Восхождение в должность

      

       Встреча с представителями главка у генерала затянулась. И мы, с начальником отдела кадров, уже второй час топчемся в  приемной.  Время, на которое нас пригласили, давно прошло. Очередь из старших офицеров  заметно увеличилась, и никто из присутствующих не мог поручиться, что он сегодня встретится с начальником Управления. Прошел еще час, и я вопросительно посмотрел на полковника, который держал в руках мое личное дело. Он глазами показал - ждать! Я согласно кивнул головой и подошел к окну. Меня, начальника отдела уголовного розыска, “сватают“ на должность начальника РОВД, а я усиленно сопротивляюсь. Районный отдел не только самый большой в области, но и самый худший по всем показателям. Преступность  растет. Количество “висяков”  увеличивается.  Работа с личным составом запущена. А отсюда: текучесть кадров, пьянство, должностные преступления. За неполный прошлый год сменилось два начальника районного отдела. Один с тяжелым инсультом до сих пор не выходит из больницы, а второй,  если сказать языком криминалитета, “топчет зону“ за взятки. Сегодня генерал будет опять сбивать на новую должность. Я опять скажу – нет. Я связан с наукой. На подходе  кандидатская диссертация. И мне сейчас не с руки надевать на себя тяжкий хомут. Как поведет себя  генерал - не знаю. Что за этим последует – думать не хочу. Я раздражен. Противоречивые мысли теснятся в голове. Чтобы привести  себя  в порядок, успокоиться,  стал размышлять о превратностях своей судьбы,  о  службе  в милиции и своих первых шагах в роли начальника. Вспомнил и  тот первый день, когда я,  простой опер, не имея ни какого опыта работы с подчиненными, импульсивно взвалил на себя служебные обязанности начальника отделения уголовного розыска в РОВД и выстоял…  Я улыбнулся и  подумал: “Смелый ты был мужик, Владимир. Рискованный. Мне сейчас до тебя далеко”. 
            Лет восемь назад моего  предшественника, начальника отделения уголовного розыска, повысили в должности. И я, как преемник его дела,   первый раз в своей жизни собрал подчиненных для беседы. На меня с выжиданием смотрели знакомые глаза.  В них расплескалась палитра вопросов. Мне было неуютно, и я молчал. Как говорят - “держал паузу”. Всматривался в лица подчиненных,  пытался понять их настрой и отношение ко мне.   Звенящая тишина висела над головами. Игра в “молчанку” – не домашняя заготовка. К  совещанию я тщательно подготовился. Знал, что сказать. Но, присаживаясь к столу, подспудно почувствовал, что мои слова вряд ли будут сейчас действенны. Поэтому я молчал, смотрел операм в глаза и вел с ними бессловесный разговор.  Еще вчера  нам  вместе было легко и покойно. Еще вчера мы были на равной ноге.  Но сегодня  душевное состояние  коллектива заметно изменилось. Незримый барьер возлег между нами. “Что же произошло?  – спрашивал я себя. Неужели я  занял чужое место?   Неужели  листок бумаги, названный приказом, сломал наши взаимоотношения?.  Я же не карьерист, в начальники не напрашивался. Мне предложили - я дал согласие. И убежден,  что другие опера справились бы с этой работой не хуже меня. Но, жизнь,   распорядилось иначе.  Усердно рассматривая  лица оперативников, поймал себя на том, что  хочется встать из-за стола,  подойти к ним, улыбнуться  и сказать: “ Ребята! Что ж вы  такие мрачные?  Раскрепоститесь! Мы же одной крови! Нам вместе всегда было хорошо. И мы еще перевернем горы!” Но мой призыв остался без внимания и я в зачатке сломал это милейшее житейское намерение. Нагнал в глаза сухость, строгость, уверенность в себе и  настырно смотрел на подчиненных, полагая, что все  происходящее - им не в диковинку и мне не во вред. Новая мысль заставила вздрогнуть. А если я ошибаюсь?  Если мое молчание они понимают по-своему: трус, бездарь, выскочка  …Что тогда?. О, Господи! Спаси и сохрани! Зная свой характер – не переживу! Дай мне знак, что все идет не так уж плохо. Я же не инородное тело. Я же часть этого коллектива и  крепко с ним связан.  Вот слева первый сидит Игорь Борисов. В его глазах бегают смешинки. Он хорошо понимает мое нынешнее состояние. Смелый мужик. В беде никогда не  бросит и не подведет. Трудится  как вол. Оперативник отменный. Лучше всех работает с агентурой. Один недостаток – не любит писать бумаги. Любая справка для него – пытка. Однажды брошенная им фраза - мне легче обежать город, чем подготовить докладную - в отделе стала крылатой. Но у него нет “каши“ ни во рту, ни в голове. Вымученные им бумаги  оригинальные и толковые. Говорят, что его хобби – стихи. Но я никогда не слышал от  этого человека ни одной поэтической фразы. Зато, когда он что – либо рассказывает - заслушаешься. Видимо недаром преступная  братия между собой “гуторит“, что с этим  ментом лучше не связываться. Заговорит так, что по собственной воле вывернешься на изнанку.  Рядом с ним вальяжно восседает Ваня Крылов. Он мой друг. Я с ним съел ни один пуд соли. Служили в армии в одной роте. Вместе учились в школе  милиции. Четвертый год рядом трудимся в розыске. Он смотрит на  меня уверенно и беззаботно. Ему – то, что волноваться, он мой душевный сотоварищ и моя опора. А я смотрю на него с  небольшой тревогой. Как бы мое  новое положение не омрачило нашу дружбу. Надеюсь, что он не забудет о субординации там, где она требуется. Очень надеюсь. Справа от меня – Рафаэль Сидоркин. Загадочная личность. Смотрит как будто в мои глаза, но мимо. Его взгляд жалит мне левое ухо. Он напряжен. И я вижу, и чувствую буйство мыслей в его голове. Умен,  хитер и изворотлив. Работает в полсилы, а результаты  высокие. Я его сущность давно “вычислил“. И сейчас мы  оба знаем, как будут развиваться наши взаимоотношения. Или он будет работать в полную силу, или уйдет в другое подразделение. Но по старой тропе  ходить этому человеку не дам. Работать на себя и “дуть” в свой  карман он при мне не будет. Заражать вещизмом других  оперативников не позволю.  Чуть склонившись к столу, прямо и открыто глядит на меня Саша Ляшенко. Он, как говорят, сыскарь от бога. Личный сыск - его стихия. В этом ремесле он у нас лучший. Прекрасная интуиция, отличная зрительная память, отменная находчивость и   легкое внедрение в любую преступную среду.   Но! С ним рядом ходит бодливая беда и подталкивает временами  разгуляться.  Отсюда  и выговора по службе, и разлады в семье. Как удержать его от этой напасти, не знаю. Трезвый –  человек дела. Но если слегка “приголубит” горячительного, то ему надо обязательно появиться  в отделе - показать себя и поговорить с руководством по душам.    Знать бы,  как его отлучить от этой напасти – цены бы ему не было…  А Самойлов Денис для меня пока  “черный ящик “. Работает в угро всего три месяца. Он психолог  и большой знаток психоанализа “по Фрейду“. Решил  привнести свои знания в нашу неуемную службу, чтобы увеличить ее КПД. Но сейчас лицо его горит, он возбужден, ерзает по стулу, смотрит широко раскрытыми глазами на наши лица и ничего  не понимает. Идет совещание, а все молчат. Идет совещание, а оперативные работники со своим начальником играют в “гляделки”. Это для него  нонсенс. С таким заседанием он раньше не сталкивался. “Но толи еще будет, - думал я, - когда Самойлов копнет глубже! Он  поймет, что в оперативной работе  много нюансов и хитросплетений, которые сложны для изучения. Он поймет, что работу  сыщика не всегда можно полностью проконтролировать или измерить его труд. Он с улыбкой обнаружит, что оперативные методы и приемы этой службы известны с глубоких времен,  прочно устоялись и почти не поддаются корригированию”. Скрип стула  под психологом, внес оживление в ситуацию. Я посмотрел на часы. Прошло двадцать минут.  Какое-то чувство подсказало, что напряженная тишина в кабинете теряет силы.  Что ж, решил я, и это неплохо. Первый раунд, как будто, не проиграл. А теперь вперед  и, только  вперед. Легко поднялся  и голосом, не требующим возражения, четко произнес:  “Всё, ребята! Совместные посиделки закончилось. На перекур 10 минут. А потом, по одному, ко мне со своими бумагами и задумками по текущим делам.  Начнем с тебя, капитан Крылов”.  Все встали и молча пошли к выходу,  не удивляясь происшедшему.. Только Боря Самойлов, специалист по человеческим душам, задержался в кабинете,  обдумывая и делая для себя какие - то выводы. Через минуту лицо его просветлело. Он подошел ко мне и пожал руку….. “Как же это было давно,- подумал я, вспоминая ушедшие времена,- и как еще свежи в памяти перипетии тех дней”...….
         Наступившая в приемной тишина прервала мои размышления и заставила повернуться. В дверях кабинета стоял генерал и с широкой улыбкой прощался с высокими гостями. Когда   ритуал закончился, бросил помощнику: “Назарова и Журавлева ко мне”. Через несколько секунд мы  стояли перед начальником УВД. Он  закурил сигарету и предложил присесть.
             - “Ну и что, - тут же надавил на меня тяжелым взглядом, - надумал? Или опять приготовил новые аргументы?” Я молчал и всеми силами пытался устоять  от напора его ауры. “Держись и не соглашайся,- твердил я про себя, - держись!. Должность может быть и по плечу, но диссертация – закиснет. И на долго. Держись! Во что бы - то  не стало - держись!”
             - “Журавлев!- генерал видел меня насквозь,- не напрягайся! Остынь и заруби себе на носу - незаменимых людей нет!. С десяток добрых молодцев рвутся на эту должность. Но это им не по зубам.  Я посылаю тебе туда не на заклание, а потому что верю… Понимаешь, верю!... Если  не справишься, то и мне здесь делать нечего, раз  не разбираюсь в людях…. Я не заставляю тебя, Владимир, а прошу!” ….Начальник УВД медленно поднялся. Встал и начальник отдела кадров. А я продолжал сидеть, раздавленный последними словами руководителя.   Тяжелый комок подступил к горлу. Сердце билось мощными толчками. Противоречивые мысли  рассыпались. Все мое  упорство  растаяло. Я вскочил и от волнения почти прошептал: “Товарищ генерал, простите!. Все понял! Не подведу!”