храп моего дедушки

Мой дедушка храпел ужасно громко. На всю округу. На область. Даже на весь мир. Вокруг может думали – то гром и земные трясения, вокруг думали – то ураганы и движение материков, вокруг думали - затмения светил и кольца Сатурна, а нетушки, нетушки – просто храпел мой дедушка. Стоило ему чуть прилечь, закрыть глаза - остальные про сон забывали.
          Никто уже не мог уснуть. Всюду вскакивали с кроватей и кричали, «Ой, что это?». Затыкали уши медицинской ватой. Зарывались в пуховые подушки и одеяла. Включали электрический свет и осматривались. Путались в тапочках. Курили. Варили пельмени из картонных пачек. Брали с полок томики Лермонтова. Высовывались в форточки.
          Просыпались белки и ежи, встревожено моргали жирафы, спотыкались сороконожки и мешались в щупальцах сонные осьминоги.
          Со всемирной скоростью звука храп моего дедушки огибал Карпаты и Эйфелеву башню, пускал волну в Гибралтарском проливе, качал белоснежные трансокеанские лайнеры и летел до самой Америки, болтая тамошними мостами и небоскребами, и распугивая глупых скунсов. Проносился над Мичиганом и Монтаной, гонял песчаные бури в Техасе, забрасывал тучи обалдевших мексиканских бабочек в Сан-Диего и устраивал приличные штормы на Гавайях.
          Не успокоившись, храп моего дедушки тревожил на рассвете жителей аккуратного Токио, гонял сухую листву на огромной Тяньаньмэн, звенел всеми колокольчиками Тибета и поднимал мутные воды вечного Ганга.
            Я как мог спасал несчастный мир. «Деда, не спи, не спи!» - тормошил я его. Он, конечно, просыпался, улыбался и гладил мне спину большой своей ладонью, начиная одну и ту же бесконечную сказку про сотни спасенных деревенских зайцев. И скоро и совершенно бессовестно я сдавался, оставляя мир наедине с дедушкиным храпом…