Крыша мира. Глава 3. Перевал

Ночевали спокойно. Серёга уже почти не кашлял, отдохнул, отлежался, принял очередную  дозу таблеток из Галкиной аптечки, да и сам организм уже переборол эту заразу и пошёл на поправку. Утром, как обычно, вышли с рассветом. Подъём на перевал был не сложен, по неглубокому снежнику справа по ходу. Серёга тащил своё барахло сам, включая то, что ему было положено по раскладке: верёвки, железо, часть продуктов. Он конечно сильно в душе переживал, что сорвал нам поход, не балагурил, как обычно и не рассказывал всякие байки, всё больше молчал, а мы уже с этим смирились и не доставали его по пустякам.
Присели отдохнуть и вспомнили, кому, что запомнилось вчера от посещения ГМС.

Вспомнили их туалет, сооружённый над ледовой трещиной, бездонной глубины. Будка самой стандартной архитектуры, но находится там, тем более сидеть долго, когда снизу несёт холодом этой глубины, не хотелось. Не самое уютное место для туалета, зато экологически чистое.

Вспомнили, как нам дед рассказал, что у них гостили даже японцы, которые прилетели на вертолёте снимать фильм о леднике Федченко, самом длинном в мире. Они вообще снимали много в разных местах о ледниках планеты Земля, глетчерах в международной терминологии. Конечно, вертолёт им предоставили сразу и сопровождение – двух альпинистов в полном снаряжении для ледолазания. Японцы сами, хоть и операторы, были мужики тёртые, много, что повидали, поэтому лезли без особых колебаний в самые глубокие трещины ледника, чтобы эффектно снять лёд  снизу прямо из глубины трещины. Толкались они на ГМС дня два, шуму и разговоров было много, ребята были простые, но питались они отдельно. Каждый на своём примусе готовил себе сам, в своей кастрюльке, свои сублиматы. Для нас, привыкших к общему котлу, это было странно. Это теперь мы поняли рациональность такой организации похода. Каждый сам по себе и не зависим от других. С полным набором инструментов и снаряжения. Заболев или утомившись, участник просто сходит «на ближайшей станции». У альпинистов запада никогда не было команды, вроде все вместе идут на одну вершину, но каждый сам за себя. Кроме того считалось нормальным нанимать  шерпов, которые тащат вверх  груз вместо тебя или тебя самого -  вниз, если что. Даже спускаясь с покорённой вершины, они просто бросали всё уже не нужное снаряжение. Это «буржуйское» снаряжение, тогда ещё во многом превосходящее отечественное, подбирали на спуске наши хозяйственные  ребята, загружаясь им «под завязку».

Посидели на пологом склоне, глядя вниз, прощаясь с самым большим ледником Союза, половину которого мы честно протопали, хотя это и не входило в наши планы. Я хотел обойти ледник верхом по перевалам и рукавам левого борта, чтобы спуститься вниз по одному из них у самой ГМС. Сверху обзор был бы, конечно, на много больше и весь маршрут был бы на много зрелищнее. Да вот не получилось, хотя технически и физически мы были подготовлены очень хорошо. Я тогда ещё не знал заклинаний поэта Деменьтьева: «Никогда, никогда ни о чём не жалейте…»,  да мы  ни о чём и не жалели. Впечатлений, теперь я это понял, хватило на всю жизнь. Просто в очередной раз судьба сама нами распорядилась по своему усмотрению.

Впереди был перевал с ледопадом на спуске, а это сильно усложняет его прохождение. Всякие рывки без предварительной разведки и без информации, как идти дальше, могут иметь самые печальные последствия. Это, когда снизу подходишь к перевалу, видишь пусть и не весь ледопад, но часто большую его часть, поэтому можно как-то наметить путь наиболее безопасного подъёма. Рассмотреть в бинокль его каскады и оценить их высоту и путь обхода. Когда спускаешься вниз, не видно ничего, кроме общего сброса, не возможно достоверно оценить безопасный путь спуска. Сброс в 50 или 100 метров, которые практически не проходятся по ледовой стене, сверху выглядят так же, как в 10 или в 20 метров, пока не подойдёшь к самому краю и не ощутишь всю грандиозность этого природного явления.

У нас была довольно подробное описание пути прохождения перевала, привязка к характерным деталям, скальным выступам и отрогам. Даже была схема перевала, нарисованная от руки по памяти с этими деталями и извилистый путь прохождения ледопада. Сам ледопад нам придётся проходить с одного борта до другого раза три, чтобы обойти все эти ледосбросы. Дед сказал, что, если повезёт, то и верёвку  вешать нигде не придётся. Ледопад, как живой организм, в нём каждый день что-то происходит вроде бы по мелочи, но эти мелочи накапливаются,  и происходят, почти мгновенно, существенные изменения. Возникают трещины, где их не было или падают сверху со стены громадные глыбы льда, которые рушат снежные мосты и закрывают единственный проход между трещинами.
 
Нам повезло. Подвижек больших не было. Погода была отличная. Лёд голый и все трещины видны. Путь прохождения по схеме, однозначно читался в натуре, а то, что с ледовых стен падали глыбы, громко  бухая, как из пушки, то спереди, то сзади, это всё мелочи. Места свежего ледопада были видны сразу, здесь надо было проскакивать быстро, но без суеты.
Какие мы были маленькие на фоне этих грандиозных ледовых разломов! Когда стоишь у левого борта ледника и смотришь, как народ проходит под  стометровой стеной правого борта, стоишь, чтобы вовремя увидеть падение глыбы сверху и предупредить, просто физически ощущаешь эту громадность ледового мира, свою микроскопичность в нём и незащищённость от его прихотей.

 Как говорится, «Бог миловал!» Мы благополучно проскочили наиболее опасные места, не тратя много времени на разведку, все трещины были забиты льдом, а верёвку вешали только один раз, спускаясь по ледовой стенке метров двадцать высотой. Вышли на ровное поле после ледопада уже к обеду. Перекусили, что было по Юриной раскладке, запили утренним чаем из моей фляжки, посидели, отдыхая.

 Мы были ещё довольно высоко над долиной, и впадающие рукава ледников противоположного борта были хорошо видны. Эти реки льда ползли с предвершинных цирков, вверху белые под снегом, далее шли мощные разломы льда, которые , прорезая скалы, сыпали на себя их обломки, превращаясь внизу в грязно-серое месиво, втекая внизу в такой же, в моренной рубашке основной ледник. И всё это ползло вниз, вниз, вниз по пространству и времени. Только здесь шкурой ощущаешь этот поток времени.  Твоя жизнь это миг, а горы Вечны!
Даже и сейчас, хотя прошло уже двадцать лет, я помню это состояние, когда семь человек, пойдя не самый сложный на Памире перевал, сидели, бросив кули на снег, заворожено смотрели по сторонам и вниз, чувствуя эту громадность маленького кусочка такого большого мира.  Мира, огромной для нас планеты Земля, такой маленькой песчинки в большом Космосе.