Повесть НИКС. Часть 14

Часть XIV
Глава I

Столько событий произошло за эти два летних месяца, которые Лиговские прожили, не выезжая из своего имения…. Николай пригласил в Александрово одного довольно известного петербургского живописца, который с радостью согласился рисовать портрет молодой княгини. Об интересном госте быстро узнали соседи по уезду и в доме Лиговских раз в неделю проходили званые вечера. Присутствующих было не много, что, впрочем, совсем не огорчало, а даже радовало хозяев, любивших тишину и покой, но время все проводили довольно весело и интересно. В конце июля приехал погостить брат Лизы. Пока она позировала для портрета, общалась с художником и проводила время за обустройством своего павильона, Никс и Пётр гуляли, ездили верхом, охотились (больше для развлечения, чем ради трофеев), сидели в кабинете и часами разговаривали. Никому не было скучно в Александрово.
До конца августа оставалось три недели, но лето, казалось, не собиралось сдавать свои позиции. Было жарко. Никс, Лиза и Пётр сидели в саду в беседке недалеко от дома и пили чай. Елизавета находилась в прекрасном настроении, а вот её муж и брат были не в духе, хотя ещё вчера весело смеялись и шутили на званом вечере. Пётр получил какое-то письмо сегодня утром, и его сестра думала, что в этом письме и заключается причина их грусти. Она допила чай и хотела уже пойти вновь позировать для портрета, но, воспользовавшись тем, что брат отошёл на несколько минут, обратилась к Николаю.
- Что-то случилось? Вы какие-то странные сегодня… - тихо произнесла она.
- Нет, всё хорошо, не волнуйся, - спокойно ответил Никс.
- Тогда я пойду к нашему господину художнику, - с улыбкой сказала Лиза. – Кстати, Георгий Владимирович выразил вчера своё восхищение по поводу моего портрета.
Она уже собиралась выходить из беседки, но муж остановил её вопросом.
- Какой Георгий Владимирович?
- Князь Хомский….
- Ах, Джорджи? – раздражительно спросил Никс. – Этот повеса и волокита….
- Ну, зачем ты так…. Князь Хомский вполне учтивый и порядочный человек.
- Да? Ты так хорошо его знаешь? Когда же вы успели так близко познакомиться?
- Всё то время, что он и его брат ездят на наши вечера, мы беседовали и мне показалось…. – Лиза не успела договорить.
- И о чём же, интересно, вы беседовали? – перебил её Никс очередным вопросом. Тон его становился всё более жёстким.
- Мы разговаривали о живописи и музыке. Георгий Владимирович сделал мне комплимент, сказав, что я хорошо пою, вот мы и заговорили о музыке. А вчера он рассказывал мне о картинах, которые видел, когда был в Европе, - спокойно ответила Елизавета.
- Как жаль, что я не был в Европе и не мог составить тебе компанию в такой интересной беседе, - язвительно выговорил он.
- Никс, что с тобой? Чем же я заслужила подобный тон…. – прошептала она, но затем повысила голос и произнесла уже уверенным голосом. – Я, кажется, не давала поводов для упрёков. Я не сделала ничего предосудительного и тебе не в чем меня винить. Я стараюсь быть гостеприимной хозяйкой и не могу не участвовать в беседе с гостями, даже если это Георгий и Леонид Хомские, которых ты так не любишь.
Проникновенные слова жены, казалось, ошеломили и даже смутили уверенного в своей правоте Николая. Он будто очнулся от дурного сна, тряхнул головой, как бы отбрасывая свои мысли и внимательно посмотрел на Лизу своим туманным взором.
- Прости меня. Я, наверное, погорячился. Просто мне неприятно, когда ты уделяешь своё внимание кому-то другому….
- Даже если этого требует учтивость?
- Да.
- И что же, ты прикажешь мне даже не позировать для портрета? Ведь я провожу много времени с художником.
- Нет, нет, я очень хочу, чтобы твой портрет был готов и как можно скорее.
- Тогда я, пожалуй, пойду и оставлю тебя одного, - ответила Елизавета, остановилась у выхода из беседки и прибавила. – Хотя, одному тебе побыть не удастся, сюда идёт Петя. Надеюсь, ваша совместная меланхолия пройдёт к вечеру.
Лиза ушла в дом, а вернувшийся в беседку Пётр сразу понял, что между супругами что-то произошло, возможно, они поругались.
- Вы что, поссорились? Сестрица какая-то грустная мимо прошла….
- Нет, мы просто немного поспорили, - ответил Никс, стараясь отмахнуться скорее от этой темы.
- Ну, ничего, как говорится, милые бранятся, только тешатся, - улыбнулся Пётр и ироническим тоном спросил. – И кто же выиграл сей спор?
- Конечно же, я! – так же иронически ответил Никс и они вернулись к своим каким-то грустным прежним беседам. 
Это была первая ссора между молодыми супругами. Лиза знала, что у мужа нет причин для ревности, была уверена, что не сделала ничего, что могло бы её вызвать, но как-то интуитивно понимала, что с этого дня начинается новый этап их взаимоотношений. Небо было светло и безоблачно и только одна маленькая тучка медленно, но верно двигалась к горизонту, за которым было их будущее…. 
 
   
Глава II


В начале сентября погода стояла ещё тёплая, но дыхание осени ощущалось с каждым днём всё явственнее. В Александрово было тихо и спокойно. За две недели до конца лета Пётр Воронов покинул эти места и уехал обратно в Петербург. Вслед за ним в столицу отправился и художник, рисовавший портрет княгини Елизаветы Лиговской. Других гостей тоже не было, так как перестали проводиться званые вечера.
Лиза много времени проводила в своём павильоне, обустройство которого она уже давно закончила. Никс же был частенько занят какими-то делами, в которые она не вникала, и сидел в своём кабинете. Надо сказать, что кабинет этот ничуть не изменился за всё это время, да и его хозяин не собирался уже что-либо менять. Николай лишь хотел повесить портрет жены вместо портрета матери, но Елизавета воспротивилась этому, и её недавно написанный портрет занял своё место в гостиной.
- Всё-таки, какой прекрасный портрет! – сказал Никс жене, когда впервые увидел картину. – Как точно изображены глаза. Эти твои вечно грустные глаза, которые вместе с тем излучают какой-то свет радости что ли…. Не могу объяснить, но глаза как живые. Как твои глаза…. Очень талантливо написано!
- Мне тоже понравилось, - ответила Лиза и спросила. – Может, стоило заказать и твой портрет?
- Да я не очень-то люблю позировать…. Да и зачем тебе мой портрет? -  отмахнулся он.
- Когда ты куда-нибудь уедешь, оставишь меня одну, я буду скучать. А если у меня будет твой портрет, то я буду глядеть на него и вспоминать тебя, - ответила Лизавета с улыбкой.
- Закрой глаза, - попросил Николай.
- Зачем?
- Так нужно.
Лиза закрыла глаза. Никс попросил её вытянуть руки вперёд ладонями вверх, а когда она выполнила его просьбу, он что-то достал из кармана и положил ей в руки. Когда Елизавета открыла глаза, увидела серебряный медальон на цепочке с гравировкой в виде переплетённых причудливым узором букв «Е» и «Н». Внутри открывающегося медальона был миниатюрный портрет её мужа – князя Николая Лиговского. Другой медальон – с портретом Елизаветы был у Никса.
- Теперь ты меня точно не забудешь, когда я куда-нибудь уеду, - сказал он, улыбаясь.
- Лучше никуда не уезжай, - ответила ему Лиза, подошла и поцеловала его. – Спасибо за ещё один подарок.
- Не благодари. Муж должен дарить подарки жене, - спокойно ответил Никс.
Прошли три недели. Начало осени было унылым и даже немного грустным, несмотря на то, что на улице было тепло и ярко светило солнце. Тишина Александровского имения отражалась каким-то странным чувством в душах его обитателей. Николай был молчалив и печален, взгляд его казалось, становился с каждым днём всё холоднее и холоднее, как и сентябрьский воздух. Жена, видя его настроение, всё чаще стала бывать одна и проводила время то с книгой в руке, то прогуливаясь по аллеям парка, то беседуя с Анной Никитичной….
- Что-то вы грустны стали в последнее время, - заметила Анна Никитична. – Всё ли у вас благополучно?
- Да, всё хорошо…, наверное. Я вижу, что Николая что-то тревожит, но не могу понять, что именно. Он молчит, но я же знаю, что он просто не хочет меня расстраивать. Вы ничего не знаете?
- Николай Палыч у нас частенько в какие-то думы печальные впадает. Я уж и не удивляюсь, привыкла. Осень…. Скучно ему, верно….
- Это со мной скучно? – простодушно спросила Елизавета.
- Нет, нет, что вы! Я имела в виду, что всегда, если осенью Николай Палыч в имении я замечаю, что ему скучно, что он грустит.
- Может быть нам лучше уехать? Скоро день рождения моей кузины, я была бы рада навестить её и погостить немного в Петербурге. Думаю, что эта поездка могла бы его немного развлечь. Как вы думаете?
- Спросите лучше его самого, Елизавета Алексеевна. Впрочем, Николаю Палычу не помешало бы отвлечься от деревенской жизни и побыть какое-то время в Петербурге.
- Я непременно спрошу его об этом.
В тот же день Лиза поговорила с мужем о поездке в столицу. Он решительно отказался куда-либо ехать, но довольно любезно позволил жене поехать на именины кузины.
- Тебе, правда, нужно развлечься, пообщаться с родными, повеселиться. Ты совсем заскучала, сидя безотлучно в имении. Поезжай! Прости, что не смогу сопровождать тебя, хотя мне бы очень этого хотелось. Но, к сожалению, здесь в Александрово появилось для меня много неотложных дел, которые нужно решить, - сказал Никс.
- Как же я оставлю тебя здесь одного с делами, а сама буду там веселиться? Я же вижу, какой ты грустный последнее время. Мне лучше остаться….
- Нет, нет, поезжай, пожалуйста. Я не могу держать тебя всё время здесь одну взаперти. Тебе нужно общество, более изысканное общество. Тем более, я же знаю, как ты соскучилась по родителям, по кузине. Я думаю, Анастасия будет рада, если ты приедешь к ней на именины.
После недолгих, но убедительных уговоров Лиза согласилась ехать в Петербург одна. Она написала родителям письмо, в котором сообщала о своём приезде, отправила его с посыльным и пошла собирать вещи.
Через два дня она уехала. Вот и пригодился ей подаренный мужем медальон. Это была их первая разлука.

Глава III

Елизавета ехала в карете уже несколько часов и не могла успокоиться. Сердце её разрывалось на части, когда она думала о муже и о том, что ближайшую неделю, а может даже и большее время они проведут в разлуке. Не давали ей покоя и странные мысли о причинах меланхолических настроений супруга. В душу её закрадывалось странное сомнение – не является ли она или может быть её неправильное поведение причиной его недовольства. Лиза мысленно перебирала все свои поступки, вспоминала каждый прожитый в браке день, но так и не смогла найти хоть какой-то момент, который бы подтвердил её сомнения.
Погружённая в свои мысли и измученная долгой дорогой, Елизавета быстро уснула. Сон её был крепок, но беспокоен. Ей снилась собственная свадьба, но видела она всё как будто глазами гостя. Она видела невесту – себя сияющую и радостную с широкой улыбкой и румянцем на щеках. Жених же её был грустен как никогда. Никс выглядел слишком худым и бледным, глаза его лихорадочно блестели, излучая такую тоску, что казалось, он вот-вот разрыдается. Жених и невеста слишком сильно отличались своим настроением, и эта разница поражала и пугала Лизу, которая смотрела на это всё со стороны. 
Далее сон резко изменился и Лизавета увидела длинную дорогу, окружённую с двух сторон бескрайными полями. По дороге ехала открытая карета. С каждой минутой экипаж всё приближался, и вскоре она смогла разглядеть тех, кто находился в нём. Пассажирами были они с Никсом. И снова она улыбалась, а он был печален. 
- Посмотрю я на тебя, когда ты поездишь по этой дороге хотя бы дюжину раз. Это сейчас тебе всё интересно, ты разглядываешь с восторгом незатейливые пейзажи за окном, но пройдёт время, и ты будешь маяться в карете от жары и безделья.
- А вот и не буду! Я надеюсь, что мы не будем слишком часто уезжать из имения….
Сон Лизы в точности повторял её диалог с мужем, когда они сразу же после свадьбы ехали в Александрово. Но конец этого диалога был совсем не таким как в реальности.
- Не нужно питать пустые надежды, - холодным, даже ледяным голосом произнёс Никс. – Ты часто будешь ездить по этой дороге. Ты часто будешь уезжать из имения. И ты часто будешь маяться в карете от усталости и безделья….
Потом сон снова менялся. Карета, в которой сидели молодожёны, въезжала в Александрово. Солнце светило, как и тогда, бросая свои последние лучи на окрестности. Елизавета видела из окна экипажа огромное гладкое озеро, в котором отражалось розоватое предзакатное небо и белые пушистые облака. Затем она перевела взгляд выше и увидела большой и светлый дом, прямо за которым разгорался закат. Всё было точно так же, как и тогда в первый день их приезда. Но через несколько мгновений картина изменилась. Озеро мгновенно покрылось тиной, небо закрыли серые предгрозовые тучи. Солнце спряталось, темнота на несколько секунд окутала имение своей пеленой. Потом откуда-то резко пробился мощный и яркий свет. Лиза взглянула на то место, где должен был стоять их дом, и увидела её павильон Уединения, охваченный пламенем. Она закричала и проснулась.
- Это сон, всего лишь сон…. – прошептала она и тяжело вздохнула. - Страшный сон…. Всего лишь кошмар.
Через некоторое время Лиза успокоилась. Она хотела растолковать самой себе этот сон, но ей было так неприятно вспоминать его, что она решила выбросить его из головы. Чтобы заставить себя не думать о нём, Елизавета стала представлять себе как приедет в Петербург, как обнимет родителей, как будет говорить с Настей, как они все вместе будут принимать гостей, как они с Петей пойдут гулять к Михайловскому замку…. Представлять будущее ей было легче, чем вспоминать прошлое, поэтому она быстро отвлеклась от дурных мыслей.
Елизавете очень хотелось рассказать Насте о своём сне, о жизни в имении, о переменах, произошедших за это лето с Николаем, но она понимала, что прошло уже то время, когда они делились друг с другом своими детскими переживаниями и мечтами. Переживания стали совсем не детскими, а мечтать Лиза за эти месяцы разучилась, ведь она не мечтала ни о чём. Она знала, что Анастасия влюблена, и должно быть, сердце её ещё наполнено той светлой и мечтательной радостью. Елизавета же такого чувства больше не ощущала. Она боялась, что рассказав о своих невзгодах, которые может быть, даже сама преувеличила, посеет в душе Насти разочарование и таким образом повлияет на дальнейшее развитие её жизни. Поделиться с родителями, братом или тётушкой она тоже не могла, не хотела расстраивать, да и зачем перекладывать свои проблемы на чужие плечи, ведь пора уже решать всё самой. Поэтому Лиза решила приехать домой с улыбкой на лице, забыть все печали и тревоги и показать всем, что она очень счастлива.