В рамках Эксперимента
УЛАН-УДЭ
2001
Книга 1
Восточный рубеж
Костры на границе
Здравствуйте, многоуважаемый читатель. Меня зовут.… Впрочем, нет. Имя мое слишком известно, чтобы я мог называть его вслух - по крайней мере, здесь, на Эдоре.
Понимаете, уважаемый мой читатель, мир, что зовется Эдор - это весьма интересный мир. Уж кому, как не мне, об этом знать. И происходит в нем очень много таинственных и загадочных вещей.… Они происходят постоянно, и обо всем этом, я думаю, стоило бы поведать. И опять же, кому, как не мне, знать все и обо всем, что в этом мире случается. И я решил – что ж, расскажу Вам кое-что. А надо заметить, что история, которую я собираюсь поведать, весьма и весьма примечательна во всех отношениях. Эта история расскажет Вам о величайшем Эксперименте, о величайшем мифе и величайшей…. Однако же, дорогой читатель, я не буду предварять того, что Вы вот-вот начнете читать, – я смею надеяться, со вниманием и интересом. Скажу только, что история эта во многом оказалась судьбоносной для мира под названием Эдор – да, пожалуй, и для многих других миров тоже…
«Записки неизвестного» ,
вступление к главе №38.
Вал на восточной границе Нордленланда пролегал от самой оконечности скал Черного Хребта до Пылающих Гор, и был он там – с незапамятных времен.
Кто его построил, когда?
А, поди, скажи.… Для чего? Неведомо то людям – и не только им…
Да и совсем не вал это, собственно, – так, остатки грандиозной стены из громадных камней…
Но был он задолго до появления в Великой Степи кочевых сарекских племен. Он был задолго до первых стычек обитателей лесов за Пылающими Горами – тех, что звали себя аркаронцами, - с нордлингами, детьми Могучего Дуба. Он был уже в те позабытые ныне легендарные годы, когда только-только предки нынешних нордлингов пришли в северные земли меж горными цепями.… Еще хэшаны – коренные обитатели этих мест, - помнили вал. Одним словом, он всегда был в памяти людей Эдорланского Севера.
Многие думали – для защиты воздвигнут был неведомыми зодчими прошлого этот вал, для отражения военной угрозы с Востока. Но какой угрозы? Сареки появились в Степи намного позже, когда уже ветры и дожди разрушали остатки громадной стены - они пришли тогда, когда давно уже существовало нордлингское княжество. И даже не от Тьмы Тэры защищала эта стена, – никогда войска Повелительницы Ночи не хаживали так далеко на Север. Эльфов там отродясь не бывало, да и другие Старшие Расы как-то стороной обошли этот край.
Как бы то ни было, но, столкнувшись с обитателями Степи, нордлинги быстро поняли, какой подарок сделала им судьба. Ведь вал куда как пригодился в обороне от нескончаемых набегов кочевых племен…
Нордлинги верили, что вал этот – дело рук Светлого Оссака , Хранителя Мирового Древа , Отца всех богов и людей, и что могучий бог создал его, дабы защитить нордлингов от Смерти, которая, согласно их верованиям, всегда приходит с Востока, прячась в тени ласкового Солнца…
Да, нужен был вал северянам. На нем в пяти лигах друг от друга стояли крепкие форты-городки, охраняемые бдительными гарнизонами. Далеко в степь были вынесены форпосты и постоянно ходили вглубь дозоры. Хоть и притихли вроде сареки после похода на Степь кьяра Эдрингаста, да кто ж от нее добра-то ждет! Неровен час, запылают на валу тревожные костры…
Пролог
- Harrnerg Greeteng Gemmus Mir Mersiri Ioori en Thaakgen Daer Miri…Harrnerg Rruhnner Gemmus Mir Waord ieno Waai Miri…Lersternr Maaes Gheggerraes Gra-Vaeiisstrriaes fhruurm Hlaar Ssshhaaas…- говоривший бросил в небольшой костерок, что горел на маленькой затененной полянке среди мрачного, густого леса на окраине Трехречья, обломок железа и поклонился яростно вспыхнувшему пламени. Выпрямился, звякнув тройного плетения длинной черненой кольчугой, и обернулся лицом к высившимся где-то далеко на северо-западе горным цепям, укрытым клочьями седого тумана. Огонь горел, и это было хорошо – Арнерг , грозный надмировой Кузнец принял небогатый дар и уже примеривал у своего горна, как вковать его в нить жизни поднесшего.
- Harrnerg Greeterr pplas Gemmus Mir Ghop en Fhorsr ieno Gheenterre Miri…Swaer Ioor Baenr Werrioerri pplas en Dertraen Miedars Ioor…- поплыли в воздухе звонкими ударами молота слова. Говоривший, не отводя напряженного взгляда от гор, опустился на одно колено и левой рукой неторопливо вынул из висящих на груди ножен кинжал, с толстой, увитой серебряной проволокой, рукоятью…. Навершие было украшено двойной шестилучевой звездой. По лезвию шли вязи рун, – но не тех повседневных, общеупотребительных рун, коими пишутся людские хроники да примитивные заклятия магов-самоучек. Нет! То были – Старшие Магические Руны гномьей расы, руны, которых никто, кроме гномьих колдунов и великих кузнецов, не ведал.
Он поднял кинжал перед собою, так, что крестовина оружия оказалась на уровне его глаз. Медленно перевернул острием вниз, низким гортанным голосом выпевая короткие чеканные фразы заклинания. Поднялась правая рука, так же медленно вычерчивая в загустевшем воздухе Aaerri Harhrgaat Zttiello, Знак Последней Звезды. Когда он завершил последнее движение, перед ним ярко вспыхнула Звезда с шестью лучами, и он с силой вонзил в землю кинжал. По клинку заструилось мягкое сияние, и замерцали всполохи призрачного огня, прежде чем кинжал погрузился в почву. Дворф - а, несомненно, это был именно дворф, - поднялся с колена, неотрывно глядя на ритуальное оружие. Он ждал ответа. И ответ пришел.
Тяжелый удар сотряс воздух и землю. Звезда в навершии рукояти клинка медленно запульсировала холодным и прозрачным голубоватым сиянием, кинжал дрогнул и часто завибрировал, – словно чья-то невидимая рука раскачивала его все быстрее и быстрее, тщась вырвать вонзенное лезвие из земли, - и вдруг замер, полыхнув ярким пламенем. Раздался нарастающий глухой гул и узкая черная трещина зазмеилась от оружия в направлении на северо-запад.
ИДИ, - громом перекатилось в обмершем воздухе. – ИДИ.
Он медленно поклонился на север, к родным горам, благодаря Арнерга-Кузнеца за помощь. Коротко пробормотав молитву, вытащил и бережно вложил в ножны кинжал, сноровисто загасил костерок, забросил за спину лязгнувший железом увесистый походный мешок и ходкой волчьей рысью зашагал туда, куда указали ему боги.
«Только бы не опоздать! – горячо било в сердце. – Только бы не пройти мимо!»
Он шел туда, где его ожидала судьба.
Глава 1
Полуденное солнце нещадно палило и без того выжженную его лучами бурую степь. Плыл в удушающем мареве, дрожа над сухой раскаленной почвой, воздух. Одуряюще трещали в изморенной жесткой траве цикады.
Караульный на каменной, украшенной зубчатой площадкой башне лениво выругался. Ему было жарко в накаленной солнцем тяжелой кольчуге, клонило в сон и хотелось пить. Караульный с тоской вспомнил прохладу лесов родного Нордленланда – не то что эта степь! Жаром дышали даже сами камни небольшого – четыре стены, четыре башни, да двое, на западе и востоке, ворот, - форта, серо-зеленые, с голубоватым отливом. Что это за камни, солдата не интересовало – плевать ему было на них, особенно сейчас, в такую жару. Гранит? Нет, не он.… Проезжали тут как-то артельные дворфы – так долго удивлялись, все выпытывали у нордлингов, из чего это вал построен. А нордлинги что? Они еще лет две тысячи назад здесь этот вал нашли, немного разрушенный, подремонтировали да подсыпали.… А что до камней.… Ежели уж и гномы – великие их знатоки, - не могли распознать, то откуда было ведать это людям!
Караульный еще раз выругался, помянув крепко и сотника, и треклятую жару, и треклятую степь, чтоб им всем провалиться, сплюнул тягучей, вязкой слюной за стену и завистливо покосился в узкий, пыльный двор небольшого форта. Там, привольно расположившись в тени конюшни, из которой густо несло запахом навоза, двое его товарищей играли в кости, отпускали шуточки, громко хохотали, – в общем, отдыхали. Караульный же был вынужден торчать на башне, пялиться в степь и жариться на солнце.
Он привычным быстрым, но внимательным взглядом окинул горизонт, – равнина была чиста, лишь кое-где громоздились камни да далеко у самого неба смутно виднелись засечные полосы. Хотя… Караульный пригляделся, подождал немного, чтобы увериться окончательно.… В Степи было движение. Конечно, мало ли что это могло двигаться, – но со Степью шутки плохи. Расслабишься, – и налетят с диким визгом, выпуская тучи стрел, откуда-то из сердца этих прокаленных земель сарекские орды – и тогда держись!
Караульный следил за движущимися точками, которые достаточно быстро приближались - достаточно быстро, чтобы оказаться всадниками. И действительно, то было пятеро конных, стремительным наметом несшихся к валу. Уже можно было разглядеть на троих знакомые серые кольчуги – такая же была и на самом караульном, - и зеленые плащи за их спинами. Еще один явно был гномом – в темной одежде, низкий, кряжистый, широкоплечий, на маленькой крепкой лошадке, с трудом поспевавшей за рослыми нордлингскими скакунами. Пятый всадник издали помахал караульному рукой и что-то зычно проорал. Длинный белый хохол падал с его бритой головы на могучие плечи, прикрытые пластинами. Весь его доспех составляли широченные кожаные ремни крест-накрест через грудь, украшенные железными бляшками да наручи.
Караульный, повернувшись во двор форта, прокричал:
- Сотни-ик! Горх возвращается!
Двое под стеной на его крик не прореагировали. Зато с треском распахнулась дверь небольшого бревенчатого домика у западных ворот крепости, и на крыльце появился сотник Ведегар – молодой командир форта. Он выскочил так быстро, словно в нетерпении стоял за дверью, притаившись в ожидании этого крика. Караульный едва подавил смешок, заметив неподобающую чину поспешность сотника. Серые глаза Ведегара, слегка прищурившись, проворно обежали двор и устремились к башне.
- Эгей! – вновь заорал караульный. – А никак они притащили кого-то! Эй, Горх, кого словил? -
- Открыть ворота! – с едва заметной хрипотцой в голосе рявкнул Ведегар и опрометью ринулся по ступеням вниз. Он был молод ровно настолько, чтобы подчиненные ему солдаты попросту не воспринимали его всерьез. Приказания его они, конечно, выполняли, но без особого рвения, впрочем, неопытность – всегда проблема для молодых командиров, только окончивших военную школу.…Тем более, если они, как и Ведегар, попадали после выпуска не куда-нибудь, а в части, не раз уже побывавшие в боях. Ведегар же был отправлен на границу, где вряд ли можно было найти сотню, не имевшую опыта стычек с сареками. На границе служили лучшие, ветераны, элита, зрелые мужчины – молодые сюда попадали редко, да и не в такие малые форты, как этот. Сотня, которая досталась под начало Ведегару, состояла из ветеранов, опытнейших бойцов, проведших здесь самое меньшее по десять-пятнадцать лет.… И Ведегар смотрелся зеленым мальчишкой рядом с этими могучими, покрытыми шрамами суровыми воителями, многие из которых годились ему в отцы. Дело осложнялось еще и тем, что Ведегара угораздило родиться в семье воеводы Миргаста Красноусого, одного из Первых Капитанов Нордленланда – того самого, что с кьяром Эдрингастом ходил войной на сареков двадцать семь лет назад. Отец Ведегара был начальником личной охраны воеводы, – а заодно и его младшим братом, и слишком уж часто поговаривали, что именно это и поспособствовало назначению молодого, только что выдержавшего экзамен на звание сотника, нордлинга. А попасть на границу не мечтал только трус. В воинской школе, где с четырнадцати лет Ведегар постигал науку командовать, на рубеж рвались все – тем более на восточный рубеж, где ежеминутно шла война. К двадцати-двадцати пяти годам молодые командиры, служившие на границе с Великой Степью, уже имели немалый боевой опыт, а способные быстро продвигались по служебной лестнице, – если выживали… Понятно, что многие усматривали в назначении Ведегара на Восточный Вал протекцию дяди. Человек мудрый посмеялся бы над этим, – тем более что никто Ведегару не помогал, - однако его не назвала бы мудрым даже горячо любящая его мать. Умным – безусловно. Талантливым – вполне возможно.… Вот только знали об этом, к сожалению, немногие и, уж конечно, не знали в форту. Слишком вспыльчив и самолюбив оказался сотник Ведегар, чтобы кому-то захотелось вглядеться в многокрасочную палитру его совсем не плохой души. Слишком уж рвался он доказать всему свету – а прежде всего, наверное, себе – что сможет добиться всего сам.… И вряд ли задумывался он о последствиях своих поступков. Ведегар разослал в дозоры почти треть гарнизона из самых благих намерений – однако штатный магик форта, чужак-эльф, ничего хорошего в этом не нашел и не далее как сегодня утром при солдатах в весьма резкой форме высказал, что он, магик, об этом думает. Ведегар, конечно же, тут же вскипел и в итоге, потеряв всякое самообладание, наорал на магика. Раздражение у сотника не улеглось до сих пор. Но сейчас сотнику было не до магика…
Рассохшееся крыльцо яростно скрипело, что всегда невыносимо раздражало сотника. Однако же не в этот раз, не до того было – Ведегару не терпелось узнать, с какими вестями возвращается дозор, и кого это он, во имя Отца-Дуба с собой тащит. Сотник почти бегом пересек небольшой двор крепостцы, направляясь к лестнице, ведущей на восточную стену. Солдаты во дворе, оставив на некоторое время кости, проводили его насмешливыми взглядами.
- Одурел наш старшой совсем, - буркнул один из них.
- Ага, - согласился второй, почесывая широкую грудь под нижней рубахой. – О подвигах все мечтает, мать его!.. А мозгов как у курицы! Где ж это видано, почти полсотни в эти дозоры поразослал! Чем он думает, задницей, что ли?!
- Не-а, другим кой-чем, - ответил первый. – Откуда только взяли сопляка этого? И чем Фарр-то плох был?
- Это точно.… А что Фарр? Фарр на пятисотенного пошел, и хорошо, мужик толковый, глядишь, в тысячники выбьется – с его головой! А то и в стратии ! Не, уж за него я спокоен!
- А я за себя не спокоен! – зло сказал первый. – Этот молокосос и крови не нюхал, а ему сотню! Что он делать будет, коли сареки полезут, не приведи Дуб до этого?!
- Да не трусь, авось сдюжаем…
- Авось.… Авось да небось… - проворчал, остывая, первый. – Э! А ход-то чей?
Сотник тем временем взобрался таки на стену и уставился в бескрайний степной простор.
Стеной вообще-то именовался сам вал, – собственно крепостная стена была всего лишь его небольшой частью. Что касается вала, то он вполне сходил за огромную крепостную стену, тянувшуюся идеально прямой линией аж в двести с лихом лиг длиной - от Гадгарда, могучего города-крепости на юге до самых северных отрогов Черного Хребта. Он надежно защищал Нордленланд от угрозы из степей. Вал этот, когда-то частично разрушенный, а затем восстановленный, был сложен из чудовищных размеров каменных плит и достигал в высоту сорока локтей. В ширину он имел достаточно, чтобы по нему свободно проезжали пятеро всадников. Нордлинги возвели на валу высоченные башни в пяти лигах друг-о-дружье и пробили в стене при них ворота – эти башни и были основами их фортов. Пять из таких небольших поначалу укреплений позже при помощи дворфов были превращены в мощные крепости. Их держали под своей рукой Капитаны Нордленланда, гарнизон их досчитывал до трех-пяти, – а то и более, - тысяч воинов. Стояли они на крупных торговых трактах; остальные же укрепления были всего лишь малыми фортами, имевшими по сотне панцирников.
Вся крепостца и была-то – казарма, конюшня, кузница, трапезная, домик сотника, оружейная, пара амбаров да избенка магика, из которого тот сейчас и вышел.
Игравшие в кости дружинники мгновенно подобрались и посерьезнели, что представляло довольно-таки яркий контраст с их реакцией на появление сотника. Сразу становилось видно, что чародея, в отличие от командира гарнизона, в форте уважали.
Магик подошел к панцирникам и спросил холодным резким голосом:
- Что это происходит?
- А… да так, господин Бенедикт, дозор вернулся! – отрапортовал один из воинов – тот, что помоложе, высокий, худощавый, обнаженный по пояс.
Магик покивал, затем покосился на торчавшую на стене фигуру сотника:
- Все никак не успокоится? Н-да… Он еще, случаем, дозоров не рассылал?
- Два отправил, - буркнул второй – по внешнему виду уже ветеран, седеющий, слегка ссутуленный, но могучий, как зрелый дуб.
- Дурак, - сквозь зубы сказал магик и, резко развернувшись, пошел к стене.
- Во-во, - ухмыльнулся ветеран, наблюдая, как стремительно шагает магик – высокий, гибкий, с беспорядочной гривой серебристых волос, левая рука размеренно взмахивает тонкой длинной тростью… Магик Бенедикт являлся самым странным обитателем безымянного форта на восточном рубеже – да, пожалуй, и не только форта, но и всего вала. Никто почти ничего не знал о нем – кроме имени (которое явно не было настоящим) и расы, к которой он принадлежал. Магик был эльфом. Но не из народа обитателей лесов и озер Эльвен , и не из жителей степей и гор Дроу – он был выходцем из какой-то другой достаточно обособленной и отдаленной от всех остальных рас Эдора ветви Бессмертных. Собственно говоря, к эльфам его причисляли лишь потому, что он сам себя так называл – люди же, поверив, также относили его к расе Перворожденных. Хотя он весьма походил на них – особенно на Эльвен - такой же изящный, гибкий, с холодным утонченным лицом, большими глазами, в движениях, – несомненно, эльфийская грациозность… но и только. А вот отличался он очень многим, – начиная от имени (ведь ни одному эльфу, будь он Дроу или Эльвен, в голову не придет именоваться по-человечески!). Длинные волосы цвета серебра закрывали одну половину лица. И одевался он явно не по-эльфийски (впрочем, и не по-человечьи тоже): в длинный, какого-то особого покроя кафтан, который он называл «легер». Этот легер почти черного цвета, длиной до середины голени, был украшен большимотложным воротником и обшлагами с вытканным на них серебряным узором. С легером он постоянно носил сияющую белизной рубашку, заправленную в узкие черные брюки. Дополняли его наряд высокие сапоги до колен и знак, висевший на шее – двойная шестилучевая звезда. Что он значил, никто не знал, – да и спрашивать никому особо не хотелось.
Уж больно неприятен был магик в общении. И ладно бы, что разговаривал он всегда и со всяким чуть ли не сквозь зубы, резко, отрывисто, с холодным презрением цедя слова и свысока глядя на собеседника – а был он очень высок, - не это было главным. Имелось в магике нечто такое, что не вызывало ни малейшего желания иметь с ним какое бы то ни было дело. Он словно прочно отгораживался ото всех незримой стеной, а порой… Порой за его плечами вставала жуть.
Но следовало признать – дело свое он разумел, и весьма хорошо разумел. Нареканий в форту к нему ни у кого не возникало, и не имело уже значения, каким там он был собеседником - на магика можно было положиться.
В любом бою его магия всегда была к месту и ко времени. И пусть он практиковался в некромантии, довольно странным образом мешавшейся со стихийной магией, и ничего приятного в этом не было, – но магика уважали и верили ему. И хоть его магия была неэффектна и не поражала воображения, но.… Когда в разгар сражения на стене появлялась его гибкая фигура в развевающемся по ветру легере, - плевать было дружинникам, что сама Смерть таилась в его глазах! Стоило ему взмахнуть своей тростью, начиная заклинание, – и бойцы знали, что магик не подведет.
Но при всем при этом в форте у магика имелся таки друг – хоть и единственный, но безоговорочно преданный ему друг, один из десятников, оставшийся после сотника Фарра, которого и сменил на посту Ведегар. Ведегар неоднократно пытался заменить этого десятника кем-либо другим, но тут молча поднимался Бенедикт. Одного его взгляда хватало, чтобы заставить Ведегара отступить. То был Горх, молодой орк из Трехречья – фигура также достаточно нетипичная для нордлингского гарнизона. Обычно союзные орки из Отрекшихся Родов предпочитали службу поближе к своим родным краям, – каким ветром занесло сюда Горха, сказать было трудно. Горх и Бенедикт были единственными нелюдями не только в крепости, но похоже, и на всем Восточном
Валу. Попадались, конечно, и дворфы – в немалом количестве, - но к ним люди уже настолько привыкли, сроднились с ними, что уже не считали за чужую расу.
А вот сотник Ведегар магика весьма не любил. И не доверял ему. Во многом это шло оттого, что как-то, разозлившись по поводу одного из многочисленных промахов Ведегара как командира, магик перед всей сотней во всеуслышание назвал его «молокососом». Ведегар тогда в долгу не остался, но теперь, вспоминая об этом, краснел и клял себя, на чем свет стоит. Ведь магик был одним из старожилов форта, он провел на валу более двадцати лет, – а Ведегару было двадцать три.… Уж конечно, Бенедикт был куда опытнее молодого нордлинга, только вышедшего из школы офицеров и командовавшего гарнизоном немногим более двух месяцев. Даже ветеран Фарр, который около пятнадцати лет был здесь сотником, а до этого почти столько же – простым воином, безоговорочно уважал и признавал Бенедикта, советовал Ведегару прислушиваться к его советам, что уж говорить о солдатах, для которых Бенедикт был непререкаемым авторитетом.
И вряд ли у магика были какие-то недобрые чувства к Ведегару, – однако, тому теперь постоянно виделось презрение в холодных глазах Бенедикта, и недружелюбия к нему сотник изжить не мог, – а порой и не хотел.
Вот и сейчас он лишь косо глянул на поднявшегося к нему на стену магика, буркнул что-то неразборчиво в ответ на изысканно-вежливый полупоклон и, отвернувшись, посмотрел в степь.
Ведегар заорал:
- Эй вы, пни ленивые, я сказал ворота открыть! Оглохли, что ли?!
Магик неодобрительно глянул на него и ледяным тоном произнес:
- Открывать ворота, когда еще ничего не известно? Откуда вы знаете, сотник, что это именно наш дозор, а не сареки?
- Твоего совета не спросил! – огрызнулся сотник, однако крикнул:
- Погоди с воротами! Глянем сначала…
Магик едва заметно усмехнулся.
Всадники приближались бешеным наметом. Крупные кони стремительно выбрасывали копытами сухую землю, за спинами четверых всадников вились зеленые плащи.
Наконец, они оказались под самыми стенами.
- Открывайте, - раньше, чем сотник успел что-либо сказать, негромко, – но при этом услышали его все, - велел магик.
Ведегар яростно сверкнул глазами и, выругавшись, почти бегом начал спускаться.
Магик хмыкнул и неторопливо последовал за ним.
Глава 2
Высокие массивные двери из белого металла, украшенные каким-то замысловатым узором из переплетавшихся рун, фигур зверей, растений, медленно и бесшумно растворились, открывая черный провал находившегося за ними коридора.
- Входи, - коротко произнес стражник – высокий человек в черной чешуйчатой броне, с алебардой в руках. Сказал он это не на плавном и звучном общем говоре, какой был в ходу по всему Эдорлану, а на резком и гортанном южном наречии. Обращался страж к усталому эльфу-дроу в дорожной одежде, нетерпеливо переминавшемуся у подножия ведущих к дверям дворца мраморных ступеней. Его ботфорты были густо заляпаны грязью, ее пятна виднелись и на плаще, и на темном камзоле, и даже в длинных светлых волосах эльфа. Он только что закончил путь почти в полторы тысячи лиг длиной, всего за три с небольшим недели добравшись от весьма и весьма далеких южных границ Нордленланда сюда, на жаркий и знойный и юг с важными новостями для своей повелительницы.
Эльф швырнул грязный плащ подбежавшему мелкому гоблину-слуге, быстро провел ладонью по взлохмаченным волосам и, в несколько прыжков преодолев широкую лестницу, вошел в раскрытый дверной проем.
Его стремительные шаги гулким эхом разносились по длинным пустынным коридорам небольшого дворца. Он не встречал никого – ни слуг, ни придворных, ни стражников, - его повелительница не нуждалась в этих никчемных и обременительных атрибутах власти. Как, впрочем, не нуждалась она и в роскоши, которой спешит обзавестись любой, мнящий себя сильным. Но та, к которой он спешил, не мнила себя сильной, – она просто БЫЛА сильной и прекрасно это понимала.
Эльф торопливо шагал хорошо известным ему путем, тщательно проговаривая про себя каждое слово из тех, что ему предстояло сейчас произнести. И хоть он и нес хорошие известия, все же он изрядно волновался, поскольку отлично был осведомлен о вспыльчивом, но дотошном нраве Повелительницы Тэры.
Коридоры, по которым он шел, не украшали ни гобелены, ни ковры, ни какие-нибудь вазы или канделябры – ничего не было в этих коридорах. В них не присутствовали никакие украшения и предметы роскоши. Тэре не было нужно все это, и невольно эльф задумался о своей хозяйке. Порой его поражала эта аскетичность, та простота, в которой жила Тэра. И вместе с тем…
Ему это нравилось. Как нравилось и простым ее подданным. Тэра не облагала их налогами на содержание двора, которые ведь порой весьма обременительны для народа. Она просила, – не требовала, а именно просила, - от них всего лишь уплаты налогов на армию и собственно государство…
Наконец дроу подошел к скромной, ничем не примечательной двери, немного помедлил, а затем осторожно постучал.
Дверь резко распахнулась, и его глазам предстала та, перед гневом которой трепетал весь южный Эдорлан. Она внушала страх одним своим именем, она была для многих живым воплощением всех разрушительных сил Природы – Королева Тэра, Властительница Тьмы.
Тэра сидела за огромным, почти в половину комнаты, столом, заваленным ворохом бумаг, карт и свитков, сосредоточенно изучая восточные области Нордленланда, и изредка делая пером какие-то пометки прямо на карте.
В просторной комнате, атмосфера которой дышала прохладой, стояла сверхъестественная тишина, нарушаемая лишь шорохом бумаг.
Горел огонь в большом, выложенном изразцами камине с массивной фигурной решеткой – огонь магический, не дающий тепла. Языки пламени бросали колеблющиеся отсветы на расставленные по всей комнате изысканной работы золотые канделябры, в которые были вставлены черные свечи.
Яркий полуденный свет вливался в широкие окна, занимавшие большую часть восточной стены, дробясь осколками в цветных стеклах затейливых витражей.
Дроу, оглядев комнату, отметил про себя, что каждая, даже самая малая вещь по-прежнему занимает раз и навсегда отведенное ей место, и что ничего абсолютно не изменилось в обстановке, несмотря на те два месяца, что он отсутствовал и не появлялся здесь. Собственно, так оно и должно было быть – Тэра отличалась любовью к порядку даже в мелочах.
Не изменилось и главное в этой комнате, то, что придавало ей особую ауру, создавало атмосферу – сама Тэра.
Все то же изумрудного цвета простое элегантное платье с широкими рукавами и вышивкой по горловине. Все та же хаотичная, но вместе с тем тщательно продуманная грива роскошных каштановых волос, ниспадавших ей до лопаток. Все тот же великолепный чистой воды изумруд в перстне на левой руке и – все тот же затейливо свитый из золотой проволоки пояс, на котором на серебряных ниточках переливались камни-обереги.
И все так же играл соцветием красок хрустальный шар на столе – глобула Хаоса…
Сейчас Тэра была занята – впрочем, как и большую часть своего времени, - и эльфу оставалось лишь терпеливо ждать, пока на него не обратят внимания. А когда обратят, у него будет очень
мало времени, – она терпеть не могла тратить его впустую. Время Королевы имело огромную ценность, которую невозможно было измерить золотом или серебром. И эльф вновь и вновь повторял в уме свое сообщение, предельно сжимая его и отсекая все лишние фразы и обороты.
Наконец Тэра с легким вздохом отложила карты и обратила на эльфа свой немного отстраненный взгляд.
- У тебя ровно две минуты, - произнесла она ровным низким голосом.
Эльф набрал в грудь побольше воздуха и заговорил:
- Договор Клая и Монидея о союзе подписан, но они требуют надежных гарантий, иначе и не шевельнутся. Герцог Клайский, обеспечив себе поддержку Монидея, обзавелся покровителями в Империи. Купеческие гильдии выразили свою заинтересованность в этом союзе – им на руку ослабление Нордленланда, - и готовы обеспечить новому союзу финансовую помощь. В ближайшее время начнется набор и формирование регулярной армии для подчинения остальных герцогств. Нордлинги пока ни о чем не подозревают, их сейчас больше волнуют события на востоке. Фрисмаркцы согласны примкнуть к их союзу, и готовы предоставить флот в восемь сотен кораблей. Все.
Дроу выдохнул и замер в ожидании. Тэра же молчала, и молчание ее становилось зловещим.
- Как все?! – внезапно резко спросила она, и в ее огромных зеленых глазах полыхнул гнев, – да так, что ошеломленного эльфа качнуло к двери. – Этого мало! Очень мало! Почему вы ничего не добились в Сатгате?.. Молчать! – оборвала она попытавшегося заговорить дроу. – Мне нужны результаты, а не оправдания! Где заговор?! Где восстания?! Где гражданская война?! Я считала, что за два месяца ты сумеешь сделать куда больше! Или… Я ошибалась? – и в голосе ее, словно сталь, отчетливо лязгнула угроза, и незримая смерть расправила костлявые плечи за ее спиной…
Дроу вздрогнул и торопливо заговорил, поняв, что теперь ему дозволено сказать:
- Но, королева, мы сумели организовать сеть подстрекателей! К началу войны, я думаю, в Сатгате будет много недовольных и устроить среди них мятеж…
- Ты думаешь?! А я так не думаю! По сути, ты ничего не добился!
Тэра порывисто встала, стремительно прошла к окну и на некоторое время застыла, словно прекрасное изваяние спиной к дроу. Затем полуобернулась к нему и довольно долго размышляла, постукивая пальцами по стеклу.
- Хотя… - наконец промолвила она в раздумье, - хотя… Похоже, ты сделал все, что мог, – но не все, что требовалось. Хвалить тебя я не буду, – не заслужил. Задание остается прежним, Далахан. Но помни – у тебя еще месяц. Месяц, не более! Через месяц армия Клая вместе с войсками всех этих ничтожных графств, баронств и герцогств должна обрушиться на границы Нордленланда. Месяц! А теперь – убирайся.
Эльф поклонился и, пятясь, вышел. Дверь захлопнулась.
Тэра задумчиво смотрела в окно и… улыбалась. Все шло именно так, как ей и хотелось. А что касается Далахана…Ее улыбка превратилась в усмешку. Хм. «Подданных всегда нужно держать в страхе, – но вместе с тем они должны тебя боготворить. Страх и любовь – желательно вместе, - заставляют лучше работать. Вот и дроу – Тэра нисколько не сомневалась, что после этой аудиенции он скорее умрет, нежели не выполнит своей задачи. А значит, – война начнется. Начнется так и тогда, как и когда понадобится ей, Тэре. Если же Далахан умрет… Что ж, всегда найдется, кем его заменить…»
Глава 3
- В последний раз спрашиваю, гном, куда и зачем ты следуешь по рубежам Нордленландского княжества? – теряя терпение, прорычал Ведегар.
- В последний раз отвечаю тебе, человек, не твоего ума это дело, а лишь мое и Арнерга-Хранителя гор! – и Хеггер, довольно молодой (для гнома, конечно), но явно много постранствовавший и повидавший дворф, демонстративно скрестил на могучей груди руки, давая понять, что разговор окончен.
Сотник с трудом подавил в себе нестерпимое мальчишеское желание дернуть гнома – да посильнее! – за курчавую рыжую бороду. Беседы у них никак не получалось – гном с самого начала был настроен крайне агрессивно и на вопросы чуть ли не огрызался.
Ведегар вздохнул и усталым взором обозрел комнату. Их было там четверо – этот проклятый дворф, сам сотник, магик и орк-десятник Горх. Диспозиция их выглядела следующим образом – Ведегар, пытаясь сохранить остатки стремительно улетучивающегося самообладания, сидел за столом. Перед ним на столе лежали вещмешок гнома, его секира, лист пергамента и перо и стояла чернильница. Пока в пергамент было вписано лишь имя гнома – ничего более сотник от него не добился.
На табурете посреди комнаты лицом к сотнику вальяжно расположился гном, нагло разглядывавший потолок и что-то насвистывавший сквозь зубы, причем донельзя фальшиво.
Могучий высоченный орк подпирал мощным плечом с шипастым наплечником на нем дверной косяк. Меч орка был аккуратно сдвинут так, что длинная рукоять торчала как раз над правым плечом – для удобства выхватывания. Правда, и без меча орк выглядел довольно грозно – огромный даже для своего племени, мускулистый, перетянутый ремнями, увешанный оружием – на Горхе было не меньше дюжины разнообразных клинков, начиная от метательных ножей и заканчивая длинным восточным мечом.
Магик с отрешенным видом устроился на лавке у стены и, казалось, не обращал внимания на то, что происходит в комнате.
Ведегар еще раз вздохнул и попробовал зайти с другой стороны:
- Ты не понимаешь, похоже, уважаемый, ты вступил на земли Нордленланда и обязан подчиняться его законам! А здесь закон представляю я!
- Не повезло Нордленланду, - проворчал гном. – Если у него везде закон такие вот представляют…
Орк ухмыльнулся, показав великолепные клыки. Сотник, заметив это, скривился, – орк явно его ни во что не ставил, - и только было собрался сделать ему замечание, как наткнулся на холодно-насмешливый взгляд Бенедикта и осекся. С магиком конфликтовать ему не очень-то хотелось. Гном хмыкнул и сплюнул на пол.
И вот тут Ведегар, не выдержав, взорвался. Все в нем вскипело, терпение лопнуло, и он заорал во всю мощь своих отнюдь не слабых легких, отчетливо при этом понимая, что это роняет его авторитет в глазах и Горха и магика, роняет уже полностью, но он не в силах уже был сдерживаться:
- А ну, хватит тут издеваться надо мной! Ты пленник в этом форту! Клянусь Дубом, твоя жизнь теперь в моих руках!
- Моя жизнь только в моих руках и руках Арнерга-Кователя! – моментально ощетинился Хеггер. – И не тебе, сопляку, покушаться на нити в руках богов!
- В кандалы его! – с каким-то злобным удовлетворением прошипел Ведегар. – В Гадгарде разберутся, что это за птица.… Посидишь денек-другой в клети, может, и опамятуешь.… Опять же, оскорбление княжеского дружинника, да еще и командира…
Гном издал хриплый угрожающий рык, и рука его метнулась к поясу, – однако верная его секира сиротливо лежала сейчас на столе рядом с сотником… Хеггер понурился, опустил голову, – а в следующий миг прыгнул.
Ведегар не успел даже шелохнуться – тяжелый кулак гнома врезался в подбородок молодого нордлинга, швырнув его всем телом об стену. Сотник сдавленно охнул и без сознания повалился на пол.
Гном схватил секиру и, издав воинственный клич, со свистом рассек ей воздух. Орк стремительно подобрался, в его могучей лапе сверкнул меч, и он мягким кошачьим шагом двинулся на Хеггера. Гном пригнулся и перехватил поудобнее секиру.
- Горх, стой! – внезапно воскликнул спокойно до того сидевший магик, поднимаясь со скамьи.
Орк, немного поколебавшись, замер – все же магику он доверял.
- Стой, - тихо повторил Бенедикт. – Оружие убери.
Горх метнул на него недоумевающий взгляд, но вложил меч в ножны и отступил назад к двери.
- Хорошо. Проверь, что с сотником.
- Оглушен! – внезапно со смешком бросил Хеггер. – Жить будет, но от головной боли пару деньков помучается. Глядишь, и поумнеет…
- Опусти секиру, - спокойно сказал Бенедикт. – Мы тебе не враги.
- Х-ха! Не враги?! Рассказывай сказки кому другому, эльф! – и гном грозно прокрутил вокруг себя секирой.
- Ты считаешь меня таким же глупцом, что и сотника? – резко спросил Бенедикт. – Уходи отсюда! Уходи, пока не поздно!
- Ну нет! Веселье только начинается! – гном сплюнул.
- Дурак! – магик стремительно шагнул вперед, взмахивая тростью. Полы легера взметнулись, и чернота вдруг поползла из всех углов, обтекая остолбеневших орка и гнома, сгущаясь за внезапно выросшей до потолка фигурой Бенедикта. Горящий взгляд магика впился в гнома.
- Уходи! – прогремел каким-то потусторонним, демоническим голосом Бенедикт, наступая на Хеггера. – Во имя Арнерга, прошу тебя, – уходи! Уходи, пока еще не поздно! Уходи, иначе твоя судьба неотвратимо изменится! – голос его упал до шепота: - Заклинаю тебя, – уходи…
Хеггер некоторое время дико смотрел на него округлившимися глазами, затем произнес:
- Хорошо. Я уйду. Но…
- Молчи, - резко оборвал его Бенедикт. – Я знаю, кто ты, Хеггер. Я знаю, за чем ты пришел сюда. Но это – не для тебя! Все! А сейчас – уходи, и быстрее, пока сотник не очнулся.
- Я вернусь! – яростно крикнул гном и бросился было к двери, но на полпути остановился. – Эй, а как я выберусь из форта?! – его глаза сузились и опасно сверкнули. – Ах ты…
- Горх! – приказал магик. – Выведешь его из форта!
- Но сотник… - Начал орк.
- С сотником я сам разберусь! Идите быстрее!
- Ну, пошли, - вздохнул орк, выталкивая гнома за дверь.
Бенедикт устало вздохнул и сел на лавку.
- Моя лошадка! – оказавшись почти у самых ворот, взвыл неожиданно Хеггер. – Демоны Черного, моя лошадка! Мои инструменты!
Орк зло выругался:
- Ты, кретин! Ты понимаешь, что у тебя почти нет времени?! Не знаю, что там на уме и у тебя, и у магика.… Но идем же! Быстрее!
Но гном уперся на своем. Взбешенный Горх, потратив некоторое время на попытки его уговорить, плюнул в конце
концов и побежал разыскивать проклятую животину. Хеггер ждал его, прислонившись к сияющему чистотой недавно обтесанных бревен колодезному срубу. Сверху на гнома изредка с ленивым интересом поглядывали караульные. Солнце медленно клонилось к закату.
Сотник, охая и хватаясь за гудевшую голову, с трудом поднялся на дрожавшие ноги. На подбородке его расцветал великолепный синяк. Едва сотник сумел встать, как его тут же повело, и он вынужден был судорожно вцепиться в стол. Обвел взглядом комнату и увидел лишь непоколебимо спокойного магика, удобно расположившегося на лавке у окна.
- А… - хрипло произнес Ведегар. Затем вспомнил: - Где.…Где этот дворф?
- Ушел, - безмятежно ответил Бенедикт. – Как чувствуете себя?
- Не очень.… Куда? Что-о?! Как ушел?!
- Ногами, - усмехнулся Бенедикт.
- Какого?!.. – взревел сотник, позабыв про боль. Затем он случайно взглянул в окно и издал торжествующий вопль. Бенедикт проследил за его взглядом и беззвучно выругался: проклятый упрямец Хеггер стоял с беззаботным видом у колодца.
- Вот он! – выскакивая на крыльцо, проорал Ведегар. Меч легко вылетел из ножен. – Взять его!
Хеггер, увидев его, выхватил секиру. Из сторожки около ворот выбегали воины.
- Стойте! – кричал выбежавший за сотником Бенедикт, но его никто не слышал.
Хеггер разбросал было нападавших и попытался прорваться к воротам, но тут на гнома навалились сразу шестеро, и кто-то из нордлингов с размаху хватил его по голове рукоятью меча. Гном обмяк, и его моментально скрутили.
Сотник удовлетворенно потер руки и бросил на Хеггера грозный взгляд. Затем вспомнил про магика и развернулся к нему, темный как туча.
- Ну а с тобой я отдельно потолкую! – прошипел он.
- Всегда к вашим услугам, - ледяным тоном отозвался Бенедикт.
- А этого, - Ведегар кивнул на гнома, - в клеть!
- Я на вашем месте этого бы не делал, - заметил магик.
- Заткнись! – яростно огрызнулся сотник и зловеще поинтересовался: - Надеюсь, ты понимаешь, что твое поведение уж очень смахивает на попытку мятежа, а? Я уж не говорю о неподчинении приказу командира…
- Не исключено, - равнодушно согласился магик.
- И ты понимаешь, что я могу запросто посадить тебя сейчас вместе с этим гномом?… До тех пор, пока капитан Фирн не соблаговолит прислать в форт нового магика!
- А вот это вряд ли, - еще более равнодушно ответил Бенедикт. – Прежде всего, ни один солдат не осмелится подступить ко мне, не говоря уже о том, что ваша клеть для меня не препятствие. И потом, ваше вышестоящее начальство вряд ли одобрит подобные действия. И, в свою очередь, я надеюсь, что вы понимаете – у меня были причины так поступить.
Сотник, не выдержав, отвернулся – его тошнить начинало от этого надменного красивого лица.
- И какие же это причины? – неприязненно поинтересовался он, глядя куда-то в сторону. – Достаточно веские?
- Исключительно.
Ведегар резко развернулся на каблуках и едва не упал – удар гнома все еще давал о себе знать, и каждое быстрое движение отзывалось жестокой болью в голове.
- Ты что, мать твою, издеваться вздумал? – хрипло вскричал он, невольно хватаясь за рукоять меча. – Что ты о себе возомнил?! Мне что, нужно напомнить, что командир здесь все еще я?!
Взгляд магика недобро сверкнул, рука крепче сжала трость, но он сдержался и спокойно произнес:
- Я помню – пока еще. И терплю – пока еще. И если у вас, сотник, совершенно отсутствует хоть какой-то здравый смысл, то будьте уверены – командиром вам осталось быть очень и очень недолго.
- Ты, эльфийская сволочь! – вскипел Ведегар, и, набычившись, двинулся было на Бенедикта, – но в следующий миг отшатнулся. Трость магика нацелилась ему в горло, а направлял ее… вернее, направляло Нечто. Жуткая бесформенная фигура из внезапно сгустившегося непроглядного мрака люто сверкала – так, что у нордлинга мороз пошел по коже, - на сотника единственным глазом, в котором горела неутолимая ярость. А на груди у этого… существа пылала темным огнем шестиконечная звезда.
- Ты дурак, человек! – утробно рыкнул этот неведомый демон – не иначе, порождение угрюмого Черного Хребта, которого так боялись нордлинги. – Не тебе вмешиваться в дела, касающиеся Равновесия! Закрой глаза и заткни уши, если хочешь остаться в живых! И мой тебе совет – отпусти гнома!
Ведегар судорожно сглотнул, но тем не менее стоял на своем:
- Ну уж нет! Ладно, плевать мне на все эти ваши магические хреновины, но гнома я не выпущу!
- Я уже сказал и повторю снова: вы дурак, сотник, - устало сказал уже принявший обычный свой облик Бенедикт. – Поступайте, как знаете. Но… не пожалейте потом об этом, - и стремительно повернувшись, магик ушел. Ведегар, глядя ему вслед, зло выругался и побрел к своему домику.
Глава 4
Когда у гнома иссяк весь его отнюдь не малый запас ругательств – причем не только гномьих, но и собранных изо всех языков Эдора, - он решил все же осмотреть ту темницу, куда его сбросили. Хотя, если признаться честно, там и осматривать- то особо нечего было. Охапка не слишком свежей соломы – Хеггер брезгливо поддел ее ногой, - на полу, кое-как выровненном каким-то ленивым камнетесом… Явно этим камнетесом был человек – ни один гном не позволил бы себе так пренебрежительно отнестись к камню. Еще стены, сходившиеся неправильной пирамидой к впустившей его ржавой решетке локтях в десяти над головой…
Хеггер снова выругался, без особой, впрочем, уже злости и, пересилив брезгливость, сел на солому, скрестив ноги.
Решетка вдруг снова заскрежетала, и сверху громко крикнули:
- Эй, дворф, поберегись! – и кинули вниз мятое жестяное ведро, отчаянно загрохотавшее по щербатому камню.
- Я вам покажу «поберегись»! – гневно завопил Хеггер, вскакивая на ноги и грозя невидимым тюремщикам кулаком, а потом в приступе ярости со всех сил наподдал носком сапога по гулко загремевшему ведру. Некоторое время он еще выкрикивал оскорбления, а затем вернулся на солому.
Настроение его ухудшилось еще больше, если только такое было возможно – наличие емкости для справления естественных нужд означало, что его пребывание в этом сыром каменном мешке затянется.
Хеггер с тяжелым вздохом улегся на солому, закинув руки за голову. Что ж, как ни крути, а в нынешнем своем заключении виноват был прежде всего он сам. Какие демоны, защити его от этого Арнерг, тянули его за язык?! Было величайшей глупостью препираться с начальником нордлингского гарнизона, который здесь, в этой глуши, был полновластным царем. Да потом еще и бить его?! Хеггер вспомнил этого юнца и скривился: честно говоря, о том, что врезал сотнику, он ничуть не сожалел. Но после этого он совершил еще большую глупость – магик-эльф давал ему реальный шанс уйти, так почему он вдруг уперся?! Да Вала с этой лошадью бы, с вещами, даже на инструменты было, в общем-то, плевать. Дело наживное, тем более, с его мастерством! Бежать надо было! А еще лучше – вообще не устраивать всей этой заварушки! Так нет же – словно бес какой-то вселился.… Будто толкало Хеггера что-то под руку!
А как все хорошо начиналось… Хеггер со щемящей грустью вспомнил сияющие великолепием чертоги Лар-Шаса, – сколько сотен лиг до них сейчас?.. Вспомнил Хеггер себя, совсем еще юного, безбородого, только-только посвященного в подмастерья! Вспомнил, как перед священным Троном Арнерга торжественно поклялся на его Молоте, что найдет тот самый легендарный Hhaerrgnier – идеальный металл гномьих преданий и легенд, - и выкует из него… Что же именно он из него выкует, Хеггер тогда еще не знал – просто знал, что это станет величайшим творением, когда-либо созданным руками гномов. Теперь-то, после стольких лет странствий по всему Эдорлану, Хеггер понимал, ЧТО именно он должен создать – оружие. Хеггер даже в мечтах не мнил себя его счастливым обладателем. Нет, у такого оружия должен быть соответствующий хозяин, великий – нет, величайший! – воин. Кто им будет, Хеггера не очень заботило. Он – кузнец, и его дело выковать. А для этого необходимо было познать все секреты, тайны и хитрости кузнечного дела и отыскать тот самый металл…
Хеггер ушел из Лар-Шаса и почти тридцать лет бродил по Эдорлану, побывав там, куда его сородичи даже в мыслях не забирались. Он побывал и на далеком таинственном Востоке, преодолев Мертвые Земли, и на жарком Юге, и на суровом Севере, учась у величайших кузнецов всего света. Он научился ковать любые вещи из любого металла, и уж конечно – познал все секреты оружейного дела. Но Hhaergnier*a он не нашел нигде.
Он возносил страстные молитвы Арнергу, – но они оставались без ответа. Пока.… Несколько недель назад, находясь в Трехречье, он обратился к божественному Кузнецу еще раз, мало надеясь на что-либо – и могучий бог услышал! И Хеггер пошел туда, куда ему указала воля небес и благоволение гор. Он шел – и чувствовал, что приближается к тому, что ищет. И вот, когда он понял, что почти достиг заветной цели – он очутился здесь, в этой проклятой темнице!
Хеггер повернулся на бок. Его клонило в сон, и он решил, что, раз уж оказался здесь, надо использовать такую возможность отдохнуть – все равно что-то получше вряд ли ему сейчас светило. Пусть в таких условиях, но как следует выспаться ему было необходимо. Приняв это решение, гном через несколько секунд уже крепко спал.
Всеобъемлющей тенью на форт бесшумно обрушивалась ночь. Затихла степь. Гарнизон спал – спали все, кроме караульных на башнях, охраны ворот и их следующей смены.
Магик не спал. В окнах его однокомнатного домика не горел свет – Бенедикту он не был нужен, магик отлично видел в темноте. Магик был очень взволнован. Он нервно расхаживал по дому, бормоча что-то себе под нос, вертел бесцельно в руках различные предметы, бросал их…
Бенедикту было очень плохо – так плохо, как еще никогда в жизни. На его глазах просто и буднично рушилось то, ради чего, собственно, он и жил. Этот гном.… Зачем он пришел?! Зачем?!!
Вопрос был риторическим и бессмысленным – Магик отлично знал, за ЧЕМ пришел Хеггер. Именно та… вещь, которую охранял Бенедикт, и была ему нужна. Но Бенедикт не мог ее отдать!
Магик в ярости пнул подвернувшийся ему под ноги табурет. Впервые он чувствовал себя абсолютно бессильным перед властной рукой Судьбы. Шаловливая и жестокая проказница, она спутала ему все карты. Что он теперь скажет ллокарам ? ЧТО ему вообще делать, если Артефакт попадет в руки гнома и будет оформлен?
Бенедикт рухнул на кровать. В его голове проносились лихорадочные мысли, одна бредовее другой. Хуже всего в этой ситуации было то, что он и вправду оказался бессилен что-либо сделать! Он не мог воздействовать на Артефакт ни физически, ни магически – тот был ему неподвластен. Если бы не упрямый сотник, гном был бы уже далеко отсюда, – но теперь гном здесь, запертый в клети, а Артефакт движется сюда, подчиняясь его мыслям! Проклятый дворф! А он и в самом деле силен: ему принадлежал могучий дар Творца, наверняка он был одним из величайших мастеров среди своего народа. Наверное, он был кузнецом. И таким кузнецом, что не разменивает своего умения на какие-то подковы или наконечники копий, нет! Он создает великие мечи или прекраснейшие драгоценности, наделенные Силой! Иначе… иначе Артефакт бы не пробудился. Убить гнома?.. Бенедикт мог это сделать, не сходя с места простеньким заклинанием. Но это означало бы нарушить Равновесие, – о чем магик боялся и помыслить. И вообще… Бенедикт замер, пораженный неожиданной мыслью, настолько очевидной, что она казалась неправдоподобной. Да, он должен охранять Артефакт! Но, – прежде всего от Тьмы! Так не лучше ли, раз он не может ничего поделать, - не лучше ли будет, если он позволит гному унести Артефакт?! Да, Бенедикт не выполнит своего поручения, – но Артефакт не попадет в руки Тьмы! А уж в том, что Хеггер не имеет к ней никакого отношения, Бенедикт был уверен. Он прекрасно знал это благодаря
своему правому глазу. Хотя это был не совсем глаз, – а вернее, совсем не глаз. Но Бенедикт видел им все, что тот и должен был видеть - возмущения и колебания в энергии Пространства, ауры любых живых существ, проявления любой магии, то есть его «глаз» был ни чем иным, как экстрасенсорным устройством. С его помощью Бенедикт чувствовал любое заклинание, творящееся в радиусе ста лиг вокруг себя, и даже мог засечь и услышать попытки выхода в любое информационное поле Вселенной. «Глаз» этот ему вживили его хозяева – ллокары, таинственная раса экспериментаторов…
Бенедикт снова вскочил с кровати. Но что потом делать ему, Бенедикту? Что ему делать, если гном уйдет, уйдет, унося с собой Артефакт? Вся жизнь магика была посвящена этой загадочной «вещи», его долгое время готовили именно для ее охраны и защиты.… Да что говорить, это была его жизнь, в этом смысл его существования!
- Проклятье! – сквозь зубы прорычал несчастный магик. Его долг – охранять Артефакт - а если этого долга не будет? Кем он станет в таком случае? Зачем ему тогда жить?! Куда ему идти – ведь здесь без Артефакта ему делать нечего! Но… тогда ему нечего будет делать и на всем Эдоре. Если не станет Артефакта – он вообще не будет нужен ни ллокарам, ни своим родичам-аргиадам : ведь он не исполнил своего долга!
Бенедикт замер с лицом человека, знающего, что совсем скоро он умрет. Нужно было решать – и решать быстро. И магик решил. Пусть гном получит Артефакт – так магик хотя бы частично исполнит свой долг. А потом… что будет, то будет. И, наверное… надо поговорить с дворфом – сейчас же, не откладывая! Магик не надеялся, что ему удастся уговорить Хеггера отказаться от Артефакта. Но Равновесие требовало, чтобы гном узнал, ЧТО именно попало ему в руки.
Магик быстро оделся и, взяв неизменную трость, вышел из дома.
Глава 5
…Он был прекрасен. Более того, – он был совершенен! На всем Эдоре нельзя было встретить более ясного, чистого блеска, блеска, который затмевал серебро, золото и даже Ssttaenier, металл, что принес гномам славу на всем Эдоре. Хеггер дрожащими руками нежно гладил его холодную поверхность и, кажется, плакал от счастья. Он все-таки нашел его, легендарный Hhaerrgnier, он, Хеггер из Лар-Шаса! В этом массивном бруске в полтора локтя длиной сконцентрировалась Великая мечта народа дворфов и его, Хеггера, будущая великая слава!
Гном бережно прижал к груди бесценный слиток - словно любимое и долгожданное дитя, словно прекраснейшую из женщин своего народа, словно…
…Хеггер проснулся от резкой давящей боли в правом боку и с коротким, но весьма выразительным проклятием привстал с соломы.
- Демоны вас забери! – зло прорычал он, потирая ребра. – У вас даже постель дрянная!
Гном с раздражением засунул руку в свою подстилку, чтобы извлечь оттуда причину своего пробуждения. Поначалу он ничего не обнаружил, но потом выругался, когда его пальцы наткнулись на холодную, явно металлическую поверхность.
- Накидали тут железяк всяких! – проворчал он, вытягивая из-под себя проклятую «железяку».
И его сердце на миг остановилось, – а потом ухнуло в вязкую и холодную темноту, в глубине которой тяжело пульсировало ударами сердца лишь одно слово…
- Быть этого не может, - растерянно произнес он, разгреб быстрыми движениями солому и зачарованно уставился на лучившийся мягким светом…
- Hhaerrgnier… - все еще не веря своим глазам, прошептал Хеггер внезапно онемевшими губами.
Да, это был он – Идеальный Металл его народа. Уж это Хеггер почувствовал наверняка и понял с первого взгляда... И сейчас гнома совсем не волновало, как попало сюда это сокровище, в тюремную клеть забытого всеми богами форта на Нордленландской границе, - главное, что он, Хеггер, держал в руках то, о чем мечтали многие поколения горного племени.
Хеггер опустился на колени и благоговейно коснулся лбом поверхности загадочно поблескивающего бруска. Его душа трепетала, не в силах вместить нежданно обрушившиеся на нее счастье и восторг, дыхание прерывалось, а из сердца рвалась к небесам бессвязная, но горячая и неистовая молитва.
Однако закончить ее гному не дали. Надсадно заскрипела решетка и сверху, безжалостно вырвав Хеггера из волн заливавшей его радости, раздался холодный равнодушный голос того самого непонятного магика:
- Что, дворф, не спится?
- Чего тебе, эльф? – мгновенно насторожился Хеггер, заслоняя своим телом драгоценный слиток. – Чего пришел?
- Поговорить не хочешь? – внезапно миролюбивым тоном спросил магик.
- Разговаривать с тобой еще… - враждебно проворчал гном, потихоньку, так, чтобы не видел магик, стараясь завалить слиток соломой. - Позлорадствовать пришел? Проваливай-ка ты лучше. Не будет у нас разговора.
Маг слегка вздохнул, назвав про себя гнома тупоголовым упрямцем.
- Я уже говорил и повторяю еще раз - мы с тобою отнюдь не враги, - устало отозвался он, присаживаясь на каменный бортик. – Я предлагаю тебе спокойно поговорить, больше мне ничего не нужно. Поверь – завтра ты уйдешь отсюда на все четыре стороны и унесешь то, что теперь принадлежит тебе.
- Это ты о чем? – с показным безразличием поинтересовался дворф, стискивая в темноте кулаки. «Неужели он видел?! Неужели он догадался, что это такое?!» – бились в его голове тревожные мысли.
- Ты прекрасно знаешь, о чем я. Не прикидывайся, не выйдет… И не волнуйся, - магик усмехнулся, - отбирать это я у тебя не собираюсь… хотя, честно говоря, хотелось бы. Ты хоть понимаешь, какая вещь попала тебе в руки? Да хотя, с чего бы тебе это понимать…
- Твое-то какое дело? Все равно добром не отдам, не надейся!
- Да знаю, знаю.… Это неудивительно, кто ж такие вещи по своей воле отдает.… Но если ты думаешь, что получил награду - ошибаешься.… А, впрочем, все это уже неважно. Что случилось, то случилось, видно, так уж решила Спираль. Эта ноша теперь твоя и только твоя.… Понимаешь? Не понимаешь.… И ладно.
Магик помолчал.
- Слушай, скажи мне лишь, что ты собираешься с этим делать?
Гнома поразили тоска и безысходность, внезапно зазвучавшие в голосе магика.
- Что-что… Меч выкую! – ни с того ни с сего буркнул он нехотя. Подумал и убежденно добавил: - Хороший меч.
- Вот как?.. Что ж, удачи тебе, - медленно произнес магик.
В воздухе повисло молчание.
- Слышь, Эльвен, - внезапно поднял голову Хеггер. - Хочу спросить.… Это.… А как в этой дыре оказался Hhaerrgnier?
- Что-о?! - неподдельно изумился магик. - Какой еще.… Так вот о чем мечтал ТЫ! Забавно…
- Чего? - не понял гном.
- Так, ничего, просто.… Ну что ж, тебе достался металл, мечта всех гномов Эдора.… Не самое лучшее - но могло быть и хуже.… А откуда взялся.… Ну, скажем… исполнилось твое самое заветное желание. Считай это волшебной палочкой, гном. Однако же… Мечу, выкованному из такого… хм, металла, нужен подходящий владелец. Постарайся, чтобы он попал в хорошие руки.
- Не учи ученого.… А тебе-то какое до всего этого дело?
- Теперь - уже никакого. Прощай, дворф. Еще раз удачи. Она тебе пригодится, - с лязгом упала решетка, и магик бесшумно удалился.
Хеггер долго невидящим взглядом смотрел наверх в темноту. Мысли в его голове петляли, хаотически путаясь и сбиваясь.
Наконец он мрачно сплюнул, укутал драгоценный слиток найденным в углу клети тряпьем и улегся, подложив его под голову. Ему не спалось - какой уж тут мог быть сон! И до самого утра он то лежал с раскрытыми глазами, то вскакивал и кругами ходил по камере - или же сидел, машинально оглаживая рукой бесценный металл…
Глава 6
Тэра стояла у окна, скрестив на груди руки. Задумчивый взгляд был устремлен куда-то далеко на Север, за стены ее города, за границы ее государства, за леса, горы, реки.… Все ее помыслы были нацелены сейчас туда, к восточным областям Нордленланда, где происходило что-то непонятное, идущее вразрез со всеми ее планами…
Она отошла от окна, устало помассировала виски. Слишком много сил она потратила за последние часы, пытаясь пробить, наконец, глухую магическую стену, напрочь оградившую от нее один из участков Восточного Вала, являвшийся эпицентром бурливших событий. Магия была мощная – очень мощная и очень древняя.
«Ллокары. Всюду и везде – ллокары, будь они прокляты!»
В том же, что Восточный Вал – их рук дело, Тэра не сомневалась. За то время, что она провела, будучи Королевой Тьмы, она слишком хорошо узнала эту надменную, древнюю, загадочную расу. Потому-то она и начала пусть еще и не объявленную войну.
Нисколько не сомневалась она и в том, что мегалит поражающего воображение людей Восточного Вала – всего лишь верхушка огромного айсберга, и что Вал этот является только малой частью грандиозного полуматериального-полуэнергетического построения в форме гексаграммы , Звезды Равновесия - излюбленного символа и архитектурной фигуры Предтеч. А помимо того – еще и мощнейшего магического Знака.… Но все эти знания никак не давали ей хотя бы незначительного превосходства над почти несокрушимой магией ллокаров. Пока не давали…
Тэра усмехнулась, слегка коснувшись кончиками пальцев Артефактов на своем поясе.
О да, ллокары весьма сильны, кто же спорит?! Только глупец не признает их мощи, способной управлять даже самой Природой! Но ведь.… Как известно, против любой силы найдется сила еще большая! Или изощренная…
«Дайте мне только добраться до Артефакта, что вы скрыли за этой своей проклятой стеной, самонадеянно решив, что ее никто не в силах преодолеть! Клянусь Вечными Звездами, мы еще посмотрим тогда, кто над кем эксперименты будет проводить!» – с внезапным ожесточением подумала Тэра и склонилась над столом, сосредоточив все усилия на попытках взглянуть на Восточный Вал через сферу ментала . Однако сделать это ей не удалось.
- Что же там происходит? – пробормотала Тэра, похрустывая тонкими пальцами. – Хорошо, будем действовать иначе… - и она обратилась к глобуле Хаоса, осторожно, шаг за шагом, погружая свое сознание в кипящую лаву эйдоса , действующей моделью которого – а вернее, им самим, - и являлся с виду ничем не примечательный хрустальный шар в серебряной оправе, что стоял на ее рабочем столе.
Каскад захлестнувших ее сознание зримых и незримых, осязаемых и ощущаемых образов постепенно растворял в себе физический мир, открывая внутреннему взору захватывающую панораму астральных битв.
Тэра медленно, но уверенно гнала мысль все глубже и глубже, безошибочно отсекая все, что не имело отношения к тревожащему ее вопросу, пока вновь не наткнулась на ту же непреодолимую стену, ограждавшую вожделенный Артефакт, – а в том, что он именно там, Тэра была убеждена.
Она уже знала, что в этой преграде нет никакой, даже самой малой, лазейки для ее магии – барьер, воздвигнутый ллокарами, был непроходим для сил Тьмы и Хаоса – тех сил, которыми и пользовалась Тэра. Пытаться же пробить эту защиту с наскока было попросту глупо – все равно, что с разбегу биться головой в крепостную стену.
Нет, на этот раз у нее был другой план.
Тэра тщательно заэкранировала заемную магию, приходившую к ней от Тьмы, оставив себе лишь тот небольшой магический талант, что был у нее с рождения. Человеческий талант. Впервые за долгие десятилетия (или уже века?) она почувствовала себя человеком, женщиной. И нельзя сказать, что это было неприятное ощущение. Да, она стала куда как слабее, но при этом… богаче! Отпечатки всех когда-либо существовавших личностей, что блуждали по эйдосу в вечных поисках чего-то лишь им одним ведомого, больше не казались ей досадной помехой на пути, – она
по-настоящему ЧУВСТВОВАЛА их, и это очень отвлекало ее от цели. Тэре стоило огромного усилия сконцентрироваться на противостоявшей ей магической стене, ощущавшейся теперь не так отчетливо. Она вновь коснулась этой стены готовым к любой борьбе разумом, в котором были и надежда, и упрямство, и злость, - но вполне человеческие, а не запредельные, и стена не отшвырнула ее, как это происходило прежде, а упруго подалась назад. Ободренная этим, Тэра рванулась с удесятеренной силой, и магический барьер поддался ее яростному напору. Тогда она
увеличила свой натиск настолько, насколько это вообще было возможно, лишь каким-то чудом - и для Темных есть чудеса! – не теряя сознания от перенапряжения и чудовищной боли, которая, продлись она чуть дольше, наверное, убила бы ее.
Но ее усилия не пропали даром. Стена треснула, и мысль Тэры с жадностью устремилась в образовавшуюся щель.
…Она успела разглядеть немногое. Но и этого было достаточно – энергетическая нить, что связывала в пространстве эйдоса ее с Артефактом, который и в самом деле был там, оказалась натянутой до предела и грозила вот-вот оборваться под давлением всех происходивших вокруг Артефакта событий. И еще она увидела… Тэру захлестнула черная слепая ярость – свирепая, не рассуждающая, нечеловеческая, – ибо она ощутила присутствие кого-то, кто активно мешал ей заполучить Артефакт.
«Как?! Кто-то посягнул на принадлежащее мне?! Кто-то посмел противостоять МНЕ?! Уничтожить его!»
И в следующее мгновение весь эйдос содрогнулся – по нему всеразрушающей волной прокатился нацеленный на неведомого врага энергетический удар. Он был поистине ужасен – Тэра вложила в него всю свою многократно усиленную ненавистью темную мощь. Только… он пропал впустую.
Чья-то магия, пусть не такая могучая, как у ллокаров, но все же достаточно сильная, отразила ее выпад, хоть и с некоторым трудом. Тэра успела лишь почувствовать на себе странный двойной взгляд, как вдруг ее швырнуло назад, за стену, с такой сокрушительной мощью, что она на некоторое время потеряла способность управлять событиями и даже своим сознанием, бессильно и бессмысленно кружась в волнах взбудораженного эйдоса…
Когда Тэра наконец очнулась и вернулась в реальный мир, ярость ее не поддавалась никакому описанию. Покружив некоторое время по кабинету, Королева Тьмы слегка успокоилась и задумалась.
Размышляла она недолго.
- Саллак! – мысленно воззвала Тэра.
Тот, к кому она обращалась, находился за тысячи лиг от нее, однако услышал и ответил почти сразу.
- Да, госпожа! – прозвенел в ее голове холодный голос дроу – темного эльфа.
- Начинай выступление.… Как можно скорее!
Глава 7
…На что это было похоже?.. На внезапно потухшее солнце?.. На небо, вероломно рухнувшее тебе на голову?.. На сердце, безжалостно вырванное из груди?.. На?..
Бенедикт отбросил тяжелое одеяло и резко сел в смятой постели, уставившись невидящим взглядом куда-то в окутанное чернотой ночи пространство. Многотонная плита невыполненного Долга прочно лежала на плечах магика, пригибая его к земле, мешая дышать.…Это было похоже на смерть, да нет, что говорить, это и была смерть! Смерть не телесная – просто умерла его душа, выжженная бессилием, продолжало существовать лишь тело – разве можно назвать жизнью опостылевшее и тягостное бытие?! Это механическое принятие какой-то пищи, которую ему приносили, и вкуса которой он не ощущал, это бессмысленное блуждание по форту, выдаваемое за исполнение своих непосредственных обязанностей.… Эти короткие реплики невпопад, рассеянность и даже непростительная путаница в простейших заклинаниях!.. И над всем этим – гложущее чувство вины, раскаяние, бесплодные ночные терзания, вяжущий липкий страх, бессмысленность, кошмары.… Это - жизнь?!..
Магик сдавленно застонал. Он оказался совершенно выбит из колеи жизни и ничего не мог с этим поделать. А если честно, не очень-то ему и хотелось. Он словно забрел в болото, в самую его середину, и сейчас медленно проваливался в зловонную жижу, не делая попыток спастись… В его груди зияла мрачная сосущая пустота, раздражая навязчивым голодным звоном пожирающего мрака, и мешая сосредоточиться, и единственное, что Бенедикт мог бы сделать – это погрузиться в оглушающее и ослепляющее Равнодушие. Это спасало его до поры – он игнорировал поначалу встревоженно-изумленные, а затем косые взгляды солдат, медленно теряющих к нему доверие, не обращал внимания на саркастические нападки сотника Ведегара, но не замечать недоумения орка он уже не мог. Горх был искренне всей душой привязан к магику с той самой годовой давности стычки с сареками, что едва не стоила молодому десятнику жизни. Рана, полученная им, оказалась столь серьезной, что лекарь отказался что-либо делать, не желая продлевать мучений раненого, и тогда за дело взялся он, Бенедикт. Зачем? Этого не знал даже он сам, не говоря уж о других – не знал ни тогда, ни сейчас. Что-то похожее на жалость к не признаваемому всеми чужаку шевельнулось в его сумрачной душе. Ведь, в каком-то смысле, и он, и Горх были похожи – никем не любимые, одинокие, парии, единственным весьма слабым утешением для которых служила их поднятая на
щит гордость. Да еще долг…
Бенедикта передернуло.
«Долг!»
Долг! Долг жег огненным клеймом его душу. Он не выполнил своего Долга…
Бенедикт резко встал и прошелся по комнате, борясь с желанием что-нибудь вдребезги разбить.
За окном медленно и неотвратимо, таща за собой хлопоты нового дня, поднимался во весь рост рассвет. В притихший на ночь небольшой форт возвращались привычные звуки – хриплый рев горна, будящий солдат, крики дозорных и десятников, скрип колодезной цепи, топот сапог, лязганье оружия… Звонко заржал Удалой – угольно-черный пуритский жеребец сотника.… Но магик ничего этого не слышал, безостановочно вышагивая взад и вперед и полностью погрузившись в свои мысли…
В дверь постучали.
- Открыто, - после долгой паузы отозвался магик. Меньше всего на свете нужны были ему сейчас гости.
Дверь распахнулась, и на пороге в лучах восходящего солнца прорисовалась могучая, крепко сбитая фигура Горха с подносом в руках.
- Утро доброе, - хрипло буркнул он, уставившись в какую-то ему одному видную точку над левым плечом Бенедикта.
- Доброе, - отрывисто бросил магик, и остановился, в упор глядя на него.
Горх неловко переступил с ноги на ногу, не зная, куда девать глаза, и проворчал:
- Ты это… Я тебе пожрать притащил, так что давай…
- Поставь на стол, - равнодушно ответил магик и вновь принялся ходить по комнате.
Горх, избавившись наконец от подноса, некоторое время мрачно следил за ним, нервно теребя пряжку широкой портупеи.
- Это… Ты как себя чувствуешь? – наконец спросил он.
Бенедикт хмыкнул. Орк задавал ему этот вопрос каждый день в течение двух недель, прошедших с ухода гнома, унесшего Артефакт. Первые несколько дней Бенедикт Горху вообще не отвечал – лежа на кровати лицом к стене, он только пожимал плечами, – если еще пожимал. Орк плевался и уходил со страшными проклятиями. Но постепенно магик начинал отходить и мало-мальски разговаривать, – но все равно ничего, кроме односложных фраз, Горх от него добиться не мог. Вот и сейчас Бенедикт коротко ответил:
- Я здоров, - помолчал и неожиданно добавил: - Не беспокойся.
Горх яростно засопел и фыркнул. Бенедикт покосился на него и, заложив руки за спину, воззрился в окно. В комнате воцарилась тишина.
- Ага, - сказал Горх. – Ага… Здоров, значит… Здоров он… - и вдруг рявкнул: - Да в домовину и то краше кладут! Тьфу, пропасть! Ты на себя глянь – хуже мертвяка какого!
Бенедикт с легким удивлением посмотрел на него, а орк, все больше распаляясь, орал:
- Ишь ты, нашелся какой! Сам дурака валяет, и нас за дураков держит! Ух, помяни мое слово, Ведегар, чтоб его демоны сожрали, тебя отседова попрет ко всем лешим! Мать твою!..
- Тихо! – негромко, но весьма внушительно велел магик. – Чего разорался? Еду принес? Все, свободен! Служба не ждет!
Горх побагровел, заскрежетал зубами, вылетел из комнаты, яростно – так, что содержимое тарелок на подносе подпрыгнуло, - хлопнув дверью, громко протопал по крыльцу тяжелыми сапогами.
Бенедикт слегка вздохнул. В следующий момент дверь снова растворилась, и заглянувший орк неожиданно серьезно произнес:
- Дурак ты, магик, чтоб тебе провалиться! Дураком и помрешь, - хотел что-то еще добавить, но, увидев побледневшее лицо Бенедикта, зло плюнул и ушел.
Бенедикт долго стоял неподвижно, затем повалился на кровать и замер, уставившись в потолок невидящим взглядом…
Горх, посвистывая сквозь зубы, уперев руки в бока и широко расставив ноги, наблюдал, как его десяток с усердием мнет друг друга во дворе форта. Нордлинги занимались пятой – боевым искусством Севера.
Пята – это место человека в жизни. Это то, чем он является во Вселенной. Пята – это и сам человек, его энергия, его душа, его мысли и поступки. В сакральном понятии каждый человек есть пята – элемент, без которого не может существовать Вселенная. «Ты есть пята. Краеугольный камень Вселенной, - говорили мастера. – Вынь этот камень, удали его – и Вселенная рухнет. Потому-то человек всегда – и до рождения, и в жизни, и после смерти – присутствует во Вселенной. Более того, любое живое существо есть пята. Мир – тоже живое существо. И он тоже – Пята. Смысл искусства – постигни свое место во Вселенной и
осознай свою значимость. Ибо ты волен воздействовать на Вселенную. И любым своим поступком – добрым или злым – ты влияешь на Вселенную…»
Горх хмыкнул. Для него, орка, все эти слова казались какими-то… Несуществующими, что ли.… Вот они есть, слова, есть какой-то смысл. А попробуй рукой коснуться – нету. Ни слов, ни смысла.
Хотя, Горх понимал, что вся эта мудрость не для него. «Один хрен, не въеду я во все это, - рассуждал он про себя, прохаживаясь вдоль стены. – Нет, въехать-то я может, и въеду, но зачем? Мое дело простое – руби всех, кто супротив нас».
Горх остановился и сплюнул.
Тоже не ахти чего, - вслух сказал он.
«И в самом-то деле, - думал он дальше, - ну вот я в форте. Десятник, ага.… И чего? До сотника не дослужусь, это-то точно.… А толку тогда? В строжани разве податься?» Орк скривился.
«Еще два-три года – вернусь в Трехречье. Пора уж и родом своим обзаводиться…»
Он поглядел на нордлингов. Те потели, отрабатывая удары, стойки и захваты. Вдруг Горху стало смешно. Десять здоровенных полуголых мужиков кувыркаются в пыли, сопят, руки друг другу ломают... Сопли вытирают да кровь из носов расквашенных, ржут. А их бы в поле, с косами! Или там лес рубить… Дома строить… Смешно.
Горх недовольно фыркнул. Что-то частенько ему такие мысли являться начали. С чего бы это? Воин – он и есть воин. Другое дело, что война – штука куда как грязная, уж это-то Горх ведал. Война – она повсюду найдет, какой бы ты самый мирный житель не был. Люди-то хотят мирно жить – и кому-то приходится ради мира в грязь лезть. Ведь не будь здесь его, Горха, да этого тупицы Ведегара, магика и прочих – давно бы пришел кочевник из Степи, да мужика-землепашца, который мирно жить желает – копьем! Вот-вот.… Пусть мужик пашет, хлеб растит, а ты, Горх удар прими. Можешь, – отбей. Не удастся, – так собой мужика защити… Жизнь такая. Мужик-то, он ведь тебя, Горх, и не знает. И сотника Ведегара не знает, и Тегальда, десятника.… Или вон Мудрима, что в пыли сейчас катается. Не знает он их. А знает он только, что на Восточном Валу воины есть – потому и спит спокойно. Знает, что воины те умрут, но не дадут ворогу его копьем ткнуть. Не знает лишь он, КОГДА они умирают…
И это жизнь.
- Так, - утомленно сказал Ведегар, разглядывая носки своих сапог. - Так…
Сотник стоял на надвратной башне восточной стены и смотрел в степь. Где-то в ее бескрайних просторах сгинул один из дозоров, который три дня назад Ведегар выслал, дабы те проверили засечные линии, что в сорока лигах от вала. И дозор – пятеро опытных бойцов, - пропал.
- Так, - еще раз повторил Ведегар, мучительно размышляя, что же делать.
С магиком творилось в последнее время что-то непонятное, и теперь, в связи с этим, вся ответственность вдруг свалилась на плечи сотника. Казалось бы, – решай все сам и радуйся свободе! – так почему же сейчас Ведегару так не хватало извечной холодной усмешки на тонких губах этого проклятого магика?!
Ведегар насупился и закусил губу.
Ему было крайне неприятно признавать, что в настоящий момент он с трудом справляется с командирскими обязанностями. Слишком уж быстро выяснилось, что все язвительные замечания магика содержали в себе непростительно много истины, а советы, больше смахивавшие на требования или приказы, были действительно мудры…
«Так что, Ведегар, ты и в самом деле самонадеянный мальчишка», - сотник мрачно усмехнулся себе в негустые еще усы. Сейчас, пожалуй, он с легкостью простил бы магику и его неприятные манеры, и его спесь, и снисходительно-презрительное отношение к нему, Ведегару – все! Все бы простил ему сотник – лишь только б выйди тот из своего неказистого домика, небрежно помахивая неизменной тростью, только б скажи, цедя сквозь насмешку, что с дозором все в порядке и не стоит сотнику зазря беспокоить своим унылым видом солдат…
Но Бенедикт не появлялся – идти же к нему за советом сотнику пока еще мешала гордость.
- Так… - в который уже раз повторил Ведегар и, полуобернувшись вглубь форта, зычно позвал: - Тегальд! Эй, там! А ну, Тегальда ко мне живо!
Через некоторое время седовласый десятник, шустро поднявшись на стену, вовсю тянулся перед ним, пятя окольчуженную широкую грудь.
Ведегар слегка поморщился – было в этом что-то нарочитое, чуть ли не издевательское, - и в сердцах чуть было не выругался, с трудом сдержавшись. Некоторое время он молча смотрел на Тегальда, мучительно прикидывая, сгоден ли он для намеченной задачи и вообще – стоит ли все это затевать?.. Наконец решил: стоит! – и медленно заговорил, не глядя на посуровевшее лицо десятника:
- Тегальд, бери два десятка по своему усмотрению, двигайся в степь к засечным линиям. Там наш дозор где-то сгиб, так что смотри в оба! Кто его знает, может, там шалые сареки бродят, а может, и посерьезней что, Хронос их ведает! Не зря из Степи слухи ползут.…В день должен обернуться! Я сейчас в тиг гонца шлю; если завтра к полудню не вернетесь, костры запалю! Все!
- Понял! – лязгнул мечом Тегальд и кубарем скатился со стены во двор…
Вскоре двадцать всадников в серых кольчугах и зеленых плащах выехали из восточных ворот.
Глава 9
На Эдорлане было неспокойно. Огромный материк тихо бурлил событиями, и слухи о них прокатывались от западных до восточных берегов, обрастая по пути всеми мыслимыми и немыслимыми подробностями…
Слухи, вести, новости.… Любые – от базарных сплетен до секретных посольских сообщений, - они стали самым требуемым товаром на всем материке. Новости! – первое, что требовали у купцов и бродяг, у лорганов и странствующих рыцарей, паломников и пилигримов, бродячих циркачей и музыкантов… Новости!.. Ими полнился рыночный торг в городах и придорожный трактир в какой-нибудь глуши…
Новости! Новости! Новости!.. Сенсационные, удивительные, грозные, смешные, скучные, невероятные – новости!
Говорили, что…
Погрязшие в междоусобных дрязгах и ссорах феодальные герцогства, графства и баронства Северного Аркарона прекратили вдруг грызться, и начали будто бы «консолидироваться» под рукой герцога Клайского, собирать воедино силы и готовиться к войне...
Что на самом-то деле автором загадочных «Записок неизвестного», которые регулярно каждый месяц появляются в книжных лавках, но никто не ведает, откуда они берутся, является никто иной, как таинственный маг Вентон …
Что ни с того ни с сего дало будто бы слабину могучее триединство Нордленланда, Трехречья и Черного Королевства... И произошло это будто бы из-за стремления Черных Демонов оставаться в стороне от участия в войнах и походах нордлингов.… Но говорили и иначе – вроде бы к этому союзу готовы были вот-вот примкнуть и некоторые сарекские роды, не принявшие власть нового правителя. Знающие люди, конечно, усмехались, но…
Но в степи и впрямь грянули перемены – и смутные вести о них достигали окрестных земель.… Всегда обособленные, вечно враждующие сарекские племена и колена действительно стягивал под свою руку какой-то молодой, никому не известный, но очень честолюбивый новый арл , правитель одного из самых сильных и влиятельных племен Айриг, объявивший себя великим правителем Всей Степи.
На совете глав племен Айрига признали саарлом . Нашлись, конечно, как всегда, несогласные с новым правителем, – но с ними саарл поступил просто – отрубил головы. Несколько отказавшихся от повиновения родов были перебиты, недовольных посажали в ямы – на сем власть Айрига признали все.
Новый саарл действовал быстро и жестко – а если требовалось, то и жестоко. Вызвав вскоре на совет всех родовых старейшин и арлов племен, он объявил, что намеревается начать большую войну против Нордленланда, дабы отомстить за старые обиды. Некоторые старейшины саарла не поняли, за что и были казнены, - а вот простые кочевники приняли весть с воодушевлением. И в самом-то деле – старики со сладостной тоской вспоминали, как при саарле Когине докатились лавой чуть ли не до Хэша, всласть пограбив, а молодые только слушали да завидовали.
- Наше время пришло, - холодно произнес саарл на совете, оглядывая собравшихся военачальников-тенгов. – Мы отомстим…
И никто не обращал внимания на молчавшего за плечом Айрига высокого темноволосого эльфа-дроу – личного советника саарла…
И, как всегда, будоражила Эдор королева Тэра – Повелительница Тьмы и Владычица Ночи… Открыто она ни с кем не воевала – но объявила во всеуслышание через своих послов, что не успокоится до тех пор, пока не уничтожит Эльвен – эту прекрасную и мудрую ветвь древней эльфийской расы, - а также всех, кто посмеет встать на их сторону. Поначалу этого не воспринимали всерьез – но после того, как войска Тэры выгнали Эльвен с юго-востока Эдорлана, после того, как темные орки под водительством дроу Саллака трижды осаждали столицу лесных эльфов, могучий Хит-Эвальд, и вынудили-таки их уйти оттуда.… После того, как все тот же Саллак поднял восстание среди крестьян, живших под протекторатом Эльвен на юге Аркарона.… После всего этого и многого другого эльфы, да и не только они, по-настоящему озаботились и не знали теперь покоя… Что нужно было Тэре – не знал никто, даже ее ближайшие советники.
Но Тэра не упускала ни единого случая, и если уж ей предоставлялась возможность ударить, она умело этим пользовалась.
Вездесущие слухи, опутавшие Эдор, чего только ей не приписывали! И могучие неприступные замки с полчищами воинов, стерегущие ее страну.… И власть над самыми ужасными демонами; и бесчисленные армии рабов, по одному ее слову или жесту готовые ринуться в бой… Последнее утверждение время от времени подкреплялось очередными кампаниями против эльфийских поселений. Ее отряды – многочисленные, дисциплинированные, хорошо вооруженные, умело сражающиеся, - всегда обрушивались внезапно, являясь вместе со сгущавшимися сумерками неведомо откуда... Стремительно разметывали и уничтожали ошеломленного неожиданной атакой противника и исчезали во тьме…. Многие поговаривали о Щите Невидимости, легендарном Артефакте древности, якобы попавшем в руки Тэры… Ну а самые доверчивые – или самые подозрительные, - из уст в уста передавали «достоверные» вести о разветвленной сети шпионов, наушников и соглядатаев, наброшенной Королевой Тэрой на весь Эдорлан. Шептались, что многие правители - лишь послушные куклы в ее всюду дотянувшихся руках, и что именно она правит вместо них, прикрываясь их именем. Но здравомыслящие люди с негодованием отвергали даже намеки на то, что какая-то, пусть и весьма способная, колдунья может манипулировать целыми странами - и кто мог сказать, сколькие из них куплены ее золотом… Слуги Тэры, темные эльфы-дроу, спокойно разъезжали по всему юго-востоку Эдорлана, не опасаясь практически ничего и никого. Не раз уже и не два государства Запада объединялись в военный союз против нее. Тэра же лишь саркастически ухмылялась и высылала один из своих неисчислимых легионов вразумлять дерзких. Однако до битв дело почему-то так и не доходило. Легион даже не успевал достичь границ, как союз рассыпался, бывшие союзники начинали обвинять друг друга во всех грехах - а порой начинали и грызться между собой. Тэра же под шумок захватывала новые территории.… После чего все на некоторое время утихало. Порой случалось и несколько иначе - например, лет пятьдесят назад, когда Центральный Аркарон в союзе с Черным Королевством Траэт-Хазар попытался отбить у Тэры земли к югу от Внутреннего Моря - которые она захватила незадолго перед этим. Эта война началась и продолжалась два с половиной года, вылилась внезапно в войну Аркарона с Трехречьем, затем переросла в междоусобицы в самом Аркароне…. В итоге Тэра, помимо богатейших южных земель, откромсала ножницами своих несокрушимых армий солидный кусок от восточных провинций Аркарона. Орки отхватили себе устье Светелены, сам же Аркарон еще лет пятнадцать трясло в лихорадке внутренней войны…
И лишь однажды Королева Тэра не сумела добиться своего, - когда попробовала отобрать у орков Отрекшихся Родов то самое устье Светелены - важнейший стратегический и торговый пункт на всем побережье Внутренних Морей, - которым те овладели в войне с Аркароном. Попытка столкнуть лбами орков и Черных Демонов Траэт-Хазар ни к чему ни привела; Центральный Аркарон все еще перетрясали междоусобицы - и Тэра решилась на военную экспансию. Но теперь ей неожиданно пришлось столкнуться не только с армией неукротимого Трехречья, но и с дружинами союзного оркам Нордленландского княжества. Стремительной агрессии не вышло, войска Тьмы были нещадно биты, война грозила затянуться и перерасти во всеобщую, - и Тэра отступилась. Начинать масштабные боевые действия не входило в тот момент в ее планы.
Что на самом деле замышляла Повелительница Мрака? Какие цели она преследовала? Война против Эльвен - не слишком ли банально это было?.. Совсем не в характере Тэры…
Никогда Тэра не называла себя Темной - так ее окрестили те самые Эльвен, для которых она олицетворяла смертельного врага. Но и Светлой она себя не именовала - и никто (кроме, пожалуй, ее подданных) даже не подумал бы применить к ней это слово… Тэра никак себя не называла, она была просто Королевой. Но Королева эта готовилась так встряхнуть весь Эдорлан, чтобы никому мало не показалось…
Глава 10
Ведегар сидел на потемневшем от дождей и сырости крыльце своей избы, уперев подбородок в правый кулак. Рядом на ступенях был небрежно брошен его зеленый плащ из грубой шерсти - солдатский простой плащ, изрядно потрепанный и грязный. Сотник задумчиво смотрел на небольшой дворик крепости и размышлял: чем ему сегодня занять солдат?
По стенам прохаживались караульные. Ведегар сплюнул и медленно растер плевок сапогом.
Чем занять солдата в мирное время? Для хорошего командира такого вопроса просто не должно возникать! Крепи оборону!
Есть оборона, как ни хороша она - крепи! Нет обороны - так делай! Стоит десять засек на пути вражеских армий - одиннадцатую ставь! Сотник порывисто поднялся. Оборона - дело святое! Это ему в Академии вдолбили накрепко, как и любому нордлингскому командиру, неважно какой пост он занимает. Потому-то, попав на Восточный Вал, с первых же дней Ведегар твердо знал, что должно делать солдату. И под его командованием сотня, как, впрочем, и любая другая сотня с любым другим сотником, неустанно повышала уровень обороны.
И пусть солдат потеет, жарится на солнце, проклинает командира, но.… Наступит время, и все его труды придутся как нельзя кстати.
Стена - это, конечно, хорошо. Форт - еще лучше. Но если стена есть - так не грех еще и ров выкопать. Да поглубже, поглубже! Да кольев на дно заостренных позабивать! А перед рвом волчьих ям понаделать, да ловушек всяческих - пускай-ка пройдет враг! А стены рва отвесными сделать, а мост через него - подъемным, а на стены тяжелых арбалетов понаставить, что стрелами длиной в рост человеческий бьют! Да еще и камней на площадки боевые натаскать, дабы было что метнуть во врага. А пока он во рву барахтается, силится перебраться - бить его болтами арбалетными, да погуще! А значит, и стрел побольше запасти надо. Вот и дымит в форту день-деньской кузница, вот и звенят от зари до ночи молоты - наконечники стрел делают, колья оковывают, дротики ладят, кольчуги латают, шлемы сваривают… Крепи, солдат, оборону, пока ворог не пришел! Ров есть - углубляй! Вал земляной - выше насыпай! А за фортом тоже засек наделай - глубиной в двадцать-тридцать лиг, ловушками их усей, да смотри, проходы тайные для своих оставь. А попробует ворог засеки пройти - так бей его стрелой из глуби, да отрядом малым
из засад налетай, руби, кого достанешь, да уходи. А уж в лесах родных тебе, солдат, раздолье! Капканы ставь, засеки, самострелы настораживай, деревья поперек троп вали, ямы рой с кольями на дне - и не пройдет тогда враг!
И нордлинги хорошо это знали. Восточная граница служила тому примером. Потому-то и перед Валом, и за ним, на расстоянии двадцати - сорока лиг протянулись мощные засечные полосы глубиной до тридцати и более лиг, устроенные из врытых в землю толстенных бревен, обращенных заточенными концами в сторону востока. Между этих кольев и перед ними широкой полосой были вырыты многочисленные волчьи ямы и насторожены капканы. Засеки постоянно объезжались дозорами.
И уже за тыловыми засечными линиями располагались основные нордлингские войска Восточной Армии.
Стояли там с памятного 1320-го года, когда только-только появилось в летописях имя Нордленланда. Это всегда был опасный – самый опасный! - рубеж княжества. С юга княжество было прикрыто горной цепью, с запада – морем, с севера попросту некому нападать, а вот восток… Степь всегда грозила внезапным ударом. Тысячи лет через Эдорлан прокатывались великие переселения народов, неизменно оседая на северо-западе или в Степях. Так туда пришли варахи , заселившие Трехречье. Так приходили юссы , витрии , верболги и десятки других племен, – чтобы затем оказаться сметенными следующей волной народов.…Так накатились на северо-запад в 700-х годах эстлинги , – чтобы вскоре смешаться с варахами, хэшанами и иными племенами и превратиться в нордлингов. А между тем в Степь приходило множество кочевых племен, и нордлингам надо было от них защищаться. Всегда. Потому нордлингские города были куда как похожи на крепости, – прочно врезались в память северянам века кровопролитных войн с Аркаронской Империей, фрисмаркцами, витриями и сареками за обладание этой землей…
Взять хотя бы Хэш – столицу княжества, один из самых древних городов на западе Эдорлана. Хэш – это сердце, краса и гордость Нордленланда. Тройное кольцо стен из дикого камня окружало город. Грозно глядели многочисленные бойницы высоченных круглых башен. Город стоял на холмах, и его стены возносились над крутым обрывом правого берега реки Хэш и над склонами холмов. Дома Хэша были величественны, как величественен закованный в сияющую бронь латник – как, например, терем воеводы Миргаста, дяди Ведегара.
Высокий, трехэтажный, сложенный из двуохватных бревен и обнесенный забором в полтора человеческих роста, он наверняка смог бы надежно защитить своих обитателей от врага – буде тот ворвется в город…
Дом… Мысли Ведегара невольно сменили направление, и он вдруг в мельчайших подробностях увидел просторную трапезную дома Миргаста, ее резные своды, стены из кленовых досок… Большой, выскобленный до белизны стол, за которым усаживалась вся немалая семья воеводы.… Вспомнил он и своего отца, тысячника Роварда – невысокого, могучего, рано поседевшего и вечно хмурого. Тело его было испятнано шрамами от ран, полученных в боях…Отец служил под началом своего старшего брата в княжеской дружине, был весьма занят по службе, однако ж в Академии Ривгата навещал его постоянно. Скупо улыбался, неловко глядя на выросшего сына, давил из себя слова.… И ругался: «Как рубишь, орясина, бестолочь?! У, горе-вояка! Глаза б мои на тебя не смотрели! А ну, гляди!». Начинал гонять его с деревянным мечом по плацу и нещадно лупил… Ведегар утирал злые слезы, бесился, вспыхивал… Отец недовольно хмыкал, косясь на него, ворчал: «Подарили ж боги сына… Сук дубовый и то, кажись, умней будет!..» Казалось, он вечно был им недоволен, и даже в Офицерскую Академию отдал не пятнадцати лет, как всех дворянских сыновей, а четырнадцати…
Однако потом, уже в лагере, когда молодых офицеров, закончивших учебу, определяли по местам службы, его отец приехал – и не один, а с братом. Братья, кряжистые, седые, облитые сталью кольчуг, смотрели на Ведегара, когда он получал назначение. И поздравить его первыми поспели именно они. Миргаст радостно хохотал, хлопал его своей тяжеленной ручищей, отец же обнял так, что кости затрещали, отступил, глянул недовольно. Нахмурился и… вытащил из ножен меч, свой меч, прославленный не в одной битве, полутораручный бастард гномьей работы с вязями рун на клинке. Подержал в руке и протянул Ведегару: «Владей, сыне! Да смотри, не опозорь имени моего!» Ведегар медленно взял меч, оглядел его.… Поднял голову и твердо
сказал: «Не опозорю».
Он и в самом деле не опозорит ни отца, ни себя, ни рода своего. Он станет лучшим.
Надо действовать! И действовать успешно…
Ведегар размашисто шагал к казарме, когда его остановил громкий крик караульного с западной стены:
- Ллокары!
Ллокары! Самая загадочная и непостижимая раса из всех, обитавших на Эдоре. Странные, холодные, таинственные существа, где-то в бездонных глубинах своей истории постигшие тайны бессмертия.… А затем пережившие какую-то ужасную катастрофу, в результате которой некогда многочисленный и развитый народ превратился в небольшое замкнутое племя, отгородившееся от остальных обитателей Эдора…. Мало что люди, эльфы, гномы или орки знали о ллокарах. Но и то, что знали, было во многом смутными слухами, догадками, сплетнями, осколками древних легенд и мифов...
Ведегар, стоя на надворотной, заглубленной в стену башне, с любопытством смотрел на приближающихся троих всадников. Он никогда раньше не видел ллокаров, однако от своего предшественника Фарра знал, что их то ли послы, то ли какие-то странники регулярно - раз в полгода, - проезжают через форт по своим таинственным делам в Нордленланд и обратно.
Наслышан сотник был и о каких-то непонятных связях между боевым волшебником форта, этим странным магиком Бенедиктом и ллокарами. Фарр упоминал о том, что магик не пропускал ни одного появления этих странствующих чародеев, каждый раз встречая их у ворот, весьма почтительно их приветствуя и ведя с ними во дворе форта короткие, но загадочные беседы на совершенно незнакомом нордлингам языке.
Теперь он имел возможность убедиться в этом сам. Едва лишь раздался крик караульного, дверь домика Бенедикта распахнулась, и магик опрометью вылетел во двор форта, на бегу надевая свой легер.
Тяжелые дубовые ворота, окованные железными полосами, со скрипом открылись, и жутковатая троица неспешно въехала в крепостцу.
Ведегар, спустившийся со стены, замедлил шаг и едва не издал удивленный возглас, когда подробно разглядел ллокаров. Они и издали-то не показались ему ангелами, теперь же…
Ллокары были высоки - куда выше людей, длинноноги и длинноруки, не имея при этом неуклюжего вида, напротив, они выглядели и двигались грациозно и гибко - однако нечеловеческими были эти грациозность и гибкость…
Тела их укрывали великолепной работы черные доспехи – весьма странного вида, усеянные бугорками, выступами, прикрепленными там и сям плоскими кружками, членистыми трубками, какими-то блестящими пластинами, - на руках были такие же черные перчатки, длинные черные плащи из сверкающей ткани тяжело обливали фигуры чародеев. Из-под плащей виднелись длинные тонкие прямые мечи в черных ножнах, с прихотливо сплетенными гардами.
Безбровые и безресницые, лишенные каких бы то ни было признаков возраста лица ллокаров были бесстрастны, но из глубины непроглядно-черных глаз холодно взирала чужая и могучая Сила, перед которой спешило склониться все живое.
Черные всадники медленным шагом проехали через форт и неподвижно застыли во дворе. Нордлинги, с опаской и почтением косясь на них, торопливо отвалили створы и распахнули восточные ворота – однако ллокары не двигались. Даже само солнце, казалось, отдергивало поспешно свои лучи от их безволосых голов, на которых, несмотря на жару, не проступило ни капли пота. Солнце отступало, едва коснувшись их причудливых вороненых лат и сияющих плащей, расплавленным агатом стекавших на крупы коней. Руки ллокаров едва касались поводьев, да в том и не было нужды, это понимал каждый, взглянувший на их коней – могучих, гармонично сложенных животных, замерших под седоками, словно прекрасные изваяния…
- Приветствую вас, Великие, - с трудом справляясь с дрожью в голосе, произнес на Общем приблизившийся к всадникам Бенедикт. Лицо его было бледно.
Головы ллокаров медленно склонились в едва заметном кивке.
- До нас дошла весть о твоей неудаче, Elder Ttraither, - на родном языке Бенедикта, языке аргиадов, неспешно проговорил один из них – ничем не отличимый от своих товарищей. Голос его был глубок и звучен, – однако же, странно невыразителен. – Мы разочарованы. Система беспокоится.
Его голос был абсолютно лишен эмоций, но Бенедикт, как и любой другой аргиад, вырос среди ллокаров, был воспитан ими и служил им всю жизнь. И он уловил в этом бесстрастном голосе едва заметное раздражение. Но это раздражение было подобно гневному, яростному крику человека! И Бенедикт дрогнул, с его лица схлынули остатки краски.… В одно мгновение он стал похож на живого мертвеца, судорожно вцепившегося обеими руками в трость и не смеющего оторвать взгляда от носков своих щегольских сапог.
Ведегар, удобно пристроившийся неподалеку на колодезном срубе, с немалым изумлением смотрел на магика – никогда еще он не видел гордого надменного Бенедикта таким раздавленным, поникшим и жалким. Сотник только удивленно хмыкнул и покачал головой, гадая, что же такого мог сказать ему ллокар и что вообще могли иметь общего этот чужак и гарнизонный волшебник.
- Я сделал все, что только смог, Великие, - подавленно отвечал магик. – Что мне оставалось делать?! Убить гнома – это нарушение Системы… Равновесие бы этого не простило! Да и не допустило бы… Телепортировать его у меня не было возможности.… А потом стало уже поздно.
Бенедикт говорил, и сам остро чувствовал, насколько бессвязны и неубедительны его оправдания. Да и не было у него особой охоты оправдываться, пытаясь снять с себя вину! Напротив, он всей душой мечтал о наказании, которое, возможно, смогло бы облегчить его боль...
- Ты пытался дать ему сбежать, и у тебя ничего не получилось, - бесцветно произнес другой ллокар.
- Да, - Бенедикт поднял было голову, но тут же вновь опустил ее, уставившись куда-то в землю. – Этот дворф все спутал… Я виноват, Великие, - собравшись с духом, твердо проговорил он и посмотрел все-таки в глаза первому ллокару. – Я готов понести наказание.
- Никто не накажет тебя сильней, чем сам ты, Elder Ttraither, - вступил в разговор и третий чародей. – Что свершилось, то и свершилось. Ты не сохранил Артефакта, – но и не отдал его Тьме. И не наказать тебя мы приехали. В Системе происходят изменения. Степь выступила против Нордленланда. Ты должен вернуться в Гальсориад.
У Бенедикта перехватило дыхание – его простили! Хотя, конечно, ллокары ни словом не упомянули о прощении, но они и не ставили ничего ему в вину! Ему не ставили в вину потерю Артефакта! И более того – они зовут его домой!
Домой… Слово это для аргиадов мало что означало – дом для них всего лишь место, где они выросли. У них нет такой привязанности к дому, как у всех остальных рас Эдора. И, однако.… Домой.… В прекрасный светлый Гальсориад… Гальсориад! Скрытый на далеком северном острове, к которому не дано подплыть никому, если он не ллокар или аргиад… Могучий, неприступный замок, за стенами которого раскидывается великолепие изящных анфилад, величественных и стремительных башен, острых шпилей, чарующих дворцов и фонтанов... Гальсориад…
Бенедикт вскинул освобожденно голову – и напоролся на любопытно-скучающий взгляд Горха, разглядывавшего ллокаров со стены. Повернулся – и увидел сидящего на колодце Ведегара. Неужели это все? Сейчас он уйдет отсюда и никогда больше не вернется…
«Сим я клянусь в верности Нордленланду и его кьяру, клянусь служить честно и верно…» – всплыли вдруг в голове слова клятвы, которую он давал, поступая на службу в нордлингскую армию.
Нарушенная клятва. Невыполненный Долг. Неужели снова?!
«Нет!»
Он служит ллокарам, – но он приносил клятву верности и Нордленланду. А эльфы, какой бы ветви они не принадлежали, всегда держат слово! И пусть он – аргиад, слуга Равновесия – клятва есть клятва. Неужели же он оставит нордлингов, когда в Степи что-то назревает?! Горх, Джойган, Тегальд, Мудрим – и все остальные, даже этот недотепа-сотник – ведь он нужен им!
- Что тебе до людей? – спросил, уловив его колебания, первый ллокар. – У них свой путь, у тебя – свой. Твой долг – Равновесие. Ты нужен Системе.
- Прости, Великий, но я думаю, что и здесь я не менее нужен, - вновь склоняя голову, сказал Бенедикт.
Ллокары переглянулись. Бенедикт торопливо продолжал:
- Великие, если начинается война Нордленланда с сареками, а все говорит именно об этом... Думаю, что не ошибусь, если предположу, что это будет необычная война. Есть масса доказательств, что к этому причастна Тэра. Я сообщал о повышении магического внимания к форту. Я также сообщал, что, по донесениям разведчиков, у нового саарла Степи есть советник-дроу. Отсюда…
- Логично, - коротко произнес первый чародей и посмотрел на своих собратьев. – Ты прав. У нас есть сведения, которые это подтверждают. Далее.
- … отсюда следует, что Тэра провоцирует войну, дабы, воспользовавшись сареками, захватить Артефакт. Но Артефакта здесь уже нет, он уже оформлен…
- Но она этого не знает, - вновь прервал его первый. – Верно.
- … поэтому она нападет – вернее, нападут сареки, - считая, что Артефакт все еще здесь. Поэтому необходимо, чтобы форт защищался серьезно. Ведь если она поймет, что опоздала…
- Скорее всего, она начнет большую открытую войну, - за него договорил ллокар. – Может быть, это так. Нам нужно посовещаться.
Он перевел взгляд на сородичей. Бенедикт слегка поклонился и отступил на шаг. Ллокары беседовали – безмолвно, переговариваясь взглядами и мыслями. Ллокары были телепатами. Их «разговор» продолжался недолго, но Бенедикт знал, что за это короткое время они успели обменяться сотнями, если не тысячами мыслефраз и образов, обсудили все возможные варианты развития событий и неоднократно поспорили, прежде чем прийти к единому мнению.
Когда их беседа закончилась, первый ллокар произнес, обращаясь к терпеливо ожидавшему магику:
- Ты прав. Ты нужен здесь, дабы оборонять форт. При возможности – убей дроу. Если возникнет угроза падения форта – уходи. Все. До встречи, - и слегка тронул поводья. Могучий конь мгновенно подчинился воле хозяина и его мысли, и размеренной рысью вынес его за ворота крепости. Спустя мгновение к нему присоединились и его сородичи.
Бенедикт, с внезапно возникшей усталостью опершись на трость, смотрел вслед неторопливо удаляющимся всадникам. До тех пор, пока нордлинги не закрыли тяжелые воротные створки. Лишь тогда он облегченно выдохнул и провел рукой по лбу.
Все эти слова родились у него спонтанно – каким-то интуитивным ослепляющим чувством. Лихорадочно соображая, что же придумать в доказательство своей необходимости именно здесь, в форте, он неожиданно для себя в одно мгновение сплел воедино все сведения, что копились в его долгие годы. Он соединил именно те, что поступили в последние несколько месяцев. Он лихорадочным озарением связал вместе и свои ощущения, и колебания астральных полей, и доклады дозоров, и донесения соглядатаев из степи… Он объединил все это – и вдруг понял, что не уйдет из форта ни за что, даже и перед лицом надвигающейся опасности. А опасность была – и не просто очередной набег лихой сарекской конницы! Нет, теперь за сареками и их новым саарлом стояла могучая, непреклонная воля Тэры.… А непосредственно в первых рядах кочевников был дроу – ее верный слуга. И без него, Бенедикта, без его магии маленький форт не простоит и часа, если приступом будет командовать темный эльф – в этом магик был твердо уверен…
- Эй, магик! – прервал его размышления голос Ведегара. Он поднялся с колодца и теперь подходил к Бенедикту. – Чего задумался? О чем говорили-то?
- Это мое дело, - холодно отрезал мгновенно ставший самим собой Бенедикт. Затем взглянул в обиженное лицо молодого нордлинга и слегка улыбнулся, смягчаясь: - Простите, сотник, но... – и он с полупоклоном развел руками.
- Ага, - пробормотал уже ему в спину пораженный до глубины души Ведегар. Бенедикт удалялся, что-то посвистывая и помахивая тростью. Ведегар почесал затылок и убежденно сказал себе самому:
- Ну, все. Совсем спятил.
Глава 11
Саллаку не спалось. Худощавый темный эльф раздраженно ворочался в своей душной меховой постели и боролся со страстным желанием рывком отбросить полог, выпрыгнуть из походной кибитки и пройтись на свежем воздухе. Но личному советнику саарла не полагается страдать бессонницей, а темному эльфу – тем более. Поэтому приходилось терпеть, который уже час разглядывая светлый войлочный потолок своего походного жилища. Кибитка тряслась по степи, Саллак смотрел в потолок.
Потому ему ничего не оставалось, кроме как воскрешать в памяти события последних месяцев. А было их много, очень много – и дроу старательно перебирал их, сортируя, словно жемчуг. Он вспоминал все свои слова и поступки, разглядывая их с тревогой и сомнением, но и втайне гордясь проделанной работой. Да, Саллак постарался на славу – думается, Повелительница Тэра останется довольна им. Дроу был почти уверен, что он все сказал и сделал наилучшим образом. И ему было чем гордиться.
Да, задание, что поручила ему Королева Тэра, было не из легких. Сареки, несмотря на всю свою воинственность, были абсолютно не готовы к большой войне. Тем более они не смогли бы воевать с грозным Нордленландом, проклятым Северным Дубом, несокрушимым княжеством, железную поступь дружин которого все еще со страхом вспоминала Великая Степь. Нордлингский кьяр Эдрингаст, будь он проклят, оказался мудр, – в 4526 году он совершил карательный поход на Степь. Его панцирная пехота и тяжелая латная конница сровняли с землей начинавшее было централизоваться сарекское царство, выжгли десятки поселений и надолго поселили в Степи страх.… После этого одиночные разрозненные племена совершали неорганизованные набеги, в которых грабили все, до чего хватало времени дотянуться. А затем поспешно удирали, избегая губительных встреч со стремительными клиньями нордлингских конных сотен, которые не знали пощады.… Говоря откровенно, многие такие набеги завершались неудачно, и некому было о них поведать – нордлинги крепко держали меч в руках и хорошо знали, для чего он нужен.
Дело усугублялось и вечными межплеменными распрями. Между многими, если не сказать, что всеми, родами существовала застарелая кровавая вражда, и даже огромные амбиции, несомненный дар правителя и стремление объединить сареков саарла Айрига не могли бы быстро исправить положение – на это ушли бы многие годы и не одно человеческое поколение…
А Тэра требовала именно быстро! И знала бы она, какие горы пришлось свернуть Саллаку, чтобы поднять сареков на эту войну! Но Королеву это не интересовало, как не интересовало и то, какими средствами он этого добился – Тэра требовала результатов.
Тэра… Повелительница Тэра.… Каждый раз, когда Саллак думал о ней, он испытывал странную сладкую боль в груди. Свое отношение к ней он не взялся бы описывать словами – тут были и безмерное уважение, и восторженное восхищение, и даже преклонение. Но… все это было обильно приправлено страхом – даже не перед ее гневом, а страхом просто вызвать этот гнев. Королева Тэра почиталась своими подданными как живая богиня – недосягаемая, ослепительно-прекрасная, бесконечно мудрая и проницательная, щедрая и милостивая к героям, – но беспощадная к неудачникам. К ним Тэра не знала жалости, и потому-то каждый служивший грозной Повелительнице Ночи был готов скорее отдать жизнь, нежели вызвать ее неудовольствие…
И Саллак сделал все, лишь бы выполнить порученное ему дело. Всеми правдами и неправдами он подталкивал Айрига к войне, всеми средствами он помогал ему объединять степные племена…Он щедро раздавал обещания и посулы, он, не скупясь, рассыпал деньги – благо Тэра наделила его неограниченным кредитом. Подкупами, лестью, угрозами, обещаниями Саллак Темный Глаз добился таки своего – с его помощью саарл Айриг подчинил себе Великую Степь и начал войну против Нордленланда. И вот сейчас Саллак возглавил авангард сарекской армии – две с половиной тысячи конницы и пехоты, стремительно двигавшихся к Восточному Валу. В обозе этого отряда, после фуражных телег, двигалось то, на что Саллак возлагал основные надежды – осадные орудия, построенные по его собственным чертежам, и еще кое-какие сюрпризы.
На сареков Саллак особо не рассчитывал - кочевники хороши в поле, в быстрых стремительных ударах-наскоках, но не при штурме укрепленного форта. А ведь укрепления Восточного Вала строились для нордлингов гномами, – то есть, по всем правилам фортификационного искусства, которое горный народ знал в совершенстве. И одной быстроты и храбрости при осаде было бы недостаточно – особенно учитывая, что столкнуться придется с панцирной сотней нордлингов, закованной в отличные гномьи доспехи, хорошо обученной и тренированной. Саллак знал, что даже его двух с лишним тысяч воинов может оказаться недостаточно – пусть врагов и всего-то сотня.… Недавно его разъезды наткнулись на нордлингский патруль, объезжавший засеки. Нордлингов было пятеро, сареков около двадцати. Северяне сражались бешено, и погибли все до единого – однако прихватили с собой в мир мертвых пятнадцать человек.… Затем уже весь авангард столкнулся с двадцатью нордлингами. Их попытались взять живыми – в итоге девять сареков остались лежать в жесткой окровавленной траве, а нордлинги ушли, потеряв всего одного своего. Как успел заметить Саллак, они ускакали в направлении того самого форта, куда шел он. Это значило, что враг предупрежден. Больше всего Саллака волновало то, что нордлинги вполне могли успеть подтянуть в форт резервы.
Потому его отряд шел так быстро, насколько это было возможно. Форт нужно было брать как можно скорее, пока не подошли крупные нордлингские силы. И Саллак об этом позаботился. Еще несколько месяцев назад он в срочном порядке занялся созданием в сарекской армии штурмовых орудий. За считанные недели под его руководством прибывшие по личному распоряжению Тэры мастера соорудили три десятка катапульт, несколько осадных башен и мощные тараны. Кроме того, некоторое время поразмышляв, дроу решил, что неплохо было бы атаковать форт еще и с воздуха – а потому приказал изготовить сотню небольших воздушных шаров, каждый из которых мог нести четверых воинов в полных доспехах. Также он заготовил большое количество снарядов с жидким огнем и орудия, чтобы их метать.
Вооружив всем этим сареков, Саллак твердо решил вести осаду по новым для нордлингов правилам, и не сомневался, что форт в конце концов падет. И случится это очень быстро, ведь сотня бойцов, пусть даже нордлингов, пусть даже и за крепостными стенами, без помощи магии не сможет долго противостоять штурмовым орудиям и двум тысячам сареков. А в том, что магии у врага не будет, Саллак был уверен. Он, конечно, знал, что в каждом нордлингском укреплении имелся боевой маг. Он не сомневался также, что ллокары наверняка прислали в форт своего мага для защиты Артефакта. Наверное, это был аргиад. Что ж, у Саллака найдется, что ему противопоставить.
Саллак вздохнул, откидываясь на меха. Он был доволен.
… А на расстоянии суточного перехода от кибитки дроу и сарекской армии беспокойно метался во сне штатный волшебник небольшого пограничного форта нордлингов на Восточном Валу…
Бенедикт торопливо шел по неровному каменному коридору гигантского лабиринта, высеченного в горной тверди. Магик точно знал, что выход где-то близко. Очень близко, может быть, за этим поворотом…. Ноздреватые, угрожающе-тяжелые своды грузно нависали над самой его головой, словно готовые вот-вот, дрогнув холодной каменистой плотью, обрушиться от малейшего неверного движения…. Плохо выровненный, изрезанный шрамами трещин и расщелин пол изобиловал выбоинами, выступами, острыми каменными осколками, превращавшими движение в сущую пытку. Вдобавок ко всему, жирная, беззвучная тьма, дремавшая в бездонных провалах стен и пола лабиринта, очнувшись, потихоньку выползала наружу, осторожно вытягивая жадные щупальца и затопляя и без того коварные коридоры. Бенедикт взмахнул было тростью, пытаясь создать какой-либо светильник. Но сгустившаяся до полной непроницаемости ледяная темнота, вязкая, словно деготь, ненасытная, не поддавалась магическим усилиям. Бенедикт почувствовал, что начинает вдруг задыхаться в этой тьме, и вслепую, спотыкаясь и едва не падая, рванулся туда, где, как ему казалось, был выход.
И вдруг где-то впереди мелькнул слабый отсвет огня на стене. Исчез, вновь мелькнул – уже ближе.… И, наконец, Бенедикт увидел силуэт человека с факелом в руке. Человек, остановившись, долго смотрел на него, затем развернулся и пошел обратно. Отсветы факела вновь забегали, заплясали на стенах, а Бенедикт с бешено бьющимся сердцем бросился за ним. Магик узнал его! Магик бежал за отблеском факела настолько быстро, насколько это вообще было возможно в этих коридорах.… Но проклятая тьма становилась все плотнее и плотнее, облепляя аргиада со всех сторон, мешая двигаться, перекрывая дыхание… Бенедикт упорно рвался вперед, вослед уходящему, смутно чувствуя, что в том, чтобы догнать того, и состоит смысл всей его жизни! Тот самый смысл, который было он потерял…
… И сделались бесконечно малыми и незначительными и близость выхода из лабиринта, и опасность, подстерегающая в душных объятиях мрака… Бенедикт бежал из последних сил, в его мозгу пульсировало, словно нестерпимая головная боль: «Догнать!»… Сжав зубы, он бежал все быстрее, ускоряя шаги, прорывая вязкую пелену черного воздуха, вновь видя на неровных стенах манящие отсветы факела и вновь теряя их…
Магик проснулся от собственного сдавленного стона и медленно вытер выступившую на лбу холодную испарину.
В окно уже сочился золотистый рассвет.
Бенедикт вскочил и, натягивая узкие брюки и ботфорты, начал лихорадочно размышлять.
ТАКОЙ сон не мог быть случайностью, – аргиад понял это сразу. Какая-то Весть пыталась достучаться до его сознания, облачившись в причудливые одежды сновидения. И… Весть эта пришла не от ллокаров! Но от кого же в таком случае? Что это за Весть? Что за человек фигурировал в этом сне, и почему так важно – так жизненно важно! – было его догнать?
Этого Бенедикт не знал. Пока не знал. Он просто интуитивно понял, что сейчас у него появился новый, неясный Долг. А в чем он заключался, магику еще только предстояло узнать.
Ведегар яростно зевал в кулак. Нордлинги тихо ухмылялись, косясь на своего командира, и продолжали тренировки.
Вся сотня, за исключением дозорных, часовых и двух десятков Тегальда, сейчас пыхтела и потела на небольшом, прокаленном злобным солнцем плацу. Разбившись на пары, нордлинги отрабатывали приемы рукопашного боя.
Ведегар, мучимый головной болью из-за катастрофического недосыпа в эту ночь, неспешно расхаживал среди бойцов, изредка покрикивая.
Сотник ночью спал крайне плохо. Способствовала этому какое-то томительное чувство неясной тревоги, появившееся у него вчера вечером. Да и снилась сотнику невероятнейшая чушь: будто лезли со всех сторон на форт, размахивая тростями и тонкими мечами, сареки, смахивавшие почему-то на эльфов, и кричали: «Отдай Артефакт! Мы знаем, что он у тебя!»
Ведегар выругался. Нордлинги пыхтели. На крылечке своего домика сидел, глядя в небо, Бенедикт, в кои-то веки снявший из-за жары свой легер. Магик задумчиво водил по песку концом трости.
Солнце, разбухшее, красное, вылезло на полдень и утопило маленький форт в своих палящих лучах. В воздухе не было ни ветерка. Дозорные на башнях плавились в раскаленных шлемах и кольчугах. Сотня вялыми мухами расползлась по тени, и Ведегар тоже спрятался в бревенчатую прохладу своей избы.
С грохотом сбросив со стола на лавку шлем, он уселся, вытянув ноги, и задумался. Тегальд не возвращался. Необходимо было что-то делать, – но сотник не знал, что именно. Некоторое время он размышлял, но, так ничего и не надумав, поднялся и вышел, решив посоветоваться с магиком.
Бенедикт размышлял. Его холодный аналитический мозг работал точно и быстро. Бенедикт тщательно обдумывал сложившуюся ситуацию, методично, как кирпичи в стену, укладывая один к другому все слухи, донесения и обстоятельства. Сейчас перед его внутренним взором выстраивалась четкая картина.
То, что происходило на Эдоре, не было обычной «жизнью» мира. Эдорлан тихо бурлил, умело направляемый чьими-то руками к большой войне. И Бенедикт понимал, чьи это были руки. Тэра. Больше некому. Королева Тьмы восстала против Эксперимента, готовясь нарушить его ход.
Хотя… Бенедикт давно подозревал, что Эксперимент и без Тэры выходит из-под контроля. Великие экспериментаторы-ллокары где-то что-то не учли.… Не учли всего лишь какую-то малость, – но эта малость разрушала всю тщательно возведенную ими систему…
Бенедикт вздохнул. Он не мог понять, что же не так в Системе! Внешне Эксперимент не имел никаких изъянов – и внутренне тоже.… Но что же тогда?!
Ясно лишь, что дело было не во внешнем окружении. Ни экспериментаторы-ллокары, ни их помощники-аргиады не ошибались. Может быть, ллокары и могли ошибаться, – но зачастую их ошибки вводились в Эксперимент, становясь его условиями.
Аргиады уж точно ошибкой не были. Они являлись неотъемлемой частью Эксперимента и элементом надсистемы, верой и правдой служа ллокарам уже многие тысячелетия…
Аргиады рождались, вырастали, учились и жили неразрывно от ллокаров. У этой ветви эльфийской расы была лишь одна цель в их практически бесконечной жизни – Равновесие. Равновесие было немыслимо без Эксперимента, да и сами аргиады были продуктом Эксперимента.
Тысячи лет назад ллокары вдруг поняли, что для контроля над созданной ими Системой им нужны помощники. Тогда они и создали аргиадов. Именно создали, путем каких-то опытов над Эльвен. И, надо сказать, помощники получились что надо…
Бенедикт все так же сидел на крыльце, но теперь к нему присоединился Горх, и они о чем-то беседовали. Сотник направился было к ним, но на полпути его окликнул из конюшни один из десятников, желавший поговорить о нескольких больных лошадях. Ведегар осмотрел животных, велел десятнику обратиться к лекарю, и хотел было уже подойти к Бенедикту. Однако, не успев покинуть конюшню, услышал хриплый голос Горха:
- Слышь, Бенедикт! Все хотел спросить тебя, – что это за типы такие, ллокары? Люди или еще кто?
- Ллокары… Ллокары и есть ллокары, - рассеянно отозвался магик. – Существа из плоти и крови… Они, Горх, сами по себе, а мы все – их бледные тени…
- Во заговорил, а! Боги, что ли? – ухмыльнулся Горх, но, встретив взгляд Бенедикта, осекся. – Не, правда! Кто они? Ты их вроде хорошо знаешь…
Бенедикт хмыкнул, и некоторое время продолжал чертить тростью на песке какие-то сложные фигуры. Наконец он поднял глаза на орка и тихо сказал:
- Пожалуй, они действительно боги, – но отнюдь не те боги, что живут в легендах и сказках орков или людей! Они отнюдь не те боги, о которых твердят жрецы. Ллокары – это совершенно иные боги…
- Это какие же?
- Необычные! – резко ответил Бенедикт. – И вообще, что такое «боги»?.. А ллокары.… Ни один из смертных или бессмертных не может похвастать тем, что хорошо знает ллокара.
- Но ты-то знаком с ними ближе, чем кто-либо, - внезапно услышали они голос Ведегара, а затем и он сам вышел из конюшни со странной смесью смущения и любопытства на лице.
- Прости, магик, я вовсе не хотел подслушивать, так уж вышло…
Видно было, с каким трудом дались ему эти слова. Магик молча встал и с легким полупоклоном развел руками, храня непроницаемое выражение лица. Горх фыркнул. Ведегара такой прием слегка обескуражил, но любопытство пересилило гордость, и сотник спросил:
- Откуда ты знаешь ллокаров?
- По-моему, сотник, это не ваше дело, - высокомерно ответил Бенедикт, но потом, взглянув на усталое лицо Ведегара, произнес: - Это весьма долгая история.
- Не хочешь, – не рассказывай, - поражаясь собственному миролюбию, сказал сотник. – Но что связывает тебя с ними, я знать обязан! Как командир гарнизона – в котором ты, кстати, служишь. Кто они тебе – хозяева? Что за власть они над тобой имеют?
Бенедикт вновь долго молчал.
- Хозяева… - повторил наконец он. – Не совсем так, сотник. Скорее – родители и учителя…
- Что?! – воскликнули разом Ведегар и Горх. Неугомонный орк добавил: - Это что, у тебя папа – ллокар? Во дела!
Бенедикт усмехнулся.
- Все мы – их творения, но к нам, аргиадам, это относится куда как в большей степени…
- Аргиадам? – переспросил Горх.
- Да, - кивнул магик. – Я принадлежу к особой ветви эльфийской расы – не Эльвен и не дроу. Аргиад.
- Никогда не слыхал, - пробормотал Горх.
- Мало кто слышал, - пожал плечами магик. – Аргиады – это вассалы ллокаров, помощники в их делах. Мы созданы ими для выполнения различных заданий, таких, которые для ллокаров слишком просты и незначительны.
- Э… - только и сказал, почесывая затылок, Горх.
- Созданы… - словно пробуя это слово на вкус, произнес Ведегар, - Созданы… Вы ими созданы, значит?
- Не только мы, - ответил Бенедикт. – Все.
- Ты что, хочешь сказать, что эти твои ллокары, Хронос их разрази, создали всех нас?! И эльфов, и людей, и орков, и гномов?! – воскликнул Ведегар. – Чушь!
- Во-во, - вставил Горх. – Ерунда. Орков создал единый Г*Тван, это и дурак знает! А гномы из камня родились!
- Зачем мне врать? – снова пожал плечами магик.
- Да хренотень все это! – заорал Горх. – В жизнь такой дурости не слыхал! Ллокары, слышь, всех создали! Это они, что ли, тебе наплели?! Тьфу, пропасть!
- Допустим, даже если и так, - вступил сотник, - это что получается? Мы, что – суть один род? Все братья и сестры?
Бенедикт усмехнулся.
- В какой-то степени. Ллокары задумали всех вас как Систему: эльфы – мозг, гномы – рабочие, люди – воины…
Горх зло плюнул и косо глянул на сотника, пробурчав:
- Мозги ему пропекло, вот что!
- … а орки – враг Системы, внешний раздражитель, необходимый для ее развития, - спокойно, не обращая на него внимания, договорил магик.
Горх онемел и воззрился на него тупым взглядом.
- Чего молчишь?! – загремел внезапно магик, целя в орка концом своей трости. – Что, дошло?! Системе НЕОБХОДИМ внешний враг – и это вы, орки! Ведь общая Система ллокаров – Равновесие, где для развития нужен противовес! Ты же совсем не дурак, Горх, ты понимаешь, о чем я сейчас говорю, так?
Горх медленно кивнул.
- Так слушай! Вы, орки – одна из двух крайностей, изначальная Тьма, и вы были когда-то упорядочены как противовес эльфам! Вернее, такими вы ДОЛЖНЫ были стать – в идеале Системы…
- То есть мы должны были быть полностью темными? – спросил Горх.
- Вот именно, что «должны были»! Но не стали! – усмехнулся Бенедикт. – Думай, Горх, думай!
Наступило молчание, которое прервал Горх:
- Я… пожалуй, я… Мне хватит, однако.… Ну, я пойду, - и он удалился, что-то бормоча себе под нос. Ведегар не был уверен, что в этом бормотании не содержалось ругани.
Он проводил орка взглядом, затем посмотрел на магика: тот вновь опустил голову, продолжая чертить что-то тростью на песке. Сотник негромко кашлянул, привлекая его внимание.
Бенедикт поднял на него холодные глаза и произнес:
- Мой вам совет, сотник. Усильте на ночь караулы. Чувствую, мало нам сегодня спать.
Ведегара передернуло, и он невольно с тревогой огляделся. Затем, выругавшись, сказал:
- Слушай, чего пугаешь? И Горха, и меня.… Уж это-то чушь полная! Отрекшиеся орки нам не враги, а вот насчет дроу я не уверен.… Знаешь, магик, ты либо заблуждаешься, либо тебя обманули.
Бенедикт засмеялся. Некоторое время молчал, затем начертил тростью в песке большую шестиконечную звезду и сказал:
- Смотрите сюда, сотник. Что вы видите?
- Ну, звезду, - буркнул тот. – Или два треугольника. Один вверх вершиной, другой вниз. И что?
- Это символ Равновесия. Добро должно уравновешиваться злом. А где-то посередине – Истина. В людях изначально поровну добра и зла, эльфов же и орков развели по разным полюсам, и продолжают над ними работать…
- Зачем? – спросил, нахмурившись, сотник. – Зачем все это? Если это еще правда, конечно…
Магик вздохнул и отвернулся, уставившись куда-то поверх стены.
- Не нравятся мне эти ллокары, - помолчав немного, как бы про себя произнес Ведегар.
- Это ваше личное дело, - пожал плечами магик. – Ваши оценки субъективны.
- Но все-таки, зачем ллокарам все это?
- Вы не поймете, сотник, – а если и поймете, вам это весьма не понравится.… Не обижайтесь, – я не хочу сказать, что вы недостаточно умны или что-то еще. Просто это не те категории. Ллокары не люди, их разум – это не разум человека. И аргиады – не люди. Поймите, сотник, мы – другие. А плюс ко всему, вы воспитаны в догматах Добра и Зла, для вас не существует третьего. Понимаете, сотник, это Равновесие.
Ведегар некоторое время молча смотрел на него, пораженный этой тирадой обычно немногословного Бенедикта. Потом заговорил.
- Равновесие, Равновесие… - пробормотал он. – Ты о нем постоянно твердишь! Но что это такое?
- Что такое Равновесие? – магик задумался. – Равновесие – это вот, - и он указал на шестиконечную звезду, начерченную на песке. – Это середина весов. Это поровну Добра и Зла, Тьмы и Света. Это единство противоположностей. И… пожалуй, Равновесие – это Идея и Закон. Ну, или замысел – как вам больше нравится.
- Ну и кто ж придумал эту идею?
- Ллокары, наверное. Точно на этот вопрос вам никто не ответит.
Ведегар почесал затылок.
- Погоди, погоди, что-то тут не так.… А Орден Голубой Вуали ?
- Орден? – переспросил Бенедикт. – Хм…
- Ну да, Орден. Ведь это Орден магов Равновесия…
Бенедикт опять засмеялся.
- Насчет существования этого Ордена есть большие сомнения, сотник. Понимаете, все, что о нем известно, известно только со слов Вентона…
- Это маг, который написал «Скрижали Идущего» ?
- О, вы слышали? – слегка удивился магик. – Да, это он. Так вот, об Ордене магов Равновесия упоминал только он. Других доказательств существования Ордена нет. И потому возникает вопрос…
- Сотник! – к ним подбежал взволнованный Гарвик, один из десятников. – Сотник, в степи дым! Костры!
Глава 12
- Плохо дело, - мрачно сказал Горх.
- Н-да, - неопределенно ответил Бенедикт.
Они стояли на стене, глядя в сторону востока. За их спинами последние лучи заходящего солнца закатной кровью окрашивали идущие с севера тучи.
К ним поднялся Ведегар. Лицо сотника было усталым и осунувшимся, в глазах таилась тревога.
- Плохо дело, - буркнул он, невольно повторяя Горха. – В форте семьдесят шесть бойцов, не считая десятников и рабочих. Я гонца отправил капитану Фирну в тиг.… Эх, знать бы, какие силы супротив нас идут!
- Думаю, силы достаточно большие, - негромко отозвался Бенедикт. – С ними сильный чародей.
- И какого хрена именно на наш форт?! – Ведегар со злостью ударил кулаком по стене.
- Причины как минимум две, сотник. Первое – малое укрепление легко взять за небольшое время…
- Это мы еще посмотрим, легко ли, - щеря недобро клыки, проворчал Горх. – Ни хрена.… Поглядим, поглядим…
- … и, не теряя времени, двигаться вглубь страны. А вторая…
Ведегар внезапно резко повернулся к Бенедикту:
- Ллокары! Уж не связано ли это с ними?!
Бенедикт немного помолчал, прежде чем ответить:
- Да.
- А они-то тут каким боком посунулись?! – удивился Горх. – И на кой хрен сарекам с ними связываться?!
- У ллокаров есть враг – Тэра.
- А Тэра еще откуда?! – не выдержав, заорал Ведегар. – Тэра воюет с эльфами, а не.… И вообще, мать твою, говори уж все сразу!
- Да-да, - раздраженно ответил Бенедикт. – Но на самом-то деле война с эльфами ей нужна лишь для отвода глаз. Она хочет уничтожить ллокаров…
- Во, одобрям-с! – проворчал Горх, за что получил испепеляющий взгляд магика.
- … а с ними и всю систему Равновесия.
- Ну и?.. – пожал плечами Горх. – А сареки-то причем?
- Саллак, - коротко ответил Бенедикт.
- Саллак,- повторил Ведегар. – Советник нового саарла Степи?! Но, во имя Дуба…
- Дерьмо, да он же дроу! – возбужденно рявкнул Горх. – Клянусь Г*Тваном, он дроу! Темный эльф!
- Вот именно, - кивнул Бенедикт. – И он служит Тэре.
- Точно что ли? – недоверчиво переспросил Ведегар. – Но это ничего не объясняет! Хрен с ним, служит он Тэре, чтоб она сдохла, и что? Но ни эльфов, ни ллокаров в Нордленланде нет, так какого рожна ей войну с нами затевать? Разве что, - он усмехнулся, - эта Королева треклятая решила тебя, магик, прикончить! – он хохотнул.
- Не смешно, - сухо ответил Бенедикт. Усмехнулся: - Бросьте, сотник. Я не настолько значительная фигура. Что ж до причин, хотя бы одна причина у Тэры имеется.
Он подумал, машинально постукивая тростью по камням. Наконец спросил:
- Сотник, а что вы знаете о Вале?
- О Вале? – Горх и Ведегар с недоумением переглянулись. Сотник нетерпеливо произнес:
- Вал – он и есть Вал…
- Этот Вал, - Бенедикт повел вокруг тростью, - выстроен гномами и нордлингами на остатках огромной древней стены. Стена эта была воздвигнута ллокарами в незапамятные времена, когда здесь еще не было ни людей, ни даже эльфов. Вся эта стена – она длится более двухсот лиг, - являлась лишь участком огромного мегалитического сооружения в форме шестиконечной звезды. Сейчас этой звезды уже нет, она частично разрушена, частично ушла под воду, когда возникал залив Финд и образовывался остров Ши-Митилиэн и архипелаг Фрисмарк. Шестиконечная звезда – это не только символ Равновесия, это мощнейший магический знак, обладающий свойствами амулета и талисмана, – то есть, генитура .
- И что, эта огромная звезда что-то защищала? – спросил Ведегар.
- Да. В центре этой гексаграммы хранился некий Артефакт, обладающий огромной магической силой.
- Ух, здорово! – восхитился Горх.
- Здорово, - согласился мрачно Ведегар. – А Тэра, случаем, не до него пытается добраться?
- До него.
- Здорово. По землям нордлингов. Да чтоб ей!.. Какого же хрена эти твои ллокары…Они что, оставили его здесь?! А почему они его не забрали?
- Нельзя, - угрюмо ответил Бенедикт. – Помимо того, что сей акт нарушил бы Равновесие, есть еще кое-что. Дело в том, что Артефакт – не творение ллокаров. Он - Извне. Это даже не какая-то вещь, имеющая магический потенциал, это.… Не знаю, почему его называют Артефактом, ведь, по сути, это нечто совершенно иное. Ну, скажем, это энергия, чистая энергия, это сама первородная магия! Она почти разумна, и у нее есть инстинкты. Этими инстинктами она чувствует, что у нее есть цель – принять зримую форму, которую она выбирает по желанию мыслящего существа, оказавшегося рядом с ней и желающего владеть ей. То есть, допустим, ты, Горх, оказался рядом с этой штукой и хочешь, чтоб она стала твоей. И допустим, в твоем представлении это какой-нибудь меч-кладенец, или там секира.… И эта штука становится именно таким мечом, который ты хотел, и действует именно так, как ты хотел. Ну, там «одним взмахом десять убивахом». Что-то такое, понимаете? И когда это случается, – то есть кто-нибудь ее находит, - она становится именно МАГИЧЕСКОЙ ВЕЩЬЮ. А ллокары ей воспользоваться не могут – она не принадлежит ИХ Системе, хотя в Систему Эдора вполне вписывается. И она способна поколебать или даже разрушить Равновесие. И, кроме того, ллокары не хотят пользоваться тем, что не ими создано… вернее, не хотели.
- То есть?
- То есть еще недавно Артефакт был здесь, но его забрали, - мрачно пояснил Бенедикт.
- Ни фига себе… - присвистнул Горх. – Кто же этот счастливчик? Наверное, та троица?
- Да нет, тот самый гном, Хеггер-как-его-там, - ответил магик.
- И ты этому гаду позволил уйти?! – возмутился орк. Ни хрена себе! Этот дворф, значит, сваливает, такую штуку с собой уносит, а ты даже не телишься?!
Глаза Бенедикта опасно сверкнули:
- Тебе этого не понять, Горх! Не советую лезть не в свое дело!
- Так значит, вся буча из-за этого Артефакта? И ты его охранял здесь? – задумчиво спросил Ведегар.
- Да, я охранял его.
- Плохо охранял! – ухмыльнулся Горх.
- Я охранял его от Тэры! – холодно ответил магик. – Если бы им завладела Тэра, она смогла бы уничтожить ллокаров! Я уж молчу о Равновесии! А потом бы она и за всех остальных принялась!
- Итак, - сказал Ведегар. – Войска сареков лезут на нас, чтобы добыть для Тэры Артефакт, Артефакта уже нет. Его украли. И что?
- А что вы предлагаете? – усмехнулся магик. – Сообщить господину Саллаку, что мы вельми извиняемся, но он опоздал и может уводить войска обратно? Вряд ли он этому поверит, а если и поверит, – неужели вы всерьез думаете, что сареки уйдут? Уж им-то плевать на Тэру и уж тем более на Артефакт! Наверняка саарл Айриг и не подозревает, из-за чего в самом деле началась война! Он жаждет войны с Нордленландом – и в любом случае будет воевать.
- Ясно, - произнес Горх. – Короче, дело плохо.
- Вот-вот, - подтвердил Бенедикт.
Солнце село. Ночь душным ватным покровом рухнула на маленький форт, но в нем никто и не думал спать. Нордлинги готовились к обороне, спеша использовать все отпущенное им еще время. Заложены были накрепко ворота, оружейники лихорадочно доделывали последние, что успеют, стрелы, воины проверяли стенные арбалеты и камнеметы…
Магик и сотник не спускались со стен, глядя в затаившуюся степь. Бенедикт своим волшебным зрением отлично видел наступающего врага и мрачнел все больше и больше, убедившись что сареки движутся очень быстро, огромными силами и тащат с собой осадные орудия. Магик постоянно следил за авангардом кочевников через астрал, пытаясь определить, где сейчас Саллак, но не мог его найти. То ли дроу умело маскировался, то ли его вообще не было в наступающем войске…
… Первые отряды сареков подошли к Валу на рассвете, когда краешек золотого солнца только-только выглянул на востоке. Бесшумно, без обычных криков и визгов, сарекские конники вылетели из рассеивающегося утреннего тумана к воротам и обрушили на форт ливень стрел, который, однако, не принес никакого вреда. Нордлинги были надежно защищены стеной, сарекам же приходилось стрелять круто вверх, целясь в узкие щели бойниц. Кочевников было около трех-четырех сотен, и они попытались взять форт с наскока. Взвились в воздух крючья-кошки с длинными веревками, цепляясь за гребень стены, и вот уже первые сареки ловко полезли вверх. Остальные густо били из луков, стараясь не дать нордлингам высунуться. Однако положение их было невыгодно для стрельбы, к тому же в стене существовало множество скрытых бойниц – и на сареков посыпались длинные и тяжелые арбалетные болты. Арбалет куда мощней и дальнобойней лука, а нордлинги были вооружены лучшими самострелами Эдора – гномьими, которые имели внутри ложи магазин на шесть стрел и взводились одним движением рычага, что позволяло не тратить время на перезарядку. А уж стрелять нордлинги умели отлично – и земля перед Валом усеялась первыми трупами.
Арбалетный огонь отогнал сареков, но, перестроившись, они вновь пошли на приступ.
- Бей по моей команде! – проорал, перекрывая яростные вопли сареков и злобный посвист их стрел, Ведегар.
Конная лава неслась, пожирая копытами землю. В воздухе густо чертили свой путь стрелы.
- Вот дурачье! – бросил припавший к арбалету Горх. – Без лестниц, одной конницей на стены лезут!
- Бей! – выкрикнул Ведегар.
Слитно хлестнула почти что сотня арбалетов, с басовитым гудением выбросив стрелы на кровавый пир. Дальше арбалеты захлопали более-менее разрозненно.
Сарекский строй подломился, но продолжал-таки катиться, пока не достиг стены. И опять полетели вверх кошки и лучные стрелы, а навстречу им густо сыпались арбалетные болты.
- Ежи бросай! – скомандовал Ведегар.
И тотчас это страшное оружие полетело вниз, в самую гущу наступавших – короткие тяжелые чурбаки, утыканные гвоздями, обломками мечей, наконечниками копий и стрел. Они летели десятками, давя, калеча, ломая и сметая все на своем пути… Страшно хрипели раздавленные и искалеченные ими – уже умирающие, но еще не умершие, - и выли раненные.… А ежи продолжали сыпаться, вперемешку со стрелами и камнями – и сареки, не выдержав, отхлынули, оставив на побагровевшей земле множество тел.
Едва они отошли, оказавшись вне пределов досягаемости арбалетов, как в дело вступил Бенедикт.
Он метнул в кочевников обычный с виду сгусток огня. Но вот действие его…
Пылающий шар размером с человеческую голову попал в первые ряды конников и взорвался, выбросив вокруг себя длинные языки призрачного пламени. Поначалу больше ничего не произошло, и сареки разразились презрительными криками.
Вдруг один из них схватился за горло и, выкатив глаза, судорожно затрясся. В следующее мгновение плоть его начала стремительно таять, испуская серый дым. Сареки вновь завопили, на этот раз от ужаса. Еще через мгновение от несчастного остался лишь высохший костяк в истлевшей одежде, восседавший на скелете лошади. То же самое происходило со всеми, кто попал под действие магического взрыва. А затем… Живые мумии с кровожадным блеском в пустых глазницах набросились на уцелевших кочевников.
Это была одна из особенностей магии Бенедикта – он мог мгновенно состарить любое живое существо так, что оно умирало, а затем превращалось в зомби. И сейчас созданные таким образом живые мертвецы методично истребляли остатки сарекского передового отряда. У этого вида магии был лишь один недостаток – зомби убивали всех, кто попадался им под руку, не различая своих и чужих.
Тем временем к форту подходили в свете встающего солнца силы сареков. К этому моменту зомби уже перебили передовой отряд и теперь набросились на вновь прибывших.
Магик, глядя со стены на устроенную живыми трупами резню, мрачно усмехнулся. Все это было хорошо, – но лишь до тех пор, пока не появится Саллак. Тогда магику станет уже не до сареков, ему придется сосредоточиться на дроу.
Сареки меж тем справились-таки с зомби: окружив, они изрубили их буквально в кашу, и теперь готовились к штурму.
Спешно выдвигались из глуби войска на боевые позиции катапульты и камнеметы. Сотни рабов тащили лестницы и фашины. Выкатился вперед таран. Работа в сарекском стане кипела.
Магик прищурился. Он великолепно себя чувствовал и был полон сил. Так почему бы… Его усмешка стала зловещей. Медленно поднялась в воздух трость. Покачалась немного… и нацелилась туда, где сареки готовили осадные орудия. Он сосредоточился и медленно произнес заклинание.
Грянувший взрыв сотряс даже стены форта. Там, где только что стояли катапульты, в один миг стремительно взбух, а затем беззвучно лопнул огромный огненный пузырь.… А затем грохнуло так, что многие от боли позажимали уши, а кто-то на время оглох. Всплеск яростного пламени чуть ли не до неба взметнул камни, землю, обломки дерева и железа, тела, куски плоти… Сареки в панике бросились врассыпную, прикрывая руками головы. По земле, пожирая все на своем пути, катилась, угасая, огненная волна – словно круг от брошенного в воду камня. Наконец она потухла, немного не доринув до стен, и взорам потрясенных противников предстала чудовищных размеров яма там, где еще недавно стояло около десятка катапульт. Ни одна из них не уцелела. Огонь выжег все на пол-лиги от форта, в нем погибло самое малое полтысячи кочевников… Воздух был наполнен смрадом горевшей плоти.
Боль густыми волнами плавала над полем. Бенедикт усмехнулся. Это была его Сила, в боли он черпал энергию для своих самых разрушительных заклинаний. Он оглянулся, ища сотника. Тот стоял невдалеке бледный как полотно и с раскрытым ртом смотрел на поле боя. Магию Бенедикта Ведегар лицезрел впервые.
- Сотник! – крикнул Бенедикт. – Сотник!
Ведегар подошел к нему.
- Сотник, если они прорвутся на стены, нужно отходить! Форта мы не удержим, только бойцов без толку положим и сами погибнем!
Ведегар резко кивнул:
- Правильно! Будем держаться, сколько получится, потом отходим! Им все равно далеко не прорваться!
- Они опомнились! – заорал Горх, торопливо заполняя обойму своего арбалета.
Сареки и впрямь поразительно быстро оправились и с удвоенной яростью пошли на приступ. Впереди медленно полз огромный таран. Свистели стрелы, еще гуще, чем прежде.
- Стреляй! – скомандовал Ведегар, надрывая горло. Арбалеты дали дружный залп, потом еще один, еще, вырывая жизни из катящегося на стены живого вала. За спиной Бенедикта тяжело бухнул камнемет. Здоровенный валун взвился в воздух и обрушился в самую гущу осаждающих, там мгновенно поднялся страшный вой. За ним полетел еще один камень и ударил прямо в таран, разнеся его в щепы и передавив всех, кто его тащил. Арбалетные болты легко находили себе жертв в этой сгрудившейся толпе, и не были им помехой кольчуги и щиты.
Однако сареков было слишком много, сотен восемь, не меньше, и вот уже приставлены к стене лестницы, и тут же полезли по ним, крича от ярости и страха и зверея от собственных криков.… В них летели камни и стрелы, падали вниз, ломая щиты, лестницы и кости людей, ужасные ежи.… Вот подтащили и опрокинули вниз огромный котел с кипящей смолой… Страшно кричали умирающие, выли и хрипели раненые и упавшие, давимые собственными товарищами…Нордлинги отталкивали лестницы от стен и те падали, с них гроздьями сыпались, вопя, люди.… Но сареки упорно лезли, и кое-где уже возникали первые рукопашные схватки на стене. Их было еще мало, но вот-вот многочисленность наступающих должна была перевесить храбрость защитников…
И тут вновь вмешался Бенедикт. Коротким заклинанием он вновь поднял зомби, и несколько сотен убитых сареков с неутолимой жаждой крови в мертвых глазах обрушились на своих живых собратьев. Они убивали без остановки – им пытались сопротивляться, но что мертвым смерть? Кто может остановить их? Зомби шли, заливая землю кровью. И каждый, кто падал убитым, через мгновение поднимался и вставал в строй живых мертвецов.
Сарекам было уже не до штурма – они хотели лишь выжить и бросились бежать. Армия зомби гналась за ними.
Но вдруг что-то изменилось на поле. Зомби внезапно застыли, а затем уже полностью мертвыми, лишенными даже послежизни телами рухнули на землю.
- Что, магия не действует?! – тяжело дыша, прохрипел Ведегар.
Саллак пришел, - негромко сказал Бенедикт.
Глава 13
На форт надвигались остальные передовые силы кочевников – около тысячи. Двигались быстро, четко, без суеты и спешки. Взвился над моментально появившейся белой юртой черно-желтый двухвостый бунчук – личное знамя властителя Степи саарла Айрига. Это значило, что правитель присоединился к авангарду своей армии, чтобы лично руководить взятием форта. Вокруг юрты тройным кольцом встали телохранители с обнаженными мечами на правом плече. План штурма был, видимо, разработан загодя, так как сарекская пехота быстро перестроилась и пошла на приступ. Поползли осадные башни. Сареки установили катапульты и начали готовиться к обстрелу. Лучники залп за залпом обрушивали на форт смертоносный ливень стрел.
- Сотник, какие у нас потери? – прокричал Бенедикт.
- Убитых человек пятнадцать, а раненых… Да все почти ранены – но больше легко! – крикнул в ответ Ведегар.
-Ясно.… На мою помощь особо не рассчитывайте, мне Саллака нужно нейтрализовать! Постарайтесь сжечь башни! Запомните – если они закрепятся на стенах, командуйте отход!
Сотник кивнул и побежал отдавать приказания.
- Где же он? – пробормотал Бенедикт. – В астрале его не видно.… Ну ладно!
И магик принялся творить заклинание. Мысль его была проста: Саллак здесь, но его ауры не видно. Значит, он прячется, используя свою магию. А раз так, прежде чем он ее использует, ему придется открыться. С другой стороны, Саллак не будет же сидеть, сложа руки, если его армию будут уничтожать волшебством. И…
Магик метнул в одну из башен сгусток огня – обычный на этот раз. Башня мгновенно вспыхнула неугасимым магическим пламенем. Однако Саллак на это не прореагировал.
- Хм… - нахмурился Бенедикт. – Ну, коль так, вот тебе еще! – и он поджег вторую башню.
Саллак не появлялся. И тогда Бенедикт метнул заклинание огня прямо в шатер саарла. Это д о л ж н о было заставить темного эльфа действовать! И – заставило.
Саллак вынужден был отбить этот огненный шар, и Бенедикт наконец увидел своего противника-дроу.
Жесткие черные волосы делали его светлую кожу совсем бледной, а глаза казались совершенно безумными из-за огромных зрачков, цвет которых было невозможно определить. Резкие крылья тонкого, по аристократически правильного носа хищно вздрагивали, тонкогубый рот скалился в злой усмешке, и эльф был похож на кровожадную, но прекрасную птицу, изготовившуюся к броску.
- Ну, иди сюда, - негромко, но так, что Саллак услышал его, произнес Бенедикт.
И Саллак пошел. Черный плащ яростным вихрем взметывался за его спиной, горел на вершине посоха кровавый рубин, и Сила сгущалась вкруг него…
Они видели только друг друга – и ничего больше. Весь их мир сузился сейчас до глаз врага.
Бой же кипел вовсю, – но кипел где-то вне их сознания, в совершенно иных измерениях и мирах.… Там, невообразимо далеко от этих двоих, нордлинги пожгли обмотанными горящим вервием стрелами оставшиеся две осадные башни и несколько катапульт. Мерно бил в трещавшие ворота таран, нордлинги из арбалетов расстреливали тащивших лестницы сареков, а те с остервенелым рычанием лезли и лезли на стены.… Лезли и падали под сыплющимся сверху градом камней, ежей, дротиков и всего, что только попадалось под руки защитникам форта…
Саллак шел – и перед ним образовывался проход до самой стены: сареки, даже сами того не сознавая, расступались, чтобы дать ему дорогу.
- Бей по дроу! – увидев его, рявкнул Ведегар. Тут же десятка полтора арбалетов дали залп по темному эльфу. Но ни одна из стрел даже не долетела до цели.
- Проклятие! – выругался Ведегар и взглянул на Бенедикта…
Саллак шел, не спуская горящего взгляда со своего врага, видя в нем то, что ненавидел больше всего, видя холодный и непостижимый разум ллокаров и их Равновесие… Бенедикт же стоял и спокойно смотрел на надвигающуюся Тьму, диктат одной Силы…
Сейчас для них не существовало больше ни нордлингов, ни сареков, ни Восточного Вала, ни даже Эдора – Силы сходились сейчас на этом поле! Ведегар тряхнул головой: «Пусть сами разбираются! Мне форт держать надо!»…
Сареки были упорны – кровь распалила их. Но распалила она и нордлингов; злоба душила бойцов… Воздух пропах ненавистью. Сареки добирались до стен и останавливались – нордлинги отбрасывали их.
Внезапно глазам ошеломленных северян предстало странное зрелище – откуда-то из-за горизонта медленно выползли плывшие в воздухе бесформенные безголовые и безлапые темные туши, растущие по мере приближения к форту.
- Демоны Черного! – испуганно ахнул кто-то. Нордлинги с изумлением смотрели на неведомых воздушных чудовищ.
- Идиоты! – опомнившись, рявкнул Ведегар. – Это воздушные пузыри! Стреляйте по ним, а не то…
Но тут секретное оружие Саллака продемонстрировало, на что оно способно. Лучники, сидевшие в подвешенных к пузырям корзинах, дали дружный залп. К счастью, воздушные шары были еще далеко. Ответный арбалетный огонь оказался куда как действенней. Тяжелые болты, выбрасываемые мощными стреляющими устройствами, летели дальше, чем бил сарекский лук – они раздирали шипастыми наконечниками оболочки шаров, рвали корзины… Падали сбитые пузыри, с короткими воплями летели из корзин сареки…
И тут кочевники пустили в ход другой козырь. Раздался оглушительный рев, и на форт со свистом посыпался град небольших глиняных шариков, которые, лопаясь при ударе о твердую поверхность, выбрасывали вокруг пламя, тут же поджигавшее все, что только могло гореть. Пламя распространяло плотный едкий дым.
- Пора уходить! – задыхаясь и кашляя, крикнул Ведегар. – Где магик?
- Там, на надвратной башне! – прорычал, появляясь из дыма, Горх. С его меча капала кровь. Ведегар уставился слезящимися глазами туда, где мог находиться магик. На башне сверкнула какая-то вспышка.
- Пошли! – бросил сотник Горху, и они побежали к башне. Первое, что они увидели, были Бенедикт и Саллак.
Они стояли недалеко друг от друга. Лицо Саллака искажала ярость.
- Ну что, Саллак? – усмехнулся Бенедикт. – Нашел что искал?
- Где он?! – проревел дроу. – Где?!!
- Понятия не имею! – Бенедикт развел руками. – Но полагаю, достаточно далеко отсюда.
- Я убью тебя! – внезапно тихо произнес Саллак. Глаза его пылали ненавистью.
- Неужели? – притворно удивился Бенедикт. – Что-то я сомневаюсь…
Саллак захрипел и метнул в него посохом град ледяных молний, вложив в заклинание всю свою злость. Бенедикт легко отбил эту атаку и ударил уже сам, – но в совершенно ином ключе. Его ответный удар был куда тоньше, но и несоизмеримо страшнее – аргиад атаковал ту невидимую и непостижимую область, что зовется душой. И Саллак вдруг с ужасом ощутил, как рвутся тайные нити, что соединяют душу и тело…
Со стороны поединок магов совсем на таковой не походил. Ведегар и Горх, ожидавшие увидеть феерические всполохи огня, взрывы, каскады молний, удивленно смотрели на неподвижных чародеев. Лишь на их лицах отражалось чудовищное напряжение борьбы. Изредка вздымались и опадали призрачные языки пламени.
Внезапно Бенедикт пошатнулся и упал на одно колено, упершись рукой в камень и опустив голову. Глаза Саллака торжествующе сверкнули. Он с победным криком вскинул правую руку, намереваясь добить врага, однако в последний момент передумал – аргиада нужно брать живым, ведь Королеве Тэре наверняка захочется узнать, куда же делся Артефакт.
… От отдачи измененного в последний миг заклинания Саллак взвыл и упал, согнутый мучительной болью. И с ужасом осознал, что теряет поток магической энергии, что вот-вот останется без сил – проклятый аргиад сумел отсечь его от энергетических полей! Откат заклинания высасывал из него последние силы… Дроу затуманенным взглядом увидел медленно поднимающегося Бенедикта с искаженным от боли лицом.
Он подобрал свою трость и глянул на Саллака.
- Ну что ж, прощай, - спокойно произнес магик, нацеливаясь на Саллака тростью.
Саллак опять яростно взвыл и, собрав остатки сил, поднялся на ноги, намереваясь прыгнуть на ненавистную фигуру. Что-то мягко толкнуло его в грудь, и он ощутил, что вновь падает. Но, пока его становящееся чужим телом не успело коснуться холодного камня, он гаснущим сознанием сумел послать Королеве Тэре весть обо всем произошедшем, а также отдать мысленный приказ саарлу Айригу.… А затем небо взорвалось в его глазах.
Бенедикт, морщась от боли, перешагнул через обмякшее тело дроу и быстрым взглядом окинул стены. Сареки укрепились под стенами и густо лезли вверх. Нордлинги пока держались, но…
- Сотник, отход! – рявкнул Бенедикт, спускаясь во двор. – Быстрее!
Коротко протрубил рог. Мигом распахнулись западные ворота, северяне, отбиваясь от наседающих степняков, отступали к лошадям.
- Поберегись! – крикнул Бенедикт и метнул один за другим два огненных шара. Сареки мгновенно отхлынули, потеряв около сотни своих.
- На конь, на конь! – орал Ведегар.
Нордлинги прыгали в седла. Бенедикт примерился и метнул еще один огненный шар под своды восточных ворот. Взрыв обрушил надвратную башню, на которой уже было вился сарекский бунчук.
- Все, уходим! – скомандовал он, садясь в седло. Всадники с места галопом вылетали из форта. Бенедикт уже был рядом с западными воротами, когда на него упала тень. Он поднял голову…
Горх, оказавшись уже за стенами крепости, оглянулся и увидел, как на магика сверху, с воздушного шара, прыгнули сразу двое, сбили с лошади и вместе уже покатились по земле.
- А-а-ргх! – взревел орк, осаживая коня.
Грянувший взрыв ослепил и оглушил его, швырнув оземь. Раздался страшный грохот, земля судорожно дрогнула, а затем послышался многоголосый вой, в котором звучал непереносимый ужас…
Горх, чихая и тряся гудевшей головой, кое-как сел, протер запорошенные глаза.… И ошеломленно застыл.
- Клянусь Г*Тваном… - еле выдавил он.
Форта больше не существовало. Вместо него.… Вместо него появилось чудовищное нагромождение камней, дерева, песка, спекшейся от страшного жара земли… Бенедикт взорвал своим последним заклинанием стены и западные ворота…
Свистнула стрела.
Горх вскочил и, пошатываясь, бросился к своей лошади. Надо было уходить.
Форт пал.
Конец первой книги
Из «Записок неизвестного»
Глава 28
«О нордлингах и их языке»
«… О нордлингах можно сказать очень мало – или же очень много. Я был свидетелем возникновения и становления сей великой нации – так что же я могу о них поведать?
Прежде всего, – в Эпоху Великого Переселения Народов никогда НЕ БЫЛО племени, именовавшего себя нордлингами. ( Напомню, что сия Эпоха, вельми славная деяниями, простирается от 600-х до почти 3000-х годов, – то есть, она охватывает часть Древнего Периода и весь Срединный Период истории Эдорлана.) В этом промежутке огромное количество племен снималось со своих мест, дабы поискать себе новые земли.
Многие мои коллеги-историки, в частности, почтенный Молк Краг, называют нордлингов фрекским племенем, в начале 700-х годов пришедшим в Трехречье и тогда существовавшее Хэшанское княжество. Сие верно лишь отчасти. Дело же в том, что данный племенной союз, – т.е., фреки, - в истории Эдолана известен более всего как эстлинги, – но никак не нордлинги. В связи с этим нужно добавить, что нынешние фреки, заселяющие юго-восток Эдорлана, к фрекам-эстлингам имеют самое опосредованное отношение. Эстлинги же в 700-800-х годах прогремели по всему Эдорлану, сокрушающей волной прокатившись от восточных до западных берегов и неузнаваемо переделав карту мира. Однако они звали себя эстлингами. Откуда же взялись нордлинги?
Причем интересно то, что слова-то «нордлинг» и «Нордленланд» - явно не эстлингские, как можно бы было предположить. Действительно, эстлинги принадлежали к фрекскому этносу и говорили по-фрекски. Нордлинг на современном нордлингском языке – это «северный человек, северянин». Окончание «Linge» – несомненно, фрекское, «Nuort» же к фрекам отношения совершенно не имеет. В языке их совершенно нет слов, которые имели бы сочетание «Nor» и вариации его. Слово это и не хэшанское, хэшаны север именуют «Whuatt», да и зачем хэшанам, кои сами обитатели северных земель, называть северянами каких-то пришлецов с востока?
Монийские или же клайские племена – родственны хэшанам, в их языках «север» также «Whuatt», или же что-то весьма близкое.
А вот по-варахски «север» – «Nort». Выходит, что это слово, «нордлинг», суть варахо-эстлингское образование. И «Lenn» в слове «Нордленланд» тоже варахское – означает оно «земля, область».
Почему же варахским словом, да еще и с типично фрекским окончанием назвали фрекские племена?
…К 700-м годам территория Нордленланда, каким он знаком нам ныне, была занята Хэшским княжеством. Однако тогда уже население его было весьма неоднородным, поскольку эти земли являлись прибежищем для уходивших от Аркаронской экспансии племен западного Эдорлана. Хэшаны, монийцы, клайцы и другие монийские племена, к ним добавлялись приходящие с востока юссы, верболги, витрии, варахи, проносимые Великим Переселением…. Вслед за ними пришли эстлинги, которые гнали перед собой волну стронутых ими со своих мест племен. Эстлинги смели из Трехречья варахов и заняли Хэш. Вся эта разноликая и разноязыкая орава прочно обосновалась в Хэшском княжестве, так и образовалось новое эстлингское государство – разнородное в этническом отношении. Сия гремучая смесь и породила совершенно новую нацию – нордлингов. Соответственно, и имя для этой нации понадобилось новое. А поскольку к моменту образования собственно Нордленландского княжества язык его жителей представлял смесь варахского, эстлингского (то есть фрекского) и хэшанского, то и слово, выбранное для поименования, было синтезированным….»
Географический указатель
АРКАРОНСКАЯ ИМПЕРИЯ – государство, располагавшееся к югу от Нордленланда (см.), простиравшееся от Кеттианских Гор (см.) на юге до моря Декус (см.) на Севере, одно из древнейших на Эдорлане. В настоящее время Аркаронская Империя расколота на несколько самостоятельных государств – Южный Аркарон, Центральный Аркарон, а также феодальные герцогства и графства Севера. Термин «Аркаронская Империя» сейчас употребляется в основном по отношению к Центральному Аркарону.
БЫСТРИЦА, река – одна из главных рек Трехречья (см.).
ВЕЛИКАЯ СТЕПЬ – земли, располагающиеся на севере материка, к востоку от Нордленланда, граничащие с лесом Киран.(см.)
ВОСТОЧНЫЙ ВАЛ – защитная стена на востоке Нордленланда.
ГАДГАРД – город на востоке Нордленланда, расположенный у оконечности Пылающих Гор (см.), рядом с Восточным Валом (см.).
ГАЛЬСОРИАД – тайный город аргиадов, расположенный на острове Гальсориад в Северном море.
ДЕКУС, море – срединное море, расположенное к югу от Трехречья и соединяющееся судоходным каналом с морем Кор-Айн (см.)
КЕТТИАНСКИЕ ГОРЫ – горный хребет на юге Южного Аркарона.
КИРАН, лес – эльфийский лес на севере Эдорлана.
КЛАЙ, герцогство – государство на северо-западе Эдорлана.
КОР-АЙН, море – срединное море практически в центре Эдорлана.
ЛАР-ШАС – твердыня гномов в Черном Хребте (см.).
МОНИДЕЙ, герцогство – государство на северо-западе Эдорлана.
НОРДЛЕНЛАНДСКОЕ КНЯЖЕСТВО – одно из крупнейших государств на северо-западе Эдорлана. Расположено между Пылающими Горами на юге и Черным Хребтом на севере. На западе граничит с морем Фалькенбю (см.).
ОНОМИЯ, графство – государство на северо-западе Эдорлана.
ПЫЛАЮЩИЕ ГОРЫ – горный массив на севере Эдорлана.
РИВГАТ – город в Нордленланде.
САТГАТ – город-крепость в Нордленланде, запирающий с юга перевал Слэйг (см.).
СВЕТЕЛЕНА, река – одна из главных рек Трехречья, впадает в море Декус.
СЛЭЙГ, перевал – перевал в Пылающих Горах.
СОРА, река - одна из рек Трехречья.
СТЕЛЛАМАР, баронство – государство на северо-западном побережье Эдорлана.
ТРАЭТ-ХАЗАР, Королевство Черных Демонов – милитаристическое государство, расположенное к западу от моря Декус и граничащее с Трехречьем.
ТРЕХРЕЧЬЕ – земли орков, расположенные в долине трех рек: Быстрицы, Соры и Светелены (см.). Эти земли были им дарованы в 2288 году нордлингским кьяром Джанвардом в обмен на службу.
ТЮНГИЯ, графство – государство на северо-западе Эдорлана.
ФАЛЬКЕНБЮ, море – море к западу от Эдорлана.
ФРИСМАРК – пиратское государство, расположенное на архипелаге Фрис в море Фалькенбю.
ХИТ-ЭВАЛЬД – эльфийский город-крепость на юго-западе Эдорлана.
ХЭШ – столица Нордленланда, расположен на одноименной реке.
ЧЕРНЫЙ ХРЕБЕТ – горный массив на северо-западе Эдорлана.
ЭДОР – название мира.
ЭДОРЛАН, материк – единственный обитаемый материк Эдора.
В рамках эксперимента
© Copyright: Вячеслав Мурзин, 2012
Свидетельство о публикации №212013000991
Свидетельство о публикации №212013000991
Рецензии