Без сучка и задоринки

Жило-было одно полено – крепкое, березовое. Пожалуй, правильней будет сказать: существовало одно полено… То есть, оно не то чтобы было, но не то чтобы не было, а так, скромно валялось на задворках мирового сознания, ожидая своей встречи с огнем.

Это полено только тем и занималось, что ощупывало другие деревяшки, сравнивая себя с ними. Если другая деревяшка была хуже – корявая и с шероховатыми следами плесени, полено ликовало. В такие дни оно чувствовало, что весь мир создан именно для него, и даже бугристый гриб трутовик, который он нащупал под левой рукой, вырос именно для него. И полено сладко улыбалось, ударяло себя деревянной битой по тому месту, что при известной фантазии и склонности к антропоморфизму можно было бы назвать головой, и сладко засыпало.

Но случались и плохие дни, когда в поленницу подбрасывали новых дровишек, и среди них полено вычисляло тех, кто был идеален – без сучка и задоринки. Задоринка или ее отсутствие на заднем дворе не имело особой ценности, а вот отсутствие сучков – это уже печаль. В такие дни полено с раннего утра оглушало себя битой и спало до вечера, а потом до утра и снова до вечера – а какой смысл бодрствовать, если ты так сурово неидеален?

Так бы и тянулась скучная жизнь полена от лета до зимы и от зимы до лета, но однажды во влажный сентябрьский день мимо поленницы пролетала стайка мошек, которые разболтали, что некий отец Карло ищет достойное полено, чтобы сделать из него человека. Разумеется, само полено ничего не могло бы услышать, но об этом ему рассказали прикосновения попутного ветра, который резким порывом сорвал его с вершины поленницы и бросил в грязь. Это нисколько не обидело полено, мысль об отце Карло завладела его сознанием. И полено решило, что именно оно должно стать тем избранным – а иначе какой смысл в его существовании?

И тогда полено решило стать лучше. Легко сказать «стать лучше», и трудно сделать, особенно когда не знаешь, с чего начать. Как стать лучше? Помочь старушке перейти через дорогу? Но полено лишено зрения. Или сочинить прекрасные сонеты, которые сохранять его потомки? Но и слуха оно тоже лишено. В общем, все как в сказке о Красной шапочке, только наоборот: «бабушка, а почему ты лишена обоняния? У тебя же сгорел пирог!». Может сложиться впечатление, что полено было совершенно бесполезной штукой, и отчасти это было правдой. Но кое-что полено все же умело: каждый вечер оно ударяло себя битой по голове, а из этого следует, что как минимум хваталками оно было наделено. Следовательно, с этого и можно начать перемены к лучшему – например, перестать бить себя битой по голове и посмотреть, что из этого получится.

В первый вечер полену было ужасно скучно – без привычного удара битой по голове не удавалось быстро погрузиться в сон. Полено ворочалось, думало обо всем на свете, вздыхало и томилось. После этого эксперимента следующий день прошел настолько непривычно, что полено даже перестало сравнивать себя с другими. Вечером оно снова отказалось от удара битой, и снова не могло заснуть, но на этот раз причиной было появление великого множества запахов. Пахло сырой древесиной, мхом, прелыми листьями, дождем, и даже мошками. Мир запахов был странным и немного назойливым. Самым гадким оказался запах плесени. Раньше полено и не догадывалось, как непросто воспринимать мир носом.

На третий вечер полено решило, что все это суета и томление духа: надо просто треснуть себя по голове, и лечь спать, как в старые добрые времена. И оно уже занесло биту для удара, как вдруг увидело восхитительный ковер, раскинувшийся над головой и состоящий из черно-синего фона и золотистых точек, которые сияли и немного переливались (если присмотреться внимательней). Это было настоящим чудом! Полено выронило биту из рук, и до утра рассматривало мир своими новыми смотрелками.

На четвертый вечер полено услышало чей-то отдаленный говор, и поняло, что обсуждают отца Карло, к которому оно стремилось всей душей и всем деревянным корпусом. Из подслушанного разговора полено узнало, что завтра отец Карло посетит задний двор и выберет ученика. Это было волшебно. От волнения полено всю ночь не смыкало глаз. Неужели его мечта сбудется?
 
И желанный день настал. Великолепный отец Карло – высокий старец с хитрым прищуром и доброй детской улыбкой – появился на заднем дворе. Он действительно пришел, чтобы выбрать полено, из которого он сделает человека. Другие деревяшки были к этому совершенно равнодушны, но полено с трепетом взирало на учителя. Благодаря приобретенным способностям, оно могло видеть отца Карло, слышать звук его голоса, ощущать запах его  пропитанной сигаретным дымом шляпы.

Отец Карло потер руки и обратился к поленнице:
- Ну! Кто из вас станет моим учеником? Кто готов пережить самые волнующие впечатления в своей жизни?
- Я, - запищало полено, - я готово! Я сделаю все, что прикажете, я буду учиться день и ночь! Клянусь, вы не найдете лучшего ученика!
- Хм, - хмыкнул отец Карло, - экое назойливое полено. А это что у нас такое? – С этими словами отец Карло крякнул и вытащил из поленницы самую гладкую деревяшку, что называется «без сучка и задоринки». Ее белая поверхность была восхитительно гладкой, а черные березовые черточки были расположены в строгом геометрическом порядке – как будто кто-то отмерял их циркулем, прежде чем нарисовать тонкой беличьей кисточкой.
Отец Карло придирчиво покрутил ее в руках, а в то время как деревяшка молчала – ну а что она могла сказать, если деревяшки не умеют говорить. Вы бы еще попробовали обсудить что-нибудь со своим стулом… Слезы застилали смотрелки полена – такой несправедливости ему еще не приходилось переживать.

- Но как же я? Почему вы не хотите выбрать меня? – Обратился он к отцу Карло, но ответом ему была тишина. Карло уже направлялся к машине, бережно держа в руках деревяшку без сучка и задоринки. «Да будь неладен этот отец Карло, я и без него стану человеком», - решило полено, - «Для начала выберу себе какое-нибудь имя, например, Василий или Николай». Василий или Николай шмыгнул носом, присел на горку из деревяшек и задумался. В воздухе стоял пронзительный запах осени, молочный туман стелился по лугам, а красные и желтые листья лежали под ногами – ничьи и совершенно бесплатные: забирай, сколько душа пожелает, все твое. Это было настолько красивым, что ему захотелось посетить и другие места. Если здесь так хорошо, в то других местах, наверное, еще лучше! В других местах пальмы устремляются в ярко-синее небо, а по ночам луна купается в соленом море. Василий или Николай встал, сунул руки в карманы штанов и пошел. В тот день он навсегда покинул задний двор.

Семь лет спустя судьба снова сведет его с отцом Карло, в его темной каморке, где крысы умеют улыбаться (если очень надо), старые богомолы шелестят бумагами, а деревяшка (та самая – без сучка и задоринки) отвечает на телефонные звонки и угощает посетителей чаем. Говорят, что выражение на том месте, что люди, наделенные воображением и склонностью к антропоморфизму, могли бы назвать лицом, настолько уныло, что способно вогнать в депрессию даже самых отъявленных весельчаков в ярких гавайских рубашках.

Волшебного камина в каморке не будет – так, легкая бутафория, нарисованная сильно пьющим художником, намалевавшим на стене очаг масляной краской.  Да что там камин – в том месте даже лампочки разбиты хулиганами, и каморка освещается светом тонкой свечи.

- Это тебе, - скажет отец Карло, положив на стол большую белую луковицу, после чего самодовольно откинется в кресле. Время старика не пощадило: тело заплыло жиром жадности, а лоб покрывали крупные капли пота. Добрая улыбка больше не казалась доброй.
- За что? – Улыбнется Василий или Николай.
- За должность директора по вудингу. Можешь начинать хоть сейчас. Добро пожаловать в «Отец Карло и партнеры»!

И тогда Василий или Николай пристально посмотрит отцу Карло в глаза, и неожиданно поймет,  что никакие это не глаза, а черные лаковые пуговицы, какие пришивают к пальто. А сам отец Карло сшит из грубой мешковины, набитой соломой, и дабы это скрыть, он носит черный сюртук. И тогда Василий или Николай вежливо улыбнется и скажет, что не достоин такой чести – быть превращенным в человека отцом Карло. Но он благодарен за хлопоты. Он  потушит окурок о белую пепельницу со щербинками по краям, попрощается и выйдет из темного затхлого офиса на улицу, освещенную теплым майским солнцем. Василий или Николай остановится у входа, чтобы прикурить сигарету, но тут же ее потушит и выбросит всю пачку в урну со словами: «Не очень-то и хотелось».