Альфа

    Своей матери я не помню, Лакон была третьей женой отца. Отцу исполнилось пятьдесят, когда он решил жениться на тридцатилетней женщине. Было все как в сказке о золушке. Меня десятилетнего мальчика заставили нести длинный шлейф бело-розового платья невесты.
Я ненавидел ту роль, которая досталась мне на свадебной церемонии. Мне было наплевать на красавицу Лакон. Я знал, что отец не был влюблен в нее. Что Лакон нужны только деньги нашей семьи и то положение в обществе, которое она могла занять, благодаря этим деньгам.
Шлейф могла бы нести какая-нибудь девчонка, в белом платьице. А я бы мог в это время заниматься своими делами. Но мне приходилось все делать так, как сказал отец.
  Отец никогда не кричал на меня.  До десяти лет я не смел идти наперекор мнению отца. Все люди, которые окружали меня с детства, четко исполняли все сказанное отцом, даже если это было сказано шепотом. Его слушали и исполняли. Каждый человек в доме имел свои обязанности и строго следовал своим предписаниям. Со мной всегда был охранник или профессионал того дела, которым я увлекался или хотел заниматься. Я видел, что все вертится вокруг моего отца. Это коллективное неукоснительное следование всему, что сказал мой отец, выработало в моем организме такие же нормы поведения.
    Моей обязанностью было хорошо учиться и заниматься спортом. Еще отец очень заботился о моем здоровье. Но, в общем,  мне разрешалось все. Все, что я только мог пожелать. У меня всегда было много друзей и их не коробило то, что с нами всегда был профессионал того дела, которым мы занимались. А это был дайвинг,  пейнтбол, скалолазание, катание на гидроцикле, на квадроцикле, и многое другое, что могло прийти в голову десятилетнему мальчику. Всегда отец предоставлял мне то количество оборудования, которое было необходимо на число моих друзей. Я никогда не задавался, и не старался завоевать свой авторитет благодаря деньгам моего отца. Я старался победить в любой игре честным путем. Я не часто побеждал, потому, что мои друзья не были хиляками. Отец следил за моими успехами и победами в любом виде спорта и игры. Он гордился мной, если мне удавалось выиграть у других, потому, что победа досталась мне честным путем. Очень часто к нам присоединялись девочки из нашего класса. Правда, им никто не делал поблажек. В команде моих школьных друзей были хорошие взаимоотношения. Единственным авторитетным мнением было мнение моего отца.  Мои друзья тоже были готовы беспрекословно слушаться его.
   Я считал свое детство замечательным, пока в доме не появилась третья жена отца. Я не понимал, зачем это ему понадобилось жениться. Любая женщина, стоило ему поманить пальцем, готова была на любые подвиги, которые ей пришлось бы сделать ради него. Ведь совсем было не обязательно приводить в дом новую женщину.
  Лакон была очень красивой и умной. В ней не было излишней страсти к деньгам, и любым другим женским глупостям. Лакон была рациональна. Она сразу влилась в большой коллектив людей, которые каким-то образом соприкасались с нашей семьей. Это были охранники, повара, уборщицы, врачи, юристы, тренеры, водители  и многие другие люди, которые были необходимы в таком большом доме. Хотя семья была совсем небольшой, мой отец и я.
    Если бы я видел, что они любят друг друга!  Но я не видел этого. Для меня Лакон не стала частью моего отца. Скорее, она относилась в моем мозгу к обслуживающему персоналу. Именно так я расставил приоритеты и именно так решил относиться к ней. С уважением, как учил меня отец. Ибо любой человек, какой бы пост он не занимал в нашей семье, имел достоинство и имел право на уважительное отношение к нему. Все было так строго относительно этого пункта, что мне не позволялись даже шутки, к которым склонны молодые люди, ведь все папины подчиненные в этот момент находились на своей работе.  А моя шутка могла привести к потере части жалования или даже потере рабочего места того человека, которого я обманул или разыграл. Я был вышколен во всех вопросах. Поставлен в строгие рамки запретов. Но жизнь моя была при этом интересной и увлекательной.  Мне хватало моей учебы и спортивных развлечений с друзьями и никогда не возникало желания делать глупости. Я привык к тому, что моя жизнь постоянно страхуется самым тщательным образом, я сам стал продумывать методы страховки себе и своим друзьям. Это стало нормой нашего поведения в любых играх. Я понимал, что это правильно.
Жена отца влилась в нашу жизнь, и жила ничем не притесняя моих интересов. Я не слышал, чтобы она ругалась или даже спорила с моим отцом. Она даже старалась быть немного предупредительной.  Она так старалась быть угодной его желаниям, что это немного забавляло меня. За собой я этого не замечал. Я, как мне казалось, с самого рождения был таким. Меня не интересовало, когда мне будет позволено иметь собственное мнение, и будет ли позволено вообще.
Это произошло, когда отец вызвал меня в свой кабинет и самым спокойным голосом сообщил мне, что теперь Лакон всегда будет присутствовать со мной в ванной комнате, и будет мыть меня.
Я промолчал, но почувствовал, что мне впервые хочется возразить отцу.
«Я уже большой, папа, мне стыдно, что эта женщина будет касаться меня. Я не понимаю, зачем это нужно. Ведь в ванной комнате я ничем не рискую».
- Тогда я буду мыться в трусах. – Заявил я.
- Нет, ты будешь мыться голый, и она будет тебя мыть. – Уточнил мой отец и закрыл разговор, чтобы не дать мне возможности возразить ему.
Все клокотало внутри меня. Впервые я был недоволен решением своего отца. Впервые мне хотелось спорить с ним.               
«Это какая-то глупость! Несусветная глупость! Женщина не должна мыть мужчину! Уж если ему так необходимо меня мыть, то пусть это будет мужчина»! – Возмущенно думал я и в этот момент встретил в коридоре Лакон. Я был так возмущен, что чуть не толкнул ее, так ненавистна стала мне эта женщина. Она заметила мое состояние и на ее лице появилась озабоченность. Явно, она уже знала о решении отца.
  Я мылся два раза в неделю в ванной комнате и с ужасом ждал этого часа. Когда эта красотка своими тонкими пальцами коснется моего тела. Мне было очень противно думать об этом позоре. Но я крепился как мог.
Когда я разделся при Лакон, которая уже была в ванной комнате, мое лицо стало красным, а из глаз готовы были брызнуть слезы. Она, как ни в чем не бывало, стала намыливать губку.
-Если ты не хочешь губкой, я буду мыть тебя только руками. – Мягким голосом сказала она.
Лакон намылила руки и стала гладить меня по всему телу. Она намыливала вновь и вновь и ее руки пробирались в самые интимные места. Особенно тщательно она мыла мои гениталии, так тщательно, словно я никогда не мылся в своей жизни, словно я только что вылез из помойки, и меня обязательно нужно было чисто отмыть в тех местах, в которых я мог, особенно не соблюдать гигиены и мог особенно запачкаться. Лакон сказала, что я должен стать на четвереньки, чтобы намыть мою спину. И в тот момент, когда ее руки раздвинули мои ягодицы, я не выдержал этого унизительного издевательства и словно пружина выскочил из ванной и как был, голый и в пене, побежал в кабинет отца. Тот сидел за своим столом и перебирал деловые бумаги. На его невозмутимом лице не отразилось никаких эмоций, ни тени эмоций, словно он был вылит из бронзы и, это его статуя находилась в кабинете.
- Никогда! Слышишь, никогда! Она не будет больше этого делать. – Орал я. Мой голос сорвался до сиплого хрипа.- Никогда! Она не будет меня мыть. И все, и точка, и так и порешим на этом. – Сам удивленный своей смелостью и своим поступком, сипел я.
В этот момент появилась охрана отца. Они взяли меня, и потащила упирающегося и хрипящего в комнату для наказаний. Я знал, где находится эта комната, но никогда не видел и не слышал, что кого-то наказывали там.
Мои руки связали и подвесили так, что я мог либо стоять с поднятыми вверх руками, либо повиснуть на них. Охрана ушла, и явился мой отец. Он не был зол и не был возмущен. Он принес с собой прутья, которыми, видимо,  собирался стегать меня. 
Мне хотелось кричать, визжать и сопротивляться. Я знал, что отец очень бережет мою жизнь. Он никогда не бил меня, по крайней мере,  я не помнил этого факта. Я думал, что он просто попугает меня и сурово поговорит со мной.
Когда по моему заду, он нанес первый удар, я взвизгнул как поросенок, так это оказалось больно. Я и не ожидал, что так будет больно. Я даже приготовился немного потерпеть и даже потерял дар речи, ожидая, когда будет второй удар. Но отец не спешил. Он решил продлить время экзекуции.
- Иерархия. – Внушительно сказал отец и сел на стул, который стоял недалеко от места, на котором висело мое голое тело. – Ты, сын, хорошо знаешь это слово.  Это порядок подчинённости низших звеньев высшим, организация их в структуру типа дерево. По порядку доминирования. Альфа – вершина дерева. Все придет к разрушению и упадку, если Альфа колеблется. Поэтому для всего в этом доме есть только одно Альфа, одно слово. И это мое слово.  И ты, знающий об этом с самого детства, не должен ни секунды сомневаться, что все будет так, как скажу я. Поэтому ты подвергаешься этому наказанию.
Тут последовал второй удар. Он был намного больнее предыдущего. 
Я еще не просил пощадить меня, но уже начал сомневаться в правильности своего поступка. Ведь была еще и Лакон, которой приказали так мыть меня, как она мыла. Она не сама все это выдумала, она подчинилась воле моего отца. Она плохо выполнила его указание и ее, возможно, тоже накажут, думал я, ожидая третьего удара. Я решил крепиться.
- Итак, - продолжил мой отец, - когда один человек выпадает из цепи иерархии, нарушаются все другие цепи, страдают те люди, которые правильно выполняли свои обязанности. Эти люди будут страдать из-за тебя, из-за твоей глупости. Сейчас, может для них все обойдется, а когда-то, может, будет стоить жизни.  Ты должен понять это сейчас, понять, как ответственно иметь свое мнение. И пока твое мнение не имеет под собой основы, ты должен слепо подчиняться Альфе. Сделать так, как тебе сказали. Завтра ты поймешь, для чего это тебе нужно. Может это придет через два или три года, и ты обязательно поймешь, и тебе будет стыдно, что ты только по незнанию своему подвел другого человека.
Последовал другой удар плетью, и на моей голой спине  появилась еще одна ярко алая с капельками крови полоса. Боль была такой сильной, что я повис на руках и не мог даже плакать.
- Прости меня. – Прошептал я осипшим голосом. – Папа. Прости меня.
- В твоем теле есть вещи, которые сначала будут непонятны тебе. – Сказал отец. – Потом они проявят себя. Я хочу, чтобы ты был готов к этим проявлениям, чтобы у тебя не возникло ложных представлений об этих вещах, чтобы ты не попался в ловушку этих проявлений. Я хочу предвосхитить события. Сначала исчезнет стыд относительно твоего тела. Ты можешь никому не открывать своего секрета, а просто поддаться метаморфозам которые будут происходить в твоем сознании и твоем теле. Просто довериться мне, моему опыту и знанию.
Экзекуция длилась целый час. Всего было десять ударов.
Я думал, что он до смерти забьет меня и приготовился к смерти. Я не думал, что умирать будет так больно.