись и делили с тобой камеру, мы немного знаем о времени, которое ты провёл в тюрьме в России, и мы получили через майора Рихтера твои приветствия…»

Перестаёт читать и с возмущением произносит.

Эрландер. И чего ещё нужно этим русским от несчастного Валленберга? Прошло столько лет! Имеется множество веских доказательств того, что он ещё жив и находится в России! Не понимаю!

Дальше Эрландер вновь продолжает вслух читать письмо.

Эрландер. «Когда ты вернёшься с премьер-министром, твоя комната будет ждать тебя дома.»

Эрландер закончил читать письмо и некоторое время о чём-то думает.

Эрландер. Какая несчастная женщина! Как это всё печально! Судьба Рауля Валленберга – это даже не судьба графа Монте-Кристо! Какое восхищение вызывает у меня госпожа Дардель! Какая сила воли, какие чувства истинной любви, надежды и печали настоящей матери!

После этих слов Эрландер расстёгивает ворот рубашки, вынимает из кармана платок и вытирает пот со лба!

Эрландер. Госпожа Дардель и её сын чем-то напоминают мне пару белых голубей, у которых украли голубое небо…Их лишили возможности летать, а значит жить! Я сделаю всё возможное для этой женщины и для её замечательного сына! Раулем Валленбергом, его подвигом и матерью должна гордиться вся Швеция!


Занавес закрывается


Действие четвёртое
Сцена вторая

     Швеция. Стокгольм, Февраль 1956 года. Мать Рауля Валленберга сидит в кресле в своей комнате. Монолог Май фон Дардель.

Май фон Дардель. Господин Хрущёв! Дорогой, господин Хрущёв! Я верю, что Вы прочтёте моё письмо и освободите, наконец, моего сыночка! Сколько же ещё ему страдать! И госпожа Нина Петровна, его супруга должна помочь! Я в этом просто уверена! Я же, уже писала им обоим и просила вернуть мне сына! Они же, тоже мать и отец и должны понять мои материнские чувства и страдания, которые разрывают моё сердце! Я верю, они помогут! Ведь. Бьётся же, и у них в груди человеческое сердце?


Занавес закрывается


Действие четвёртое
Сцена третья

     СССР. Москва. Весна 1956 года. Дача Хрущёва. За столом в столовой перед большим медным русским самоваром сидят Никита Сергеевич Хрущев и его супруга Нина Петровна.
Неожиданно Нина Петровна встаёт из-за стола, подходит к окну и с интересом там что-то рассматривает.

Нина Петровна. Посмотри, Никита! К нам на подоконник сели два белых голубя! Воркуют и прижались друг к дружке своими маленькими  красивыми головками. Я глазам своим не верю! Они прижались так, как это обычно делают люди после долгой разлуки!

Хрущёв встал из-за стола и подошёл к окну. С полным безразличием взглянул в окно.

Хрущёв. Голуби, как голуби! Пожалуй, необычным является то, что они оба белые как снег!

Нина Петровна. К чему бы это, Никита? Это какой-то знак! У меня просто заныло где-то в самом сердце!

Хрущёв. Смотри, не упади в обморок! Брось ты свои сентиментальности! Птицы, как птицы! Ничего особенного! Вот, послушай, что я тебе интересного расскажу! Пошли к столу.

Хрущёв обнимает Нину Петровну за плечи и уводит от окна к столу. Нина Петровна идёт и ещё несколько раз оглядывается в сторону окна. Оба садятся за стол. Хрущёв наливает из большого медного самовара чай в стаканы с подстаканниками с изображением Кремля.

Хрущёв. Представляешь, Нина! В ходе официальных переговоров эти шведы вручили мне пакет документов, доказывающих факт нахождения Рауля Валленберга в СССР в местах заключения до настоящего времени! Премьер-министр Эрландер даже вручил мне личное письмо для Валленберга от его матери! Даже за кулисами, Эрландер вёл всякие там разговоры о Валленберге с Булганиным! А, ведь, Булганин вместе со Сталиным и Абакумовым и засадили Валленберга за решётку ещё в январе 1945 года! Что дальше делать с этим Валленбергом, ума не приложу! Дело, ведь, у него политическое! Давно пахнет международным скандалом, а шведы всё никак не могут успокоиться!

После этих слов Хрущёва Нина Петровна заметно оживилась.

Нина Петровна. А где это письмо от матери?

Хрущёв. Да там же, где и два предыдущих, в мусорной корзине!

Нина Петровна (с удивлением). Как в корзине? О каких ещё двух письмах ты говоришь?

Хрущёв. Да незадолго до последнего письма госпожи Май фон…фон Дар…Дар…Тьфу ты, забыл! «Без бутылки не разберёшься!» …Дар…дель. Так вот, фон Дардель! Она уже мне писала и даже тебе. Просила понять её материнские чувства…Ведь, мы с тобой тоже, мать и отец и так далее…В общем, просила войти в её положение, освободить Валленберга и передать его ей, так как она сильно опечалена и страдает!

Нина Петровна. И почему же ты мне не показал эти письма, Никита?

Хрущёв. А что мне их тебе показывать? Ещё «распустишь нюни» и начнёшь совать свой нос туда, куда не следует! Дров наломаешь, а мне потом расхлёбывать! Да и не хотел я тебя тревожить!

Нина Петровна (с возмущением). Да как ты мог, Никита? Это же так бесчеловечно! Тем более, что тебе ничто не мешает помочь бедной женщине решить эту проблему! Вспомни историю со своим собственным сыном? Бедная мать, и сколько же ей пришлось пережить! Не бери грех на душу! Отпусти ты этого шведа, отдай матери!

Хрущёв (недовольно, с возмущением). Да не лезь ты не в свои дела! Я же сказал тебе, что дело Валленберга – политическое, строго засекречено! Нет никакого смысла выносить сор из избы, будоражить международную общественность, тем более, что дело это десятилетней давности! Товарищ Сталин наломал дров, а мне расхлёбывать? Мне не нужно грязное пятно на своей белой рубахе! Пойми, наконец, Сталин применил к Валленбергу политическую репрессию! Не хватало мне на мою шею ещё международного политического скандала! И дёрнул меня чёрт рассказать тебе про письмо!

Нина Петровна. О какой десятилетней давности ты говоришь, если Валленберг жив и поныне сидит в застенках, а товарищ Булганин, с помошью которого шведа упекли за решётку, является сегодня председателем Совета министров СССР! А я уверена, что если бы ты отпустил Валленберга на Родину и снял с должности Булганина, твой авторитет на международной арене от этого только бы вырос! Никогда гуманизм не расценивался как тёмное пятно на рубахе! Став политиком, ты, Никита, совсем утратил все свои человеческие качества и чувства! В молодости ты таким не был!

Хрущёв. Да, не был, потому что не обладал той властью, которой наделён сейчас! Ничего не желаю больше слышать о Валленберге! Дело политическое и ответ Швеции на их пакет документов нужно хорошенько обдумать! И хватит об этом! Без баб уж, как-нибудь обойдёмся!

После этих слов, Хрущёв сильно ударил кулаком по столу и вышел.

Нина Петровна (в догонку). Это грязное пятно теперь навсегда останется на твоей русской рубахе, Никита! Никогда тебе не удастся от него отмыться! И никакая политика тебе не поможет, помяни моё слово!

Нина Петровна берёт стакан с чаем в руки, поднимается и подходит к окну, с интересом смотрит за окно.

Нина Петровна. Надо же, эти голубки так и продолжают сидеть, уткнувшись друг в друга клювиками. И что же так щемит моё сердце?

Нина Петровна неспеша пьёт чай и продолжает смотреть на голубей.
 

Занавес закрывается


Действие пятое
Сцена первая

     СССР. Москва. 27 января 1961 года. Кабинет профессора медицины Александра Мясникова. У него в гостях его коллега профессор медицины из Швеции Нанна Сварц. Оба сидят в креслах у журнального столика, пьют кофе и ведут неторопливую беседу.

Мясников. Ну как Вам наша научная медицинская конференция, уважаемая госпожа Нанна?

Сварц. Выше всяких похвал, господин Мясников! Как и прежде, я удовлетворена ходом возникшей дискуссии с советскими медиками! Особенно, нашей с Вами дискуссией! К тому же, итоги конференции считаю весьма полезными для нас – профессиональных медиков.
Мясников. Я тоже удовлетворён дискуссией с Вами! Как говорится, «в споре рождается истина!»

После этих слов Мясников внимательно посмотрел на профессора Сварц и неожиданно спросил.

Мясников. Вижу, что у Вас имеется ко мне ещё вопрос. Так задавайте его, не стесняйтесь, уважаемый коллега!

Сварц. Вы правы, уважаемый профессор. Я прошу Вас меня извинить, но я хочу с Вами поговорить на тему, очень близкую моему сердцу и, думаю, всем шведам.

Мясников. Пожалуйста, пожалуйста! Внимательно Вас слушаю, коллега!

Сварц. Уже много лет меня очень волнует судьба моего соотечественника Рауля Валленберга. По имеющейся у меня информации, полученной от членов семьи Валленберга, у них имеется предположение о том, что Рауль до сих пор жив и находится в местах заключения в СССР. Может Вам что-либо известно о его судьбе? Жив ли он и где находится?

После этих слов госпожа Сварц взглянула прямо в глаза профессору Мясникову.

Мясников не отводит свой взгляд, некоторое время молчит, затем произносит.

Мясников. Уважаемая Нанна! Я с большим уважением отношусь к Вашей гражданской и личной человеческой позиции! Поэтому, отвечу на Ваш непростой для меня вопрос. Надеюсь, что наш разговор останется между нами.

Мясников делает пару глотков кофе из чашки. Сварц ставит свою чашку на стол.

Мясников. Из медицинских кругов от наших коллег мне кое-что известно об интересующем Вас лице…

Мясников понизил голос и осторожно осмотрелся по сторонам.

Мясников (почти шёпотом). Он действительно жив, но в очень плохом состоянии. В настоящее время он пребывает в специализированной психиатрической больнице.

Помолчав с минуту, Мясников с опаской, тихим голосом добавил.

Мясников. К моему большому сожалению, вынужден Вам сообщить, уважаемый коллега, что из этой клиники никто ещё живым на свободу не выходил…Думаю, что в Кремле мне не простят, если им станет известно о нашем разговоре! Прошу меня извинить, уважаемая Нанни, но на этом, мы с Вами должны прекратить этот разговор и больше к нему никогда не возвращаться!

Сварц. Я всё хорошо понимаю, уважаемый Александр, и очень Вам благодарна за эту, крайне важную, для меня информацию и Ваше взаимопонимание!

Мясников. Вот и хорошо! Мы с Вами медики и наш долг помогать людям! Желаю Вам удачи в этом благородном деле, коллега!

Оба профессора встают и крепко пожимают друг другу руки.


Занавес закрывается


Действие пятое
Сцена вторая

     Швеция, Стокгольм, 1979 год. Дом матери Рауля Валленберга. Посреди сцены стоит большое кресло, в котором сидит в траурной одежде с непокрытой головой убитая горем пожилая мать Рауля Валленберга госпожа Май фон Дардель. Седые волосы слегка растрёпаны и прядями ложатся на узкие плечи. Женщина плачет и постоянно вытирает глаза и нос большим белым платком. Монолог Май фон Дардель.

Май фон Дардель. Бедный мой Фредрик! Вот и ты навечно ушёл от меня и оставил наедине с нашим общим горем! На кого же теперь мне опереться в этот трудный час?

Плачет.

Май фон Дардель. Рауль, несчастный мой сыночек! Мы с Фредриком так надеялись, что ты вместе с Ниной и Ги будешь у нашей постели в последние мгновения нашей жизни! Так мы тебя и не дождались! Мы не смогли вырвать тебя из лап самого сатаны и силы покинули нас.

Плачет

Май фон Дардель. За что же такие испытания выпали на твою и на нашу долю? Бедный мальчик, мы так надеялись на справедливость и мечтали, как обнимем тебя и вновь будем сидеть в тесном семейном кругу. Ты как всегда будешь по-доброму, очень по-человечески и по-домашнему шутить и радовать нас своим остроумием, осыпая всех прекрасной и такой светлой, тёплой улыбкой…Сыночек мой, и где же ты, и что же пришлось тебе пережить?

Протягивает в мольбе обе руки вверх.

Май фон Дардель. Господи! Прошу тебя! Молю тебя облегчить муки моему сыну!

Плачет

Май фон Дардель. Рауль! Сыночек мой! Перед моими глазами проплывает вся твоя жизнь…С самого твоего рождения судьба не была благосклонна к нам и подвергала нас жестоким испытаниям. Но всегда ты был ласковым, добрым и светлым мальчиком! Никогда и никому ты не желал и не причинил зла. Как я устала от долгих лет разлуки, тоски и печали!
 
Плачет.

Май фон Дардель. Лишь когда я закрываю глаза, то в мою душу приходят покой и бесконечные воспоминания, где мы все ещё живы…Хочу тебе признаться, дорогой мой сынок, что сегодня ранним утром к моему окну прилетел белый голубь и с силой начал биться в стекло! Я знаю, что это плохая примета. Я сегодня умру! Но я уже не боюсь смерти, тем более, что мне показалось, что голубь этот – это ты! Я открыла окно и голубь перестал биться в стекло. Он сел на подоконник, сразу успокоился и взглянул прямо мне в глаза. Я увидела твои глаза, дорогой сынок! Они смотрели мне прямо в душу! С этого момента с моего сердца упал тяжкий груз и мне стало так легко! Я уже иду к тебе, мой дорогой сын! Скоро и я взмахну своим белым крылом и мы оба, свободные и счастливые, наконец, встретимся и взлетим в голубое небо…

Женщина встаёт с кресла, поднимает обе руки к небу и на её лице появляется счастливая улыбка.


Занавес закрывается и вновь открывается

На сцену один за другим выходят актёры на поклон

Голос диктора читает стихотворение «Белые голуби»:

Одиночество и печаль
Две подруги мои и судьба
Признаюсь, бывает жаль
Себя самого иногда

В душе затаилась обида
И отчаянью нет конца
Им обоим края не видно
Они оба – без лица

Изорвали всю душу в клочья!
Моё сердце уже не болит
Надоело каждой ночью
С одиночеством говорить

Печаль моя – чёрный туман!
Адресована в никуда
С ней одной у меня роман
Обнимает меня беда

Тридцать лет по тюрьмам и лагам
Я в психушке теперь под Москвой
Под советским красным флагом
Умираю для всех чужой

Прости моя бедная мама!
За боль и печаль прости!
…И я сынок тоже устала…
И ты, если сможешь, прости!

…Скоро душа моя мама
В светлую даль улетит
Моя душевная рана
Сейчас с тобой говорит

…Сынок, я к тебе улетаю
Ты уже мёртвый лежишь
Значит, и я умираю
Раз слышу, что ты говоришь

Скоро как голуби белые
Мы взмахнём своим белым крылом
И свободные, гордые, смелые
Вновь обнимемся в небе вдвоём

06-28 января 2012 года

Занавес закрывается