Календарь

Осталось два листа календаря. Опадут и не заметишь. А ведь ещё совсем недавно она только вешала этот календарь. Такой толстый, такой тяжёлый, такой многообещающий.  Казалось, что каждый новый лист-день будет приносить что-то необычное, волнительное, захватывающее... Как всегда в начале пути...
 

Мини путешествие нашей жизни длиною в год начинается под звон бокалов и курантов, под гром салютов и петард. А потом? Потом... Она пыталась вспомнить, чего же интересного ей принесли дни-пробежки, недели-прогулки, месяцы-летяги... Работа, дом, муж, семья - всё это мелькает в круговороте-калейдоскопе дней... всё как всегда... всё в порядке...


Так было, пока она в своём путешествиии не оказалась в мае месяце. Месяце-кудеснице... Отпуск - шесть волшебных букв, заставляющих трепетать в уже знакомом ожидании чего-то необычного, волнительного, захватывающего... Но уже пройденная треть пути не баловала её. Так - мимолётные радости, идущие строго по графику: праздники, дни рождения, праздники... Всё те же лица, всё те же разговоры...
 

А теперь - отпуск... Отпуск. Отпуск!!!   Её душа пела в ожидании чуда. И это чудо она сотворила сама - купила путёвку. На море. В Крым. К Чёрному морю. Могла бы взять и куда-нибудь на другие моря, но незнание иностранных языков, ограничило её выбор. Уж слишком боязно оказаться там, где не понимают о чём ты просишь, чего хочешь, да и вокруг все говорят как-то непонятно, лопочут что-то на своём - вот и пойми, то ли тебя обсуждают, то ли погоду... Нет! уж если ехать, то туда, где можно не только, расслабленно лежа на шезлонге, наблюдать за другими, но и слыша их разговоры, понимать их. Поэтому Крым.


Не просто Крым - Коктебель. И вновь эти волшебные буквы. Их трудно было произнести будничным  тоном. Хотелось  петь. Вы только вслушайтесь в их мелодику - Кок-те-бель.  И сразу вспоминается  Максимилиан Волошин:
К этим гулким морским берегам,
Осиянным холодною синью,
Я пришла по сожженным лугам,
И ступни мои пахнут полынью.
Запах мяты в моих волосах,
И движеньем измяты одежды;
Дикой масличной ветвью в цветах
Я прикрыла усталые вежды.
На ладонь опирая висок
И с тягучею дремой не споря,
Я внимаю, склонясь на песок,
Кликам ветра и голосу моря...


Вот и ей хотелось внимать "кликам ветра и голосу моря".


Белоснежный самолёт, автобус – и вот она уже на месте. Не разбирая дорожной сумки, она устремилась к морю. Море. Как долго она ждала встречи с ним. И оно её не разочаровало: ласково плескалось у её ног, нашёптывая какие-то одному ему ведомые тайны, обещая и завораживая.

 
 А дальше дни потекли своей чередой – с утра она приходила  на пляж, устраивалась поудобнее на лежаке и смотрела на море, на проходящие мимо в сиреневой дымке корабли, на наполняющих пляж отдыхающих.  Иногда задрёмывала…


На пятый день отдыха, идя к воде, чтобы охладить  разогретое солнцем  тело, она заметила, (да-да, именно вот так – вдруг, она стала не просто смотреть на окружающих, а видеть их) что вокруг неё все раздеты. И не так, как она – топлесс, а полностью обнажены.

 
«Так вот почему бросала на меня удивлённые взгляды соседка по пляжу!»  Она тоже приходила на пляж одновременно с ней. В простом сарафане, который снимала одним плавным движением. Лёгким и немного сексуальным. 

 
«Да, Ната, пора признаться самой себе, что эта соседка очень сексуальна, хоть и видела ты её краем глаза.  И что её маленькая упругая грудь манит тебя, вызывая желание прикоснуться к ней, поцеловать эти холмики, что дерзко торчат вверх».  Чтобы отогнать эти мысли Ната с разбегу вбежала в воду, ныряя. 

 
Вода, ещё по-весеннему холодная, охлаждает тело, но прояснения мыслей не происходит – она волей-неволей думает, задаёт вопросы, ответы на которые она интуитивно уже знает, вспоминает грудь соседки…

 
Вот её-то она и решала расспросить – уж она-то  знает обо всём, что  здесь, на пляже происходит. И в тот же вечер, когда пляж почти опустел она, набравшись смелости, спросила:

-А почему на этом пляже все обнажены?

С улыбкой, которая заставила её затрепетать, соседка просто ответила:

- Потому что это нудистский пляж.

Помолчав, она добавила:

- Помочь тебе раздеться до конца?

И тут же встав и наклонившись  к ней, положила руки  Нате на бёдра.

- Ну, так как? Помочь? Или так и будешь ходить одетой? 


Взгляд Наты стал затуманенным. Заметив его, соседка медленно провела ладонями вдоль её бедер вверх и вниз. И снова вверх.  Взяла её руки, разжала стиснутые кулачки Наты, и, смотря ей в глаза, положила себе на грудь.

 
«Ой, ё! – подумала Ната, - я же совсем забыла дышать… Она сведёт меня с ума, эта нагая наяда… И что это с моими руками? Они же ласкают её соски! Сумасшествие какое-то.  И это вытворяешь ты – счастливо замужняя дама! Возьми себя в руки!»  Но…   Словно прочитав её мысли, соседка наклонилась ещё ниже и слегка прикоснулась губами к губам Наты…

 
С этого момента она уже плохо помнила, что было дальше. Пришла она в себя уже в номере в постели под шум воды в душе.  «Наташа. Она не ушла» - промелькнула в голове Наты  мысль,  вызывая довольную улыбку. Да, как ни удивительно, но эту нагую наяду, тоже звали Натальей.  И лишь потом подала голос паника: «О, Боже!!! Боже!!! Что же я наделала?»  Но быстро подавив панику, Ната решила быть реалисткой – что было, то было, и нечего по этому поводу сокрушаться. Лучше воспользоваться тем, что Наташа ещё тут. 


Пробегая на цыпочках по холодному полу от постели к ванной, она поймала своё отражение в зеркале и замерла как вкопанная.  Она не узнавала глядящую на неё женщину с распухшими от поцелуев губами и сияющими глазами. Та, в зеркале, будто светилась вся изнутри.  «Неужели это я?»

 
Шум воды прекратился, прогоняя из души Наты шок от увиденного в зеркале.  «Эх, была - ни была!» И она поспешила в ванную.  Наташу она застала стоящей в ванне и вытирающей полотенцем волосы. На её груди жемчужинами блестели капли воды. «Всё, я пропала!»  - это была последняя здравая мысль в голове Наты, потому что Наташа, отбросив полотенце в сторону, протянула к ней руки.

 
Вот так, в страстном забытьи,  и текли оставшиеся дни отдыха.  Иногда она приходила в себя стоя над обрывом моря, куда они забредали прогуливаясь по берегу. Или на каком-нибудь диком пляже, когда они с криком бежали в воду. Иногда в кафе, где они завтракали, обедали, ужинали, смотря, что было более подходящим к тому времени суток, когда они выбирались чего-нибудь перекусить.  Но на тот нудистский пляж они по молчаливому согласию больше не ходили…

 
Время пролетело незаметно. Настал тот день, когда Нате пришлось уезжать – отпуск закончился. И вновь автобус, самолёт… Наташа её провожать не поехала.   Просто исчезла утром, словно её и не было никогда.   И лишь распухшие от поцелуев губы да ставшие за это время очень чувствительными соски, напоминали Наташе, что всё произошедшее – не сон.  Что всё это было с ней  наяву.

 

А дальше… Дальше всё пошло, как и прежде – работа, дом, муж, дети. О Наташе она старалась не вспоминать.  И лишь однажды зимой...

 
Этой ночью Ната неожиданно проснулась от оргазма, который сотрясал всё её тело. Всю оставшуюся ночь ей не спалось. Ворочалась с боку на бок. Воспоминания не оставляли её в покое.  Как-то неожиданно они нахлынули на неё спустя столько времени...
 

Вот и сейчас, идя по заснеженному пустому парку, куда она приехала, чтобы подумать и проветриться, она вспоминала тот май. Май - кудесник. Волшебный май.  Май и Наташу. Воспоминания о ней туманили взгляд, оглушали. Она будто погрузилась в сон.  Шла, ничего не замечая. И словно материализовавшийся дух воспоминаний перед ней возникла Наташа...

 

Как в замедленной съёмке она протянула руки вперёд, бережно взяла  Наташу за лицо и впилась в её губы поцелуем. Так, как давно этого хотела.

  END