Мельница

                Сашка рослый, кучерявый  парень. Ни дать, не взять, первый парень на селе.  Только  городской он. А в селе  гостит случайно . Попав в щекотливое положение,  прячется он здесь, как  разбойник. И всё-таки  он рад отдохнуть в доме детства.  И, как  когда-то, уже очень давно, лёг он спать с вечера во дворе, под тополем.
      «Свежо, приятно, да вот комары паразиты…» - потягиваясь ранним утром, прошептал  он.
       - Так поднимайся, -  услышала его  мать, проходившая мимо, – Наверное,  забыл,  что обещал  пшеницу смолоть? – Она остановилась . – Ты совсем не выспался из-за комаров. Бог с ней, с пшеницей, иди  доспи дома пока ещё не  жарко. – Мать продолжила путь к сараю, стуча  ведром: перед выгоном  торопилась подоить корову.
       « Добрая  мама … Для  неё я мальчик», - с лаской подумал Сашка.  И другая мысль мелькнула: «Если  бандюги  найдут,  конец...  Измается, исплачется  …»
       Он прошёл в дом. В кухне, на столе в большой тарелке  горка пахучих блинов, рядом - глубокая  миска со сметаной. Поел  с аппетитом: и еда эта из детства!  Каждая паутинка напоминала ему о светлых  временах, которые умчались, но остались ярким отражением в снах и в  памяти.
        Поев, он отправился в сарай, погрузил пшеницу на  телегу, запряг мерина. Ещё не забыл, как выглядят  хомут, дуга. До мельницы, помнил и это,  ехать шесть километров, лесом.
        Он лёг на дно телеги.  Мерин брёл  без понукания по  дороге – просёлку. Комарам  было, что  не удивительно, по пути – они неотступно преследовали потное конское тело , не обижая вниманием  и Сашкино лицо.  Телега поскрипывала, мерин помахивал  хвостом. Из зелёной чащи послышалось «ку - ку». Сашка досчитал до тридцати. « Маловато, кукушка…»
        Приятно лежать в медленно ползущей телеге, в тишине глубочайшей, глядя на небо, холодное,  безучастное к земным  хлопотам.   «Остаться бы здесь,  забыть всё», - подумал он.  Но налетел ветер, и вспомнился ему шум города.  Всё-таки городской он житель.
        Ему двадцать шесть лет.  Умудрился во время  покинуть село, успел  устроиться   в городских неоновых трущобах. И отлично устроился, расталкивая локтями сверстников : пару лет уже владеет продуктовым магазином. По лестнице достатка, конечно, взбираться  хлопотно было, но весело. Комбинации с перекупкой госсобственности оказались до дикости просты: нужно было уметь общаться с высокопоставленными женщинами: ухаживать и давать взятки. Но теперь он, как знаменитость, сыт и окружён  шестёрками и смазливыми, молодыми поклонницами. Вот только с некоторых пор  появилось   ощущение,  что  вознёсся он на бурной волне, которая унести может  и вниз.   
        Телега поскрипывала в тишине. Но она теперь не несла душе его покой: заработала память. Неприятные события случились  накануне. Явились в магазин два бугая, здоровенные, едва  поместились в  кабинете. Пучили глазища, говорили  смутно, но суть их слов была  ясна:  магазину надлежало платить помесячно определённую  сумму. За их «крышу». Подобные наезды были не  новость, и Сашка  объяснил парням с улыбкой, что он под «крышей». Сказал - чьей.  Ребята ушли.
         И тут он допустил ошибку:  рассказал о посещении  бугаёв своим старым «крышевальщикам»...    Между бандитами произошла  драчка, пролилась кровь.  Сашка почувствовал опасность. Предчувствие не обмануло:     ночью позвонили.  Голос, изменённый,  сообщил, что его заказали.    
          Что было делать? Оставив управлять магазином бухгалтера, соврав, что направляется в Москву, по оптовым делам, он уехал  в деревню, к матери.  Разумная трусость. Решил пока  отсидеться, потом послать брата двоюродного  в город, на разведку. 
          Мерин стал перед мельницей.  Вдоль берега речки ковровая трава.  Жемчужные струи воды,  мельничное колесо.  Из пристройки вышел мельник – детина,  лет тридцати.  Потянулся – видимо, только что дрых, и  ткнул пальцем  вверх,  буркнув:
          - Тащи, что привёз. - И стал лениво глядеть, как Сашка нёс, наступая на тёмные доски, мешок.         
          Ссыпав в бункер  пшеницу, Сашка пошёл вниз. Вдруг, он, став на настил, превратился  в мумию: к подводе подъехал «Мерседес».  За скрежетом мельничных камней  не было слышно автомобиля.  Вышли из машины бугаи. Правда, это другие. «Нашли... Тут же грохнут…» Сашка почувствовал на плечах  тяжесть, ноги  у него  задрожали, потеряли  силу.
          Он стоял,  с предчувствием. Мелькнуло в глазах видение – старый двор, мама, выгоняющая корову со двора. Но видение рассеялось,  а реальность  приняла вид  крутой машины и узкой речушки. У  берега  красовались кувшинки. Вот выскочила из воды рыбёшка и бесшумно нырнула в  воду.  На воде расплылся  круг . Сашке показалось,  что он смотрит на  речку издали – из детства, где было ему спокойно и хорошо. И невольно подумал:  выкупаться  бы да лечь на песочек, щедро нагретый солнцем…
           - Васька, высунь нос! – вдруг крикнул рыжий бугаёк. – Выспался? Привет! – Сбавив громкость, когда появился мельник, он продолжил  речевое общение. – Завтра прибудет три подводы. Не напейся, как в прошлый раз, а то подпалим вертушку. Ха-ха-ха…
           Сашка увидел, как детина-мельник спустился к приезжим и пожал руку им. О чём-то стали говорить,  смеясь. Сашка улыбнулся. Картины природы  несказанно похорошели. Мерин, казалось, подмигнул глазом ему. К ногам  возвращалась сила. Волна штормовая  прошла в этот раз мимо.